проточенные термитами особняки несусветные цены - с ними наши адвокаты
решали в закрытых арбитражах, на порядок снижали сверхсветовые цены до
проходимого порога 300000 квр/к.эт. (триста тысяч кварков за каждый этаж) и
выпроваживали их с астероида с обычной скоростью света; третьи, самые
мудрые,- бедняки, бомжи и вольные художники,попросту подарили ПРОГЛОДУ свои
развалюхи на условии их государственного содержания до конца их жизни. Мы
подумали и пошли на обустройство резервации для этих аборигенов: построили
им общежитие, одели в чистое солдатское б/у и обеспечили нормальным
трехразовым питанием с водкой перед обедом и ужином. Утром - ни-ни! Они были
счастливы, а в свободное от безделья время с удовольствием поднанимались
выполнять у нас разные несложные хозработы - подметали, убирали, носили,
грузили, мыли, чистили, и вскоре О'к-Аллисто превратился из замшелого
астероида в настоящую столицу кометного облака Оорта. Сейчас эта жемчужина
(вернее, алмазина) затмевает даже Плутон с Хароном.
Уголовные разборки с фирмой "Алка" и юридическое решение проблем
аборигенов происходили без моего непосредственного участия. Все это
продолжалось длительное время "некоторые крючкотворные дела тянутся вот уже
20 лет"; мне же, заболевшему в те дни детской свинкой, пришлось очень
серьезно подумать о собственном здоровье.
БЕЛАЯ ТЕТРАДЬ.
ДЕНЬ КРИВОГО КОНДРАТИЯ.
В предыдущих записях много неправды - утром после "красного двойного
смещения" у меня не болело горлышко, не было никакой детской свинки, а с
мужской потенцией все обстояло слава Бoгу. Пока что. Тьфу-тьфу. Доктор Вольф
боялся совсем другого диагноза - речь шла о "разрушении личности" - моей
личности! - но я был ни сном,- ни духом.
Что же все же произошло, и почему я не присутствовал на дне рождения у
Макара? Сейчас я уже могу заполнить эту лакуну. Этот редкий, несчастливый и
самый темный день, который появляется и уходит, как комета с периодом в
четыре года, должен был как-то отметиться. Я не оговорился- это самый темный
день по своей иррациональности - темнее, чем День зимнего галактического
противостояния. Этот день Кривого Кондратия я запомнил на всю жизнь. С этого
дня я вообще перестал что-либо понимать и стал жить по привычке: "Ничего не
понимаю,- значит, так и надо, значит, все обстоит, нормально". С этой
привычкой я жил два с половиной года, до самого окончания ПРОГЛОДА, потом
пришлось от нее лечиться.
В этот день состоялась моя скоропостижная встреча с дженералем
Гу-Сином. Ранним утром сотрудники СОС вытащили меня из постели, разрешили
только побриться и стояли над душой, пока я крепко не порезался "двумя
близнецами".
Нашли пластырь, заклеили мне щеку, не дали позавтракать и отвезли в
Планетарий. Я поднялся на Чердак в Заоблачный кабинет. Дженераль
поздоровался со мной крепким рукопожатием и сочувственно спросил: - Что это
у вас со щекой?
- Спешил. Брился. Порезался.
- Бритва старая?
- Нет. Рожа старая.
- А вы бороду не пробовали отпускать?
- Было дело. Давно. Когда служил навигатором.
- Да, по себе знаю, в навигации бриться лень. Взгляните внимательно, вы
не знакомы с этим человеком?
И дженераль предъявил мне склеенные фотографии, которые он конфисковал
в ресторане "Метрополь". На них запечатлелись в непотребном виде три
полуголые метропольские девки - Верка в мундире с погонами подполковника,
Надька в офицерском галстуке и Любка в сапогах; а с ними (или под ними, или
между ними,- оргия в разгаре, в свалке не разберешь) какой-то веселый
молодой офицер (надо понимать, подполковник) в надетой набекрень
военно-морской фуражке с двуглавым крабом.
- Нет, не знаком,- поспешил откреститься я.
- Посмотрите еще раз. Неужели не узнаете?
Я присмотрелся и иакоиец-то узнал Богатенького Арлекино. Значит, этот
пацан совсем даже не лейтенантик, как я считал, а подполковник. Наверно, я
не сразу узнал БэА, потому что он был голый, без бородки и усиков, да еще с
фуражкой набекрень и зачесанными набок волосами. Ну и я никак не ожидал
увидеть в этом сопляке того таинственного ночного подполковника.
- Да, мы немного знакомы.
- Кто же он?
- Я даже не знаю, как его зовут. Я с ним познакомился на Маракканне.
Это тренер Легкоступовой, Анфиски. Или кем он там ей приходится.
- А раньше вы его никогда не встречали? До того, как вы познакомились
на Маракканне? Посмотрите внимательней.
Я опять стал разглядывать фотографии. Несомненно, я знал этого человека
еще до Маракканны. Где я мог его видеть? Этот БэА мне в сыновья годился.
- Вы очень хорошо его знаете, но не узнаете. И это при вашей-то
профессиональной памяти, генерал?
- Ваш вопрос о профессиональной памяти - для медицинской комиссии, что
ли? Мне пора сдавать дела?
- Что вы, что вы, не комплексуйте! Я на вашем месте тоже его не узнал
бы:., но я не хотел бы сейчас очутиться на вашем месте. Знаете, он жаловался
на вас. Мол, вы его невзлюбили, задираете, манкируете, делаете замечания при
посторонних...
- Жаловаться - недостойно офицера!
- Да, конечно. Жаловаться, особенно на коллег, недостойно для офицера,
но когда вы поймете, кто он такой, ваше мнение о его достоинстве или
недостоинстве изменится. Еще вчера я хотел вас свести, познакомить, оставить
наедине, вы бы расположились - да хоть бы вот здесь, за моим столом.
Побеседовали бы с этим молодым человеком.
- О чем мне с ним беседовать?
- Да о чем придется.
- С какой целью?
- Не целясь. Навскидку. Вам было бы интересно. А нам - полезно. Но
доктор Вольф отсоветовал. Даже запретил эту встречу.
- При чем здесь доктор Вольф?
- Все это очень трудно объяснить. Вы спрашивайте, спрашивайте! Важно,
чтобы вы сами догадались, кто он такой.
- Просто скажите прямо: кто он такой?
- Ага, прямо... Да вас на месте кондрашка хватит, если я прямо скажу.
- Да кто он мне, чтобы меня кондратий хватал,- сват, брат, кум, отец
родной?! Я с ним свиней не пас.
- Вот-вот-вот! Тепло!.. Даже горячо! Вы рядом, вы почти догадались!
- Он офицер Службы Охраны Среды?
- Он? Да, офицер. Но... э... из другой среды... Из другой, родственной
нам Службы.
- Какой?
- Аббревиатура вам ничего не скажет. У нас СОС, а у них SOS. Они тоже
охраняют... э... другую среду.
- Скажите хоть, как его зовут, этого подполковника?
- Я-то могу сказать. Да вот кондратий... без доктора не имею права.
- Что же, вызывать с Маракканны доктора Вольфа?
- Он уже здесь.
- Давайте доктора.
- Он у вас за спиной.
Я оглянулся. Действительно, доктор Вольф уже был здесь со своим
докторским саквояжем.
- Я и не заметил, как вы вошли.
- А я не входил,- ответил Вольф.- Я стоял за портьерой и наблюдал за
вами.
- Можно, доктор? - спросил дженераль.
- Думаю - да.
- Может быть, взять с него подписку о том, что мы не несем
ответственности за его... мм... возможное психическое расстройство?
- Думаю - нет.
- Кто ему скажет - я или вы?
- Думаю - вы. А я на него посмотрю.
- Хорошо. Сделаем, как доктор приписал,- сказал дженераль.- Этого
ночного подполковника зовут... подполковник Бел Амор.
КАК ДОКТОР ПРИПИСАЛ.
Наступила томительная пауза.
- Ну, я пошел на крышу, а вы тут без меня разбирайтесь,сказал дженераль
Гу-Син, по-отечески потрепал меня по плечу, по-дружески ткнул меня кулаком в
живот и, прикрыв дверь, оставил нас наедине с доктором.
Птички чирикали за окном. Какие-то зяблики. Прилетела удивленная
зеленая муха и присела на мою порезанную щеку.
Наверно, щека пахла кровью. "Откуда мухи и зяблики на такой высоте?" -
подумал я и уныло спросил доктора:
- У меня опять... расщепление личности?
- Нет. Вы в порядке.
Я обрадовался:
- Мы с этим подполковником тезки и однофамильцы, что ли?
- Нет,- сказал Вольф.- Он - это Вы. ""Он" и "Вы" доктор сказал с
большой буквы" А Вы - это Он. Вы оба - одно и то же лицо. Но однажды ваша
дорога раздвоилась в пространстве-времени. Знаете, есть такой
предупредительный дорожный знак - "дорога раздваивается". Вы с ним -
последствия этого раздвоения.
Я всматривался в фотографии БэА. Лицо было очень знакомое. Это лицо я
видел в зеркале лет двадцать пять назад.
- Та-ак...- сказал я.
Лицо на фотографии было моим лицом в молодости - выбритое и прическа
набок.
- Н-да,- сочувственно сказал доктор.- Я вас хорошо понимаю. То есть, я
себя хорошо понимаю. Я бы тоже в такой ситуации сказал: "Та-ак!" Мы с
дженералем опасались этой ситуации...
- Это самое...
- Что?
- Та-ак... вы что-то говорили про дорожные знаки...
- Я не уверен, что я смогу вам толком объяснить то, что с вами
произошло.
- Ну, попробуйте.
- Вы ведь не изучали ВТГД?
- Это что?
- Всеобщая теория глобальной диффузии.
- Я университетов не заканчивал.
- Да, знаю. Вы закончили СПТУ по специальности "сантехник". А вот
ваш... м-м... двойник... закончил академию Генерального штаба.
Я поднапрягся и припомнил:
- Нам преподавали общую теорию относительности,- конечно, в нужных для
сантехника пределах. Мне запомнился "например" о двух близнецах - один из
них улетает в космос с субсветовой скоростью и, когда через два года
возвращается, то застает своего брата глубоким старцем. Наш случай из этой
области?
- Для нашего случая пример с братьями не точный, приблизительный.
Эйнштейновская ОТО является лишь небольшой частью ВТГД. Случай с близнецами
возможен на медленных околосветовых скоростях, а здесь у нас расщепление
личности на два самостоятельных объекта. Я консультировался у Лон Дайка и
Капельцына. Они сказали: такое бывает, наверно. Такое должно быть. Когда
создавалась наша Вселенная, сказали они, неизбежно возникала и другая, ей
равновеликая, но только из антивещества. При соприкосновении вещество и
антивещество аннигилируют и превращаются в энергию. Не представляет труда
подсчитать, что при этом один миллиграмм вещества дает взрыв энергии,
эквивалентной взрыву Сверхновой. "Я не уверен, что верно цитирую доктора
Вольфа; возможно, несу какую-то дичь от его имени." Вполне достаточно, чтобы
разнести нашу Галактику вдребезги. Такое случается, сказали они. Но теория
относительности не учитывает влияния псевдо-пространств и разрывов в обычном
пространстве-времени. В вашем случае сработал обратный эффект - раздвоение
или расщепление одной индивидуальной Вселенной. С этого момента ваша дорога
раздвоилась, вы разошлись, как в море корабли, и начали жить
самостоятельными жизнями. Катамаран разъехался.
- С какого такого момента?
- Я вам напомню.
ЧЕРНАЯ ТЕТРАДЬ.
ГРАНИЦА С НЕЙТРАЛЬНОЙ ПОЛОСОЙ.
Сей час я провожу в "Отчетах" резкую (спиртовыми чернилами) границу
между тем, что я писал до сих пор, и тем, о чем буду писать в дальнейшем.
Вот она:
ГРАНИЦА
На эту границу указал мне академик Тутт, когда дочитал "Отчеты" до
этого места, и я ему глубоко благодарен. Он сказал, что все то, о чем я до
сих пор писал, было действительным, реальным, и если и ошибочным,: то эти
мои личные ошибки, если они ненамерены, тоже происходят из реального, а если
намерены, то все равно реальны и останутся на моей совести; все то, о чем я
буду писать дальше, уже не будет ошибками, потому что мы вступили в область
неизвестного, неопределенного, непонятного, это может не соответствовать
действительности и даже может вообще не существовать.
- Но об этом НУЖНО писать,- сказал академик Тутт, потому что в такой
ситуации чрезвычайно важна принципиальная возможность постановки задачи и
принципиальная возможность формулирования ответов, потому что мы,
наконец-то, столкнулись с Незнаемым или даже с Непознаваемым.
Кажется, я понял его и правильно передал его мысль.
То есть, Бoг его знает, что нас ждет впереди, и Чeрт знает, что нас
поджидает сзади, но мы ДОЛЖНЫ идти хоть каким-то путем, а там будет видно.
Я ввожу в отчет воспоминания об очень давних событиях, которые напомнил
мне доктор Вольф. Без этих событий ПРОГЛОД вряд ли был бы осуществим.
НЕЙТРАЛЬНАЯ ПОЛОСА-1
ДВОЙНАЯ ЧЕРНАЯ ДЫРА С КРАСНО-ФИОЛЕТОВЫМ СМЕЩЕНИЕМ.
МОИ УНИВЕРСИТЕТЫ.
Я не очень-то люблю вспоминать свое первое дело в Службе Охраны Среды,
когда я сунул свой любопытный нос, куда не следует, и провалился в черную
дыру подпространственной канализации, став (как оказалось из рассказа Бел
Аморамладшего - буду называть его так, хотя он то ли мой двойник, то ли мое
второе Я, то ли он - это я в молодости,- тут никакой Фрейд без бутылки не
разберется) первым человеком, вышедшим за пределы Внешнего Пузыря Вселенной.
Так глупо и глубоко до меня еще никто не проваливался.
Я начал свою трудовую деятельность в Планетарии обыкновенным
сантехником. Где что прорвет - посылали туда меня в паре с бригадиром Сан
Саныч-саном.
Наоборот, конечно,- ведущим посылали Сан Санычсана, а меня - ведомым,
при нем. На нас все ездили и не слезали, мы с Сан Санычем были безответными
и безответственными людишками - я по молодости лет и по глупости, а мудрый
Сан Саныч из-за пенсионного возраста старался ни в чем не перечить
начальству - показывал, разве что, кукиш в кармане. Так мы и ковырялись.
Единственная отрада - за час до обеденного перерыва Сан Саныч-сан задумчиво
приговаривал: "А не послать ли нам гонца за бутылочкой винца?" И я бежал на
Угол за бутылкой водки.
Наш обеденный перерыв начинался сразу после моего возвращения, примерно
за полчаса до официального обеденного перерыва,- мы закрывались в своем
саптехническом бункере с дворником и с электриком, выпивали, закусывали
докторской колбасой и азартно забивали козла. Битие козла было единственной
нашей отрадой, это было Святое! Подпивший Сан Саныч кричал: "Крыша! Рыба!
Яйца!" и становился человеком, у которого все прекрасно - и лицо, и мысли, и
душа, и одежда, будто никогда и не купался в дерьме. Так продолжалось до
конца обеда и до второго пришествия все той же приговорки про гонца.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг