- Подойдите поближе к границе.
- Слушаю, сэр.
Гейм думал, что после неудачи с первой машиной они вернутся на базу
Инджирлик, но, видимо, он ошибся, операция "Элинт" продолжалась. Сегодня
Коул предстал перед ним в новом обличье - коварного и хладнокровного
убийцы. Он заблаговременно заложил в самолет-разведчик взрывчатку, а затем
с помощью дистанционного управления взорвал ее, - пилот и не подозревал о
том, что Коул заранее запланировал его смерть. Но чего же он хочет еще?
Коул дал пилоту поправку на курс. Извергая из сопел длинные языки
оранжевого пламени, машина рванулась на восток. Гейм понял - они пересекли
советскую границу, и молча повернулся к Коулу. Как бы отвечая на его
безмолвный вопрос, тот проворчал:
- Я все-таки заставлю их включить радары.
Гейм хотел сказать, что, наверное, в точности повторится то же самое,
свидетелями чему они только что были, но понял: слова сейчас бесполезны, и
промолчал - полковник все это и сам отлично знал и если все-таки шел на
риск, значит, что-то задумал.
Коул вынул из кармана документы и протянул их летчикам.
- Возьмите на всякий случай.
- Что это? - спросил первый пилот.
- Удостоверения НАСА - Национального управления по аэронавтике и
исследованию космического пространства. Для русских - вы не военные
летчики, а гражданские пилоты, и самолет наш - принадлежит НАСА и занят
изучением погоды. Да, да, именно погоды, а почему бы нет?
Гейм брезгливо усмехнулся: взрывать самого себя полковник Коул,
кажется, не собирается, "в случае чего" он хочет скрыться под неуклюжим
камуфляжем.
Гейму не давала покоя мысль о сделанных Коулом снимках: свое злодеяние
он намерен выдать за дело рук советских летчиков-истребителей, и никто не
сможет его опровергнуть. Гейм представлял себе, с каким удовольствием
Харвуд и дружки из Пентагона воспользуются этими снимками. Этого допустить
было нельзя! Но как?
Два офицера, закрывшиеся в секретной кабине, - теперь Гейм понимал,
что они-то и есть специалисты по электронной аппаратуре, с помощью которой
проводится операция "Элинт", - по переговорному устройству попросили
полковника зайти к ним, и тот поспешно ушел. Следом за ним направился и
Гейм, но вошел не к ним, а в кабину, в которой всего минуту назад наблюдал
страшную гибель своих же летчиков от руки руководителя полетом. Гейм
задержался в кабине считанные секунды. Когда возвратился на свое место,
пилоту было не до расспросов - над советской территорией он определенно
чувствовал себя скверно.
- Они собьют нас ракетами, - сказал он то же самое, что еще недавно
Гейм Коулу.
Гейм промолчал, продолжая оставаться в состоянии мрачной решимости и
готовности к любому концу. Он взглянул в окуляры уходящего вниз
перископа-ориентира: полная жизни, зелени, солнца. Араратская долина будто
растаяла, с севера опять наплывали нагромождения безлесных гор. Сильная
оптика позволила отчетливо видеть широкие улицы города под крыльями
самолета. "Ленинакан", - вспомнил Гейм.
- Они почему-то молчат, - сообщил появившийся в пилотской кабине
Коул. - Их радиолокационная сеть бездействует, - в голосе его звучали
досада и разочарование.
Радист тревожно произнес, обращаясь к нему:
- Русское командование приказывает нам идти на посадку.
Коул расхохотался:
- Идиоты! - Это, кажется, было его любимое слово. - Они думают
запугать меня... Пока русские истребители поднимутся сюда, на высоту
пятнадцати тысяч метров, я буду на той стороне границы, над Турцией, и
пусть они тогда посмеют преследовать нас! - И он дал новую поправку на
курс.
Со свистом рассекая почти безвоздушное пространство стратосферы,
машина с ревом устремилась на восток. И в тот же миг в окуляры ориентира
Гейм увидел советские военные самолеты: они стремительно тянулись ввысь у
самой линии границы, позади них. Коул нажимал кнопки, рычажки -
расположенная в нижней части машины специальная фотоаппаратура производила
съемку местности.
Пилот уступил место Гейму. Обращаясь к полковнику, неуверенно сказал:
- Если мы не повернем обратно - нам не уйти от них.
- Струсили? - Коул был занят своим делом. - Успеем. Побольше веры в
нашу технику!
Гейм понимал, что первый пилот прав, но не стал вмешиваться: один
самолет Коул сегодня уже потерял, операция "Элинт" явно сорвалась, и пока
он не компенсирует как-то этот провал аэрофоторазведкой - все равно не
рискнет отступить и тем самым погубить свою карьеру. Гейм был уверен:
уничтожив своих же летчиков с первого самолета, ставя на карту жизнь и свою
и всего экипажа бомбардировщика, Коул главным образом думает о своей шкуре.
Пилот умолк. Гейм заметил: тот очень нервничал, и когда снова взялся
за штурвал, руки его дрожали. Машина с ревом и свистом описывала огромные
эллипсы над советской территорией.
- Мы слишком далеко оторвались от границы, - робко заметил первый
пилот.
Коул отозвался:
- Не разводи панику. Бери пример с капитана Гейма.
Гейм меланхолически предупредил:
- Они идут в атаку на нас.
- Пусть только попробуют! - Коул смачно выругался. Он наконец перестал
фотографировать и только теперь, кажется, понял, что зря бравировал.
Срывающимся голосом закричал: - Стив, скорее к границе! Нам придется
прибегнуть к последнему средству... Шевелитесь, мальчики...
Пилот послушно развернул машину к турецкой границе, но впереди себя на
той же высоте и даже несколько выше разглядел советские истребители. Разве
могли они, парни на этих стремительных машинах, знать, что вот сейчас с
любовью и симпатией на них смотрит их друг Стивен Гейм? Но что собирается
делать Коул, - встревожился летчик, - о каком крайнем средстве говорил он?
- Мальчики, шевелитесь! - панически вопил полковник. Заметив наконец,
что машина попала в кольцо советских самолетов, он растерялся. От страха у
него отвисла челюсть, пот крупными каплями покрыл его физиономию. Он являл
собой поистине отвратительное зрелище.
Радист снова доложил:
- Сэр, русские приказывают нам следовать за их истребителями и
совершить посадку на аэродроме, который они нам укажут. Будете отвечать?
- Да, да, я им отвечу... Стив, во что бы то ни стало прорвись за линию
границы! А я...
В ту же минуту Гейм понял, о каком крайнем средстве он говорил: из-под
крыльев самолета вырвалось ослепительное хвостатое пламя, машина вздрогнула
и подпрыгнула вверх - Коул дал по советским истребителям залп ракетами
класса "воздух-воздух", с самонаводящимися боевыми головками.
Это было чистейшее безумие - первыми открывать огонь по советским
самолетам, которые таким образом хотя бы в порядке самозащиты получали
право расстрелять их. Коул, кажется, не понимал этого - он мстил за
погубленную карьеру, за свой страх. Он следил за действием выпущенных им
ракет: вот они найдут свои жертвы, взметнется пламя, черные хвосты дыма
прочертят атмосферу, и останки советских самолетов полетят вниз, на скалы
северной Армении. Гейм знал, что последует затем, знал - теперь спасения
ждать не следует, и перестал интересоваться окружающим. Неожиданно Коул
схватил его за плечо и стал неистово трясти. Гейм взглянул на него,
бледного, полумертвого от ужаса, потом вперед, куда тот указывал: ни один
из преследующих их советских истребителей не пострадал от залпа ракетами,
который произвел по ним Коул.
- Они включили специальную аппаратуру и создали помехи системе
самонаведения, - шептал полковник в смятении и смертельной тоске,
бессмысленно тараща налитые кровью глаза. - Они хотят взять нас живыми, но
я им не дамся.
Гейм отлично видел, что Коул болтает вздор - было ясно: в любую минуту
их могут сбить, расстрелять в воздухе. Однако, к его удивлению, истребители
отвалили в сторону и пошли на посадку. Заметив это, Коул бросился в свою
кабину.
Теперь путь на ту сторону советско-турецкой границы исчислялся
секундами, - пилот вздохнул с явным облегчением: кажется, удалось
выкрутиться. Но Гейм понял, что именно в эти мгновения настала грозная
опасность всему экипажу, он разгадал маневр русских потому, что видел на
экране телевизора гибель самолета, вторгшегося в воздушное пространство
Советского Союза ранее их - опасаясь какого-нибудь отчаянного жеста
попавшего в капкан стервятника, русские не хотели рисковать жизнью своих
людей и отвели истребители. Гейм удивился тому, что на этот раз полковник
Коул раскусил замысел своих противников с удивительной быстротой, должно
быть, в нем заговорил инстинкт самосохранения.
Расстояние исчислялось несколькими секундами. Коул появился, волоча за
собой чем-то набитый рюкзак, с парашютом за спиной. Гейм молча наблюдал за
ним. В переговорной трубе послышался голос одного из офицеров-операторов:
- Мы, кажется, спаслись, мистер Коул?
- Все о'кей... - пробормотал в ответ полковник, внимательно
рассматривая далекую землю, ожидая смертельного удара оттуда.
По-видимому, только двое из находившихся на борту самолета, он и
капитан Гейм, знали истинную причину "отступления" русских и понимали, что
в любой миг по ним ударят с земли ракетами противовоздушной обороны. И эти
действия будут оправданны. Самолет, изучающий погоду, не будет пускать
ракеты в их истребители. Этим уже подтверждается, что никакие они не
метеорологи, а настоящие агрессоры.
Гейм вдруг заметил, как неподалеку в небе как бы из ничего возник
клубок оранжевого огня и сине-черного дыма... Кто-то невидимый будто взял
самолет гигантской рукой и вмиг раздавил его. Машина развалилась в воздухе,
и последнее, что увидел Гейм, - безумные глаза первого пилота, изо всех сил
вцепившегося в ручку управления.
Некоторое время Гейм падал камнем, лишь на высоте трех тысяч метров он
распустил над головой купол светлого шелка. Ветром относило на запад, и он
не сомневался, что находится уже над территорией Турции. Осмотрелся -
кругом, на большом расстоянии в воздухе не болтался ни один парашют.
Капитан понимал, что спастись имел шанс только заранее готовый к
разразившейся катастрофе полковник Коул, однако и его нигде не было видно.
Всхолмленные горные долины расстилались внизу, безлюдные, полные
неуловимого уныния и обреченности. Гейм маневрировал, прилагая все усилия к
тому, чтобы быть отнесенным как можно дальше от советской границы.
Наверное, сказалось отсутствие тренировки, а может быть, действительно
прыжки с парашютами в горной и к тому же абсолютно незнакомой местности -
занятие не весьма простое, как бы то ни было, несмотря на все старания,
опуститься благополучно не удалось: он ушиб голову и ноги о камни, не успел
с должной быстротой управиться с парашютом. Ветер гнал шелковый купол по
каменистой почве точно парус, и туго натянутые стропы тащили летчика за
собой, беспомощного, в полубессознательном состоянии. Как сквозь сон видел
он откуда-то появившихся турецких солдат, гасивших его парашют.
Очнулся Гейм в палате госпиталя турецкого гарнизона в Карее. Убогая
комната, плохо побеленные стены... Врач, бегло говоривший по-английски,
рекомендовал покой, делал перевязки, многозначительно качал головой.
Гейм размышлял о случившемся. Тот факт, что он остался в живых,
представлялся чудом, на которое трудно было рассчитывать. Самолет шел к
границе на высоте пятнадцати тысяч метров... Вспыхнувший неподалеку
нестерпимо яркий клубок огня и удар, от которого машина разлетелась на
куски... Очевидно, взрыв ракеты произошел уж очень близко, и страшной силы
ударная волна обрушилась на тех, что непрошено вторглись в воздушное
пространство Советского Союза. Где же остатки самолета и тех, кто в нем
находился? Гейм хорошо помнил: сильным ветром его отнесло на турецкую
территорию, стало быть... Он ни о чем не спрашивал, да и кого здесь было
спрашивать и о чем? Его тоже не беспокоили, турецкие военные власти по его
документам знали, кто он.
Через день появился полковник Коул. Он все-таки уцелел. Хмуро, с
трудом разжимая губы, рассказал, как благополучно достиг земли и затем
рыскал по всей округе, собирая то, что осталось от самолета и экипажа.
- Большевистские варвары сбили наш невооруженный самолет... - начал
было он.
Гейма рассердила эта болтовня. Он рывком повернулся на койке и, с
гневом глядя на полковника, спросил:
- Для чего все это, для чего?
Перед его мысленным взором возникли ужасные картины гибели двух
прилетевших в эти края американских шпионских самолетов с авиабазы
Инджирлик. Казалось, Коул понял переживания Гейма, он перестал ходить по
палате, поднял на "приятеля" удивленные глаза:
- Для того, чтобы иметь возможность нанести удар первыми, ты это
знаешь не хуже меня, Стив.
Гейм закрыл глаза, и тотчас перед ним возник образ первого пилота, в
ужасе перед наступавшей смертью вцепившегося в ручку управления.
- Чудовищно, - прошептал он.
Коул ухмыльнулся, передернул плечами.
- Наши генералы убеждены, что тот, кто первым нанесет удар в новой
большой войне, почти наверняка выиграет эту самую войну, - заговорил он. -
Но эффективность первого удара должны заранее обеспечить мы с тобой: наши
ракеты и стратегические бомбардировщики смогут прорваться через советские
линии заградительного огня лишь в том случае, если мы загодя разведаем для
них систему советской обороны. Я думал, что это элементарные истины, Стив.
Операция "Элинт"...
Гейм резко перебил:
- Она слишком дорого обходится нам, эта твоя "Элинт"!
- Возьми себя в руки, Стив, и не хандри, - примирительно заговорил
Коул. - Ответственность - тяжелое дело, даю тебе в том слово джентльмена, и
я беру на себя всю ответственность за то, что случилось. Меня успокаивает,
что в штабах понимают: война есть война, потери в ней неизбежны.
- Война!..
- Ну да - война. А как же ты еще назовешь то, чем мы с тобой
занимаемся все это время? Разве наша разведка, систематический облет
советских границ не есть элемент войны? То обстоятельство, что мы
занимаемся такими делами в мирное время, ничего в принципе не меняет... Не
хандри.
- Мне жаль наших парней, - признался Гейм. Коул внимательно посмотрел
на него.
- У турок в почете поговорка: "Змея, которая меня не жалила, пусть
живет хоть тысячу лет".
Это была неприкрытая угроза: Гейм знал, что не русские, а Коул сам
уничтожил самолет, первым появившийся в тот день над Советской Арменией. Но
разве поверили бы ему, Гейму? Да и чем мог бы он доказать свое обвинение?
Ничем.
Он обернулся к Коулу:
- Я в твои дела не вмешиваюсь.
- Вот и правильно, ты же не знаешь ни моих полномочий, ни инструкций,
которые я выполняю. - В голосе полковника Гейм почувствовал облегчение. - А
нам с тобой еще служить да служить! Подожди, я сейчас кое-что организую. -
Он на минуту покинул палату и тотчас вернулся в сопровождении служителей
госпиталя, несущих вслед за ним на большом железном подносе бутылки,
кувшины, чашки.
Когда поднос был осторожно водружен на столик у койки, Гейм и Коул
снова остались одни. Полковник проворчал:
- Сейчас я составлю мой любимый коктейль, и ты оближешь пальчики. - Не
теряя времени, он принялся за дело.
- "Зверобой"?
- У тебя хорошая память, Стив... Вот выпей-ка. Ну, как, а? - Коул, не
переводя духа, осушил большую чашку.
- Паршивые виноделы, - заговорил он. - У турок много отличного
винограда, но виноградное вино - дрянь. По всей Турции уйма кондитерских,
но пирожные нельзя в рот взять - гадость на сое и постном масле. Вздумаешь
побриться, лучше не заходи в парикмахерскую - они захотят обязательно
поставить тебя чуть ли не на голову. Брр... Без моего "Зверобоя" тут
околеть можно. - Он пил еще и еще. - И не расстраивайся... Жив остался -
благодари судьбу, а о других не думай - они издержки подготовки к войне...
и там, в Пентагоне, это хорошо понимают... Ну, я сегодня же подамся в
Сайгон, не залеживайся тут...
Через две недели военный врач осмотрел Гейма и сказал, что с
госпиталем покончено. В тот же день летчику вручили приказ срочно прибыть в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг