Инженера Миронова они находят на манеже, загроможденном
разнообразными строительными механизмами.
- А, Виктор Захарович! - радостно восклицает Анатолий Ге-
оргиевич, протягивая ему руку. - Очень рад, что застал вас
здесь! А мы вот пришли посмотреть, как идут дела у строите-
лей. Это со мной Михаил Богданович, которого вам, наверно,
доводилось видеть на цирковой арене.
- Ну еще бы! - весело отзывается Миронов, пожимая руку
Михаила Богдановича. - Кто же не знает знаменитого Балагу?
- А это, - кивает Анатолий Георгиевич на Илью, - его
внук, Илья Андреевич, цирковой болельщик, так сказать.
- А мы все болельщики, - смеется Миронов. - Пошли бы к
вам разве на такую скудную зарплату. Позвать вам кого-нибудь
из строителей или вы и моими объяснениями удовлетворитесь?
- Нет, нет, зачем нам строители! - протестующе машет ру-
ками Анатолий Георгиевич. - Мы с вашей помощью и сами во
всем разберемся. Да нас, собственно, больше интересуют не
столько строительные дела, сколько непосредственно ваши,
конструкторские. Что новенького могли бы вы нам предложить,
чтобы наш советский цирк, лучший в мире по своим артистичес-
ким силам, был бы лучшим и по техническому оснащению? Стал
чтобы на уровень с веком космических полетов, электроники и
кибернетики. Чтобы три часа, проведенные в нем, были бы по-
добны сказке, рассказанной взросльвм детям современным Ан-
дерсеном или Павлом Бажовым.
Илья до этого почти не был знаком с Анатолием Георгиеви-
чем. Слышал только много хвалебных, а иногда и просто вос-
торженных отзывов о нем от матери и деда.
"Да, этот человек с огоньком, - думает теперь о нем Илья,
с любопытством всматриваясь в его рослую, крупноголовую фи-
гуру. - Такой может увлечь своим замыслом, заставить пове-
рить в него. По всему чувствуется, что человек он с разма-
хом. С таким приятно будет поработать..."
Без особой охоты дав согласие на воспроизведение своего
эксперимента на цирковой арене, Илья все эти дни испытывал
какое-то чувство недовольства собой. Он, пожалуй, не согла-
сился бы на это, если бы не обида на отца. Ему казалось, что
Андрей Петрович ничего не предпринимает, чтобы поставить его
эксперимент в своем научно-исследовательском институте.
Более же всего смущала Илью неясность обстановки. Не сов-
сем понятно было даже, зачем, собственно, цирку его экспери-
мент? И вот теперь, слушая Анатолия Георгиевича, он уже
по-другому смотрит на все это. Постепенно складывается уве-
ренность, что за воспроизведение его идеи берутся серьезные
люди. Не сомневается он теперь и в том, что используют они
ее не для эффектного циркового аттракциона, а для воплощения
какого-то большого поэтического замысла.
Нравится ему и инженер Миронов, коренастый, крутолобый и
с такой копной густых волос, что ему, наверно, ни в какой
мороз не нужна шапка.
- Конечно, мы постараемся конструировать для цирка не
только новую, но и принципиально новую аппаратуру, - горячо
говорит Виктор Захарович, выразительно жестикулируя. - Но я
лично не только в этом вижу свою задачу. Нужно еще помочь
артистам разобраться в механике их собственного тела, чтобы
полнее использовать его резервы.
- Да, конечно же, - горячо одобряет его главный режиссер.
- Но главное для нас все-таки - введение новой, техники и
вообще всего нового, что только может быть использовано для
демонстрации ловкости, смелости, изобретательности и многих
других качеств гимнастов. Хотелось бы также, чтобы какая-ни-
будь новая аппаратура помогла им освободиться от некоторых,
так сказать, законов природы. Или, если хотите, смягчила бы
их.
- Ну, знаете ли!.. - беспомощно разводит руками Виктор
Захарович.
- А мне думается, вы зря пасуете. Смягчить кое-что,
по-моему, можно?
- Что же, например?
- Ну хотя бы силу притяжения.
- Можно и вообще от нее избавиться, - усмехается Миронов.
- Для этого нужно только поместить гимнастов либо в гравит-
рон - аппарат, создающий искусственную невесомость, либо в
самолет, снижающийся по параболической кривой.
- Такой эксперимент в цирке не поставишь, а вот частично
освободить гимнастов от их веса было бы очень желательно.
Представляете себе, какие прыжки и полеты могли бы они со-
вершать?
- Да, заманчиво, конечно, - соглашается Виктор Захарович.
- При той же затрате мускульной силы они смогли бы тогда
буквально парить в воздухе. И не беспомощно, как при полной
невесомости, а в строгом ритме, сохраняя структурность, так
сказать, своих движений. Но как достичь такого эффекта? Силы
гравитации, к сожалению, пока не управляемы и даже не экра-
нируемы. А ведь неплохо было бы прикрыться от поля тяготения
Земли каким-нибудь специально подобранным экраном, ослабляю-
щим его действие.
- Этаким кейворитом? - усмехается Анатолий Георгиевич,
вспомнив роман Уэллса "Первые люди на Луне". - А о силах ан-
тигравитации вы не думали, Виктор Захарович?
- Нет, не думал. Мои скромные познания ограничены механи-
кой Ньютона. А тут необходима теория относительности Эйн-
штейна. Я вообще не слышал пока ни об одном эксперименте, в
котором эти волны были бы зарегистрированы. Читал, правда,
где-то, будто американский физик Вебер пытался воздейство-
вать на пьезокристаллы переменным электрическим полем, с тем
чтобы вызвать в них механические натяжения. По его расчетам,
они могли бы стать источником излучения гравитационных волн.
Но из этого, насколько мне известно, ничего не получилось.
- Ну, у него, может быть, и не получилось, - соглашается
Анатолий Георгиевич. - А вот у одного нашего молодого учено-
го получается кое-что.
- Что-то я не слышал об этом ничего, - сомнительно пока-
чивает головой Виктор Захарович.
- Об этом нет пока никаких публикаций и вообще официаль-
ных сообщений. Однако кое-чего в этой области он действи-
тельно добился.
- И позвольте представить вам этого молодого ученого, -
торжественно произносит Михаил Богданович, кладя руку на
плечо Ильи. - Это мой внук, Илья Андреевич Нестеров! Прошу
любить и жаловать. А о том, чего ему удалось достигнуть, он
сам вам расскажет.
Уже вторую неделю в новом здании цирка идут работы по
осуществлению эксперимента Ильи. Ирина Михайловна не очень
понимает, что именно там делается, но ей известно, что Илья
занят теперь только этим. Похоже даже, что дела у него идут
успешно.
Успокаивает ее и то обстоятельство, что Андрей Петрович
знает о решении сына продолжить свои опыты в цирке. Попытка
Ильи сделать вид, что он ушел с туристами, не удалась. Со-
вершенно исчезнуть из дома оказалось невозможным, ибо ему
понадобилось множество вещей, которые находились либо в его
комнате, либо в институте отца. Предвидеть все это заранее
он, конечно, не мог, так как необходимость в них возникала
лишь по мере того, как шла работа над повторением его экспе-
римента.
Первых два дня ему приносил кое-что из дома Михаил Богда-
нович (сам Илья обосновался у Левы Энглина). Но почти всегда
оказывалось, что дед доставлял ему либо не совсем то, что
было нужно, либо вообще не находил необходимого. А когда на
третий день Илье понадобилась измерительная аппаратура,
имевшаяся лишь в институте Андрея Петровича, ему пришлось
выйти из "подполья" и во всем признаться отцу.
Андрей Петрович и сам, конечно, догадывался кое о чем, и
признание сына не было для него неожиданностью. Выслушав
Илью, он долго молчал, потом произнес почти равнодушно:
- Тебе известно мое отношение к этому эксперименту, но ты
теперь вполне самостоятельный ученый и сам отвечаешь за свои
действия.
- А что ты имеешь в виду под ответственностью? - спросил
Илья, соблюдавший во время этого разговора несвойственное
ему спокойствие.
- Не уголовную, конечно, - хмуро усмехнулся отец. - У
серьезного ученого должны быть и иные виды ответственности.
- Ты, наверно, имеешь в виду необходимость теоретического
обоснования моего эксперимента? Этим я действительно не смо-
гу заниматься в цирке, но ведь и в твоем научно-исследова-
тельском институте тоже нет пока такой возможности. А сидеть
без дела я больше не могу. Явление антигравитации в моем
эксперименте устойчиво, а аппаратура не слишком сложна, вот
я и решил повторить его в условиях цирка и не вижу в этом
ничего зазорного. Кстати, цирковые артисты и сами пытались
предпринять кое-что в этом направлении. У воздушных гимнас-
тов Зарницыных, например, родилась идея уменьшения своего
веса с помощью электромагнитов...
- Я тоже не вижу ничего зазорного в том, что ты хочешь
помочь циркачам, - холодно произнес Андрей Петрович. - И не
собираюсь тебе это запрещать. Но и помогать тебе без ведома
Академии наук не имею права. Да и не в этом только дело. Я
вообще считаю несвоевременным практическое применение твоего
эффекта где бы то ни было. Впереди ведь десятки проверок и
уточнений этого явления, а ты...
- Но где же все это? - нетерпеливо прервал Андрея Петро-
вича Илья: - Где они, эти проверки и уточнения? Не известно
даже, когда еще это будет: через месяц или через год. А к
воспроизведению моего эксперимента в цирке я и не собираюсь
тебя привлекать. Это моя личная инициатива. И даже, пожалуй,
не столько моя, сколько самого цирка. А от тебя я прошу лишь
одного: помоги мне измерительной аппаратурой и кое-какими не
очень дефицитными материалами.
Андрей Петрович, не отвечая, долго прохаживался по своему
кабияету, потом произнес примирительно:
- Ладно, кое-чем помогу.
У Ирины Михайловны свои заботы: подготовка нового номера
Зарницыных. Кое-что они уже придумали, но ведь это работа
почти вслепую, до тех пор, пока не станут реальными те новые
условия, в которых придется им совершать своя полеты. Не из-
вестно даже, как приноровятся Зарницыны к состоянию полуде-
весомости. Быстро освоятся с ними или придется переучивать-
ся, заново овладевая силами инерции, играющими столь важную
роль в воздушном полете? К тому же не известно ведь еще, ка-
кова будет потеря их веса.
И все-таки Ирина Михайловна уже готовит новый номер Зар-
ницыных. У нее нет пока точного его рисунка, а лишь эскиз,
ориентировочный контур, основой которого служат многочислен-
ные наброски Елецкого и Мушкина. Буйная фантазия Юрия обуз-
дана в них свойственным Антону чувством изящества и пласти-
ки. И лишь это придает им некоторую реальность.
- Ах, Юра, Юра! - вздыхает, глядя на его альбомы, Маша. -
Вы надеетесь, что мы и вправду станем настоящими птицами.
- Но ведь это же не чертежи ваших полетов, Машенька, -
защищает Елецкого Мушкин. - Это темы, идеи ваших полетов, а
они не могут быть бескрылыми. Крылышки подрежет им потом то
поле тяготения, в котором вам придется работать. А пока мож-
но и помечтать.
Но Машу радует уже и то, что фантастические рисунки эти
по душе ее братьям. Кажется даже, что они всерьез верят в
возможность осуществления всех замыслов художника с помощью
аятигравитационного эффекта Ильи Нестерова.
- Тут во всяком случае нам все ясно, - кивает на рисунки
Юрия Алеша. - А вот если бы пришлось совершать полеты по
абстрактным эскизам Митро Холло? Его фантазия разыгралась
бы, конечно, не в жалких границах воздушного пространства
под куполом цирка, а в необозримых просторах Галактики.
- Ну вот что, дорогие мои, - решительно вмешивается в их
разговор Ирина Михайловна, - давайте-ка спускаться на землю!
Полюбовались рисуночками Юры и хватит. Прикидывайте теперь,
что из них осуществимо. А еще лучше было бы, если бы вы и
сами что-нибудь придумали...
- А разве мы ничего не придумали? - обижается Алеша. - Да
у Юры почти половина набросков создана по нашей подсказке.
Он лишь немного преувеличил тут все. Мы с Сережей смыслим
ведь кое-что в физике и механике, вот и подсказали ему тра-
ектории будущих наших полетов из расчета частичной невесо-
мости. Вы же не станете упрекать нас, Ирина Михайловна, в
том, что мы мечтаем внушить нашим, зрителям чувство несокру-
шимой веры в могущество человеческого тела, в неограниченные
его возможности?
Ирина Михайловна и сама любит цирк за то, что формирует
он совершенство человеческого тела, воспитывает силу воли и
мужество. Всякий раз, проходя мимо клеток-вольеров с хищными
зверями, такими покорными на манеже, она почти осязаемо ощу-
щает тот невероятный труд, который был затрачен на их дрес-
сировку.
И всегда при этом возникают перед ее глазами не прослав-
ленные укротители львов и тигров, а бывшая балерина театра
оперетты, Маргарита Назарова, покоряющая своих хищников
главным образом терпением, лаской и доверием. А ведь Ирина
Михайловна знает, какая это смелая и даже, пожалуй, отчаян-
ная женщина. Будучи еще совсем юной, она, не умея плавать,
решалась прыгать с вышек. Всякий раз потом ее приходилось
вылавливать из воды, чтобы она не утонула. А однажды, не
умея управлять мотоциклом и зная только, как включить мотор,
она промчалась по вертикальной стенке...
И эта же самая женщина могла много дней подряд по нес-
кольку часов неподвижно сидеть у клеток с дикими тиграми,
приучая их к себе. А нужно это было для того, чтобы звери,
не опасаясь ее, спали. Если зверь закроет глаза и заснет в
присутствии человека, значит, он доверился ему, поверил, что
этот человек не причинит ему зла.
А сколько самообладания потребовалось от Маргариты потом,
когда один из тигров вонзил вдруг в нее когти или когда кап-
ризный Пурш схватил ее за руку клыками? И всем, чего доби-
лась Назарова в дрессировке хищников, обязана она только
своему бесстрашию, терпению и любви к животным.
А у Михаила Богдановича дело не ладится. То ли он слишком
много времени уделял эксперименту внука, то ли не очень глу-
боко продумал свою пантомиму, только не дается она ему-не
получается так, как хотелось бы. Да сейчас личный номер Ми-
хаила Богдановича и не имеет уже особенного значения, хотя
его можно было бы включить в любую программу, как вообще
всякий хороший номер.
Мелькает даже мысль: "А не показать ли пример другим и
отказаться от своей пантомимы? Нужно ведь придумать что-то
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг