связывать?
- Отстаньте вы от меня! - сказал Алексей Палыч, вытряхивая песок
из обуви.
- Мне кажется, я объяснила логично.
- И рационально, а также разумно, - заметил Алексей Палыч,
стаскивая промокшие носки. Несмотря на теплую воду, песок был
холодным, и песчинки неприятно терли озябшую кожу.
Лжедмитриевна, словно Алексей Палыч был ей что-то должен, снова
присела рядом с ним и спросила как ни в чем не бывало:
- Алексей Палыч, мне кажется, что вы сейчас сердитесь. Скажите,
что вы при этом испытываете? Это неприятное состояние?
- Я не кролик! Нечего меня исследовать! - заявил Алексей Палыч. -
Да и вообще - зачем вы пришли на берег? Я вас не звал.
- Я хотела вас успокоить.
- Вам же нужны эмоции...
- Мне кажется, что вы испытываете сейчас неприятное состояние. Это
отрицательная эмоция? Как сделать ее положительной?
- С чего это вы вдруг стали обо мне беспокоиться?
- Мне кажется, что я должна это сделать.
- У нас есть поговорка: если кажется - перекрестись.
- Это как?
Алексей Палыч показал. Лжедмитриевна повторила.
- Помогло? - спросила она.
Алексей Палыч, хоть и продолжал потихоньку кипеть, не мог не
улыбнуться.
- Помогло! - обрадовалась Лжедмитриевна.
- Идемте спать, - сказал Алексей Палыч.
Когда Алексей Палыч вернулся на стоянку, небо над головой уже
начало заметно светлеть. Понимая, что сегодня вряд ли удастся заснуть,
он все же залез в чехол и начал елозить ногами, пытаясь согреть одну
ступню о другую.
ПЕРЕПРАВА
Утром разбудил всех Веник.
Он носился между палатками и лаял негодующе, с подвыванием, словно
жаловался. Собрав достаточное количество зрителей, он храбро отбежал
метров на двадцать от стоянки и взвыл.
Весь этот гнев был обращен против лосихи. Она стояла неподалеку от
палаток, нюхала воздух и спокойно слушала собачью ругань. А Веник
бушевал. Чувства, самые разнообразные, в нем не умещались: он
побаивался крупного зверя, но притворялся хр-р-рабрецом; ему
одновременно хотелось и броситься в атаку и укрыться за хозяйскими
спинами. Но главным чувством, которое им сейчас владело, была
ревность. Больше всего Веник боялся, чтобы хозяева не приняли этого
зверя в свою компанию: он прекрасно понимал, сколько каши может съесть
такое чудовище.
Валентина достала кусочек печенья и медленно двинулась к лосихе с
протянутой рукой. Веник прямо-таки взорвался от возмущения. Теперь он
лаял поочередно то на лосиху, то на Валентину и даже подпрыгнул,
пытаясь выхватить печенье. Сделал он это, конечно, не из жадности, а
просто в воспитательных целях.
Лосиха запрядала ушами, с отвращением потрясла головой: шумная
компания ей надоела. Она развернулась и плавной рысью удалилась в
сторону леса. Веник преследовал ее, держась на разумном расстоянии.
Далеко в лес он не пошел и скоро вернулся. Совершив возле рюкзака
с продуктами круг победителя, Веник лизнул его и улегся рядом.
- У лося самое вкусное - язык и губы, - сообщил Шурик.
- А ты ел?
- Читал.
- Молодец, - сказал Стасик. - Когда продукты кончатся, будешь нам
рассказывать вместо обеда. Елена Дмитна, после завтрака
переправляемся?
- У тебя есть другие предложения?
- Нет.
- Тогда не спрашивай.
- Я в смысле переправы. Кто первый, кто последний...
- Решайте.
Стасик вздохнул. Ему не хотелось слишком много командовать. Могла
бы и руководительница немного поруководить. Но видно, таков был ее
стиль - полная самостоятельность.
После завтрака, мытья посуды и сборов начали составлять экипажи.
Всем хотелось попасть в первый рейс. По этому поводу немного пошумели,
но Стасик заявил:
- Вот что, дети мои. Так не пойдет. Вы сами выбрали меня, даже
тайным голосованием...
- Все шесть голосов... - подтвердил Шурик. - Не такое уж и тайное
это голосование.
- Можешь не намекать. Если я согласен быть заместителем, то почему
я должен голосовать против себя?
- Логично, - сказала Лжедмитриевна.
- Я тоже так думаю, - согласился Стасик. - Если я не подхожу, то
назначайте любого другого. Но в таких делах, как на корабле,
командовать должен один человек.
- Ты, - сказал Шурик, но в тоне его чувствовалось сопротивление.
- Хочешь, чтобы ты? - спросил Стасик.
- Не хочу, я малограмотный.
- Тогда временно заткнись. Кто у нас плохо плавает? - Взгляд
Стасика откровенно уперся в Алексея Палыча.
- В каком смысле? - спросил Алексей Палыч.
- Ну, с середины вы доплывете?
- А зачем?
- На всякий случай.
- Давайте лучше без случаев. Пускай помедленней, но осторожнее.
- Вы что, боитесь, Алексей Палыч?
- Не за себя.
- Тогда все в порядке, - сказал Стасик. - Остальные плавать умеют,
водоворотов нет, шторма - тоже, вода теплая. Переворачиваться
необязательно.
- В-в-ветерок... - сказал Чижик.
- Встречный. Легче будет гнать плот обратно. Первыми поплывут: я,
Шурик и Чижик. Заберем два рюкзака. Чижик пригонит плот обратно. Кто
у нас самый толстый? Валентина? Поплывешь вторым рейсом с Чижиком и
Геной: они самые тощие.
- Почему это я толстая! - возмутилась Валентина.
- Не знаю, - отрезал Стасик, - спроси у мамы.
- Нахал!
- Оскорбление при исполнении... - сказал Стасик.
За Валентину вступилась Мартышка: все-таки они были из одной стаи
и принадлежали к лучшей половине человечества.
- Ты сам оскорбляешь, - сказала она. - Взялся командовать -
командуй без глупых шуток.
Но, как было сказано, Стасика не зря выбрали заместителем. Он и
сам уже понял, что заехал не туда и минута для шуток выбрана не самая
подходящая.
- Приношу глубокие извинения, - сказал он. - С искренним
уважением... Значит, Валентина переправляется с Геной и Чижиком. Плот
обратно перегоняет Гена. Он забирает Алексея Палыча и Бориса. Борис,
ты сможешь перегнать плот?
- Смогу.
- Гут, как говорят у нас в Японии. Борис забирает Елену
Дмитриевну, Март... прошу прощения, Марину, Веника и остальное
барахло. При переправе верхнюю одежду всем снять, нижнюю оставить. Кто
против, прошу поднять руки.
Ребята принялись переносить имущество к плоту.
- А почему у меня такой тяжелый рюкзак? - застонала Валентина. -
Шурик, ты камней наложил? Опять твои дурацкие шутки?
- Почему - я? - обиделся Шурик.
- Потому, что на сборе - ты.
- Это я, - сказала Лжедмитриевна. - Я решила переложить все
продукты в один рюкзак. Валентине будет легче контролировать расход.
Но понесу рюкзак я. Есть возражения?
Возражений не было.
Сегодня на озере дул ветерок. Легкая волна чмокала о бревна плота.
Расстояние до противоположного берега за ночь слегка увеличилось - так
показалось Алексею Палычу. Предстоящей переправы он особенно не
опасался: плот был сделан надежно, да и ребята выглядели уверенно.
Если кому и надо было волноваться, то это Лжедмитриевне. Но по виду ее
понять ничего было нельзя - спокойная, как обычно, сдержанная, как
всегда. Было в ней все-таки что-то от машины. Даже глаза, довольно
красивые с человеческой точки зрения глаза, смотрели сейчас пристально
и бесстрастно, словно два объектива.
"Неужели они ничего не замечают?" - подумал он про ребят.
Нет, ничего они не замечали. Для них Лжедмитриевна была такой,
какой они ее видели, а не такой, какой ее знали Борис и Алексей Палыч.
Подошел Борис.
- Алексей Палыч, я с ней поплыву... Столкнуть ее, что ли?
- Как бы она тебя не столкнула, - сказал Алексей Палыч, вспомнив
вечерние упражнения возле плота. - Да и за что ее топить?
- Как за что?!
- Да вот так. Объясни мне толком, что она такого сделала?
- А мазь?..
- Не доказано.
- Спички...
- Не доказано.
- Карта...
- Все это только предположения. Мы никак не можем избавиться от
того, что знаем о ней. А ты попробуй взглянуть со стороны. Поход
проходит нормально. Все сыты, здоровы, обуты, одеты. Даже нас с тобой
приняли в компанию, хотя мы им совсем ни к чему. Переправа через
озеро... Ну что ж, не такое это страшное событие, для ребят - даже
интересно. Но если забыть обо всем этом... Ты бы смог смотреть, как
она тонет? Она ведь живая!
- Я и не собирался ее топить по-настоящему. Просто я думаю: если
начнет тонуть, ее "отзовут"...
- Я в этом не уверен, - вздохнул Алексей Палыч. - Другой метод...
Видно, Боря, нам с тобой терпеть до конца. Только не знаю, когда и
каким будет этот конец. Пойдем, поможем столкнуть плот.
Когда первая тройка уселась на плот и их оттолкнули от берега,
оказалось, что волна, хоть и мелкая, заплескивает плот брызгами.
Пришлось вернуться. Нарубили лапника, настлали, чтобы рюкзаки и одежда
лежали повыше. О себе ребята уже не думали: все равно быть мокрыми.
Взяв по одному веслу, Стасик и Чижик гребли с обоих бортов. Встать
было нельзя, гребли сидя. Плот удалялся от берега медленно. Шурик, на
которого брызги попадали еще и с весел, сидел, обхватив голые плечи
руками, и "продавал дрожжи", несмотря на ярко светившее солнце.
Алексей Палыч видел, как уменьшаются постепенно фигурки ребят,
словно растворяются в озере. Сейчас затея с переправой уже не казалась
ему такой безопасной.
- Надо было взять с собой надувные пояса, - сказал он, глядя между
Борисом и Лжедмитриевной.
"Мадам" не откликнулась. Алексей Палыч мысленно сплюнул: совет был
столь же мудр, сколь и бесполезен.
- Боря, - сказала Марина-Мартышка, - мы с тобой переправляемся
вместе. Если я упаду в воду, ты меня будешь спасать?
- А ты меня?
- Буду, если попросишь. Но ведь всегда мальчики спасают девочек.
- Где это написано?
- Нигде. И так ясно.
- Мне не ясно. Ты меня не спасай, лучше сама спасайся. Я
как-нибудь доплыву.
- А если у меня будет судорога?
Борис вздохнул вздохом совсем не детским. Но Мартышка вовсе не
обиделась на Борисову холодность. Наоборот, она была довольна. На сей
раз разговор с Борисом получился чудовищно длинным, и в этом
заключалась ее очередная победа.
Труднее всего оказалось перегонять плот обратно. Чижик греб один,
и ему приходилось все время переносить весло с борта на борт. После
нескольких гребков с одной стороны плот начинало разворачивать, и его
постоянно приходилось утихомиривать. Если бы не попутный ветер, то
справиться одному было бы невозможно.
Плот уткнулся в песок возле берега.
- Ну как там? - спросил Алексей Палыч, отмечая про себя, что этот
вопрос должна была задать Лжедмитриевна.
- П-п-порядок... - отозвался Чижик.
На плот положили еще два рюкзака. Валентина, Гена и Чижик отплыли.
Веник, видя, как постепенно, но неотвратимо уменьшается число
хозяев, начал тревожиться. Он шастал по берегу, обнюхивал следы
ушедших и, вытянув морду, ловил запахи с озера. Те, кто полагают, что
собаки не умеют считать, напрасно так полагают. Собаки складывают не
безликие числа, а запахи. Так же они и вычитают. Веник, например,
абсолютно точно установил, что на пять родных запахов стало меньше, и
прекрасно понял, куда они удалились. Он даже зашел по свои четыре
колена в воду и тявкнул неодобрительно. Затем, вспомнив кое-что,
вернулся на берег, подошел к Лжедмитриевне и обнюхал лежавший у ее ног
рюкзак с продуктами. Убедившись, что главный запах пока не уплыл,
Веник улегся возле него, и вид его, крайне решительный, недвусмысленно
говорил: "Только через мой труп"...
Алексей Палыч и Борис отправились третьим рейсом вместе с Геной.
Борис и Гена гребли. Алексей Палыч сидел пассажиром. Вода хлюпала
между бревнами, даже сквозь подстилку чувствовалось, как они
шевелились. Алексей Палыч смотрел на удаляющийся берег, на
уменьшающиеся фигуры Лжедмитриевны и Марины. Он очень ясно представлял
сейчас себя - торчащее над водой полураздетое существо с заросшим
подбородком и тощей грудью. Очки в этой ситуации его никак не
украшали, а, наоборот, делали еще более нелепым и неуместным.
Алексей Палыч представил себе, что его в данную минуту видит жена
или кто-нибудь из кулеминских знакомых, и поежился. Они бы его не
признали: положительный и скромный, деликатный и аккуратный, известный
всему Кулеминску учитель болтался в жалком виде на жалком плоту,
словно потерпевший кораблекрушение или еще похуже того.
Лжедмитриевна и Марина стали совсем маленькими, а Веник, тот
вообще слился с берегом.
"Вот в чем выход! - подумал Алексей Палыч. - Нужно было забрать
Марину, а Лжедмитриевну оставить. И никаких насилий и утоплений...
Хотя нет, за ней все равно бы вернулись... Господи, чем же занята моя
голова! В школе идут экзамены... директор волнуется... жена
беспокоится. Мать Бориса уже, наверное, скандалит в моем доме, получив
телеграмму... Чего ради? Ради этих ребят? Да пожалуй, в этом и только
в этом наше оправдание. Перед кем оправдаться - найдется, а вот
чем?.."
Плот уткнулся в берег. Гена соскочил.
Алексей Палыч тоже хотел спрыгнуть бодро, по-спортивному, но в
очередной раз ощутил, что сорок пять - это не пятнадцать. Он сидел на
полусогнутых ногах, они затекли и распрямляться не слишком торопились.
- Алексей Палыч, давайте "пушку", сейчас мы вас отогреем! -
крикнул Стасик.
- А почему, собственно, меня? - спросил Алексей Палыч, хрустя
коленками. - Я как все. Мне не нужно никаких привилегий.
- Ну, все и погреются, - тактично заметил Стасик. - Борис, гони
плот обратно. Да не забудьте Веника.
Не очень-то хотелось Борису перевозить своего врага и липучую
Мартышку, но возражать он не стал: дело есть дело, а переживания его
никому не интересны. Да и опять же - не объяснишь эти переживания,
такая уж пошла полоса жизни.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг