талем сосулек кромли крыш и подоконников.
Администрация цирка не рада, однако, этим столь явным
признакам весны. Директор, главный режиссер и даже артисты с
невольным трепетом переворачивают теперь каждый новый листок
календаря. До премьеры остается менее месяца, а переезд из
старого здания в новое только начался. Правда, кое-что было
сделано еще в марте, но нужно ведь не только перевезти, но и
разумно разместить все сложное цирковое хозяйство.
Не готовы еще и многие номера. Не все успели снять на
пленку, не отрегулировали панорамную киноаппаратуру, не за-
кончили репетиции оркестра. Словом, незавершенного гораздо
больше пока, чем завершенного.
У Михаила Богдановича тоже не все ладится с его клоунами.
Да и свой номер требует еще отработки.
Окончательно поправившийся Юрий Елецкий с Антоном Мушки-
ным тоже теперь целыми днями в цирке. На их ответственности
декорации, костюмы, эскизы грима. Много хлопот доставляют им
светящиеся краски и система освещения манежа. Хорошо еще,
что у заведующего конструкторским бюро, Виктора Захаровича
Миронова, неплохой художественный вкус, и он не только не
мешает им, но и подсказывает многое.
За Зарницыных Ирина Михайловна теперь не беспокоится. Да
и номер их почти готов. Пусть только отшлифуют то, что сами
считают нужным, в чем не очень еще уверены.
У них действительно все идет вполне благополучно, если не
считать того, что неожиданно срывается и летит через манеж в
первый ряд зрительного зала Алеша. У него, правда, получает-
ся это столь изящно, а униформисты подхватывают его так
удачно, что со стороны можно подумать, будто все это сделано
им нарочно. К счастью, при этом никого, кроме униформистов,
не оказывается, а им Алеша объясняет, простодушно улыбаясь:
- Надо же было проверить вашу готовность к страховке. Ви-
жу теперь, что на вас вполне можно положиться. Если и в са-
мом деле придется сорваться, то уже не страшно. Только в
следующий раз пассируйте меня не втроем, а вдвоем. Этого бу-
дет вполне достаточно. Третьему приходится ведь бежать с
противоположного конца манежа, и это не может не броситься в
глаза. А надо, чтобы зрители и не подозревали даже, что
кто-нибудь из нас сорвался. Пусть думают, что полет из-под
купола на манеж - всего лишь один из элементов нашего трюка.
А потом, уже по дороге домой, он сообщает Сергею и Маше:
- Опять зашалило гравитационное поле. Мне показалось да-
же, что период восстановления его стал немного больше. Инер-
ция моего тела настолько возросла, что я чуть было не улетел
в середину зрительного зала, если бы не сделал несколько
тормозных движений. А там никакие униформисты не успели бы
меня подхватить...
- Пожалуй, в самом деле гравитационное поле стало восста-
навливаться на большее время, - соглашается с ним Сергей. -
Я и сам почувствовал, что ты шел ко мне быстрее, чем обычно,
но никак не смог успеть в точку нашей встречи. Это становит-
ся опасным... Может быть, посоветоваться с Ириной Михайлов-
ной?
- Сейчас уже поздно, - задумчиво произносит Маша. - Сей-
час этим можно лишь сорвать весь номер, да, пожалуй, и всю
премьеру.
- Нужно в таком случае быть еще осторожнее, - озабоченно
заключает Сергей. - Будем надеяться, что период восстановле-
ния нормальной гравитации удлинился случайно.
Происходит это ровно за неделю до премьеры, а вдень
премьеры Машу вызывает к телефону Митрофан Холопов. Маша
сначала не хочет говорить с ним, но потом решает, что лучше
все-таки не обострять отношений.
- Приветствую вас, Машенька! - развязно кричит Холопов в
телефонную трубку. - Совсем, значит, обо мне забыли? А нап-
расно. Я лично не только думал о вас все это время, но и
предпринимал кое-что.
- Что же именно? - стараясь казаться заинтригованной,
спрашивает Маша, а сама не в силах унять тревоги.
"Этот негодяй все теперь может нам испортить!" - напря-
женно думает она, чувствуя, как начинает потеть рука, сжима-
ющаятелефонную трубку.
- Я уже окончательно договорился о вас с режиссером, -
весело сообщает ей Холопов. - Он согласен взять и ваших
братьев. В общем - полный порядок! Вас уже ждут на студии
для пробных съемок. Хорошо бы прямо сегодня.
- Но как же так! - восклицает Маша, забыв о своем намере-
нии не ссориться с Холоповым. Наглая самоуверенность этого
типа просто бесит ее. - Кто дал вам право договариваться за
меня? Или вы полагаете, что главное - это согласие режиссе-
ра, а я буду век благодарна вам?
- Да вы просто не совсем нормальная, Машенька! - пытается
шутить Холопов. - Любая другая девушка просто с ума бы сошла
от счастья, а вы...
- Пусть другие и сходят, а я делать этого не собираюсь, -
зло говорит Маша. - Тем более с вашей помощью.
И она раздраженно бросает трубку на рычажки телефонного
аппарата.
"А что он, в конце концов, может сделать нам теперь? -
успокаивает она себя. - Кто ему поверит, если он и поднимет
тревогу?.."
Но ей так и не удается успокоиться. Предчувствие, неиз-
бежной беды не оставляет ее весь день.
Ровно в семь часов в цирке гаснет свет. Зрительный зал
замирает в ожидании какого-то чуда. Приглушенно звучит при-
митивная мелодия шарманки. Ее имитирует оркестр. На гигант-
ском экране купола цирка - панорама старинного русского го-
родка. По одной из его улиц лениво шагает шарманщик с ма-
леньким осликом, на спине которого навьючен скудный, скарб-
Следом за ним понуро бредут юноша и девушка в рваных трико.
Улица, постепенно расширяясь, ведет их к многолюдной яр-
марочной площади.
На экране теперь провинциальная ярмарка. Шум многочислен-
ной толпы, крикливые голоса продавцов, смех, песни, залих-
ватские трели гармошки. И снова все заглушает шарманка...
На неосвещенный манеж падает первое тусклое пятно света.
Постепенно светлея, оно как бы прорисовывает фигуру того са-
мого шарманщика, которого мы только что видели на экране.
Рядом с ним ослик и юные гимнасты. Они снимают с ослика ды-
рявый, выгоревший на солнце коврик и без особого рвения
расстилают его в центре манежа. Начинается нехитрое акроба-
тическое представление. Шарманка лениво выводит тягучую,
унылую мелодию...
Но вот появляется хорошо одетый мужчина, в котором легко
угадывается антрепренер. Энергично жестикулируя, он говорит
что-то шарманщику, кивая на гимнастов. Шарманщик делает знак
молодым людям. Унылая мелодия сменяется старинным вальсом. И
акробаты сразу же преображаются. Они увлеченно делают перед-
ние и задние сальто-мортале, флик-фляки, рондады и фордерш-
прунги. На лице антрепренера появляется довольная улыбка. Он
показывает шарманщику пачку денег. Они хлопают друг друга по
рукам, и новый хозяин уводит молодых гимнастов.
Снова гаснет свет. Торжественно и старомодно звучит ор-
кестр. На куполе цирка возникает изображение какогото гу-
бернского города. На центральной площади его большая афиша:
ЦИРК МОДЕРН
ЕДИНСТВЕННЫЙ И НЕПОВТОРИМЫЙ
СМЕРТНЫЙ АТТРАКЦИОН
СЮИСАЙД-АЭРОС
"КТО ОН? ГЕНИЙ ИЛИ БЕЗУМЕЦ?"
На экранах теперь внутренняя панорама цирка с точкой съ-
емки из центра манежа. Партер, амфитеатр, ложи. В ложах ге-
нералы. В партере офицеры, чиновники и купечество. Пышно
одетые дамы.
Стереофонический шум многоголосой аудитории.
Вспыхивают несколько прожекторов, освещая манеж. Зритель-
ный зал подлинного цирка все ещев темноте. Создается впечат-
ление, что представление будет идти не для него, а для той
публики, что на экранах. Из динамиков слышатся их приглушен-
ные голоса.
На манеж выходит человек во фраке. Торжественно объявля-
ет:
- Сюисайд-Аэрос!
И те, кто на экранах, мгновенно замирают. Видны лишь их
настороженные лица, предвкушающие захватывающее зрелище.
В оркестре зловеще звучит "Танго смерти".
Прожектора торопливо покидают ковер манежа и устремляются
вверх. Там под самым куполом на крошечном мостике стоит че-
ловек в черном трико. Лицо его ярко освещено, и зрители уз-
нают в нем юношу, который выступал на ярмарке. От его мости-
ка к манежу идут наклоненные скаты-желоба, обрываясь и обра-
зуя в нескольких местах пустое пространство.
Гимнаст-самоубийца" подает сигнал белым платком, и музыка
сразу же смолкает. Сюисайд-Аэрос, будто прощаясь с кем-то,
целует платок и бросает его на манеж. Один из прожекторов
сопровождает его падение.
У самой арены луч выхватывает из темноты фигуру уже зна-
комой нам девушки, спутницы бродячего гимнаста. Девушка ло-
вит платок и прячет его у себя на груди...
Гимнаст-самоубийца, на черном трико которого отчетливо
виден теперь нарисованный светящейся краской скелет, нарочи-
то медленно приближается к обрывистому скату. То нагибаясь,
то снова выпрямляясь, он, кажется, никак не может решиться
на этот роковой прыжок. И вдруг с какой-то театральной отча-
янностью бросается в покатый желоб.
Затаившая дыхание публика на экране и в зрительном зале
громко ахает... А гимнаст с вытянутыми вперед руками стреми-
тельно несется по страшному тракту, сопровождаемый жутким
завыванием оркестра. Кажется, что еще несколько мгновений, и
он разобьется насмерть... Но у самого манежа он делает изящ-
ный пирует и благополучно опускается на ноги;
К нему бросается девушка. Порывисто целует его и возвра-
щает платок.
Гул аплодисментов зрительного зала сливается с ревом пуб-
лики на экране. А на манеж уже выскакивают "белые" и "рыжие"
клоуны в старомодных костюмах, музыкальные эксцентрики,
дрессированные собачки. Их сменяют умопомрачительные "ша-
ри-вари" акробатов. А следом за ними мчатся лихие наездники
в форме гусаров.
И все это в самом бешеном темпе одновременно мелькает на
манеже и на экранах купола цирка.
Затем постепенно все меркнет, погружается во мглу. На эк-
ранах теперь темное, грозовое, зловещее небо. Сквозь гул ор-
кестра все громче слышатся раскаты грома. Ослепительные мол-
нии полосуют кинематографический небосвод.
Из тьмы на куполе цирка медленно проступает силуэт "Авро-
ры". Он все светлеет, становится четче, обретает плоть. Его
орудия приходят в движение.
Могучий залп и такой ощутимый шум полета снарядов, что в
зрительном зале все невольно пригибают головы.
А на экранах уже идет штурм Зимнего. Солдаты распахивают
ажурные дворцовые ворота. В грохоте оркестра различимы те-
перь мелодии "Марсельезы" и "Интернационала". Бешено мечутся
багровые лучи прожекторов. В их свете мелькают панически бе-
гущие фигуры офицеров, чиновников, купцов...
Сквозь музыку слышится все нарастающий стереофонический
цокот множества копыт. А по огромному экрану купола цирка
несется сплошная лавина красной конницы. С развевающимися
знаменами врываются и на манеж всадники в буденовках. Грозно
сверкают в багровых лучах прожекторов обнаженные клинки.
Бег коней по манежу все нарастает: уже немыслимо сосчи-
тать, сколько их здесь. Они мчатся с такой бешеной ско-
ростью, в таком неудержимом порыве, что, кажется, составляют
одно целое с той конницей, которой заполнен теперь весь эк-
ран купола цирка.
Никто уже не может сидеть спокойно. Пожилые зрители, пе-
режившие революцию и гражданскую войну, вскакивают со своих
мест. Кто-то, уловив в грохочущем оркестре мелодии маршей и
песен тех лет, пытается петь. Бывшие фронтовики до боли в
пальцах стискивают подлокотники своих кресел.
А еще через мгновение - музыка, цокот копыт, гул канона-
ды, все утопает в таких аплодисментах, каких, наверно, не
слышали стены ни одного цирка в мире.
Но вот постепенно все стихает. Гаснут прожектора и манеж
снова погружается в темноту. Темно и на экранах, а в динами-
ках уже слышатся звуки гармошек, приглушенное пение. Чей-то
звонкий голосок задорно затягивает "Яблочко".
Потом в разных местах экранов вспыхивают огоньки костров.
С каждым мгновением они разгораются все ярче. В их отблесках
уже можно разглядеть усталые лица бойцов, расположившихся на
отдых.
А в самом центре манежа сначала чуть тлеет, затем все яр-
че разгорается большой костер. Вокруг него лежат люди в бу-
деновках и кубанках, в накинутых на плечи шинелях и бурках,
в кожанках и бушлатах, перекрещенных пулеметными лентами.
Где-то вдалеке, за кулисами, заливается гармонь. Слышится
приглушенное пение партизанской песни...
Но вот лучи прожекторов начинают поворачиваться в сторону
главного выхода на манеж. Они выхватывают из темноты хорошо
знакомые всем фигуры героев фильма "Красные дьяволята". Ле-
жащие у костра улыбаются им, аплодируют, жестами просят о
чем-то.
"Красные дьяволята" некоторое время смущенно переминаются
с ноги на ногу, потом сбрасывают с себя шинели и принимаются
жонглировать револьверами, маузерами, саблями и граната-
ми-"лимонками"...
Юрий Елецкий весь день был занят в цирке и с трудом выб-
рал время, чтобы заехать домой переодеться. Тетка его,
страстная любительница цирка, давно уже ушла, а он задержал-
ся немного, провозившись с галстуком и новым костюмом, кото-
рый надевал впервые. А когда собирается выйти из дома, раз-
дается звонок, и в комнату буквально вваливается Митрофан
Холопов.
- Я знаю, ты спешишь, - с трудом переводя дыхание, тороп-
ливо говорит он, - но я к тебе по чрезвычайно важному де-
лу...
- Потом, Митрофан! - пытается выпроводить его Юрий. - Ты
же сам должен понимать...
- Я все понимаю, но ведь дело касается Маши.
- Маши?..
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг