Да, Ревский был прав. Люди опасных профессий нередко гибнут не в
настоящей, боевой схватке, а вот так, по-пустому. Их трудовая жизнь проходит
в особом мире постоянного нервного напряжения, где приходится рассчитывать
каждый шаг. И вот такой человек отправляется отдыхать и попадает в
совершенно иной мир - отрегулированный, спокойный, размеренный. Разве не
естественно сбросить напряжение, расслабиться? А у этого спокойного мира
есть свои маленькие, но ядовитые коготки: любовные неурядицы, непрошеная
зависть и шестибалльные штормы. Да потом людям героических профессий просто
скучно среди зарегулированной, размеренной жизни. Им хочется прежних ярких
ощущений: острого чувства риска и опасности, незабываемых ощущений удачи,
победы, пойманного счастья - тех редких звездных часов бытия, когда краски
ослепительны, звуки нежны, а каждый глоток воздуха - наслаждение. Александр
Македонский, Юрий Гагарин, Магеллан, Панчо Вилья, Котовский, Камо - разве
все они не погибли после великих свершений случайно, глупо и обидно до слез!
Ревский давно закончил свой рассказ, а Лорка все сидел, уронив голову,
невидяще глядя куда-то мимо старшего товарища.
- Да, - безнадежно повторил он и своей большой ладонью неловко, с
ненужной силой провел по лицу.
Ревский шумно вздохнул и потянулся к бутыли с вином.
- Давай выпьем, Федор, - предложил он.
Густая темная струя с легким звоном наполнила один бокал, затем другой.
Лорка посмотрел на бутыль, перевел свой отсутствующий взгляд на Ревского.
- Так в старину поминали погибших, - пояснил тот, поднимая бокал.
- Что ж, - вяло согласился Лорка.
Он медленно, глоток за глотком, как воду, выпил вино, поставил
опустевший бокал на стол и опять ушел в себя.
- Ну что ты раскис? Встряхнись, командир! - с досадой сказал Ревский.
- Я не раскис, - бесцветно возразил Лорка.
- А если не раскис, - в голосе Ревского снова появились жесткие ноты, -
берись за экспедицию. Это лучшее, что ты можешь сделать в память о Тиме.
Только теперь Лорка обратил внимание, каким усталым было лицо Ревского.
Ему вдруг пришло в голову, что Ревский стар, очень стар, хотя у него еще
ловкое, сильное тело и он изо всех сил упрямо рвется туда, куда никому нет
дороги, - обратно, к молодости. А надо ли рваться? Старость по-своему
хороша. Все уже понято и понятно, все стоит на точно отведенных местах. Не
надо решать целые кучи дурацких проблем, которые человечество на разные лады
решает на протяжении многих тысячелетий. Решает, решает и никак не может
решить.
- В экспедицию без Тима? - вслух спросил Лорка.
- Подберем другого напарника.
- Без Тима, - уже не спросил, а просто повторил Лорка и отрицательно
покачал головой.
- А как же тайна Кики, доброе имя Петра Лагуты? - как-то безнадежно
спросил Ревский. - Я был так рад, когда совет выбрал тебя, Лорка.
Лорка даже не понял, а просто почувствовал, почему так четко проступили
следы увядания, даже дряхлости на лице его друга-наставника. Теодорычу до
слез, до боли, до зла на все сущее было жалко не только Тима, но и Петра
Лагуту, погибшего тоже обидно и глупо. Многие, вот уже и он, Лорка, забыли о
Лагуте, а Теодорыч помнил. У Лорки была Альта, а у Ревского никогда не было
ни жены, ни детей. Он все отдал любимому и ненавистному космосу. Назваными
детьми для него были его ученики и воспитанники: Ришар Дирий, Игорь Дюк,
Тимур Корсаков, Федор Лорка.
- Ты уж не горюй так сильно, Теодорыч, - неожиданно для самого себя
вслух сказал Лорка то, о чем собирался просто подумать.
- Что ты пристал со своим горем? - вскинулся Ревский. - Говори -
берешься за экспедицию?
Как Лорка сразу не догадался! Речь шла о добром имени не только Лагуты,
но и самого Теодорыча, который считал долгом чести отвечать в большом и
малом за своих названых детей. Но разве Ревский когда-нибудь позволит себе
вслух сказать об этом?!
Лорка улыбнулся первый раз после того, как услышал о гибели Тима,
трудно улыбнулся - почти одними глазами.
- Берусь.
Теодорыч знал, что слово Лорки свято, а поэтому без особых эмоций
благодарно сказал:
- Вот и умница.
Глава 2
Неслышно и мягко ступая по плотному пружинящему ковру, Лорка подошел к
окну, секунду вглядывался в тусклый мир, открывавшийся за ним, а затем
указательным пальцем тронул клавишу. Двухметровое, прозрачное до невидимости
стекло бесшумно убралось в стену. Пахнуло теплой сырой прохладой. Частый
осенний дождь барабанил по листьям - бормотал, шуршал, шептал. Плакали
оголяющиеся ветви деревьев, никла и прела робко желтеющая трава.
Боковым зрением Лорка уловил легкое движение, повернул голову и только
теперь заметил человека, стоявшего сбоку от окна. Человек был невысок,
плотен, у него была круглая голова, гладкое розовое лицо и маленькие
улыбчивые глазки. Он был похож на полного радости жизни, чисто вымытого
поросеночка и на первый взгляд казался совсем молодым, почти юношей. Но
легкие, однако ж уловимые детали - посадка головы, округлость и сутулость
плеч - выдавали его зрелый возраст.
- Где же ваша гитара? - очень серьезно спросил Лорка.
Мужчина засмеялся, отчего его умные глазки почти совсем спрятались
среди округлых щек, и Лорка окончательно убедился, что перед ним далеко не
юноша.
- Почему вы решили, что я собираюсь петь серенады?
Теперь улыбнулся Лорка. Было в фигуре и облике круглоголового мужчины
нечто, сразу располагавшее к себе.
- Серенады поют вечерами, а не по утрам, - сказал Лорка. - Правда,
глупо? Специальные вечерние песни существуют столетия, а утренней песни нет.
Птицы - так те предпочитают петь по утрам. А чем мы хуже птиц?
Круглоголовый с улыбкой выслушал его и спросил:
- Вы, разумеется, Федор Лорка?
- Он самый. А вы?
- Меня обычно величают Александром Сергеевичем. Несколько старомодно,
но я привык именно к такому обращению. Соколов Александр Сергеевич.
Лорка с симпатией разглядывал визитера.
- Да, несколько старомодно, зато здорово - Александр Сергеевич! Так и
хочется встать, снять шляпу и продекламировать что-нибудь вроде: "Я помню
чудное мгновенье - передо мной явилась ты".
- Вы любите поэзию?
- А кто ее не любит в наше время? - Лорка внимательно разглядывал
Соколова. - Вам, наверное, за сорок?
- За пятьдесят, - мягко поправил тот.
- Что же это мы беседуем, так сказать, на разных уровнях? Лезьте в
окно. - Заметив недоумение в глазах Соколова, Лорка пояснил: - Жена не ждала
меня сегодня, захлопнула дверь, а ключ по рассеянности унесла с собой.
Соколов легко, как мячик, перепрыгнул полутораметровый кустарник и
подошел к окну. Лорка, не ожидавший от него такой прыти, посмотрел на него с
новым интересом.
- Подать вам руку?
- Перебьюсь.
Соколов положил короткие сильные руки на подоконник, помедлил и одним
рывком перекинул свое плотное, литое тело в комнату.
- Занимались борьбой? - спросил Лорка, отступивший в комнату.
- И борьбой.
- Но не шпагой?
- Нет, шпагой - нет. - Соколов, улыбаясь - глазки его при этом
прятались в розовых щеках, и разобрать их выражение было очень трудно, -
терпеливо переминался с ноги на ногу. Он ждал, пока ожившие, сыплющие
крохотными голубыми искорками ворсинки ковра не уничтожат окончательно следы
влаги и грязи на его туфлях, и разглагольствовал: - Вспоминаю кампанию
тридцатилетней давности. Забавная была кампания - долой замки-запоры, эти
реликты темных веков. И массу комичных, но не всегда приятных недоразумений,
которые последовали за этим.
[Image001]
- Резюме: эпохи приходят и уходят, а замки-запоры остаются. Давайте-ка
свой плащ и, если нетрудно, закройте окно. - Лорка на лету поймал плащ и
сразу же перебросил в прихожую, где его ловко подцепила механическая рука и
отправила в шкаф, чтобы он там прошел обычную сушку, чистку и дезодорацию. -
Хватит вам топтаться, вы давно уже чисты, как вакуум между двумя
галактиками. Проходите, садитесь.
Соколов опустился в кресло, Лорка подтянул второе, легко скользнувшее
по ковру, и сел напротив, по другую сторону столика.
- Чай, кофе? По такой погоде не мудрено продрогнуть.
- Если не возражаете, кофе. - Наблюдая, как Лорка на кнопочном пульте
набирает заказ, Соколов признался: - Я и правда продрог, пока бродил вокруг
вашего дома. Знал, что вы вернулись, а дверь заперта и сигнализация не
работает.
Лорка внимательно взглянул на гостя.
- Вот как, знали?
- Знал, - спокойно подтвердил Соколов.
Он хотел что-то добавить, но его прервал легкий музыкальный аккорд,
повисший в воздухе.
- Ага, - удовлетворенно проговорил Лорка, - вот и кофе готов.
Центральная часть столика опустилась вниз, открывая темный провал
цилиндрической шахты, и через секунду поднялась уже вместе с кофейником,
чашками, молочником, сахарницей и всем остальным, что нужно. Соколов смотрел
на все это с удовольствием и некоторой плотоядностью во взоре. Лорка налил
себе чашку из сердитого, плюющегося перегретым паром кофейника, потянулся к
чашке гостя, но тот мягко, почти нежно остановил его руку.
- Уж позвольте, я сам.
Лорка с улыбкой поставил кофейник на место. Соколов пододвинул к себе
высокий стакан, налил в него сливок, добавил ледяной воды и сахару.
Помешивая этот импровизированный коктейль, Соколов проникновенно сказал,
обращаясь не столько к Лорке, сколько к накрытому столику:
- Люблю вкусно поесть и попить. Знаю, что это слабость, - он
вздохнул, - чревоугодие, но ничего не могу с собой поделать.
Наполнив чашку кофе, он сказал почти благоговейно:
- Глоточек кофе и глоток коктейля - божественно! Мое собственное
изобретение.
Несколько раз совершив эту процедуру, Соколов поднял глаза на Лорку,
который уже справился со своим кофе и теперь со снисходительной улыбкой
смотрел на странного гостя.
- А вы все-таки варвар, Федор, - сочувственно и грустно проговорил
Соколов, наливая себе вторую чашечку. - Облагороженный воспитанием,
скованный традициями, отшлифованный тренингом, но все-таки варвар. Вы не
понимаете прелести и тонкости застолья.
Лорка усмехнулся.
- Вот тут вы ошибаетесь. По происхождению я типичный аристократ. Мое
прошлое своими корнями уходит в целое созвездие именитых родов - графы,
пираты и поэты. Но надеюсь, вы пришли ко мне не для обсуждения проблем
наследственности?
- Нет, - серьезно ответил гость, отодвигая опустевший стакан и чашку.
Лорка сдвинул детали сервировки ближе к центру столика, нажатием кнопки
отправил все это в шахту. Через секунду крышка столика поднялась, неся
небольшой букет осенних, увядающих, горько пахнущих астр. Лорка переставил
букет так, чтобы он не загораживал лицо собеседника.
- Слушаю вас.
- Видите ли, Федор... - Соколов примолк и прямо взглянул на Лорку
маленькими умными глазками. - Я эксперт, профессиональный эксперт-социолог.
- Вот оно что, - пробормотал Лорка, в его голосе слышалось и уважение,
и разочарование, и удивление - все вместе.
Быть экспертом почетно в любой сфере человеческой деятельности, но быть
экспертом-социологом почетно десятикратно.
Нет-нет да и случались на Земле и во внеземных поселениях происшествия,
которые выглядели дико и необъяснимо: тихая травля неугодных,
замаскированный протекционизм, физическое насилие и даже убийства. Люди,
виновные в таких поступках, были редчайшим исключением, но все-таки время от
времени в силу чисто случайного стечения обстоятельств такие натуры
формировались и ухитрялись проскользнуть сквозь тончайшее сито общественного
воспитания и профессиональной селекции. Каждый такой
социально-патологический случай скрупулезно расследовался узким кругом лиц,
удостоенных особого высокого доверия общества, - экспертами-социологами.
Чаще всего эксперты не были профессионалами, а вели свою почетную и тяжелую
работу от случая к случаю. Привлекали к экспертизе и Федора Лорку, когда
случались несчастья на космических кораблях и во внеземных поселениях.
- Я хочу дать вам поручение, - все так же прямо глядя на Лорку, сказал
Соколов.
- Нет, не выйдет.
- Случай особый, Федор, - мягко настаивал Соколов.
Лорка покачал головой.
- Нет. Я в отпуске, параллельно готовлюсь к экспедиции. И вообще мне не
до экспертизы, понимаете?
- Понимаю, но я же говорю, что случай особый. - Соколов помолчал и
хмуро закончил: - Речь идет о расследовании смерти вашего друга Тимура
Корсакова.
Переход от покоя и грустного равнодушия к полнокровной жизни был у
Лорки молниеносным. Неуловимо подобралось могучее тело, зеленые глаза остро
взглянули на Соколова. В эти холодные, будто застывшие глаза трудно и
жутковато было смотреть. "Ну глазищи! Глядит как тигр из клетки!" - невольно
поежившись, подумал Соколов.
- Странно выглядит эта смерть, - вслух сказал он, - и события, которые
ей предшествовали, выглядят, мягко говоря, необычно.
- Вы кого-то подозреваете? - в упор спросил Лорка.
Соколов отвел взгляд, достал платок и вытер свое гладкое розовое лицо.
- Я сомневаюсь, - голос его прозвучал ворчливо, почти сердито, - но
сомнения мои основательны. Однако ж, прежде чем делиться своими сомнениями,
я хотел бы задать вам несколько вопросов.
- Спрашивайте.
- Вы знаете, что тело Тимура так и не найдено?
- Знаю.
Соколов хмыкнул, поджал губы и спросил вкрадчиво, глядя в сторону:
- А не мог ли Тимур просто пошутить? Он ведь был веселый парень, Тим
Корсаков, любил шутки и розыгрыши. Вместо того чтобы утонуть, запрятался
куда-нибудь и отдыхает в одиночку. Или с кем-нибудь вдвоем, а?
Сердце Лорки колыхнулось от радости.
- Черт! - сказал он ожесточенно. - Как это раньше не пришло мне в
голову?
Стремительно поднявшись из кресла, Лорка подошел к видеофону, выключил
изображение и, пробежавшись пальцами по клавишам, набрал нужный номер.
- Валентина?
- Да, - ответил женский голос несколько удивленно, видимо потому, что
изображение было выключено.
- Скажите, Тим сейчас дома?
- Нет, - ответила женщина. - Обещал вернуться еще позавчера, но его до
сих пор нет. Вы не знаете, где он?
- Тим в командировке, - уверенно ответил Лорка. - Я думал, что он уже
вернулся. Впрочем, командировка ответственная.
- Почему он ни разу не поговорил со мной?
Лорка механически рассмеялся, лицо его болезненно сморщилось.
- Видите ли, Валя, он сейчас в таком месте, где нет видеофонов.
- Кто вы такой? Почему выключили изображение? Вы ведь Федор Лорка,
правда?
- Правда, - глухо сказал Лорка, но тут же взял себя в руки. - Не
тревожьтесь, Валя. Завтра я к вам приеду и обо всем расскажу подробно. Всего
доброго.
С каменным лицом Лорка вернулся к столику и занял свое место в кресле.
С уважением глядя на него, Соколов негромко сказал:
- Любящее сердце - вещее сердце.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг