превратить человека в птицу, то неизвестно, что он может выкинуть с ним, с
Толиком. Хорошо, если еще превратит в голубя - хоть полетать можно. А
если, например, в свинью? Придет Толик в класс. Анна Гавриловна начнет его
спрашивать, а он будет только хрюкать!
Толик на минуточку представил себе, как ребята таскают его за хвост, а
он вырывается и визжит поросячьим голосом. И нельзя никому пожаловаться,
потому что ни один человек не станет разговаривать со свиньей.
Чем больше думал Толик о своем будущем поросячьей жизни, тем опаснее
казался ему этот коробок. И еще показалось Толику, что коробок в его руках
как будто стал нагреваться. Что произойдет дальше, Толик дожидаться не
стал. Он решил, что на сегодня приключений хватит, швырнул коробок на
землю и пошел прочь.
Пройдя один квартал, Толик снова вышел к булочной. Видно, сегодня все
дороги вели к этой булочной, возле которой прохаживался знакомый постовой.
Толик быстро перебежал на другую сторону улицы и уже хотел свернуть в
свой переулок, как вдруг чуть не столкнулся с толстым дядькой. Тот выходил
из магазина. Кроме портфеля, в руках у него были теперь еще и толстые
свертки. Из одного кулька выглядывали толстые сардельки, и дядька
придерживал их толстыми пальцами. Да и сам он стал как будто еще толще и
еще противнее улыбался своими толстыми губами.
Он не заметил или не узнал Толика, и от этого Толику стало еще обиднее.
И тут Толик подумал: теперь ничего не стоит отомстить толстяку. Ему так
захотелось отомстить, что он, позабыв страх перед милиционером, бросился
бежать через улицу. Он очень торопился. Он боялся, что толстяк уйдет
прежде, чем он успеет вернуться.
Пулей Толик ворвался в подворотню. Коробок лежал на прежнем месте.
Толик схватил его и помчался обратно.
Толстяк уже заворачивал за угол. Толик отвернулся к стенке дома, сломал
спичку и шепотом сказал:
- Хочу, чтобы этого толстого забрали в милицию.
Толстяк уже почти скрылся за углом. Постовой спокойно прохаживался по
улице.
Вдруг он остановился, подозрительно посмотрел вслед толстяку, поднес к
губам свисток и, отчаянно свистя, побежал наискосок через улицу. Он быстро
догнал толстяка и сказал:
- Гражданин, пройдемте в отделение.
Толстяк, ничего не понимая, повернулся к нему.
- Это вы мне?
- Вам, гражданин.
- Но за что? Что я сделал?
- Ничего не знаю, гражданин. Пойдемте со мной. Толстяк тяжело вздохнул,
поправил расползающиеся свертки и покорно пошел вслед за милиционером.
Дверь Толику открыла мама, ничего хорошего в этом не было. Он думал,
что мама уже ушла на работу. Она возвратится вечером. А вечером можно было
лечь спать пораньше. Никто не станет будить единственного сына, чтобы
выругать его за утренние дела.
- Так... - сказала мама.
Мамино "так" тоже не предвещало ничего хорошего.
Толик молча шмыгнул мимо нее в ванную. Там он открыл сначала горячую,
потом холодную воду, потом сделал среднюю и долго мыл руки. Мама стояла в
дверях ванной и молча наблюдала за Толиком. Пришлось мыть и лицо. С мылом.
Но мама не уходила. Тогда Толик стал чистить зубы. И тут мама не выдержала.
- Ты где был? - грозно спросила мама.
- У-гр-р-р... бул... кр-р-л... - ответил Толик, не вынимая изо рта
зубную щетку.
- Положи щетку.
Толик вынул щетку и набрал в рот воды.
- Ты где был? - снова спросила мама.
- Очень холодная вода, - сказал Толик и пустил погорячее.
- Я спрашиваю: ты где был?
- Я? - сказал Толик.
Мама взяла с вешалки полотенце, вытерла Толику рот и вытолкнула его из
ванной.
Толик хотел удрать в комнату, но мама взяла его за шиворот, вытащила на
кухню и усадила на табуретку. Перед Толиком стояла тарелка остывшего супа.
Толик быстро схватился за ложку, надеясь оттянуть расплату.
- Не смей есть! - сказала мама.
- А я как раз не хочу есть, - тонким голосом отозвался Толик. - Знаешь,
мама, у меня аппетита нет.
- Я тебе покажу "не хочу"! Ешь немедленно! Толик быстро запустил ложку
в суп. Но мама быстро поняла свою оплошность.
- Положи ложку! Отвечай, где был.
- Знаешь, мама, - сказал Толик, - я по улице шел, а там такое большое
движение...
- Я опоздала на работу, - сказала мама. - Я все время стояла у окна. Я
думала, ты попал под автобус.
- Это не я попал, а Рысаков. Но ты не бойся, его отвезли в больницу.
- Я боюсь, что ты растешь бессовестным негодяем, - сказала мама, и в
глазах ее появились слезы.
Теперь Толику на самом деле расхотелось есть. Он очень не любил, если
мама плакала. Тогда он просто не знал, что делать. Ему было жалко на нее
смотреть. И хотелось убежать из дому, чтобы не видеть, как она плачет. Но
сейчас убежать было невозможно.
Толик посопел, повздыхал и принялся утешать маму.
- А знаешь, чего я на улице видел! - сказал он. - Там на улице один
дяденька купил сардельки. Толстый такой. А один мальчик украл у него
сардельку и побежал.
А милиционер за ним погнался. И я тоже погнался. Я его первый догнал. А
милиционер сказал мне "спасибо" и записал адрес, чтобы позвонить в школу.
Этого милиционера преступники ранили. А я...
Но мама не дала Толику рассказать про преступников. И хотя слезы на ее
глазах исчезли, легче от этого не стало.
- Замолчи, врун, - сурово сказала мама. - Почему-то ни с кем другим
ничего не случается. Только у тебя все время какие-то преступники. Мне
давно надоело твое вранье. Три дня не пойдешь на улицу!
Толик беспокойно завозился на стуле. Конечно, он виноват. Расстроил
маму. Но три дня - это уж слишком. На три дня она, пожалуй, не наплакала.
А мама в это время пристально посмотрела на ноги Толика. Толик тоже
посмотрел, но ничего особенного не увидел. Впрочем, и мама не увидела. Она
услышала. Просто удивительно, до чего у всех мам чуткие уши. Кроме того, у
них ловкие руки. Как у фокусников. В одну секунду рука мамы оказалась в
кармане брюк Толика и вытащила коробок со спичками.
- Толик, ты куришь! - с ужасом сказала мама. Толик взглянул на коробок.
Он совсем забыл про него, как только мама заплакала. И в ту же секунду
Толик понял, что надо делать.
Он выхватил коробок из маминых рук, бросился в ванную и сломал спичку.
Когда Толик вернулся в кухню, мама встретила его радостной улыбкой. Она
обняла Толика, погладила его по голове и поцеловала в щеку.
- Славный ты у меня мальчик, - сказала она.
- Угу, - ответил Толик.
- Как ты ловко выхватил коробок, - сказала мама. - Я так обрадовалась.
Ты просто настоящий спортсмен.
- Мама, ты на работу пойдешь? - спросил Толик.
- Нет, мальчик, сегодня не пойду. Как же я могу пойти на работу, если
тебе нужно погреть суп? Ты ведь устал, бедный, на четвертый этаж
поднимался с этим батоном.
А я, глупая, сама не догадалась сходить. А батон-то тебе дали какой
грязный! Я сейчас сбегаю за новым.
- Не надо, мама. Я сам его испачкал. Я этим батоном в футбол играл, -
сказал Толик, решив до конца выяснить могущество коробка.
- Батоном? В футбол? - спросила мама и засмеялась счастливым смехом.
Смотри, какой молодец! Я догадалась: у тебя не было мяча и ты играл
батоном. Я всегда говорила, что ты сообразительный ребенок. Но я куплю
тебе мяч. Может быть, тебе иногда захочется поиграть мячом. Только ты не
думай, что я тебя заставляю играть мячом. Если хочешь, играй батоном.
- Купи два мяча. И канадскую клюшку. И две шайбы, - сказал Толик.
- Обязательно, - сказала мама.
Между тем ловкие мамины руки делали все, что нужно, и вскоре перед
Толиком появился подогретый суп, второе и даже банка консервированных
ананасов, которые берегли к празднику.
Мама села напротив Толика и с доброй улыбкой наблюдала за тем, как он
вылавливает пальцами кружочки ананасов.
- А почему ты не ешь суп и второе? - озабоченно спросила мама.
- Не хочу.
- Правильно, - сказала мама. - Всегда нужно делать только то, что тебе
хочется.
Толик доел ананасы и сунул руку в карман - проверить, на месте ли
коробок. Мама внимательно за ним следила. Она услышала бряканье спичек и
тяжело вздохнула.
- Когда я увидела спички, Толик, - сказала мама, - я очень
расстроилась. Я сразу догадалась, что ты начал курить. И я расстроилась
потому, что во всех магазинах висят эти глупые объявления: "Детям до
шестнадцати лет табачные изделия не отпускаются". А ведь тебе всего
одиннадцать. Это просто ужасно, что ты не можешь купить себе папирос. Я
теперь сама буду для тебя покупать.
Толик посмотрел на маму. Может быть, она все-таки шутит? Чего-чего, а
уж курить Толика не заставишь. Подумаешь, удовольствие - дышать всяким
дурацким дымом!
Но мама, кажется, не шутила. Ее доброе лицо просто светилось от
удовольствия, что она видит Толика и разговаривает с ним. Сейчас она была
готова выполнить любое желание сына. И Толик подумал, что если он вдруг
поцелует маму, то она снова заплачет, но на этот раз уже от радости. На
какое-то мгновение Толику стало неловко, как будто он заставил маму
сделать что-то нехорошее, как будто он обманул ее. И мама, словно
маленький ребенок, поверила обману и сделалась послушной, ужасно доброй,
но перестала быть прежней мамой.
Однако Толик подумал, что все это не так уж плохо. Ананасы, в конце
концов, гораздо приятнее получать, чем подзатыльники. Два мяча и канадская
клюшка тоже не помешают. А если искать виноватых, то Толик здесь ни при
чем, а виноваты спички и мальчик со странными голубыми глазами.
Все же, чтобы доставить маме приятное, Толик сказал, что он вовсе не
курит и курить никогда не будет. И мама обрадовалась так же, как раньше,
когда думала, что Толик начал курить.
Затем мама пошла в комнату и сложила в портфель учебники и тетрадки
Толика. Она специально проверила по дневнику расписание уроков, чтобы
положить все нужное и ничего не забыть.
На прощание она еще раз поцеловала Толика, открыла ему дверь и все
время махала рукой, пока он спускался по лестнице.
А Толик, спустившись вниз, остановился. Он засунул руку в карман,
нащупал коробок и засмеялся от удовольствия.
Началась новая, совершенно сказочная жизнь.
Когда Толик вошел в класс, все уже сидели на местах. Анна Гавриловна
показывала что-то на карте. Она обернулась на скрип двери.
- Добро пожаловать, Рыжков, - сказала Анна Гавриловна. - Ты почему
опоздал?
- Я? - спросил Толик.
- Ты, - сказала Анна Гавриловна.
- Я... - произнес Толик и задумался. Анна Гавриловна улыбнулась:
- Не успел еще придумать?
- Я... нет... - сказал Толик.
- Садись на место, Рыжков. Поговорим после урока.
Анна Гавриловна повернулась к карте и стала объяснять дальше. Толик сел
на свое место, рядом с Мишей.
- Отпустили? - спросил Мишка.
- А ты никому не говорил?
- Нет.
- Теперь можешь говорить, мне все равно, - прошептал Толик и похлопал
себя по карману.
- Чего там у тебя? - спросил Мишка.
- Ничего. Много будешь знать - скоро состаришься, - ответил Толик.
- Рыжков и Павлов! - сказала Анна Гавриловна не оборачиваясь.
Мишка и Толик притихли и стали слушать. Анна Гавриловна рассказывала о
том, как изменится карта нашей страны через десять лет. Она говорила о
плотинах, которые построят за это время. Говорила о реках, как они
разольются шириной чуть ли не с море.
- Я теперь могу любую реку переплыть, - шепнул Толик.
Мишка посмотрел на него и молча постучал по лбу согнутым пальцем. Но
Толик даже не рассердился. Мишка ведь не знал ничего.
Потом Анна Гавриловна стала рассказывать о том, какие богатства
скрываются на дне океанов: всякие водоросли, которые можно есть, нефть и
что-то еще такое, чего Толик не расслышал, потому что в этот момент
говорил Мишке:
- Я теперь и океан любой могу переплыть, Мишка снова постучал пальцем
по лбу. На этот раз Толик обиделся.
- Сам дурак, - сказал он. - Не знаешь ничего - и молчи.
- Рыжков, - сказала Анна Гавриловна, - повтори, что я говорила.
Толик вскочил с места.
- Вы говорили про плотины и про водоросли.
- Что я говорила про плотины и про водоросли?
- Их можно есть.
- Плотины можно есть? - спросила Анна Гавриловна.
Ребята дружно засмеялись. Мишка тоже засмеялся. Толику стало совсем
обидно. Если бы они знали, что у него в кармане, то не смеялись бы, а
плакали от зависти.
- Плотины нельзя есть, - буркнул Толик. - Они железные.
- Они бетонные, - сказала Анна Гавриловна. - Ставлю тебе двойку за
невнимательность.
Двойку Толику получать не хотелось. Двоек у него в этой четверти не
было. Это не очень приятно - в первый раз получать двойку. И Толик сунул
руку в карман.
- Ой, Анна Гавриловна, можно выйти на минутку?
- Что случилось?
- Мне... мне плохо...
Анна Гавриловна пожала плечами.
- Иди.
Толик выскочил за дверь. Пока он ходил, Анна Гавриловна открыла журнал
и поставила против фамилии "Рыжков" двойку.
Толик вернулся почти сразу. Он скромно сел на место рядом с Мишкой и
уставился на Анну Гавриловну. Анна Гавриловна подняла голову.
- Рыжков, - сказала она, - я поставила тебе двойку за невнимательность.
А теперь... я... переправляю ее... на... пятерку. Я делаю это потому,
что...
потому... Я не знаю почему. Так нужно. Ты... очень... хороший...
ученик...
Рыжков.
Анна Гавриловна подняла руку и устало потерла лоб.
- На сегодня закончим, - сказала Анна Гавриловна и быстро вышла из
класса.
Ребята все, как один, посмотрели на Толика. Они ничего не понимали. Они
знали Анну Гавриловну с первого класса. У нее никогда не было любимчиков.
Двойки она всегда ставила за дело. Пятерки - тоже за дело. Ответил плохо -
двойка, хорошо - пятерка. Толик почти всегда отвечал хорошо. Но сегодня
он, конечно, заслужил двойку.
Наконец Лена Щеглова не выдержала.
- Эй, Рыжков, - сказала она. - Отличник Рыжков. Расскажи еще про
железную плотину.
И сразу ребята повскакивали с мест и окружили парту Толика.
- Отличник! - закричали они. - Отличник! Плотину съел.
- Она, может, пошутила, - отбивался Толик. - Может быть, у нее голова
болит, вот она и ушла.
- Ничуточки она не пошутила, - сказала Лена Щеглова. - Она переправила
двойку на пятерку. И даже кляксу поставила. Я сама видела. Она из-за тебя
ушла.
А Леня Травин - мальчик, который умел играть на скрипке, - сказал:
- Ты должен извиниться перед Анной Гавриловной.
- Чего мне извиняться! - возмутился Толик. - Я сам себе, что ли,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг