Девушка определенно произвела на него впечатление, хотя несколько не
укладывалась в голливудские и телевизионные стандарты. Не хватало ей
изнеженности, этакой капризности фигуры и стати, которая была модной вот уже
несколько сезонов и которую старательно "носили" даже те женщины, которым
для этого явно не хватало природных данных.
- Это наша общая знакомая, - неопределенно ответил Кейсуэлл, и было в
его ответе нечто, давшее полковнику понять, что от дальнейших вопросов на
эту тему лучше воздержаться.
Надо полагать, что девушка заметила прибывших, она, почти не прибавляя
темпа, резко прибавила в силе ударов и быстро закончила партию в свою
пользу, выиграв подряд два гейма.
- Я жду! - крикнула она Кейсуэллу, направляясь в Душ, располагавшийся
возле бассейна.
Уотсон подошел очень сердитый, вытирая разгоряченное лицо большим
махровым полотенцем, висевшим у него через плечо. Ему было лет сорок, он был
невысок но все-таки повыше, чем это показалось Мейседону сначала. Уотсон был
рыжеват, веснушчат не только лицом но и телом; кожа его от пребывания на
солнце не столько загорела, сколько покраснела. Он вполне мог сойти за
представителя славного племени делаваров или ирокезов тем более что глаза у
него оказались неожиданно темными, почти черными.
- Не дали вволю поиграть? - с улыбкой спросил Кейсуэлл.
- Наигрался, - пропел Уотсон, - ваша Доллорес кого угодно доведет до
седьмого пота.
- Это Генри Мейседон, Чарльз. Он не обижается, - Кейсуэлл легонько сжал
предплечье полковника, - когда его называют просто Генри.
Мейседон счел нужным утвердительно склонить голову.
- Очень приятно. А я в восторге, когда меня называют просто Чарльзом.
Именем, которое носил этот великий и неповторимый актер-коротышка. - Уотсон
еще раз прошелся полотенцем по лицу, шее и полюбопытствовал: - А где же этот
меднолобый солдафон из Пентагона, которого вам приспичило ввести в дело?
Кейсуэлл тихонько, почти беззвучно рассмеялся и снова легонько сжал
предплечье Мейседона.
- Генри Мейседон и есть тот самый полковник, Чарльз.
Мейседон еще раз поклонился, теперь уже с очевидной насмешкой. Уотсон
удивился, но ничуть не смутился. Бесцеремонно оглядывая Мейседона с головы
до ног, он спросил:
- Вы и правда полковник? Черт знает что! А где же ваш мундир? Где ваши
аксельбанты, эполеты и ордена? Где ваш кольт, из которого вы без промаха
попадаете в подброшенную десятицентовую монету?
- Чтобы удовлетворить ваше любопытство, я в следующий раз захвачу его с
собой.
- Ради Бога не надо! Вдруг я рассержу вас ненароком, и вы мигом
превратите меня в решето. Вам приходилось убивать людей, полковник?
- Я боевой офицер, мистер Уотсон.
- Надо же! Первый раз вижу живого боевого полковника. И все-таки
отсутствие мундира сбивает меня с толку, шокирует, что ли, не пойму. Мне
почему-то представлялось, что полковники даже спят в форме, застегнутые на
все пуговицы и затянутые в ремни. И это обстоятельство наводило меня на
серьезнейшие размышления об особенностях их интимной семейной жизни!
Покачивая головой, Кейсуэлл положил руку на плечо Уотсона, прикрытое
полотенцем.
- Хватит паясничать, Чарльз. Генри может подумать о вас черт знает что.
- Завидую вам, Джон. Вы называете полковника запросто - Генри, как
будто перед вами не пентагоновский офицер, а простой смертный. У меня язык
не повернется сказать такое!
- А вы попробуйте, - мягко посоветовал Мейседон.
- Как? Вы не сердитесь на меня? Или все это тонкая ловушка, а стоит
нашему патрону удалиться, как вы придушите меня каким-нибудь изощренным
приемом каратэ или джиу-джитсу?
Кейсуэлл поморщился.
- Хватит, Чарльз, - в его голосе прозвучали холодноватые нотки, - надо
же знать меру! Введите, пожалуйста, Генри в курс дела, как вы это умеете -
коротко, ясно, сообщите о самой сути наших затруднений. К сожалению, я
должен ненадолго отлучиться. Надеюсь, вы не подеретесь?
Провожая взглядом статную фигуру советника, Уотсон тяжело вздохнул и
завистливо пропел тенорком:
- Отправился к своей Долли.
- А кто она, эта Долли? - не удержался от вопроса Мейседон.
Уотсон внимательно взглянул на него.
- Прежде всего это женщина, полковник. Молодая, здоровая, красивая
самка. Вы видели ее на корте и не могли не обратить внимания на ее
несомненные женские достоинства. Кроме того, Долли - подружка Джона, в
известном смысле на нее наложено табу, поэтому я не рекомендовал бы вам
смотреть на нее слишком жадными глазами.
Мейседон закусил губу - этот книжный червь не был лишен
наблюдательности. Впрочем, в этой специфической области человеческих
взаимоотношений многие обнаруживают совершенно неожиданную наблюдательность.
Тем не менее, следуя своему правилу всегда доводить до конца начатое дело,
Мейседон спросил:
- А что это значит - подружка?
- Это значит - подружка, - сварливо пропел Уотсон. - Иначе говоря,
дорогой генштабист, потаскушка
Он покосился на медальное лицо Мейседона, на котором вместе с тенью
огорчения появилась этакая снисходительная барская надменность, я очень
довольный, злорадно расхохотался. И тут же вздохнул.
- Не надо думать о ней плохо, полковник - Долли - вполне приличная
девка. Она учится в университете и мечтает стать археологом, помимо тенниса
вполне при лично играет в крикет и гольф, отлично стреляет. Если бы она
занимала в обществе более весомое место, то и называлась бы более
благопристойно - любовница, возлюбленная, а может быть, и невеста. Равно,
спустись она по общественной лестнице пониже, как получила бы романтичную
кличку галл, бар-герл или что-нибудь в этом роде. А ныне Долли именно
подружка! - И, резко меняя тему спросил: - Вы не страдаете водобоязнью
полковник?
Мейседон взглянул на него удивленно.
- Я имею в виду не бешенство, - снисходительно и ехидно пояснил
Уотсон, - а самую заурядную воду, точнее говоря - бассейн. В конце концов,
какая разница, где решать дела - на суше или на море? Германия подписала
капитуляцию на суше, Япония - на море а что от этого изменилось? И белокурые
бестии и косоглазые камикадзе заново вооружаются и во всех смыслах наступают
нам на пятки.
- Насколько я понял, вы предлагаете выкупаться в бассейне, а заодно и
поговорить о делах? - вежливо уточнил Мейседон.
- Вы удивительно догадливы, полковник!
- Я не против. - И уже на ходу Мейседон полюбопытствовал: - Скажите,
мистер Уотсон, а вы всегда выражаете свои мысли столь сложным образом?
Уотсон одобрительно мотнул своей рыжей башкой.
- А с вами можно иметь дело, полковник. - Он по молчал и сердито, с
резкими, писклявыми нотками в голосе добавил: - Я говорю заумно, когда
сержусь!
- Вы считаете, что Долли заслуживает лучшей участи, - Уотсон
поморщился.
- Не пытайтесь строить из себя Порфирия Порфирьевича.
- Простите?
- Это один из героев произведения Достоевского, судебный следователь. -
Ученый покосился на идущего рядом собеседника. - Большой любитель копаться в
чужих душах.
- Упаси Бог! Я и в своей-то боюсь копаться.
- Естественно Вы же боевой офицер, вам есть что вспомнить. - Уотсон еще
раз скользнул взглядом по лицу Мейседона и круто сменил тему разговора: -
Кстати, вы напрасно думаете, что Долли мечтает о лучшей доле. Она прекрасно
чувствует себя в своем нынешнем положении и вряд ли согласится променять его
на какое-либо другое.
Мейседон взглянул на него недоверчиво. Уотсон усмехнулся.
- Уверяю вас! Время белолилейных скромниц кануло в Лету. Нынешние девы
мечтают не о нежной любви и не о детях, а о сногсшибательных нарядах,
дорогих машинах и экзотических развлечениях. Вообще-то женщины лучше мужчин!
Они добрее, терпимее, многограннее, сбалансированнее. Они более люди, ближе
к будущему! - Уотсон покосился на Мейседона. - Да-да! Что из того, что
женщины в своей массе глуповаты? Развитый интеллект - болезнь вроде флюса,
калечащая человеческую душу. Уродство вроде отвислого брюха
штангиста-тяжеловеса или рекордных титек какой-нибудь там мисс Вселенной!
Развитый интеллект подминает под себя все христианские идеалы, на которых с
трудом балансирует наша ублюдочная цивилизация. Остается голый расчет -
дело, деньги, власть. Тьфу! Вспомните Гиммлера и сразу поймете, куда может
завести человека голый интеллект.
- Мистер Уотсон, - проговорил наконец Мейседон, - вы говорите
любопытные вещи, но, по-моему, вы сами себе противоречите.
Ученый остановился, явно оскорбленный.
- Это почему же? Извольте объяснить!
Мейседон улыбнулся.
- Очень просто. Говоря о Долли, вы утверждали одно, а о женщинах
вообще - нечто совсем другое.
Уотсон с очевидной снисходительностью взглянул на полковника.
- Разве Долли женщина? Она же потаскушка! Я и начал с констатации этого
очевидного факта. А возвеличивал я женщину, понимаете? Женщину!
- Понимаю. Но, простите, как вы отличаете презираемых потаскушек от
уважаемых женщин?
- Как? - Пожалуй, впервые за время общения с полковником Уотсон
несколько растерялся, но уже через секунду на его лице появилась хитроватая
улыбочка. - А как наши доблестные воины отличают свои самолеты от вражеских?
Мейседон пожал плечами.
- Существует масса самых разнородных признаков.,
- Вот-вот, - с торжеством перебил Уотсон. - Масса самых разнородных
признаков! Опознание самолетов возможно лишь при тщательном изучении техники
и длительной кропотливой тренировке, не так ли? Ну, а самый процесс
опознания происходит подсознательно, и говорить о нем нет никакого смысла.
Плавал Уотсон примерно в том же стиле, что играл в теннис. Словно
мельница крыльями, размахивая руками и подымая тучи брызг, он с каким-то
остервенением плавал плохо поставленным кролем до тех пор, пока совершенно
не выбился из сил. Настоящих поворотов он, видимо, делать не умел. Уотсон
предпочитал попросту хвататься руками за край бассейна и изо всех сил
толкаться ногами, выполняя в воздухе нечто вроде полувинта. С трамплина
Уотсон прыгать отказался, сказав, что презирает обезьянье занятие. Мейседону
подумалось, что позиция эта определяется прежде всего тем, что Уотсон и без
прыжков напоминает обезьяну - гиббона, несколько укоротившего передние
конечности и научившегося довольно ловко ходить на задних. В пику этому
зазнайке-ученому Мейседон несколько раз прыгнул, и довольно удачно, хотя
каждый его прыжок вызывал серию язвительных и довольно остроумных замечаний
Уотсона. Но замечания замечаниями, а поглядывал Уотсон на полковника явно
одобрительно. Мейседон, решив, так сказать, окончательно "добить" его,
попытался выполнить полуторное сальто с винтом, но перекрутил и смачно
хлопнулся на плечи и спину, хорошо еще, не плашмя. Уотсон пришел в восторг -
и расхохотался и развеселился так, что чуть не захлебнулся. В его радости по
поводу неудачи коллеги было столько ребяческой непосредственности, что
Мейседон не обиделся, а поэтому отшучивался добродушно и довольно ловко.
На территории бассейна была небольшая зона отдыха, прикрытая высоко
расположенным тентом, а в этой зоне - бар с секретом, который был известен
Уотсону. Было приятно, развалясь в прогретом, теплом шезлонге, тянуть
понемногу прохладный грейпфрутовый сок, в который Уотсон добавил немного
джина.
- Приступим к делам, полковник?
- Приступим, мистер Уотсон.
- С меморандумом, разумеется, вы познакомиться не удосужились?
- Просто не успел, - мягко поправил Мейседон.
- Узнаю стиль Джона, - вздохнул Уотсон, - сразу в седло и в дорогу, не
проверив, хорошо ли подкован конь и крепко ли затянута подпруга. Ну да
ладно, это не боль тая беда. Но впоследствии вы непременно должны
познакомиться с меморандумом основательно, не пропуская ни страниц, ни
параграфов - программу разрабатывала очень авторитетная комиссия: физики,
химики, математики, инженеры, экономисты, политики, криминалисты, даже
служители церкви. И все это ученые с именами.
Привлечение в комиссию профессиональных разведчиков Мейседона не
удивило, но служители церкви? Какой прок от священников или кардиналов? Он
не постеснялся высказать свое недоумение вслух. Уотсон взглянул на него с
сожалением.
- Церковь, в особенности католическая, давным-давно не чурается
серьезной науки. Аббат Леметр был фактическим отцом современной теории
горячей, расширяющейся Вселенной. Гамов лишь математически обработал его
идеи - биг-банг, файрбол, слышали?
Мейседон скромно кивнул. Разглядывая его энергичное, но интеллигентное
лицо, Уотсон неопределенно хмыкнул. Он никак не мог выработать определенного
отношения к этому несколько загадочному пентагоновцу, а поэтому и не
торопился устанавливать более простые отношения.
Содержание программы "Инвазия" Уотсон изложил очень сухо, добавив
немного к тому, что Мейседон узнал от Кейсуэлла. И сразу перешел к
проблемам, напомнив об основном требовании: реализовав программу "Инвазия",
в то же время похоронить ее так, чтобы невозможно было отыскать могилу и
эксгумировать!
- Кстати, догадываетесь, откуда президент узнал об этой инопланетной
мине, которую под него подложили?
Мейседон на секунду задумался.
- Кейсуэлл? Да неужели?
Уотсон одобрительно кивнул.
- Эта догадка делает вам честь, полковник. Он самый. Хитер, бестия! Он
работал еще с Джоном Кеннеди, у него старые связи в самых высоких сферах.
Умен, ничего не скажешь. Но мыслитель он крупноблочный - Гумбольдт, а отнюдь
не Максвелл. Из тех, кто хорошо ориентируется в лесу, но не разбирается в
отдельных деревьях. Для таких частностей он нанимает негров вроде меня или
вас. Кстати, сколько он вам положил за успех?
В голосе Уотсона прозвучали ноты искреннего интереса, и Мейседон,
поколебавшись, честно сказал, что об этом разговора еще не было.
- Так заведите этот разговор сами! Не будьте дураком не стройте из себя
ультрапатриота и не стесняйтесь. Кстати, жадность не значится в числе
пороков Кейсуэлла. Он делец-эстет, делец-любитель, состояние позволяет ему
искать в делах не только труд, но и удовольствие.
- Учту.
- Догадываюсь. Вы хоть и тихоня, а своего не упустите. - Уотсон
захохотал, бесцеремонно разглядывая полковника, но поскольку тот никак не
отреагировал на эту шуточку, продолжил рассказ: - Признаюсь честно, я
изрядно поломал голову над проблемой нон-эксгумации программы, пока не
набрел на идею мимикрии.
- А это что за зверь?
Очень довольный тем, что озадачил полковника, Уотсон многозначительно
кивнул.
- Прелюбопытное явление! Я познакомился с ним случайно, когда вместе с
биониками работал над одним вариантом головки самонаведения. Мимикрия -
вариант маскировки, распространенный в мире насекомых. Например, безобидная
муха маскируется под ядовитую осу и за счет этого пользуется всеми правами и
привилегиями последней. Вспомнив о мимикрии, я предложил Джону замаскировать
оперативную часть программы "Инвазия", нарядив ее в более респектабельные
одежды. И мистер советник с радостью ухватился за мою идею. Ныне она
реализована и воплощена в конкретную машинную программу, которая может быть
в любой момент введена в действие на достаточно мощном компьютере. По
предварительным наметкам нам дадут канал в разведцентре военно-воздушных
сил.
- Там превосходные компьютеры. И далеко не перегружены.
- Вам виднее, полковник. - Уотсон зажмурился от удовольствия, как кот
на солнышке. - Представьте, однако, как бы полезли глаза на лоб у работников
этого почтеннейшего учреждения, если бы им предложили обрабатывать данные по
вторжению на континент инопланетян и по слежению за космической аппаратурой!
Мейседон представил и не мог сдержать ухмылки, а Уотсон захохотал,
по-щенячьи повизгивая от восторга.
- Так вот, - в голосе ученого послышались те самые нотки горделивости и
самодовольства, которые можно услышать в голосе шеф-повара, лично подающего
на стол фирменное блюдо, - чтобы избежать ненужных толков, а заодно лишить
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг