- Полностью! Как будто кто-то выключил его. - Склонив голову, Виктор
прислушался. - Зато правый - молодец! Слышите, как воет? Наверное, именно
этот звук имели в виду древние, когда говорили о божественной музыке
небесных сфер! Как вы думаете, Александр Сергеевич?
Соколов помолчал, поправил воротник своей куртки и спросил:
- И что же теперь?
- А ничего, - беспечно ответил Виктор, белозубо улыбаясь эксперту. -
Так и пойдем на одном двигателе.
- Но это же запрещено!
Это было действительно запрещено. Инерциальный полет на гиперсвете
невозможен. Если остановятся оба двигателя, то корабль мгновенно разрушится
и высветится мощнейшим всплеском излучения Черенкова. Поэтому на
гиперсветовых кораблях и ставят два маршевых двигателя. Откажет один,
второй, работая на повышенной мощности, вытянет корабль в пространство
Эйнштейна, где уже возможен инерциальный полет - на субсветовой скорости.
Снисходительно разглядывая Соколова, Виктор с ноткой гордости в голосе
повторил:
- Это простым смертным ходить на гиперсвете на одном двигателе
запрещено. А у нас экипаж экстракласса. У Лорки открытый лист на любые
действия. Как он скажет, так и будет. - И помолчав, вдруг заговорщицки
спросил: - Трусите, уважаемый эксперт?
Соколов хмуро взглянул на него и признался:
- Есть немного.
Хельг хлопнул себя по колену.
- Молодчина!
- Это еще почему? - довольно мрачно спросил Соколов.
- А потому что не постеснялись признаться. Все мы прошли через это. Это
ведь гиперсвет! А потом привыкли, каждый в меру своих сил и возможностей.
- И теперь уже вовсе не боитесь?
- Вовсе не боятся только идиоты, а я как-то избегаю зачислять себя в
эту категорию. - На лицо Хельга легла тень легкого раздумья. - Но если я и
боюсь, то самую малость и где-то там, внутри, на уровне подсознательных
мыслей и образов, точно во сне. - Помолчал, поглядывая на Соколова, и
доверительно добавил: - Понимаете, Александр Сергеевич, опасность, когда она
в меру, это даже приятно. - Виктор шевельнул плечами, в его черных глазах
снова замерцали озорные искорки. - Это возбуждает и бодрит! Побеждая страх,
чувствуешь себя настоящим человеком, повелителем природы, хомо сапиенсом, а
не скотиной, которая только и знает, что жевать да спать. И потом, это ведь
совсем не страшно.
- Что не страшно? - не понял Соколов.
- Небытие. - Виктор засмеялся, очень довольный тем, какое он произвел
впечатление на своего напарника. - Понимаете, Александр Сергеевич, стоит
сейчас отказать и правому двигателю, как корабль со всеми своими потрохами
высветится за какие-то пикосекунды. Вы ровно ничего не успеете
почувствовать! Мгновенный переход материи из одного состояния в другое.
Трах! И нет ни Соколова, ни Хельга, ни Ники, никого и ничего. Разве эту
величественную, красочную картину можно сравнить с медленной агонией в
отделении реанимации?
Соколов кашлянул и осторожно спросил:
- А что ремонтируют? Что поломалось-то?
В глазах Виктора замерцали веселые искорки, но ответил он обстоятельно:
- Чудеса, Александр Сергеевич, настоящие чудеса. Отказал не силовой
узел, не агрегат горячей зоны, где господствуют колоссальные температуры.
Вышел из строя коммутационный блок, кибернетическая схема высокой
надежности, работающая в почти идеальных условиях. С таким отказом я
сталкиваюсь впервые.
Соколов нахмурился, он не скрывал того, что сообщение Хельга ему очень
не понравилось.
Глава 17
Когда Тимур в сопровождении Ники появился в кают-компании, Виктор,
мельком взглянувший на него, усмехнулся.
- У тебя такой вид, словно ты повстречал привидение.
- Я и точно повстречал его.
В голосе Корсакова прозвучало спокойствие, в котором слышались нотки
безнадежности. На него сразу обратились заинтересованные и настороженные
взгляды присутствующих.
- Из какой же сферы?
- Из астрономической, - повернулся Корсаков к Виктору. - Тебе знакома
пятидесятка? Первая опорная?
- Пятидесятка? Эта звезда, так сказать, первой величины? А как же! Наш
негасимый маяк во мраке галактической ночи. Красный гигант, шифр М-38-50,
ну, а все остальные сведения, которые накопило о ней человечество, можно
узнать, обратившись к компьютеру.
- Оказывается, человечество накопило не все.
Приглядываясь к Корсакову, Виктор шутливо проговорил:
- Не может быть. Человечество, друг мой, очень дотошное сообщество. Ты
просто клевещешь на него, а зачем - не пойму.
Тимур вежливо улыбнулся и жестом пригласил товарищей пройти в
обсервационную.
Координаты гиперсветового корабля относятся к сведениям высшей
точности, их исчисление производится непрерывно, в автоматическом режиме.
Однако самым совершенным устройствам и системам свойственны погрешности,
которые, постепенно накапливаясь, могут привести к крупным ошибкам. Поэтому
раз в сутки в двенадцать часов корабельного времени вахтенный начальник
"Смерча" производил ручную обсервацию: определение корабельных координат
путем визуального наблюдения за тремя опорными звездами - лобовой, или, как
ее чаще называли, первой опорной, и двумя вспомогательными. Термин "ручная
обсервация" соответствовал действительности, разумеется, фигурально: без
техники человек на космическом корабле был совершенно беспомощен, речь могла
идти лишь о пропорциях между удельными весами автоматики и человеческого
участия.
За минуту до начала обсервации, несмотря на то, что один двигатель не
работал, а другой выл и стонал на форсированном режиме, Тимур Корсаков занял
кресло наблюдателя. Ровно в двенадцать часов на контрольном табло вспыхнул
сигнал начала этой операции, но обзорный экран не осветился, и начать
наблюдения Тимуру не удалось: компьютер заблокировал операцию, в качестве
объяснения на табло загорелась надпись "неустранимая помеха". Корсаков не
особенно удивился, время от времени случались сбои в работе самых разных
устройств. Он быстро проверил исправность цепей автоматики. Оказалось, что
все в порядке. Теперь уже вручную он нажал кнопку начала обсервации, но
результат был тот же: стоп-сигнал и табло "неустранимая помеха".
Тимур на секунду задумался, а потом перевел компьютер в речевой режим
работы. После легкой паузы компьютер внятно проговорил:
- Первая опорная, шифр М-38-50, исчезла из лобовой зоны в 11 часов 48
минут за промежуток времени в доли секунды. Физический характер явления не
устанавливается и аналогов не имеет. Конец расшифровки.
Несколько секунд Тимур сидел неподвижно, мысленно повторяя про себя
информацию и стараясь полностью охватить ее смысл. Исчез красный гигант
Диаметром в несколько световых минут, колоссальная глыба раскаленного
вещества, из которой можно построить несколько земных солнц! За такой
ничтожный промежуток времени звезда не может ни погаснуть, ни
экранироваться.
Оставив лишь локальное освещение пульта, Тимур включил обзор лобовой
зоны - в наступившем полумраке на обзорном экране вспыхнули искры звезд и
пятна галактик. Да, компьютер не ошибся! На месте первой опорной не было
ничего. Ровно ничего! Как будто это была не звезда диаметром в орбиту
Меркурия, а светлячок, плавающий в звонкой тишине летней ночи. Крохотный
светлячок, который шалун мальчишка взял да и прикрыл ладонью. Черт знает
что!
В обсерваторской, остановившись перед экраном с изображением лобовой
зоны, Корсаков предложил:
- Попробуйте отыскать наш негасимый маяк.
Виктор одним взглядом окинул изображение участка небесной сферы,
наклонившись к пульту управления, проверил, точно ли это лобовая зона, и
вгляделся в экран еще раз, теперь уже гораздо внимательнее. Заметил табло
"неустранимая помеха", не глядя, точным движением руки включил речевой режим
расшифровки и прослушал сообщение компьютера.
- Вот это феноменчик! - ошарашенно пробормотал он. - Из лобовой зоны
пропал красный гигант с массой в десять солнечных - М-38-50. Объявляется
розыск в галактическом масштабе. О находке просим срочно сообщить по адресу:
Млечный путь, сектор Б, корабль "Смерч", начальнику вахты Тимуру Корсакову.
Наградные гарантируются. - И, положив руку на плечо товарища, засмеялся. - А
тебе ведь попадет от командира! Как же ты не усмотрел за такой драгоценной
звездой? Нехорошо!
Тимур вздохнул.
- Бесследно исчезает целый мир! Может быть, с целым комплексом жизней и
цивилизаций, а ты преспокойно шутишь. - И меняя направление разговора,
добавил: - Однако хватит острословия. Что будем делать? У тебя есть
рациональные идеи?
- Нет, - признался Виктор. - Исчезновение пятидесятки действительно
похоже на черную магию.
- А у меня есть идея, и, по-моему, очень рациональная, - хладнокровно
заявил Соколов и, дождавшись, когда на нем сосредоточится общее внимание, не
без скрытого лукавства сказал: - Надо сообщить обо всем командиру.
- Разумно. Но стоит ли беспокоить его в такой момент? Подождем, пока
заработает левый двигатель.
- У меня есть идея, - сказала Ника вполголоса, точно про себя.
- Поделись.
- Я подумала, а вдруг исчезновение пятидесятки - сигнал?
- Сигнал? - переспросил Тимур.
- Да, сигнал. Причем, обращенный к нам. - В голосе Ники послышались
нотки упрямства. - Погасла первая опорная, звезда, по которой фиксирован в
пространстве курс нашего корабля. Разве это нельзя истолковать как
информацию об опасности, как своеобразный приказ: "Стой! Ни шагу вперед.
Опасность!"
В обсервационной воцарилась если не тишина, то ее относительное
подобие.
- Если учесть, что кикиане пытались всячески затормозить наш отлет с
Земли, то в этом предположении есть нечто разумное, - не совсем уверенно
проговорил наконец Соколов.
- Гасить и зажигать звезды! - недоверчиво подумал вслух Виктор и
белозубо, озорно улыбнулся. - Впрочем, а почему бы и нет? Наверное, ведь и
нам, людям, когда-нибудь будет доступно такое!
- И двигатель отказал, отказал странно. Совпадение? - Тимур потер
кончиками пальцев лоб. - Крутится у меня в голове какая-то космическая
легенда, связанная с угасанием звезды. Но какая?
Виктор нахмурил свои соболиные брови.
- Погоди-погоди, мне тоже помнится. Сейчас... Кранц? Кунц?.. Вспомнил -
Лунц! Легенда о командире Лунце.
Тимур остро взглянул на Виктора, припоминая что-то, и нажал кнопку
вызова командира корабля, сжато, но очень четко обрисовал ситуацию.
Пауза длилась не больше нескольких секунд.
- Понял, - проговорил Тимур, и лицо его посуровело. Подняв глаза на
присутствующих, он негромко, внятно проговорил: - Ходовая тревога! Срочное,
аварийное торможение.
Глава 18
Занимая место рядом с командиром, как это и полагалось по ходовому
расписанию, Тимур спросил:
- Надо ли так спешить? На одном двигателе?
- Надо, Тим, - сказал Лорка, кладя руки на штурвал. - Я все объясню
потом.
Даже через амортизацию боевых кресел ощущались содрогание и вибрация
корабля: происходило экстренное свинчивание его маршевых отсеков, корабль
сжимался, уменьшая свою длину и диаметр до стартовых параметров. Съеживалась
электрофная мебель, ликвидировались карманы кают, "худела" оранжерея:
центральная аллейка ее исчезла, растения вплотную придвигались друг к другу.
Срочное торможение проводится еще более стремительными темпами, чем сам
разгон, - корабль должен стать предельно прочным, монолитным.
- Корабль в полной готовности, - доложил компьютер.
- Вижу! - буркнул Лорка, этот сигнал уже высветился на контрольном
табло. - Внимание экипажу! Срочное торможение!
Щелкнул переключатель реверса хода, нога начала выжимать ходовую
педаль. Тревожный гул двигателя перешел в резкий многоголосый вой. Миг, и
корабль словно уткнулся в невидимую, упругую стену, его качнуло, тягуче,
мягко, глубоко, а потом вдруг бросило вправо, вверх, ухнуло вниз. Не спуская
глаз с пульта-индикатора и до боли напрягая свои стальные мышцы, Лорка с
натугой ворочал штурвалом. Через несколько секунд Тимур, умница Тим, поймал
ритм и точной подчисткой снял часть нагрузок, стало полегче. Но все равно
ныли кости и соленый колющий пот заливал глаза. Лорка, не закрывая, только
щуря их, стряхивал его резким движением головы. "Проклятый эксудатик, -
презрительно клял себя Федор. - Понесло тебя в космос! В командиры!
Посмотри-ка на Тима, не человек, а огурчик!"
Да, Тимур казался человеком, изваянным из мрамора, но и ему было
нелегко, хотя львиную долю нагрузок принимал на себя командир. Как и любой
классный пилот, работал Тим автоматически, сознание как бы дежурило, готовое
мгновенно включиться в работу при всплеске неожиданного и необычного. И это
дежурство не мешало, а даже стимулировало прихотливое течение мыслей. Ему
вдруг вспомнилось, например, как несколько лет тому назад на тренировочном
экстренном торможении пожелал присутствовать один видный
теоретик-космонавигатор, рассчитывавший оптимальные трассы гиперсветовых
кораблей. Несмотря на противоперегрузочную и вестибулярную профилактику,
космонавигатора вынули из кресла полумертвым, даже не бледным, а каким-то
голубым и таким мокрым, как будто его облили водой. Когда он пришел, а
вернее его привели в себя, космонавигатор разразился шумной негодующей
речью. "Что это за пляска святого Витта? - кричал он. - Что это за
издевательство над человеческой природой? Да я берусь за месяц разработать
аппаратуру, которая компенсирует эти бултыхания!" Ему вежливо объяснили, что
такая аппаратура давно разработана, но чтобы разместить ее на корабле,
пришлось бы ликвидировать комфортную зону. Не слишком ли велика жертва? Ведь
экстренное торможение применяется раз в год и то по обещанию!
- Перегрузки у нижней границы допусков, - бесстрастно проинформировал
компьютер.
Тимур метнул недовольный взгляд на Лорку и невольно пожалел его:
напряженное, красное от натуги, злое лицо, крупные капли пота на лбу.
- Куда так спешим, командир?
- Потом, - выдавил сквозь зубы Лорка, однако несколько сбросил мощность
двигателей, - потом объясню.
Действительно, Федору было бы очень непросто аргументировать свое
мгновенное решение о срочном торможении корабля. Это был один из тех редких
случаев, ради которых командиров и наделяют полнотой власти. Совещаться и
советоваться было некогда, да и незачем. Надо было решать самому, потому что
промедление было смерти подобно в буквальном смысле этого слова. С одной
оговоркой, если поверить командиру Лунцу. Если же происшествие с Лунцем
только легенда, психоз, нервный срыв, дело не в словах, то решение Лорки
можно было бы расценить как акт перестраховки и даже паникерства. Что бы
потом ни говорилось, но Лорка ставил на карту свое реноме руководителя,
командира, да и просто гиперсветовика. Конечно, в случае ошибки ему не
грозило наказание, дело обстояло много хуже - он становился смешным. Но на
другой чаше весов - жизни дорогих и близких ему людей, успех экспедиции, и
Лорка не без усилия, но бестрепетно откинул все эгоистические сомнения и
страхи. Если верить Лунцу, в их распоряжении до начала непонятной катастрофы
оставались считанные секунды. И Лорка отдал приказ о срочном торможении!
Если верить Лунцу... Конечно, принимая решение, он опирался не на одну
легенду. Было учтено все: общая ситуация полета на Кику, отказ левого
двигателя, догадка Ники. Все легло на весы разума и совести, легенда о
командире Лунце была последней соломинкой, спусковым механизмом единоличного
волеизъявления. Как бы то ни было, Лорка поверил Лунцу. А если так, то их
единственным шансом избежать внезапной катастрофы было скорейшее, экстренное
торможение. Вот почему Федор так безжалостно терзал корабль, экипаж и самого
себя.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг