постарался, как мог, ответить ей.
- Вид у вас такой, - он оглядел ее с головы до ног, - мягкий,
женственный. Вы ведь любите детей?
- Ой, ужасно! Вот еду сейчас с вами, я ведь к своей девочке еду, и все
думаю, как она там? - Валентина сцепила руки, она постаралась сделать
испуганное лицо, но из этого ничего не вышло - лицо жило, дышало ожиданием
желанной встречи. - И знаю ведь, что ничего случиться с ней не может, а все
равно беспокоюсь. Вот говорю с вами, а сама потихоньку представляю, как
возьму ее на руки, как она будет дышать вот тут, рядом, говорить, тянуть
меня за волосы. Как я ее купать буду.
В глазах Валентины мелькнули слезы, она тут же засмеялась, смущенно
поглядывая на Федора, и все так же увлеченно продолжала:
- Я всегда сама ее купаю. Там уж знают и не спорят со мной. Я слышала,
они говорят - доисторическая мамаша.
- А почему бы вам не стать воспитательницей? Из вас бы, по-моему,
получилась очень хорошая няня.
Валентина с ясной улыбкой покачала головой.
- Я знаю, что получилась бы, но Тим говорит - очень глупо, когда муж
уходит в космос, а жена месяцами и годами ждет его на Земле. Надо ходить
вместе. Вот только как я оставлю дочурку - ну просто не представляю!
Лорка сидел, уронив на колени тяжелые руки. Он не мог, не хотел
решиться на такой безжалостный удар. Каждый имеет право на свою радость и на
свое горе. Альта говорила верно. Но как разны эти права!
Идя на встречу с Валентиной, Лорка молил судьбу о пустяке, о том, чтобы
в ее характере найти достоинства или недостатки, позволяющие человеку
выстоять в беде; все равно - окаменеть или расклеиться, лишь бы выстоять.
Легкомыслие, непостоянство, сильный интеллект, расчетливость, крепкие цепи
других интересов - все это смягчает тяжкий удар истины, приглушает эмоции.
Он искал что-нибудь и не нашел ничего. Право! Да, у Валентины было право на
свое горе, но было ли право у него, Лорки, бросить это горе в открытую,
беззащитную душу? Он задумался тяжело и надолго, поэтому вопрос Валентины
хлестнул его кнутом.
- С Тимом что-нибудь случилось?
Любящее сердце - вещее сердце. Уже второй раз она спрашивала об этом.
Лорка сумел заставить себя непринужденно улыбнуться.
- У меня сердце щемит, Федор. - Она сказала это совсем просто, без
эмоций, но тревога так и лилась из ее глаз.
- Глупости, женские глупости, - резко, почти грубо сказал Лорка. - Если
уж вы стали женой космонавта, надо привыкать к тому, что иногда щемит
сердце.
Она закивала головой, успокаиваясь.
- Да-да, Тим говорил мне об этом. Рассеянно оглянувшись, Валентина
вдруг спохватилась:
- А ясли?
- Неужели проехали? - комично ужаснулся Лорка.
- Проехали, - она смущенно улыбнулась, - это все из-за вас. Напугали вы
меня.
- Вот уж не думал, что вы такая пугливая. - Лорка положил на ее теплую
мягкую руку свою большую ладонь. - Рад был познакомиться с вами.
- Я тоже. Когда ждать Тима?
- Через неделю, - уверенно ответил Лорка и заискивающе добавил: - Вы не
рассердитесь, если я покину вас? Мне нужно забежать к жене, она работает вот
в этом здании.
- Пожалуйста, - Валентина засмеялась, - только здесь перехода нет.
- А зачем мне переход? Кто я - покоритель космоса или тюфяк?
Лорка засмеялся, подмигнул и прыгнул со скоростной магистрали через
оградительный барьер.
- Упадете! - крикнула Валентина, вскакивая с дивана. Но Лорка еще в
воздухе сгруппировался и наклонил тело градусов под сорок пять к направлению
движения. Шестидесятикилометровая скорость качнула его сильное тело, Федор
спружинил ногами и стал прямо, приветственно подняв руку. Валентина была уже
далеко и не могла видеть его лица, поэтому улыбаться теперь было совсем не
обязательно. Но он все еще улыбался. Какой-то прохожий с седой головой,
свернувший к Лорке, видимо, для того чтобы сделать ему выговор за глупое
лихачество, увидел эту улыбку и испуганно отшатнулся.
- Ничего, - успокоительно сказал ему Лорка, вытирая лицо платком, -
ничего. Все в полном порядке.
Глава 5
Здесь, в спортзале фехтования, была своя особая и неповторимая
атмосфера. Свежесть воздуха, напоенного запахами моря и соснового бора,
заставляла поеживаться неподготовленных зрителей: комфортная спортивная
температура была ниже бытовой. По тренировочным дорожкам, будто связанные
невидимыми нитями, двигались, шагали, танцевали и вдруг взрывались
молниеносными флешь-атаками стройные фигуры бойцов, затянутых в эластичное
трико-броню самых разных расцветок. На прозрачных, почти невидимых шлемах,
защищавших лицо, шею и голову, мерцали тусклые блики рассеянного света.
Плавали в воздухе, летали, со звоном перехватывая друг друга, жалили и
кусались шпаги-молнии. И если укол был хорош, если "вес" его по древней
традиции был не менее 750 граммов, срабатывал фиксатор, посылая незримый
радиосигнал. Руководствуясь этими сигналами и общим рисунком боя, поединок
оценивал контрольный автомат; на его табло, то зависая, то меняясь с почти
калейдоскопической быстротой, высвечивались суммы уколов с вспомогательной
оценкой их точности и силы. Когда одна из этих сумм набегала до
установленной, раздавался легкий звуковой сигнал; на гарде победителя
вспыхивал зеленый огонек, побежденного - красный. Фехтовальщики бережно
ставили свое оружие в пирамиду гардами вниз, пуандарами вверх, садились
возле автомата в кресла бок о бок и просматривали видеозапись боя,
обмениваясь оживленными репликами. На боевой дорожке бои разыгрывались
особенно неторопливо и хитроумно. Пуандары шпаг тут украшали пурпурные
болевые разрядники. Если разрядник устанавливали на полную мощность, на все
сто процентов, на "сотку", как говорили фехтовальщики, чистый укол в грудь
своей неистовой раскаленной болью валил с ног ничуть не менее верно, чем
укол настоящей шпагой в самое сердце. Правда, на "сотке" работали очень
редко, ограничиваясь полусоткой, которая называлась также коброй, или
четвертью - шершнем. "Укус" кобры, как правило, бросал фехтовальщика на
колени, ну а шершня, чтобы не потерять лицо настоящего бойца, полагалось
терпеть на ногах. Возле боевой дорожки всегда были зрители - и посторонние,
и из числа отдыхающих фехтовальщиков, - с удобством располагавшиеся в мягких
креслах на антресолях, где, кстати, и воздух был заметно теплее. За боем на
этой дорожке следил не автомат, а судья-тренер. Перед началом боя он задавал
древний, как сама спортивная шпагат вопрос: "Мсье прэ?" - и после того, как
бойцы отвечали согласием, открывал бой жестом руки и короткой командой:
"Алле!"
В общем, спортзал фехтования был спортзалом фехтования, спутать его с
чем-нибудь другим было никак невозможно. Равно как невозможно было не любить
его тому, кто по-настоящему держал в руке шпагу - благородное Древнее
оружие, которое за историю человечества, как феникс, несколько раз умирало и
вновь возрождалось из пепла забвения обновленным и еще более прекрасным.
Вслушиваясь и вглядываясь в этот особый фехтовальный мир, Лорка, не
снимая тренировочного защитного трико, с удовольствием отдыхал в низком
кресле. Его зеленые глаза довольно щурились, как у кота на солнышке, поза
была расслаблена, правая рука тяжело свисала до самого пола, левая с зажатым
в ней мягким платком лениво вытирала вспотевшие в боях лицо и шею.
Потерявший свою упругость защитный шлем прозрачным капюшоном висел за
спиной, а шпага отдыхала рядом на стоечке, которая специально для этой цели
была и приделана к креслу. Шпага, как и сам Лорка, казалась ленивой, усталой
и беззащитной - не верилось, что это именно она, подвижная, как ртуть,
сияющая и вдохновенно-злобная, какую-нибудь минуту назад исполняла в воздухе
свой затейливый и логичный танец угрозы, атаки и защиты.
Иван Франкетти, добрый, импульсивный и стремительный, как само
фехтование, сидел рядом, сердито смотрел на Лорку и нехотя ругался,
машинально следя за контрольным боем до первого "смертельного" укола,
который участники разыгрывали неторопливо, осмотрительно, с теми
неожиданными, похожими на каприз переходами от нарочито ленивых,
вяло-грациозных движений к каскаду летящих шагов, запутанных финтов и
молниеносных уколов.
- Это же не самбо, рыжий ты дикарь, где многое решает сила!
Фехтование - прежде всего искусство. Тренинг, тренинг и еще раз тренинг,
если ты хочешь побеждать.
- А если я не хочу побеждать? - лениво, с еле уловимым лукавством
спросил Лорка.
- Тогда катись отсюда и занимайся штангой, - скороговоркой ответил
Франкетти и хлопнул себя по колену. - Нет, что он делает, а? Ты видел?
Осторожничает в позиции, когда мог свободно достать его стрелой! Хочет
играть только наверняка и проиграет, вот увидишь.
- А зачем мне штанга, Иван? Ты же все время твердишь, что мышцы у меня
и так перетяжелены.
Франкетти, уловивший лишь конец последней фразы, быстро повернулся к
нему.
- Перетяжелены! Я готов повторять это хоть до второго пришествия.
Посмотри на себя, - Иван окинул его быстрым взглядом сначала скептически,
потом почти любовно, - как ты с таким весом порхаешь по дорожке - великая
тайна есть! Если хочешь знать, я всегда ставлю тебя в пример индивидуумам
подобной комплекции. А ты? Подавай тебе Виктора, эту осу с каучуковой рукой
и оленьими ногами!
- Так я же все-таки выиграл у него.
- Видал? - снова хлопнул себя по колену Франкетти. - Что я говорил?
Переосторожничал и получил чистый укол. Был бы настоящий бой, лежать бы ему
сейчас на матери сырой земле. Выиграл, - это скептическое замечание
относилось уже к Лорке, - один раз из восьми. Стыдно и срамно такое для Фе
дора Лорки.
- Но вспомни, каким уколом я выиграл, - не без самодовольства напомнил
Лорка.
Франкетти закрыл глаза и мечтательно потряс головой.
- Да, это был царь-укол! - Он сделал молниеносное движение кистью и
прищелкнул языком. - Я думал, шпага сломается как тростинка.
Лицо Франкетти вытянулось и стало свирепеть.
- Нет, ты посмотри, что делает этот столб, эта мачта, этот неотесанный
небоскреб! Не фехтовальщик, а вентилятор! Мне бы такие рычаги. Нет, такое
видеть просто невозможно!
И Франкетти поспешил к третьей дорожке, где неуклюже работал высоченный
новичок с прекрасными для фехтовальщика природными данными. Лорка, с улыбкой
наблюдавший, как Франкетти, прекратив бой, взял в руки шпагу и стал в
позицию, услышал голос:
- Надеюсь, ты не в обиде?
Это был Виктор Хельг.
- Это на что же? - откровенно удивился Лорка.
По губам Виктора скользнула и пропала легкая улыбка. Он пожал плечами -
мол, тебе виднее - и сел в кресло напротив Лорки. Сел в подобранной, хотя и
непринужденной позе. Он совсем не выглядел усталым и был так свеж, точно
явился сюда не с фехтовальной дорожки, а с бездумной прогулки. Поглядывая на
Виктора с явным одобрением, Лорка еще раз прошелся платком по разгоряченной
коже. Великолепный образчик человеческой породы! Умен, дерзок, в меру
насмешлив, но это от молодости, прекрасно сложен - истинно оса! И
по-настоящему красив еще не вполне созревшей, но яркой мужской красотой:
темные вьющиеся волосы, высокий лоб, бархатные умные глаза, четко выписанные
строгие черты лица и смуглый румянец на щеках. Хочешь рисуй, хочешь лепи -
будет одинаково хорошо.
Виктор поймал взгляд Федора, и снова мимолетная улыбка, какая -
разобрать не успеешь, скользнула по его губам.
- Можно с тобой откровенно, Федор? Я ведь не привык к дипломатическим
тонкостям.
- Конечно, можно, - разрешил Лорка, продолжая разглядывать собеседника,
словно по рассеянности, чтобы тот не обиделся ненароком. Ведь, верно, и
впрямь привык идти напролом и думает совершенно искренне, что ничего лучшего
и быть не может.
Среди красивых удачливых парней такой психологический комплекс
встречается нередко. Это не всегда осознанное отражение своего обаяния. И
виноваты в этом женщины, которые, несмотря на свою рассудочную деловитость и
расчетливость, не могут их не баловать и не опекать. Впрочем, виноваты - это
слишком крепко сказано. В разумных дозах самоуверенность и прямолинейность
для космоса только полезны.
- Я слышал, тебе нужен напарник, - почти утверждающе сказал Виктор,
прямо глядя на Лорку своими бархатными глазами. Федор же взглянул на него
лишь мельком и ответил не сразу.
- Мне нужен не только напарник. Я комплектую целый отряд.
- А для этой роли я не гожусь?
Нотка настойчивости в голосе Виктора не исчезала. Лорка снова мельком
взглянул на него и ответил, словно извиняясь:
- Пока я этого не знаю.
Хельг засмеялся. Он сидел, опираясь локтями на колени, и с откровенным
интересом разглядывал Лорку.
- Но Ревский обещал специально поговорить о моей кандидатуре.
- А он и говорил, - спокойно ответил Лорка, - только это сразу не
делается. Путь от Земли до Кики длинный. Да и на Кике не сразу заварится
каша. Напарник, содруг командира, выделится в коллективе сам собой.
Виктор внимательно смотрел на Лорку, который не то не замечал, не то
делал вид, что не замечает, его взгляда.
- Федор, - вдруг спросил он, - у тебя же был напарник, отличный
напарник - Тимур. Почему ты с ним расстался?
Лицо Лорки посуровело, лучше сказать, потяжелело; разгладились мелкие
морщинки, и в то же время резче прописались основные черты.
- Мы не сошлись характерами, - медленно проговорил он.
- Но, кажется, вы были друзьями? - настойчиво допытывался Хельг.
Лорка провел рукой по колену, точно разглаживая некие невидимые складки
на защитном трико.
- Были, - подтвердил Лорка и впервые за время этого разговора прямо и
очень спокойно взглянул в глаза собеседника. - Разве нельзя не сойтись
характерами с человеком, который когда-то был твоим другом?
- Почему же нельзя? Можно. - Виктор отвел взгляд, шлепнул себя по ноге
и засмеялся. - Как бы то ни было, ты командир экспедиции изначально, а вот
твой напарник должен выделиться сам собой. Почему такая разница?
- В любом коллективе должна быть основа для компоновки, - сказал Лорка
почти добродушно, - иначе коллектив просто не состоится, развалится.
- Стало быть, ты основа?
- В некотором роде.
- Значит, ты считаешь себя лучше других? - настойчиво допытывался
Хельг.
- Опытнее.
- Ну, это вопрос терминологии.
- Не совсем. Чтобы ты понял это, скажу - за моими плечами незримо, но
очень весомо стоят удачи прежних экспедиций, которыми я командовал.
Темные густые брови Виктора сдвинулись к переносью.
- Это верно, - в раздумье согласился он, непринужденно возвращаясь к
прежней легкой манере разговора: - А если это удача, именно удача, и ничего
больше?
- Раз удача, два удача, - в голосе Лорки зазвучала легкая ирония, -
помилуй Бог, когда-нибудь надобно и умение.
- Знаю, - Виктор не удержался от нотки снисходительности, - ты любишь
цитаты из старинных романов. Но стоит ли за них прятаться?
Лорка усмехнулся.
- Не стоит. Могу сказать тебе, что и командир экспедиции не наследует
свой пост навечно, как император. В работе иногда выдвигается другой лидер,
он и становится командиром. Такое случалось, хотя нечасто.
Виктор насмешливо поглядывал на Лорку своими бархатными глазами.
- Ты не боишься, что такое случится на Кике?
Лорка непонимающе взглянул на него. Виктор кивнул головой за спину и
пояснил:
- Я победил тебя на фехтовальной дорожке. Разве то же самое не может
случиться в космосе?
Лорка со сдержанным любопытством разглядывал своего фехтовального
противника. Хельг открыто улыбался, но Лорка остался серьезным.
- Разве мы летим на Кику драться?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг