Лев Павлович Теплов
Иван Иванович
Все дело в обстановке и настроении: иногда простая, в сущности, вещь
выглядит так, словно мир встал дыбом и квадрат гипотенузы равен постоянной
Планка.
Стоите вы, например, у витрины на Арбате, рассеянно соображая, почему
на манекене вместо кофточки оглушительных цветов мирный синий халатик...
Вдруг манекен поворачивается, и живая, даже слишком живая, продавщица
беззвучно, но вряд ли хорошо отзывается о вас. Не случалось ли вам тогда
увидеть отражение своего лица в стекле витрины?
Приблизительно то же самое почувствовали тридцать два конструктора
авиационного института в одно весеннее утро.
Вошел начальник Семен Борисович с видным молодым человеком в рябеньком
костюме, громко поздоровался и добавил:
- Позвольте представить нового сотрудника. Зовите его Иван Иванович.
И бочком пробежал к себе. Инженеры выглянули из-за чертежных досок и...
застыли. У двери, глядя прямо перед собой и приятно улыбаясь полуоткрытым
ртом, стоял стандартный манекен, идеал мужской красоты с точки зрения
специалистов парикмахерского дела.
- Здравствуйте, - сказал манекен довольно обычным голосом.
Все молчали. Тогда он зашагал прямо на толпу, достиг доски, где
работала раньше хохотушка Зимина, ушедшая в декретный отпуск, развернулся,
как солдат, и замер.
Вытащенный из-за своей стеклянной загородки багровый, потный начальник
бормотал нечто бессвязное - не все ли равно, с кем работать, - и, наконец,
рассердился:
- Чего разорались? Ну да, робот, что ж такого? Чертежный автомат. Какое
вам дело до внешнего вида? Надо будет - ящик поставлю, надо - манекен. Вам
же лучше: привыкнете, перестанете замечать. План срываем? Срываем. Какое
задание нам поручено?
Задание было очень ответственное и срочное, план трещал. Лысый
кругленький Семен Борисович мало походил на Юпитера, который, как известно,
сердился, будучи неправым. Словом, через полчаса в отделе установился ровный
рабочий гуд. Семен Борисович развесил перед глазами робота на чертежной
доске полотно генерального эскиза и что-то нашептывал ему в твердое розовое
ухо.
По роду службы инженеры отдела навидались всякой мудреной автоматики.
Этажом ниже стояла большая электронная машина "Вихрь". Она решала сложнейшие
задачи аэродинамики, а в перерывах лаборанты играли с нею в домино.
Подумаешь, говорящая программная кукла! И ведь прав оказался Семен
Борисович: поглядит кто ненароком на доску Зиминой - сидит человек, чертит,
как все, только черных перчаток не снимает - так легче забыть, что он робот.
До перерыва наметанным взглядом конструктора Наум определил, что робот
крутит головой в двух плоскостях - у него, по-видимому, два поста
телепередачи, микрофоны и динамик. Работает он преимущественно правой
рукой - с десяток степеней свободы! - ходит однообразно, без перемены
скорости, в поясе не гнется. В его стройном теле, видимо, могли поместиться
только аккумуляторы, которых хватало часов на десять, и самый простой
программный узел. Так что ни на что серьезное он, по общему мнению, не
годился.
- Может, это для кино? - шептались в одном углу.
- Какое там кино! Просто кто-то играется, кибернетики начитался...
Но чертеж на доске Зиминой получался толковый. Чувствовалась не простая
копировка, а нормальная работа среднего деталировщика. Даже не такая
быстрая, как следует автомату.
Во время перерыва в курилке, где в сизых струях дыма, расплывающихся по
кафелю, нередко отыскиваются неплохие инженерные решения, тайна чертежного
робота общими усилиями была раскрыта. Кто-то вспомнил о недавней аварии при
испытательном полете, когда разбился молодой, но уже всемирно известный
авиаконструктор Антощенко. Вовка, добрая приятельница которого работала в
другом отделе, рассказал, что для некоторых особых испытаний теперь делают
человекообразных кукол с управлением по радио, чтобы посылать их в самые
первые, самые рискованные полеты. И, ясное дело, когда один из гениальных
институтских чудаков придумал расчетно-деталирую-щую схему, ее воткнули в
запасного или отбракованного механического пилота, чтобы не делать заново
манипулятор и транспортер. Так утопили в словах страшноватые подробности
утренней истории - не ноги, а транспортер, не руки, а манипулятор...
- Я смотрел его лист, - констатировал вдумчивый Наум. - Работает чисто.
Кривые берет без лекала. Талант есть.
- Что ты говоришь, Наум, подумай: машина - и вдруг талант? - возмущался
Сенечка.
Кто-то толкнул его в бок. В углу курилки, прислонясь к стене, торчал
робот. Теперь, пожалуй, все приняли бы как должное, если бы он достал из
кармана пачку "Беломора", вставил в рот папироску и задымил. Но он просто
стоял, как-то обмякнув, и никакого выражения нельзя было подметить ни в
лице, ни в позе. Слышал ли он, что говорилось, видел ли - неизвестно.
Сенечка плюнул мимо урны и ушел.
Машина, конечно, есть машина, продукт разума и расчета; разные тонкие
эмоции в отношении ее инженер разводить не любит. Но не рождает ли в нас
машина еще что-то, кроме уважения к формулам? Не касается ли она и каких-то
струн души?
Сенечка имел все основания не любить робота. Сам он работник был
неважный и большую часть служебного времени посвящал сочинению нескладных
стихов в честь нашей красавицы - старшего инженера Ани Тулуновой. Нередко,
рассеянно озираясь вокруг в поисках звучной рифмы, он встречал взгляд
холодных зрачков Ивана Ивановича; вспугнутая рифма ускользала, а руки
Сенечки непроизвольно хватались за логарифмическую линейку и карандаш.
Неизвестно ведь, что понимает этот чертов робот и в каких он отношениях с
дирекцией!
Сенечка проследил, что робот с территории института никуда не уходит,
после звонка направляется прямо в аккумуляторную автобазы и до утра сидит на
подзарядке. В кабинет генерального конструктора он не ходил ни разу. Зато
Семен Борисович по крайней мере дважды в день высовывался из-за загородки:
- Иван Иванович, можно вас на минуточку?
Робот, сложив готовальню, топал к начальнику. И конструкторы видели за
стеклом две головы, склонившиеся над листом: розовую лысину начальника и
ровный пробор Ивана Ивановича.
Постепенно и остальные сотрудники научились в трудную минуту прибегать
к Ивану Ивановичу. Обычно неудачник на цыпочках обходил фигуру в рябеньком
пиджаке, молча изображал на листке свой узел, расставлял по нему знаки
вопроса и шептал:
- Иван Иванович...
Робот медленно поворачивал голову за спину, затем опускал ее и
некоторое время разглядывал эскиз. Не двигая губами, задавал шепотом
вопросы, и каждый ждал: вот-вот почешет карандашом в затылке, как всякий
добрый конструктор. Потом выворачивал руку с карандашом за спину и уверенно
проводил несколько линий. Пришедший восторженно крякал, добавлений не
требовалось, и мышью проскальзывал к своей доске, а Иван Иванович приводил
свои части в обычное рабочее положение.
Толкать его вбок или дергать за рукав было бесполезно - с этой стороны
он был совершенно бесчувственный.
Со временем стало ясно, что логика Ивана Ивановича так мощна и гибка,
что огромное количество крошечных полупроводников, реализующих ее, не могло
бы поместиться под рябеньким пиджаком. После трех дискуссий в курилке Наум
выдвинул великолепную идею "вынесенного мозга": робот по двухсторонней
радиосвязи мог использовать свободные ячейки "Вихря", второй по могуществу
машины в Европе. Иван Иванович присутствовал при дискуссиях, не вмешивался,
но и не возражал, а спросить его, как он устроен, было почему-то совестно.
Большинству сотрудников отдела за три месяца совместной работы просто
по-человечески понравился Иван Иванович, тихое, вежливое создание,
великолепный конструктор и молчаливый участник всех отдельских происшествий.
Наступило время отпусков, и он брал на себя пропасть работы. Все как-то
перестали замечать его неподвижное лицо, нескладную походку и странные
минуты полного отупения, когда он вдруг замирал, уронив руки в черных
перчатках. Уже никто не гоготал, предлагая выдвинуть Ивана Ивановича в
редакцию стенгазеты или в самодеятельность.
Как-то в субботу все собирались на рыбалку, и Вовка не удержался,
брякнул:
- Иван Иванович, с нами на рыбалку поедете? Робот повернул голову.
- А что? Поеду.
И тут же ушел к начальнику, а потом на подзарядку. Все подивились, как
Семен Борисович спускает ему такие вольности в рабочее время.
Автобус, за рыболовами приходил ровно в три. Когда дружная, испытанная
компания рыцарей удочки собралась во дворе, к ней пришагал Иван Иванович и
дрогнувшим голосом попросил:
- Сам не дойду; тока не хватит. Поднесите меня, ребята...
Наум молча взял его на плечо, а в автобусе уложил в багажник.
По дороге Сенечка принялся пилить всех, доказывая, что кукла испортит
все впечатление от рыбалки. Наум свирепо глядел на него, а потом мрачно
сказал:
- Семен!
- Что?
- А ведь ты, подлец, ревнуешь. Уши, лицо Сенечки запылали.
- Разве не ты говорил Вовке, что встретил Ивана Ивановича с Аней
Тулуновой после работы в скверике месяц назад? Разве не ты допекал Аню потом
глупыми расспросами?
Это уже было совершенно немыслимо, невозможно и невероятно. Аня
полюбила робота, а Сенечка остался с носом... Робот полюбил Аню... Все
перепуталось в головах рыболовов.
- Ну-ка повтори, что она тебе сказала, - добивался Наум.
- Кто? Кому?
- Аня. Тебе.
- Да, она сказала, - упавшим голосом подтвердил Семен. - Она сказала
тогда: "Я не знаю, живой он или не живой, но он очень умный, хороший и очень
несчастный".
- А теперь?
- Теперь она молчит. Только попросила больше ей стихов не приносить и
ни о чем таком не заговаривать...
Вовка перебил этот интересный разговор:
- Бросьте вы трепатню. Аня действительно влюбилась - и держись за
стенку, Сенечка! - вышла замуж, но Иван Иванович тут ни при чем. Сегодня
вывесили приказ: "Старшего инженера Тулунову А. К. впредь числить Антощенко
А. К. Основание - справка "ЗАГСа".
Сенечка подскочил на месте и стукнулся головой в потолок автобуса.
Антощенко? Разве он уже выздоровел? Почему же Аня молчала? Обсуждая
столь волнующие вопросы, спортсмены не заметили, как доехали до
водохранилища. Расстроенный Семен на том же автобусе вернулся домой: ему
было не до рыбалки.
Начинался вечерний клев. Компания весело рассыпалась по прибрежным
кустам, Наум выгрузил Ивана Ивановича, усадил его под куст, положил рядом
удочку, поставил ведерко и банку с червями. Завалясь в ветки, робот долго не
проявлял никакого интереса к окружающей красоте. Потом встрепенулся, сел
прямо, ловко насадил червя, взмахнул удилищем - и поплавок шлепнулся в воду.
Вовка потом говорил, что слышал даже лихой рыбацкий присвист.
Было совершенно темно, когда, брызгая огнями, у дороги заворчал
автобус. Озябшие рыболовы рассаживались по местам, хвалились добычей,
преувеличивали размеры сорвавшихся окуней, совершенно позабыв об Иване
Ивановиче. Вдруг он сам, с треском ломая кусты, появился из темноты. Полное
ведерко рыбы - и какой рыбы! - поставил он на ступеньку кузова.
Ведро приняли, Ивана Ивановича подсадили в машину и устроили на самом
почетном месте - у кабины водителя.
- Да, здорово было... Это сказал Иван Иванович.
- Кстати, в понедельник будет новый приказ: теперь я начальник отдела.
Семен Борисович остается моим заместителем.
Это тоже сказал Иван Иванович!
- Водитель, отвезите меня в институт, сдайте дежурному в
аккумуляторную, - добавил он.
- А рыбу? - спросил Вовка.
Действительно, куда же деть рыбу? Казалось, Иван Иванович сам был
поставлен в тупик таким вопросом. На что ему рыба?
- С рыбой так: завтра приходите в гости, приносите рыбу. Найдем ей
применение.
- Куда приходить? В аккумуляторную? - растерянно спросил Наум.
- Ну нет, - ответил робот и даже как будто засмеялся. - Запомните
адрес: Жуковского, десять, квартира шесть. К двум часам.
Без пяти два компания рыболовов позвонила у двери шестой квартиры.
Пожилая бледная женщина открыла им, не удивляясь протянутому ведру с рыбой.
- Иван Иванович здесь?.. - Наум явно хотел сказать "живет", но
поостерегся.
- Да, проходите, пожалуйста, он ждет вас. Раздевайтесь.
В большой комнате был накрыт отличный стол, не хватало только сковороды
с рыбой. В глубоком кресле у стола сидел могучий парень с лицом, знакомым по
фотографиям, - сам легендарный Антощенко, веселый и довольный.
- Простите, - сказал он, - пока не встаю, приветствую сидя. Будем еще
раз знакомы: Иван Иванович Антощенко, ваш начальник отдела.
- А где же наш Иван Иванович? - жалостно спросил Вовка.
Наум хлопнул себя по лбу и устремился в угол комнаты.
- Ну, конечно! - заорал он. - Вот пульт управления, я видел такой же на
испытательной станции. Надо же, а! Вот экран телевизоров, вот ручки
манипуляторов... А мы-то, идиоты, сочиняли схемы!
За спиной Антощенко кто-то заливисто засмеялся. Это был Семен
Борисович.
- Сейчас они будут меня бить! А я при чем? Я говорил Ивану Ивановичу:
скажем им, в чем дело, а он твердит: не надо, жалеть будут, работать не
дадут.
Тут распространился некий восхитительный аромат, и Аня, наша бывшая
Тулунова, еще прекрасней, чем всегда, внесла огромную шипящую сковороду, не
сводя влюбленных глаз с бедовой головы мужа.
- Месяца два еще повожу робота по радио, а потом сам встану, врачи
обещали, - смущенно сказал Иван Иванович. - Вот тогда порыбачим как следует,
верно? Сутки-двое будем сидеть, авось аккумуляторы не откажут.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 15.09.2014 23:03
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг