получаете доступ к этим делам.
- По-разному. Иногда по инициативе потерпевших, которые не хотят
предавать гласности свои дела. Иногда по просьбе начальников, которые знают
или подозревают о грехах своих подчиненных, но не хотят бросать тени
официальным расследованием ни на себя лично, ни на свой отдел. А иной раз ко
мне обращаются честолюбцы, которым нужны материалы для того, чтобы убрать с
дороги конкурентов.
- Да вы полезный человек, Рэй. И опасный!
Харви улыбнулся не без некоторого лукавства.
- Для вас - нет, сэр. Разве что мне заплатят уж очень крупную сумму.
- О! Оказывается, вас можно купить?
- Мы живем в таком мире, где все покупается и продается, такой мелюзге,
как я, было бы неразумно пытаться плыть против течения, - рассудительно
заметил Харви и посоветовал: - Не пренебрегайте моей визитной карточкой,
сэр. Спрячьте ее, но так, чтобы можно было найти при случае.
Мейседон засмеялся.
- Вы полагаете, такой случай возможен?
- Кто знает? Но доктор, адвокат и частный детектив могут вдруг
понадобиться кому угодно.
Мейседон встречался с Харви несколько раз: то в офицерском клубе, то в
торговом центре Пентагона, а однажды на западной автомобильной стоянке он
видел его в обществе начальника полицейского отряда, с которым, судя по
всему, Харви был на весьма короткой ноге. Мейседон сделал для себя некоторые
выводы и постарался расположить к себе этого не совсем обычного человека.
Мейседону повезло: во время обеденного перерыва он встретился с Харви в
торговом центре Пентагона, на первом этаже гигантского пятиугольника. Всякий
раз, спускаясь сюда, Мейседон испытывал странное чувство отстраненности -
ему казалось, что с помощью лифта он переносится от места своей службы по
меньшей мере на десяток миль. Тут был совершенно иной мир, отличный от мира
военного, а лучше сказать - штабного. Вместо тишины, порядка, общей
подтянутости и четкости - свободное движение разношерстной толпы, шум,
музыка, витрины и огни реклам. Говорить тут о делах было неудобно, поэтому
Мейседон, благо погода была хорошая, пригласил детектива в бар, что
расположен во внутреннем пентагоновском сквере. Они выпили по бокалу легкого
коктейля, поговорили о том о сем, Мейседон заказал было по второму бокалу,
покрепче, но тут спохватился - ведь был обеденный перерыв, а не конец
рабочего дня. Приглядываясь к его озабоченному лицу, Харви спросил напрямик:
- Какие-нибудь неприятности?
- У меня? - переспросил Мейседон с привычной улыбкой, но тут же погасил
ее и признался: - Неприятности, Рэй. Мне нужно обстоятельно поговорить с
вами.
- Тогда я жду вас у себя в конторе.
Мейседон был рад оттянуть неприятный разговор и поэтому согласился.
Контора Харви размещалась на втором этаже делового здания вместе с
десятком других частных контор, представительств мелких фирм и организаций.
В маленькой приемной за пишущей машинкой сидела миловидная, весьма строго
одетая женщина лет тридцати. Она была привлекательна, хотя во всем ее облике
и поведении не было ничего сексуального. Женщины такого типа, спокойные,
умудренные, но отнюдь не обескураженные правдой жизни иногда встречаются во
французских фильмах. Секретарша была предупреждена и без ненужных разговоров
проводила Мейседона в кабинет своего шефа.
Кабинет поразил Мейседона своими размерами, у пентагоновских генералов,
которым по штату полагалось тридцать квадратных метров, кабинеты были
поменьше раза в полтора. Собственно, это был маленький зал, предназначенный
для заседаний доброго десятка людей. Здесь конечно же можно было
просматривать фильмы или использовать для тех же целей телевизор с большущим
экраном. Вдоль одной из длинных стен на стеллаже была смонтирована
специальная аппаратура, а возле нее оборудованы рабочие места. Мейседону
бросился в глаза мощный бинокулярный микроскоп, портативный японский
спектрограф, полковнику был знаком этот аппарат, разглядывать остальные у
него не было времени. Был здесь и рабочий стол, но он пустовал - Харви
вообще не было в этом зале-кабинете. Генри удивленно взглянул на секретаршу,
она улыбнулась.
- Сюда, мистер Мейседон, - и указала на дверь, которую Генри не
заметил.
За этой дверью и находился настоящий кабинет Харви - небольшая комната
с окном до самого пола, обставленная металлической мебелью. Харви сидел в
вертящемся кресле за Г-образным столом с телефонами, картотекой, пепельницей
и портативной пишущей машинкой. Он был без пиджака, в зубах у него была
крепчайшая кубинская сигарка, такие дешевенькие сигарки Харви никогда не
курил в офицерском клубе и вообще на людях. Приветствуя Мейседона, Харви
потянулся к пиджаку, который висел на спинке кресла, но полковник остановил
его:
- Будет вам, Рэй.
Харви не настаивал, однако же счел нужным подтянуть ранее ослабленный
галстук и сунул окурок сигарки в пепельницу. Не зная, с чего начать
разговор, Мейседон кивнул головой на дверь.
- Реклама? - спросил он, имея в виду конференц-зал и размещенную в нем
аппаратуру.
Харви ухмыльнулся.
- Угадали. Половина устройств - макеты, пустые коробки, которые я по
случаю приобрел в военном ведомстве. Из этих телефонов задействовано
фактически только два. Публика хочет видеть в современном детективе инженера
и ученого, который при нужде может напрямую связаться с Агенси или
Фоли-Сквер. Зачем же обманывать ее ожидания?
Мейседон покачал головой.
- Вы не боитесь раскрывать мне свои профессиональные тайны?
- Мы же свои люди, - мягко проговорил Харви.
Эта фраза определенно помогла Мейседону окончательно собраться с
мыслями, внятно обрисовать ситуацию и твердо изложить заказ - собрать о
Сильвии компрометирующие данные или убедительные свидетельства в пользу
отсутствия таковых. Пока Мейседон приходил в себя после своей речи, - а это
была именно речь, причем очень нелегкая, - и вытирал большим цветным платком
со лба пот, Харви, сохраняя полную невозмутимость, сунул в рот окурок
вонючей сигарки и щелкнул зажигалкой. Мейседон, не глядя на него, спросил:
- Так вы беретесь за это дело?
- Берусь. - Харви глубоко затянулся, поглядывая на Мейседона со
странным выражением, в котором угадывались и некоторое смущение и
простодушная гордость. - Точнее, я взялся за него два месяца назад.
Секунду-другую Мейседон осмысливал услышанное, потом его лицо
похолодело.
- Объяснитесь, Харви!
- Все очень просто, - мягко сказал детектив, не глядя на полковника и
разминая окурок в пепельнице. - Я случайно перекупил интересующие вас
материалы у одного подонка, который давно занимался шантажом такого рода. Он
пришел ко мне, потому что старшие офицеры и их жены - не его стихия. А он
видел нас вместе, за коктейлем.
- Какого черта вы промолчали?
- Не так-то просто говорить о таких вещах. - Харви все еще не поднимал
глаз от пепельницы. - И никогда нельзя знать заранее, как это примут. За
фотографии вместе с негативами я выложил гранд.
- Тысячу долларов?
Харви утвердительно кивнул.
- Этого подонка я как следует припугнул, думаю, он будет молчать. А с
разговором, я имею в виду разговор с вами, я решил повременить. До удобного
случая.
- Материал у вас?
- Здесь, в сейфе.
Мейседон тяжело вздохнул, механически достал из кармана чековую книжку
и ручку.
- Сколько?
- Вы слышали, мистер Мейседон.
Мейседон насупился, подумал, выписал чек на полторы тысячи долларов и,
передавая его Харви, присовокупил:
- Полагаю, это будет справедливо.
Харви пробежал чек глазами, аккуратно сложил его спрятал в бумажник.
- Благодарю. Материалы хотите получить теперь же?
- Да, теперь.
Харви поднялся из-за стола и подошел к сейфу, который был смонтирован в
одном из шкафов весьма предусмотрительно - за спиной возможных посетителей.
Естественно, оборачиваться было бы верхом неприличия, поэтому в этой части
своих операций Харви был избавлен от нескромных и просто любопытных
взглядов. По этой причине и Мейседон не мог наблюдать за его действиями, но
ему определенно показалось, что Харви копается в своем несгораемом ящике
слишком долго. Наконец Харви сел за стол и протянул полковнику заклеенный
пакет из плотной синей бумаги.
- Прошу. Если хотите ознакомиться с материалами немедленно, я оставлю
вас одного.
- Нет-нет, - испугался Мейседон и довольно жалко улыбнулся. - С этим
успеется.
Харви кивнул.
- Простите, - проговорил он после некоторого колебания. - Конечно, это
не мое дело...
- Нет, почему же? - Мейседон явно обрадовался возможности поговорить, а
может быть, и посоветоваться, ему тяжело было оставаться наедине с этим
пакетом и своими мыслями. - Я охотно выслушаю вас, Рэй.
- Не принимайте эту историю слишком близко к сердцу, мистер Мейседон. И
не судите свою жену чрезмерно строго. Женщины - создания импульсивные,
увлекающиеся, их легко сбить с толку. Слабый пол! Слабый именно в том
самом... вы понимаете, в каком смысле. И потом, их сбивает с толку эта
дурацкая эмансипация!
- Что-что? - переспросил Мейседон. Он не то чтобы не расслышал слов
Харви, его поразило, что этот бывший диверсант и террорист говорит ему о том
же, о чем говорил и респектабельный Милтон.
- Эмансипация, женская свобода и равенство. - Харви определенно
чувствовал себя не очень ловко в сфере отвлеченных понятий, но,
конкретизируя свою мысль, он говорил все более уверенно и убежденно. -
Женщины не знают толком, что им делать с этой самой свободой. Я говорю не о
всяких там выдающихся дамах вроде Жанны д'Арк, а о женщинах обыкновенных,
которые работают продавщицами, стюардессами и секретаршами. Они - как
маленькие дети! И, как детям, им нужна не столько свобода, сколько крепкая
узда.
В другое время Мейседон посмеялся бы над этими рассуждениями, но сейчас
он даже не улыбнулся.
- Ведь до чего дошло, - продолжал Харви тем же размеренным, несколько
меланхолическим тоном, - лууты отказываются жениться на американках! Наши
девицы слишком эмансипированы: они не желают вести хозяйство, следить за
порядком в доме и рожать детей, они хотят развлекаться! И молодые офицеры
выписывают себе из-за океана, из Англии и Австралии, более старомодных жен,
которые еще не растеряли чувства материнства и хозяйственных навыков.
Брачная контора, занимающаяся экспортом невест, процветает, я знаю об этом
из первых рук.
Харви покосился на хмурое лицо полковника, подумал и круто изменил
русло своих сентенций, должна быть, сообразил, что говорит не совсем уж
утешительные вещи.
- Но мы сами виноваты, баззард, и не нам судить женщин слишком строго.
Конечно, этот парень, этот библейский суперстар, в наше время пропал бы, но
он говорил не такие уж глупые вещи.
Мейседон недоуменно взглянул на Харви.
- Какой парень? Киноактер?
- Нет. - Харви выглядел несколько смущенным. - Я имею в виду настоящую
Библию. Иисус Христос.
- О!
- Он говорил неглупые вещи. Не судите, ибо сами судимы будете! Кто без
греха, пусть первым бросит в нее камень. - Харви поскреб затылок и
нерешительно взглянул на полковника. - Впрочем, может быть, это сказал
кто-нибудь другой?
- Нет, Рэй. Это действительно сказал он. - Мейседон поднялся на ноги. -
Я пойду.
Поднялся на ноги и Харви.
- Не надо провожать меня, Рэй. Спасибо за все.
- Не за что. Это моя профессия.
- Я не за этот проклятый пакет благодарю вас, Рэй. - Мейседон
усмехнулся. - За слова утешения.
РАЗВОД ПО-АМЕРИКАНСКИ
Мейседон планировал провести разговор с Сильвией в тоне холодной,
сдержанной, а поэтому, как он полагал особенно оскорбительной вежливости. Но
из этого джентльменского намерения ничего не получилось.
- Ты нализался, как негр после получки, - презрительно сказала Сильвия
вместо приветствия, появившись на пороге гостиной.
- Нализался, - охотно согласился Мейседон, сидевший возле камина с
бокалом в руке. - Но я не раздевался догола, чтобы выпить свой коктейль.
- Что ты хочешь сказать этим?
- Именно то, что сказал. Ни граном больше.
- Ты пьян. Иди в свой кабинет и проспись. И не смей заходить в спальню!
Эта фраза была последней каплей, переполнившей, нет, не чашу терпения,
а чашу отвращения Мейседона. Он поднялся из кресла, достал из кармана пачку
фотографий и не без торжественности швырнул их в лицо супруги.
- Это твое место не в супружеской спальне, а в свином хлеву. Грязная
потаскуха!
Сильвия вспыхнула от гнева, но прежде чем успела сказать что-либо,
рассмотрела некоторые из фотографий, упавших к ее ногам. Краску на лице
сменила бледность. Сильвия отшатнулась от мужа и, точно защищаясь, поднесла
руку к лицу, глядя на мужа расширившимися от страха глазами. Она испугалась
так откровенно, что Мейседон вдруг понял, что, скорее всего, ей уже попадало
по физиономии от ее любовников - халифов и повелителей на час торжества
плоти.
- Грязная потаскуха! - повторил Генри презрительно.
Надо отдать должное Сильвии, так называемое светское воспитание не
подвело ее, она быстро сориентировалась, сообразила, что насилия не будет, и
перешла в наступление.
- Ловкие подделочки. - Она носком туфли отшвырнула фотографии. - Кто в
них поверит?
Мейседон взглянул на нее с холодным любопытством. Как профессионал, он
хорошо знал, что большинство фотографий относятся к числу тех, которые не
подделываются и подлинность которых при добросовестном, беспристрастном
анализе устанавливается легко и безусловно. Но при беспристрастном! Фемида
же, несмотря на повязку на глазах, во все времена легко отличала богатых от
бедных и проявляла к деньгам несомненное пристрастие. Так что Сильвия с ходу
и без всяких консультаций сразу же нашла единственно возможный встречный
ход.
- Ты прекрасно знаешь, что это не подделки, - уста-до сказал Генри.
- Это подделки! Ты еще ответишь за эту мерзость! И ты будешь отвечать
не только передо мной, но и перед всем нашим семейством. - Снова Сильвия
сделала точный выверенный ход, но с непоследовательностью, которая так
подводит женщин в критических ситуациях, закричала: - Шпион! Подлый шпион!
- Уж лучше быть шпионом, чем шлюхой, - холодно заметил Мейседон.
- Жены становятся шлюхами, когда их мужья - мулы!
Генри закусил губу, такие упреки всегда болезненно ранят мужское
самолюбие независимо от того, справедливы они или нет.
- Понимаю. Тебе нужен жеребец. И не один, а целый косяк.
- Шпион! Мул! Я тебя ненавижу! Всех ненавижу!
Лицо Сильвии перекосилось от ярости. Опытный взгляд Мейседона уловил в
этих искаженных чертах линии, которые характерны для приступов алкогольного
или наркотического безумия. Неужели и эта чаша не миновала распутную бабу?
- Мулы! Скоты! Мерзавцы! Всех ненавижу!
Сильвия бесновалась, расшвыривала ногами фотографии, топтала их. Потом
рухнула в кресло и разразилась слезами, которые перемежались бессвязными
выкриками. Протрезвевший Мейседон смотрел на нее брезгливо, без сострадания,
но с некоторым беспокойством: если приступ истерики затянется, то придется
вызывать врача - только этого еще и не хватало! Но Сильвия удивила его еще
раз. После нескольких стонов и всхлипов она как-то вдруг успокоилась и
поднялась из кресла. Лицо ее было холодно, лишь опухшие глаза да
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг