Шотландии - белый крест на синем фоне. Сейчас их можно увидеть на
футбольных матчах, где отдельно играют сборные Англии и Шотландии. До сих
пор похожие флаги сохранились у Швеции, Норвегии, Дании и Финляндии.>,
Дании, Швеции. Нам нужен такой же.
- Да? И как вы его представляете? - осведомился Петр.
- Флаг должен быть такой же, как у северных европейских держав, -
начал излагать герцог идею, явно захватившую его сознание. - Я предлагаю
следующее. Если цвет, символизирующий Ингрию, где расположена столица, -
зеленый, пусть фон будет зеленым. Цвета фона гербов Новгорода и Пскова -
красные; поэтому крест, полагаю, должен быть красным. А вот герб стоит
заказать специалисту по геральдике, чтобы он не только отражал все лучшие
стороны государства, но и символизировал его претензии на роль в мире. Что
вы об этом думаете?
- Неплохо, - кивнул Петр.
- Меня удивляет ваше равнодушие к государственной символике, -
удивленно поднял брови герцог.
- Меня больше волнует, на что она будет крепиться, - улыбнулся Петр.
- Не понимаю.
- Видите ли, - стараясь быть как можно деликатнее, произнес Петр, -
уважение вызывает не сама символика, но та мощь государства, которую она
символизирует. Если сейчас гарнизон осажденного Выборга сменит княжеский
флаг на предложенный вами, вряд ли это произведет на шведов какое-либо
впечатление. А вот если в бухту войдет мощный флот, даже под старым
флагом - тогда, пожалуй, это возымеет действие.
- Отчасти вы, конечно, правы, - хмыкнул Стюарт. - Однако от наших с
вами бесед армии в Северороссии не прибавится и новый флот не построится. А
вот флаг мы с вами вполне можем разработать.
- Ничего не имею против, - мягко улыбнулся Петр. - Но вопрос о флоте я
бы тоже с удовольствием обсудил.
- Что же здесь обсуждать? - изумился Стюарт. - Королева недвусмысленно
дала понять, что английский флот окажет поддержку, как только Дума примет
закон о признании королевской власти.
- Могу я говорить с вами уже как с членом регентского совета и отцом
будущего монарха Северороссии?
- Конечно.
- Ваше высочество, что может быть лучше союзного флота?
- Разумеется, свой, - пожал плечами Стюарт. - Но ведь мы говорили, что
в сравнении с флотами ведущих европейских держав североросский флот
невелик. Конечно, эту проблему стоит решать, но мы с вами не можем сделать
ничего, находясь в Лондоне.
- Не согласен. Северороссия богата лесами. Хватает в ней и рабочих
рук. Уже сейчас фельдмаршал Вайсберг понимает необходимость хорошего флота
и дал приказание заложить на Неве новые верфи. Но сколько бы кораблей ни
было построено, если набрать команды из малоопытных матросов - толку мало.
Есть, однако, еще кое-что. На английских верфях строят сейчас суда, по
своим ходовым качествам превосходящие корабли любой другой державы мира. В
Северороссии же - подобные тем, на каких плавают нынче испанцы. Этот флот
годился полвека назад, но сейчас безнадежно устарел. Конечно, это лучше,
чем ничего, но недостаточно для борьбы с таким грозным противником, как
Швеция. Вот если бы мы могли заложить на верфях в Петербурге корабли, столь
же быстроходные и маневренные, как английские...
- Господин посол, - прервал его Стюарт, - вам должно быть известно,
что в Англии разработки новейших кораблей являются строго охраняемой
тайной.
- А разве я предлагаю вам выкрадывать секретные чертежи? - поднял
брови Петр.
- Тогда что же?
- Использовать ваши связи при дворе, чтобы организовать обучение наших
корабелов на лондонских верфях и стажировку наших морских офицеров и
канониров на ваших военных кораблях.
- Мне кажется, вы уделяете слишком большое значение флоту, тогда как
главные баталии разворачиваются сейчас на суше, - после непродолжительного
молчания задумчиво произнес Стюарт.
- Баталии, которые уже ведутся, на совести генералов и их солдат, -
покачал головой Петр. - Мы же должны смотреть вперед. Будущее принадлежит
морским державам, и кому как не вам, англичанам, это знать.
- Мы живем на острове и, естественно, вынуждены плавать, - улыбнулся
герцог.
- Это так, - кивнул Петр, - но мир меняется. Придет время, когда
благополучие государства будет зависеть от его возможностей в мореплавании.
- Я понимаю, новые земли... - протянул Стюарт.
- Не только, - улыбнулся Петр. - Хотя и это. Но возможность свободно
перебрасывать войска по морю, не опасаясь вражеских эскадр, тоже
существенна: Да и международная торговля вскоре будет осуществляться
преимущественно морскими путями. Богатство же держав в ближайшие века будет
складываться во многом за счет доступа к колониальным товарам, для чего
требуется превосходство на море. А вы знаете, что такое превосходство на
море?
- Это когда ваши эскадры сильнее всех остальных, - недоумевающе
произнес Стюарт.
- Разумеется, - кивнул Петр. - Но я бы добавил: подлинным признаком
превосходства является то, что самая распоследняя баржа под вашим флагом
может свободно плавать в любых водах, и никто ее не трогает из опасения
перед этими самыми мощными эскадрами. Лучшее сражение - не то, в котором вы
побеждаете. Лучшее сражение - когда противник спешит покинуть поле боя и
начать переговоры о капитуляции, лишь завидев ваши вымпелы. Вы не будете
платить за проход судов там, где платят остальные. Это тоже торговое
преимущество. Хороший военный флот обеспечивает успех в торговле, которая,
в свою очередь, укрепляет военную мощь государства. Для того чтобы ваш сын
правил могущественной державой, мы должны обеспечить ее сильным флотом. Вы
согласны?
В комнате повисло молчание. Потом Стюарт поднялся, подошел к окну и
некоторое время созерцал происходящее на улице. Наконец он бросил через
плечо:
- Господин Назаров, мне бы очень помогло, если бы вы подготовили
документ, излагающий перспективы развития флота и мореплавания
Северороссии. Что же касается стажировок... Я думаю, союзнический долг
Англии - оказать такую помощь.
- Великолепно, ваше высочество, - улыбнулся Петр. - А теперь давайте
обсудим вопросы геральдики. Это тоже важно. Ведь помимо того, что она
должна соответствовать европейским обычаям, не надо забывать и о восточных
корнях страны. Я думаю, русские традиции тоже стоит учесть.
Глава 50
НЕЗНАКОМЕЦ
Прямо из резиденции Стюартов Петр отправился в порт. Он надеялся, что
судно, на котором должна приплыть из Копенгагена Анне, прибудет сегодня. А
может, и нет... Избалованный транспортом и связью двадцатого века, Петр
привык, что задержка на час или два является страшным сбоем. А вот ждать
судно, которое должно прийти не то сегодня, не то завтра, не то вообще
никогда, было странно. И не звякнет гонг в громкоговорителе, и не объявит
администрация порта: "Дамы и господа, корабль из Копенгагена задерживается
из-за встречного ветра".
Не знают об этом в порту. Телеграф появится лет через триста, а
радио - и того позже. Все новости с континента должны поступить именно с
этим кораблем. И не знает никто, из-за встречного ли ветра задерживается
корабль, лежит ли, выброшенный штормом, на берегу, или лихой пират взял его
на абордаж. Все ждут, все в неведении.
Когда карета остановилась в порту, Петр вышел, прикрывая нос от
неприятных портовых запахов надушенным кружевным платком, и осведомился у
проходившего мимо лоцмана, не прибыло ли судно из Копенгагена.
- На рейде, сэр, - отвечал тот, попыхивая трубкой. - Лоцман уже отбыл.
Извольте обождать часа три, пока его проведут к причалу.
- Благодарю, милейший, - произнес Петр и, подумав, направился в
портовую таверну, чтобы скоротать время ожидания.
...Усевшись за столик, он заказал кружку пива и, рассеянно поглядывая
в окно, погрузился в собственные мысли. Предстояло долгое ожидание.
- Не возражаете, если я присоединюсь к вам, сэр? - элегантно одетый
молодой джентльмен с кружкой в руках приблизился к его столику.
- Вообще-то я хотел бы побыть один, сэр, - отозвался Петр.
- Зато мне было бы очень интересно поговорить с вами, - и, не
дождавшись приглашения, молодой человек опустился на скамью, а его серые
глаза встретились с глазами Петра.
Было нечто странное во взгляде этого франта, что-то притягивающее и
завораживающее. Петру вдруг показалось, будто он погружается в озеро с
кристально чистой водой... нет, летит в холодном пространстве космоса,
среди сияющих звезд.
- И о чем же вы хотели поговорить? - непроизвольно обронил он.
- О вашем блестящем ходе, - произнес молодой человек, отхлебнув из
кружки. - Если задуманное вами удастся, Северороссия совершит в своем
развитии качественный скачок. Возможно, лет за десять - двадцать совершит
то, на что в обычных условиях ушел бы век, если не полтора. Да и вас,
полагаю, ждет блестящая карьера при дворе нового правителя.
- Благодарю, я стараюсь, - улыбнулся Петр.
- Действительно стараетесь, - ответил мягкой улыбкой собеседник. - Вы
старательно выводите страну на стандартный, известный вам путь, которым
пошли в вашем мире страны Западной Европы. Действуете так, чтобы она стала
развитой индустриальной державой. Я целиком поддерживаю ваши усилия, но
хотел бы предостеречь от некоторых ошибок.
- Каких, например?
- Скажем, так, - снова отхлебнув из кружки, произнес молодой
человек. - То, чего в вашем мире добились западные страны к концу
двадцатого века, представляется вам идеалом. Но в природе не бывает ничего
неподвижного. Для меня это - лишь промежуточная стадия на пути к следующему
этапу. Притом, если говорить о Западе, то далеко не все там пошло, как
хотелось бы. И как раз в двадцатом веке.
- О чем вы? - удивленно поднял брови Петр.
- В своем мире вы мечтали получить грант в одном из западных
университетов и, если повезет, эмигрировать. Вы - человек, целиком
ориентированный на западный уклад. Для вас это идеал и единственно
возможное направление развития. Попав сюда, вы решили направить по этому
пути целую страну. Так сказать, исправить ошибки, которые, с вашей точки
зрения, допустила страна, что в конечном итоге привело вас, умного и
интеллигентного человека, в комнату в коммуналке.
- А что в том плохого? - завелся Петр. - Да, я хочу, чтобы в конце
двадцатого века эта страна жила, как другие на западе. Я жил там и знаю,
что будет хорошо, а что плохо. Я хочу предотвратить наступление коммунизма.
Я хочу предотвратить все ошибки, через которые прошла Россия в моем мире.
- Но жизнь не ошибается, - наклонившись к нему, негромко произнес
незнакомец. - То, что случилось, должно было случиться. Вы думаете, мне и
таким, как я, было бы сложно за двести-триста лет обеспечить переход всех
цивилизаций Земли на западный образ жизни? Увольте, немного работы - и уже
в девятнадцатом веке Индия бы была покрыта мануфактурами, а Китай занимался
бы экономической экспансией, вывозя капитал.
- И это было бы прекрасно, - вскричал Петр. - Почему бы так и не
сделать?
- Потому что вас не интересует, что произойдет даже в середине
двадцать первого века, а меня интересует, и очень. И еще в двадцать втором
и двадцать третьем... Так вот, если весь мир пойдет по пути западных стран,
то неизбежно придет к катастрофе. Увы.
- Отчего?
- Цивилизация или вырабатывает ценности, или проедает их, - произнес
незнакомец. - В вашем мире западная цивилизация пошла по второму пути. Она
стремительно поглощает ресурсы соседних стран и всей планеты. Все это может
окончиться лишь глобальным кризисом. Здесь это еще не проявилось, но
произойдет неизбежно. Таковы законы развития цивилизации.
- Не вижу связи, - хмыкнул Петр.
- Элементарная экономическая логика. Машинное производство
действительно сильно развивает материальную цивилизацию, но оно же наносит
страшный удар по общественному сознанию. Машина требует слуги - человечка,
который подкрутит гаечки, заложит сырье, вынет готовый продукт. И этот
человек - часть машины. Чтобы удешевить производственный процесс и сделать
его эффективнее, вы должны как можно меньше платить. Но человек думающий
всегда ценит себя по достоинству. Поэтому для начала вы должны будете
убедить его, что он дерьмо, и низвести его до уровня дерьма. Вы лишите его
всего и заставите идти на ваши предприятия в поисках куска хлеба. Вы
оторвете его от земли, заставите забыть, что он - часть природы. Вы
вынудите его думать только о своем брюхе, как его ублажить и накормить. Вы
дадите ему гарантированную пайку за труд и отобьете у него привычку думать
самостоятельно. Вы создадите инженеров, живущих созданием новых машин. Они
будут получать приличные деньги, гордиться этим - и не думать ни о чем
другом, кроме как о новом доме или автомобиле. И, наконец, будет
существовать класс хозяев машин и хозяев жизни. Но и они будут заботиться о
расширении производства - ради новых вилл и лимузинов. Общество,
настроенное таким образом, всегда живет только под лозунгами: "На наш век
хватит" и "После нас хоть потоп". И этот потоп - или другую экологическую
катастрофу - они усердно создают собственными руками, ибо выкачивают из
планеты все ресурсы, никак их не восполняя.
- Вы что, коммунист? - хмыкнул Петр. - Вы хоть знаете, как живут в
начале двадцать первого века развитые капиталистические страны? А во что
превратились пошедшие по социалистическому пути?
- Разве я пропагандировал марксизм-ленинизм? - мягко улыбнулся молодой
человек. - И концепция рынка, и концепция коммунизма укладываются в один и
тот же вектор развития цивилизации - проедание ресурсов. В рамках этого
вектора люди заинтересованы только в том, чтобы иметь лучшие дома, лучшую
еду, больше имущества... И все.
- Это плохо? - саркастически заметил Петр. - В конце концов, от
попытки заработать на кусок хлеба они придут к тому, что у каждого
квалифицированного рабочего будет в семье по две машины.
- В том, что они хотят хорошо жить и будут жить лучше, нет ничего
плохого. Плохо, что они хотят только этого, да еще, желательно, за счет
других. Капитализм, коммунизм - две разные модели того, как накормить,
простите, свиней в свинарнике. Этакие автопоилки и автокормушки. Одна в
расчете на индивидуальные показатели привеса и приплода, другая -
централизованная уравниловка. Раз уж вы попали сюда из начала двадцать
первого века, вы знаете, что экономическая модель социализма оказалась
менее эффективной. Но и капитализм не позволил преодолеть основных
разрушительных человеческих пороков - агрессии, зависти, лени, желания
обогащаться за счет ближнего, чванства. Результат? А вы знаете, что при
уровне развития техники, который вам знаком по концу двадцатого века,
материальный уровень жизни даже в развитых странах должен быть куда выше?
- Как? - опешил Петр.
- Давайте займемся экономическим моделированием, - предложил
незнакомец. - Предположим, мы имеем развитую индустриальную страну конца
двадцатого века, какой вы хотели бы видеть Северороссию. Положим, система
там рыночная, демократическая, и армия не превышает одного процента от
численности населения, что по всем расчетам находится в тех пределах, когда
она еще не тянет экономику на дно. Если к этому моменту население
Северороссии достигнет пятнадцати миллионов, то имеем армию в сто пятьдесят
тысяч. Сразу откидываем миллионов шесть на детей и пенсионеров. Останется
девять миллионов трудоспособного населения, из которых сто пятьдесят тысяч
здоровых и умных мужиков в самом активном возрасте не делают ничего, кроме
как бегают, стреляют и катаются на дорогущей технике. Чтобы обеспечить их
этой техникой, одеть, накормить и построить им жилье, в экономике должно
работать три-четыре человека на каждого военнослужащего. То есть в общей
сложности около семисот тысяч человек вообще не заняты производством на
развитие экономики. Однако из этой же экономики изымаются огромные ресурсы,
чтобы всем им как следует платить, строить те самые танки и самолеты и
закупить горючее, которое они будут жечь. То есть в каждом товаре, даже в
детской игрушке, часть цены - и немалая - это расходы на армию. Добавьте
сюда полицию. Далее, юридическая система. Армии адвокатов, нотариусов,
судебных чиновников занимаются регистрацией сделок и отсуживанием
всевозможных компенсаций за моральный ущерб. Они не производят ничего.
Финансовая система. Табуны брокеров, высокооплачиваемых банковских
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг