Следуя за полковником, капитан пояснил:
- Сержант Бредли отлучился в туалет, сэр. Он постеснялся беспокоить вас
по такому пустяку.
- В следующий раз пусть не стесняется, - рассеянно проговорил Мейседон,
опускаясь в кресло и разглядывая опечатанный конверт без всяких
сопроводительных надписей.
- Вы уверены, что это для меня?
- Уверен, сэр. Извините, но вы не рассмотрели одной детали.
Капитан зашел сбоку, естественным, свободным движением достал из
кармана пистолет, приставил к правому виску Мейседона и выстрелил. Голова
полковника дернулась от удара крупнокалиберной пули и со стуком упала на
стол. Тело Мейседона напряглось, свершило несколько конвульсивных движений и
обмякло.
- Господи, прости меня, - прошептал капитан.
Достав большой носовой платок, он тщательно протер пистолет - личный
пистолет Мейседона, изъятый из его ординарного служебного кабинета, -
наклонился, вложил рукоятку пистолета в безвольно свисавшую правую руку
покойника, обжал ее пальцы и отпустил. Пистолет почти без стука упал на
палас. Капитан распрямился, созерцая деяние рук своих. Теперь, когда ему уже
не нужно было контролировать себя, а дело было сделано, его суровое лицо
смялось, сделав капитана похожим на измученного, убитого горем старика. С
видимым трудом подойдя к покойнику вплотную, он осторожно вытащил из-под
тяжелой головы пакет, с одного угла залитый кровью, смял его в комок. Потом
спохватился, расправил, сложил пополам и спрятал в карман. С отвращением
посмотрев на свои руки, на которых остались от конверта слабые следы крови,
он принялся ожесточенно вытирать их платком, используя в качестве моющего
средства собственную слюну. Сунув платок в карман, он судорожно вздохнул.
- Прости меня, Боже! - капитан поцеловал обручальное кольцо. - И ты
прости меня, Кэт. Ради тебя я пошел на это!
Если бы некий беспристрастный наблюдатель мог следить за капитаном
Стенли, он стал бы свидетелем любопытного зрелища, свидетельствующего об
удивительной гибкости человеческой натуры: к двери кабинета двинулся убитый
горем, едва волочащий ноги старик, но с каждым шагом лицо его твердело, а
походка становилась все более упругой. Из кабинета вышел подтянутый, суровый
и корректный заместитель начальника полиции. Он тщательно запер за собой
дверь, снял с нее табличку с шифрованным названием - дверь стала безликой и,
по крайней мере на некоторое время, никому не нужной. Пакет и носовой платок
капитан Стенли сжег в железном ящике, который специально для этой цели стоял
в углу, пепел тщательно растер и забросал мусором. Выпрямившись, капитан
критически осмотрел помещение, задержавшись взглядом на пустующих местах
дежурного офицера и оператора. Потом вышел в коридор, запер за собой и эту
дверь, осмотрелся - никого не было, Мейседон со своей группой размещался в
тупичке. И с этой двери капитан снял шифрованную табличку, обезличив ее,
растворив в великом множестве других дверей гигантского здания. И, печатая
шаг, направился к центральному входу.
При входе Стенли подошел к свободному телефону-автомату и набрал номер.
Услышав ответ, произнесенный женским голосом, он спросил:
- Я не ошибся, это номер... - И он с ошибкой на три цифры в большую
сторону, что соответствовало паролю на текущий день, назвал только что
набранный номер.
- Ошиблись, но попали по адресу.
- Мне дедди.
- О'кей!
Капитан огляделся. Все было спокойно, никто не вертелся рядом.
Лейтенант Армстронг, загрузивший автомобильный сейф не только
оперативными документами, но и кипой каких-то секретных папок, по дороге в
Пентагон был переориентирован на сложный объездной маршрут. Лейтенант не
удивился: когда везешь столько секретных бумаг, принимаются самые разные
меры предосторожности, в том числе и неожиданные изменения маршрута
следования. Когда спецмашина проезжала мимо забора с прозрачными
пластмассовыми окнами, ограждавшего строительную площадку, она взорвалась.
Взрыв был как две капли воды похож на тот, который наблюдал Рэй Харви.
Машину разнесло буквально на куски. Харви ошибался, подозревая ядерный
взрыв. Взорвалась пластиковая прокладка автомобильного сейфа, вделанная
конечно же давно и заблаговременно. Пластиковая взрывчатка была
неординарной - она была сделана на основе соединений с инертными газами,
мощность ее взрыва на целый порядок превышала мощность взрыва стандартного
тринитротолуола. Оболочка сейфа играла при этом роль обычного корпуса бомбы,
что усиливало бризантное действие взрыва и способствовало превращению
хранящихся в сейфе документов в прах и пыль.
Сержант Бредли, оператор, был найден в туалетной комнате повесившимся.
Он повесился в странной позе, сидя на унитазе. Шелковый шнурок, привязанный
к крюку на стене над его головой, охватывал его горло. Сержант, видимо уже в
агонии, с такой силой рванулся, что сломал себе шейные позвонки. Вскрытие
показало, что Бредли принял чрезмерную дозу героина. Наркотик был найден и в
его кармане. Это был героин высшего качества, называемый наркоманами
динамитом. По-видимому, Бредли перепутал его с гораздо менее эффективным
героином кустарного производства, это и стимулировало роковой исход: банг-ап
динамита вызвал полное помрачение рассудка со сдвигом к крайнему мазохизму.
Ретроспективное расследование позволило установить, что сержант Бредли был
скрытым наркоманом-тихушником и уже несколько лет весьма ловко, не вызывая
особых подозрений сослуживцев, предавался этому пороку. Этот акт никого не
удивил. Все знали, что в Пентагоне немало наркоманов на всех без исключения
ступенях служебной лестницы.
Харви остался в неведении относительно судьбы сержанта Бредли, он его и
не интересовал. Но о машине лейтенанта Армстронга, вывезшей из ФБР некие
секретные документы, он кое-что узнал. Сначала тот же капитан Стенли сообщил
ему, что спецмашина, отправленная в Фоли-Сквер монсеньером, не вернулась,
так сказать, на свою базу. А когда Харви потормошил свою агентуру, то узнал
и о взрыве, который превратил автомобиль военной полиции в разбросанную
груду металлолома, удобренную человеческими останками.
СНОВА НЕОЖИДАННОЕ
Харви позвонил несколько раз в дверь Линклейтора и убедился, что тот не
только не собирается открывать, но, скорее всего, попросту отключил дверной
звонок, благо в его цепь был вмонтирован соответствующий тумблер. Тогда он
постучал, и достаточно громко, известным Хобо условным образом, постучал
трижды, а потом встал так, чтобы его можно было хорошо рассмотреть через
дверной глазок. Это возымело свое действие. Через некоторое время щелкнул
замок, дверь распахнулась, и Харви узрел Хобо - в свежей белой рубашке,
расстегнутый ворот которой обнажал жирную волосатую грудь, и, что самое
поразительное, трезвого и недовольного.
- А Джейн сказала, что ты нездоров, - сказал Харви, проходя в квартиру
и не без удивления разглядывая довольно свежее лицо Линклейтора. Только
мешки под глазами да красные прожилки и желтизна белков глаз выдавали в нем
сейчас крепко пьющего человека.
- Нездоровье, мой милый, бывает разное, - пробурчал Хобо, закрывая
дверь на один замок, а потом и на другой. Харви первый раз видел, чтобы Хобо
пользовался вторым замком, и удивился еще больше.
- Боишься, чтобы не улетело прекрасное создание? - спросил Харви,
намекая на очередную девицу из тех, что время от времени неизвестно на каких
правах обитали в этой квартире. Хобо почему-то засмеялся, отчего заколыхался
вместе с тонкой рубашкой его объемистый живот.
- Насчет небесного создания - это ты здорово. - Линклейтор приобнял
Харви своей мягкой, теплой рукой. - Проходи, садись, где тебе удобнее.
Харви выбрал стул, а Хобо плюхнулся на жалобно вздохнувший диван и
развалился, растекся на его подушках. По некоторым признакам Рэй понял, что
его первое впечатление о том, что Хобо вовсе не брал сегодня в рот
спиртного, - ошибочно. Брал, но был более чем достаточно трезв и для
серьезных разговоров, и для серьезных дел. В гостиной, как и всегда, был
идеальный порядок, но, странно, в ней стоял некий чужой, не свойственный ей
изначально запах.
- Между прочим, - лениво и не без сарказма заметил Хобо, - твоя Джейн
четверть часа тому назад звонила мне и сообщила, представь себе, по твоему
поручению, что я тебе сегодня совсем не нужен и могу располагать временем по
своему усмотрению.
- Все течет, все изменяется, - рассеянно ответил Харви, все еще
принюхиваясь к необычным квартирным запахам.
- Вот как! - усмехнулся Хобо, колыхнув жирным животом. - Ты
познакомился с Гераклитом?
- Кто такой Гераклит? - заинтересовался Харви.
- Был такой философ в античные времена. Он высказал ту же самую мысль,
которую только что произнесли твои уста. И так же, как и тебя, понять этого
философа было трудно. Да будет тебе известно, что в переводе на наш грешный
и несовершенный язык Гераклит - значит темный.
- Нет, с Гераклитом я не знаком.
Харви выразительно показал глазами на спальню: квартирные ароматы
определенно свидетельствовали, что в ней не то побывал, не то и сейчас
находился кто-то чужой.
Хобо сделал вид, что не понимает, о чем, собственно, идет речь.
Тогда Харви демонстративно повел носом и снова показал глазами на
спальню. Хобо захохотал.
- Ну и нюх у тебя! Как у чистокровного сеттера. - Опершись ладонями на
пухлые колени, Хобо тяжело поднялся с дивана. - Пойдем на кухню. Там и
потолкуем.
Тщательно прикрыв дверь гостиной, Харви вполголоса спросил:
- Кто у тебя?
- А вот это уж не твое дело, - лениво ответил Хобо и пододвинул ему
ногой белую, как в больнице, табуретку. - Садись.
Сам он, кряхтя - мешало брюхо, - наклонился к холодильнику и достал
оттуда початую бутылку водки и кувшин с томатным соком. Кувшин поставить
Харви разрешил, а вот бутылку перехватил. Хобо не сопротивлялся - знал, что
ему не справиться с Рэем. Все так же лениво он поинтересовался:
- Я тебе нужен трезвый или работоспособный?
- И трезвый, и работоспособный!
Хобо широко улыбнулся.
- У меня так не бывает! Ты же знаешь. - Он спокойно забрал бутылку из
рук Харви, подхватил с полки два высоких узкогорлых стакана и поставил рядом
с кувшином. Пристраиваясь на табуретке, спросил меланхолично: - Ты не
находишь, что табуретки нынче делают уж слишком миниатюрными? Тебе налить
глоточек?
Харви покачал головой. Уже в который раз он убеждался, что Хила
Линклейтора надо принимать таким, каков он есть, или вообще не принимать.
Пытаться изменить его - все равно, что носить воду в решете: потрудиться
можно, но толку не будет.
- Не беспокойся, я сегодня и сам по себе должен быть в форме. - Хобо и
правда налил водки немного, на два пальца, не больше, долил томатным соком и
с видимым удовольствием хлебнул свой любимый коктейль. - Слушаю, Рэй.
- Серьезное дело, Хил. Кстати, твой телефон, скорее всего,
прослушивается. Джейн звонила, собственно, не для тебя, а для тех, кто
слушает.
Лицо Хобо помрачнело. Он еще раз глотнул своего пойла и спросил:
- А точно узнать - прослушивается или нет - сможешь? Я же знаю, у тебя
есть связи!
- Не смогу. Я должен делать вид, что меня не интересуют ни ты, ни твой
телефон.
- Это почему же? - ворчливо полюбопытствовал Хобо.
- А потому что мне нужна твоя помощь, нет расчета давать зацепку и
привлекать к тебе внимание. Дело серьезное, Хил. На моих глазах полицейский
лимузин, мотоцикл, а вместе с ними и пять "МР", один из них лейтенант,
взлетели на воздух.
Обо всем остальном, в том числе и об убийстве полковника Мейседона,
Харви пока решил благоразумно промолчать.
Линклейтор присвистнул.
- Пять "МР" - это серьезно! Но на кой черт? Они же ни деньги, ни золото
не возят. Охраняли какую-нибудь шишку?
Харви усмехнулся.
- Меня.
- Тебя? - Хобо смотрел на детектива недоверчиво, а когда разобрался,
что тот не шутит, не нашел ничего лучшего, как допить свою "Блади-мэри". -
Ты говори толком, не темни.
Харви через плечо покосился на дверь.
- Она не подслушивает?
- Почему ты решил, что там именно она? - Хобо хохотнул, очень довольный
тем, что озадачил товарища, и успокоил: - Исключено. Можешь говорить
спокойно, как в своей конторе при включенной "гуделке".
Харви задумался.
- И все-таки кто там?
- Да какое твое дело! - Линклейтор почесал свою широкую волосатую
грудь, разглядывая Харви. - Впрочем, изволь: там некий Эндрью Грин,
коммивояжер. А вообще, это тот самый парень, для которого я доставал у тебя
чистый картон. У меня с ним давние связи и дела. Помнишь, ты доставал по
моей просьбе целую кучу наркотиков, нейролептиков и психогенов, которыми
забавляются ребята из Фоли-Сквер? Это для него.
- И сам наркоман?
- Наркоман? - Линклейтор как-то странно взглянул на Харви, непонятно
чему засмеялся. - Нет, Рэй. Тут совсем другое. Чудны дела твои, Господи! Но
и люди иногда занимаются чудными, дивными делами.
Харви не совсем понял, что хотел сказать ему Хобо, упоминая о Господе
Боге и его делах. Но это упоминание вдруг породило у него странную догадку,
которая была в одно и то же время и совершенно невероятна и по-домашнему
естественна. Пока Харви ломал себе голову, как бы высказать эту догадку, да
так, чтобы Хил не принял его за сумасшедшего, Линклейтор поднес стакан ко
рту. Рэй насторожился. И точно в нужный момент спросил, словно выстрелил:
- Кил Рой! Не так ли имя твоего клиента?
Хобо поперхнулся, но все-таки протолкнул алкоголь в свое луженое горло,
с отвращением покрутил головой и разок-другой откашлялся.
- Кил Рой, он же Немо Нигил, - без всякого торжества констатировал
Харви. Вместо торжества он испытывал чувство, похожее на разочарование.
Таинственный похититель золота, умеющий умирать так, что его отвозят в морг
полицейские, а потом воскресать как ни в чем не бывало, превращался в
заурядного человека, который торговал наркотиками и прятался в спальне Хобо.
Нет, определенно, вопреки всякой утилитарной логике и здравому сыскному
смыслу, Рэй Харви испытывал все более явное разочарование. Хобо между тем
налил себе томатного сока, залпом выпил его, еще раз прочистил горло и лишь
после этого спокойно проговорил:
- Угадал. - И крутнул большой головой, с интересом приглядываясь к
Рэю. - Ловко ты подцепил меня, старого, травленого-перетравленного волка, на
крючок!
- По Интерполу он проходит?
Хобо непонимающе взглянул на Харви, потом сообразил, что тот имеет в
виду. И ответил вопросом на вопрос:
- Ты знаешь, кто такой Гудини?
Харви знал, что Линклейтор редко спрашивает о чем-нибудь, как будто бы
не относящемся к делу, без дальнего прицела, а поэтому наморщил лоб и
добросовестно задумался.
- Знаю, - сказал он наконец удовлетворенно. - Это совладелец небольшого
итальянского ресторанчика, куда заглядывают иногда офицеры, в штатском, само
собой. Несколько раз он оказывался полезным. Пронырливый малый!
- Ты слишком деловой человек, Рэй, - философски заметил он. - Слишком.
Для мелких дел это даже полезно, но в омуте дел крупных становится пороком.
Мотай на ус: Гудини - не только совладелец итальянского ресторанчика, но и
великий, неповторимый клишник. Ты, конечно, знаешь, что такое клишник.
- Просвещался под твоим руководством.
- Ты профессионал - и этим все сказано. Но Гудини был не просто
клишник, это был, если перефразировать Библию, клишник клишников и всяческое
клишнение. Гудини заковывали, зашивали в мешок, укладывали в ящик,
обвязывали оный канатами, швыряли в реку... И через несколько минут он
показывался на поверхности воды, свободный как птица, я хотел сказать - как
рыба. В присутствии авторитетной комиссии его - голого - сажали в надежную
тюремную камеру, запирали на все существующие засовы, замки... И спустя
несколько минут он появлялся перед членами комиссии во фраке и цилиндре. Его
главные фокусы, если это лишь одни фокусы и только фокусы, не разгаданы и до
сих пор. Но что самое интересное, ты держи это в уме как второй ингредиент,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг