вполне успевают совершить их за время плавного и гораздо бо-
лее продолжительного полета через воздушное пространство над
манежем. Больше времени получается теперь и у ловитора. Пока
к нему летят его партнеры, он успевает обдумать и рассчи-
тать, в какой момент и в каком темпе идти ему на сближение с
ними.
- А не пора ли нам распрощаться с сеткой и лонжами? -
предлагает Алеша Зарницын на десятый день репетиции.
- Еще через четыре дня, - обещает Ирина Михайловна. - Как
раз две недели будет.
- Ну, если уж для ровного счета только! - смеются Зарни-
цыны.
Через две недели сетку и лонжи действительно снимают. С
непривычки работать над "голым" манежем не очень приятно,
хотя вероятность падения почти исключена. Движения гимнастов
теперь очень плавные, а "трасса" полетов значительно длин-
нее. Это дает вольтижерам вполне достаточное время для того,
чтобы ориентироваться в воздухе с безукоризненной точностью.
- У меня такое ощущение, Ирина Михайловна, - говорит сво-
ему режиссеру Маша Зарницына, - будто не мы стали легче, а
воздух сделался плотнее. Стал держать нас, почти как вода. А
без сетки, к которой мы за многие годы чисто психологически
привыкли, лишь первое время было немножко страшновато. Но
теперь я лично чувствую себя в гораздо большей безопасности,
чем с сеткой и лонжами.
Это Маша говорит утром, до начала репетиции. А спустя
полчаса, после того, как взбирается на отходной мостик и с
безукоризненной точностью проделывает все фигуры своего трю-
ка, она приходит в точку встречи с Сергеем на несколько
мгновений раньше его и, не поймав руки брата, летит в зри-
тельный зал... Полет ее хотя и плавный, но совершается с та-
кой высоты, что тяжелый ушиб о кресла кажется неизбежным.
Ирина Михайловна и униформисты бросаются к ней навстречу,
но и им и Маше ясно, что не успеть. И здруг из полутьмы зри-
тельного зала, опрокидывая и сокрушая все на своем пути,
устремляется ей навстречу неизвестно откуда появившийся Юрий
Елецкий. Он подхватывает ее своими сильными руками, но, не
удержав равновесия, падает вместе с нею в проходе между
креслами.
Теперь возле них уже и Ирина Михайловна, и униформисты.
Успевают стремительно соскользнуть по канату на манеж и Ма-
шины братья.
- Господи, как же это вы так? - испуганно восклицает Ири-
на Михайловна, склоняясь над Машей. - Что же это такое слу-
чилось с вами?.. Не разбились?..
Но всем и без этого ясно, что Маша не разбилась. Она сно-
ва уже на ногах. Улыбаясь, благодарно жмет руку Юрию:
- Если бы не он, непременно сломала бы себе что-нибудь...
- И откуда вы взялись, Юра? - удивляется Ирина Михайлов-
на. - Просто чудеса какие-то творятся сегодня.
- Раз Маше грозила беда, - убежденно говорит за Елецкого
Мушкин, - Юра не мог не "взяться"...
- Ну ладно, хватит вам разводить мистику, - сердится Ири-
на Михайловна. - Как оказались вы тут на самом-то деле?
- Да ведь очень просто, Ирина Михайловна. Мы как раз в
этот самый момент вошли с Антоном в зрительный зал, - объяс-
няет Юрий. - Ну и увидели, что Маша падает. ..
- Увидели! - перебивает его Мушкин. - Я лично ничего не
увидел. Я только услышал, как затрещала какая-то лестница,
которую Юра опрокинул, устремляясь к Маше.
Долго еще не утихает шум удивленных, восторженных и бла-
годарных голосов, а Ирина Михайловна, уже успокоившаяся за
Машу, тревожится теперь о другом. Как же работать Зарницыным
дальше?
- Но ведь это же явная случайность! - уверяет ее Маша.
- Правильно, случайность, - соглашается Ирина Михайловна.
- А где гарантия, что она не повторится?
- Опять, значит, сеточку расстелем? - морщится, как от
реальной физической боли, Алеша.
- А что было бы с Машей, если бы Юра не подоспел? А разве
вы, Алеша, не можете сорваться? Я тоже не за сетку, это вам
известно, но тогда нужно придумать что-то другое...
- И чего вы голову ломаете над этим? - удивленно пожимает
плечами Маша. - Проще простого решается вопрос. Юра показал
нам его решение. Нужно поставить пассировщиков с четырех
сторон манежа. Мы ведь срываемся с большой высоты, и падение
наше происходит довольно плавно. За это время можно подос-
петь в любую точку манежа.
- А если мимо? В зрительный зал, как Маша только что?
- Ну, это я сама виновата, - смущенно улыбается Маша. -
Нужно было затормозить полет задним сальто. Да и вряд ли во-
обще случится такое еще раз. Просто нужно быть немножко пов-
нимательнее.
- Ну что ж, - соглашается наконец Ирина Михайловна после
некоторого раздумья. - Давайте ограничимся пока лишь этой
мерой предосторожности - поставим у барьера манежа унифор-
мистов.
Кроме своей лаборатории в научно-исследовательском инсти-
туте, Лева Энглин и Илья Нестеров встречаются почти ежеднев-
но на квартире Левы. И разговор у них теперь об одном и том
же - в чем суть достигнутого Ильей эффекта? У Левы множество
гипотез, но все они таковы, что Илья почти умоляет его нико-
му о них больше не рассказывать, на что неунывающий Лева от-
вечает словами Циолковского:
- "Если мы не будем свободно высказывать новые мысли, то
и наука не будет идти вперед".
А сегодня они собрались у Ильи. Поужинали в компании с
Михаилом Богдановичем, сидят теперь в кабинете Андрея Петро-
вича, не торопясь высказывают друг другу свои мысли.
- Ты знаешь, что говорят о нас в институте? - спрашивает
Леву Илья.
- Догадываюсь, - усмехается Лева. - С точки зрения тех
скудных познаний, которыми располагает современная наука о
гравитации, наше предположение, что в твоем эффекте действу-
ют гравитационные или антигравитационные силы, конечно, ка-
жется им невероятным. Но ведь еще совсем недавно невероятным
казалась и идея гиперболоида инженера Гарина из фантастичес-
кого романа Алексея Толстого. Опровергал ее даже такой круп-
ный авторитет в области оптики, как профессор Слюсарев. А у
нас теперь квантовые генераторы света - лазеры. Устройство
их, конечно, иное, но в принципе самого явления много общего
с гиперболоидом инженера Гарина.
Замолчав, Лева пристально всматривается в хмурое лицо
своего друга.
- Не нравишься ты мне в последнее время, Илья, - недо-
вольно произносит он. - Похоже, что стал сдавать...
- И ничего похожего! - злится Илья. - Просто устал немно-
го. Я ведь целыми днями в сплошных контратаках. И с отцом, и
со всеми нашими... Ты же знаешь. Но могу я позволить себе
высказать хоть тебе-то свои сомнения?
- А сомнения, значит, уже завелись?
- Они, по-моему, просто необходимы. Это только самовлюб-
ленные дураки ни в чем не сомневаются.
- Ах, это, стало быть, творческие сомнения! Ну, таких-то
и у меня хоть отбавляй. Такие побуждают к поискам, не дают
успокаиваться.
Лева берет с полки какую-то книгу и, машинально перелис-
тывая ее, продолжает:
- В последнее время я много думаю о гравитационных вол-
нах. То, что они являются физической реальностью, следует из
общей теории относительности Эйнштейна. А раз это так, то
любое тело, излучающее гравитационные волны, должно терять
часть своей энергии, а следовательно, и массы.
- Гравитация носит, значит, энтропийный характер! - сразу
вдруг оживляется Илья. - Есть тут, стало быть; что-то общее
с энтропией термодинамических явлений. Ты знаешь что-нибудь
о работах Константина Эдуардовича Циолковского в области,
общей термодинамики? Или тебя, специалиста по ядерной физи-
ке, вопросы термодинамики не волнуют?
- Почему же? - обижается Лева. - Мне хорошо известны его
высказывания против энтропийных постулатов Томсона - Клаузи-
уса, утверждавших непрерывное обесценивание энергии в приро-
де и неизбежность "тепловой смерти" Вселенной. Циолковский
же считал, что все явления в природе обратимы и что с той же
закономерностью, с которой тепло переходит от более горячих
к менее горячим телам, оно должно течь и в обратном направ-
лении.
Илья, прищурившись, смотрит на Энглина. Понял ли Лева, к
чему завел он разговор об этой гипотезе Циолковского?
- И я догадываюсь, почему ты вспомнил об этой убежденнос-
ти Константина Эдуардовича в обратимости всех явлений в при-
роде, - угадав его мысли, продолжает Лева. - Это ты для
подтверждения своей идеи о возможности концентрации гравита-
ционных волн, рассеянных во Вселенной подобно теплу? Прямой
аналогии тут, конечно, быть не может, но если удастся с по-
мощью какого-нибудь генератора "принудить" тепло течь от ме-
нее нагретых к более нагретым телам, то не исключена вероят-
ность концентрации и гравитационной энергии. Весьма возможно
даже, что именно этот процесс осуществляется в твоей уста-
новке. Я, однако, должен напомнить тебе, что Циолковскому не
удалось поставить ни одного эксперимента, в котором тепло
текло бы от менее нагретых к более нагретым телам.
- Дело ведь не только в эксперименте. Для нас с тобой
важнее сейчас теоретическое обоснование возможности такого
эксперимента. А это у Циолковского есть. Читал ты его "Вто-
рое начало термодинамики", изданное еще в тысяча девятьсот
четырнадцатом году в Калуге? Не читал. А жаль. Непременно
прочти. Я с величайшим трудом раздобыл один экземпляр этой
книги.
Покопавшись в книжном шкафу, Илья достает небольшой томик
в выцветшем от времени переплете и торопливо перелистывает,
его в местах многочисленных закладок.
- Вот послушай-ка, что пишет Циолковский по поводу огово-
рок, имеющихся в постулате Клаузиуса. "Слова постулата "сама
собой", - замечает Константин Эдуардович, имея в виду тепло-
ту, которая, по утверждению Клаузиуса, не может сама собой
перейти от холодных тел к теплым, - делают его не совсем яс-
ным. Что значит "сама собой"? Может быть, теплота от холод-
ного тела к нагретому может переходить особенным, неизвест-
ным действием природы? Человеческой силой, умом, искусством?
Не чудом же? Выходит, что сама собой теплота не переходит,
но не сама собой переходит. Стало быть, и Клаузиус признает
какие-то условия, при которых совершается этот обратный пе-
реход.
Томсон тоже думает, что вообще теплота не переходит от
менее нагретого тела к более нагретому, но... этот переход
может (хоть иногда) совершаться...
Итак, сами ученые не устанавливают новый закон, потому
что в противном случае они бы сказали: теплота никогда не
может переходить от более холодного тела к более теплому. А
раз теплота то переходит, то не переходит, то и закона ника-
кого нет, а есть наблюдение, часто повторяющееся, но как
будто нарушаемое, по словам самих же ученых.
Не виноваты ли их последователи, принимая постулаты за
законы и начала?"
Илья закрывает книгу и вопросительно смотрит на Леву:
- Не худо ведь сказано?
- Вопросы круговорота энергии во Вселенной всегда волно-
вали умы не только ученых, но и философов, - глубокомысленно
замечает Лева. - Еще Энгельс говорил...
- А ты знаешь, - перебивает его Илья, - что Циолковский
познакомился с основными трудами Энгельса лишь в конце своей
жизни? И он совершенно самостоятельно пришел к тем же самым
выводам, что и Энгельс. "Излученная в мировое пространство
теплота должна иметь возможность каким-то путем снова сосре-
доточиться и начать активно функционировать..." - писал Эн-
гельс в "Диалектике природы", опубликованной у нас лишь в
тысяча девятьсот двадцать пятом году. А в "Кинетической тео-
рии света" Циолковского, напечатанной в тысяча девятьсот де-
вятнадцатом году в Калуге, мы читаем почти то же: "Получает-
ся вечный круговорот материи, вечно возникающая юность Все-
ленной".
Илья торопливо цитирует все это по своей записной книжке,
исписанной множеством цифр и формул.
- Э, да я вижу, ты тоже становишься теоретиком! - воскли-
цает Лева Энглин, заглядывая в его записи.
- Что поделаешь, - вздыхает Илья. - В споре с такими дог-
матиками, как Серегин, приходится вооружаться и цифрами и
цитатами. Ожесточенная схватка была у меня с ним вчера.
- Ну, а что ты хотел от Серегина? - смеется Лева. - Он
хоть и доктор наук и даже один из заместителей твоего отца,
но гибкостью ума не блещет. Таких людей ничему не учит исто-
рия физики. А ее уроки свидетельствуют, что самые большие
ошибки естествоиспытателей происходили от попыток раз и нав-
сегда установить абсолютные границы познания.
- А как, кстати, обстоят дела с твоей докторской диссер-
тацией, Лева?
- Не до этого теперь! - досадливо машет рукой Энглин. -
Пока не изложим твой эффект языком безукоризненных математи-
ческих формул, ни о какой диссертации не может быть и речи.
- Смотри только, чтобы я не оказался потом...
- Не бойся, не окажешься, - усмехаясь, перебивает его Ле-
ва. - Я ведь не сомневаюсь в нашей победе. А теоретическое
обоснование твоего эффекта, может быть, и будет тогда отлич-
ной темой для моей диссертации.
Уж за полночь, а у Машиных братьев все еще виден свет под
дверью, хотя и не слышно их голосов. Но они не спят, конеч-
но...
Поняли ли они, в чем было дело? Догадались ли, почему
сорвалась Маша? Сергей, пожалуй, должен был догадаться... А
может быть, все-таки не догадался? Может быть, это вообще
такая исключительная случайность, которая и не повторится
больше никогда? Тогда незачем их тревожить, раз они не знают
ничего...
Но почему они не спят? О чем шепчутся?
Затаив дыхание, Маша прислушивается. Да, конечно, они
шепчутся. Она не разбирает слов, но слышит их приглушенные
голоса. Секреты это у них или они не хотят разбудитьее, по-
лагая, что она спит?
И потом, зачем им свет? Значит, они что-то делают там при
свете. Может быть, чертят что-то. Но что? Схему нового трю-
ка? Но почему без нее? Они никогда ведь не делали этого
втайне от нее...
Маша уже не может лежать спокойно. Она встает и идет к их
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг