- Долг солдата - побеждать и убивать противника, - парировал
полковник. - Умирать должны враги. Мертвый солдат - плохой солдат.
- Полковник, - жестко произнес царь, - вы подчинены мне и будете
выполнять мои приказы. Ступайте и атакуйте батарею на левом фланге
противника.
- Слушаюсь, - отрапортовал полковник и заспешил вниз с холма.
"Идиот! - думал бывший капитан спецназа, спеша к своему полку. -
Недоносок, кретин! Из-за своей гордыни посылает на верную смерть стольких
ребят! Отличных бойцов. Будем сейчас маршировать под картечью. Времена
меняются, но ничего не меняют. И у нас приходилось пренебрегать указаниями
генералов, чтобы выполнить их же распоряжения, и здесь... Но сейчас
разбираться не будут. Не выполнил приказа - плохой служака. Голову с плеч.
Ладно, раз уж на службе, будем выполнять приказ, как всегда".
***
Битва шла уже три часа. Полк, которым командовал Петр, прикрывал
левофланговую батарею. В первый же час наскоро сооруженный редут подвергся
атаке пехоты противника. Петр с ужасом наблюдал, как картечь косит
вражеских солдат, как ряды вновь смыкаются и продолжают размеренное
продвижение вперед... До следующего залпа.
Густые клубы порохового дыма летели над полем, закрывая обзор, и
понять, что происходит вокруг, было очень сложно. Откуда-то несся конский
топот, откуда-то доносились ружейная пальба и артиллерийская канонада. Рев
орудий прикрываемой батареи отнимал последнюю возможность сориентироваться.
Наконец пехоте противника удалось дорваться до редута. Закипела
рукопашная. Поначалу тактика, предложенная капитаном-гвардейцем, сработала
прекрасно: пикинерам почти четверть часа удалось держать противника на
дистанции; потом строй смешался, и вперед выступили лучшие фехтовальщики с
саблями в руках. К сожалению, эстонцы - большей частью крестьяне и
торговцы - не могли противостоять обученным воинам. Вскоре Петр заметил,
что сколько-нибудь приличные шансы они имеют, только выходя вдвоем или даже
втроем против одного нападающего. Увы, противник обладал численным
превосходством и оттеснил эстонцев к орудиям. Потом нападающие оседлали
пушки. Батарея замолчала. И все же его полк отступал, редел, но в бегство
не ударился никто.
Петр участвовал в бою на батарее. Ни о каком управлении полком речи
больше не было. Теперь каждый дрался за себя - и Петр тоже.
Как пригодились уроки фехтования! Сейчас, стоя плечом к плечу со
своими солдатами, он рубился с противником фактически на равных. Он был
ранен дважды, правда, легко - в ногу и в руку. Стальной шлем, подаренный
Макторгом, спас от страшного удара сабли, обрушившегося сверху. Кираса
отразила с десяток касательных ударов. Сам он заколол двух противников и
еще одного ранил. Но враги наседали, и казалось, что шансов нет.
Когда Петр потерял последнюю надежду и уже окончательно приготовился к
смерти, на редут с гиканьем ворвались кавалеристы Дашевского - поняв, что
может потерять батарею, фельдмаршал прислал подкрепление. Бой закипел с
новой силой. На смену ярости мгновенно пришел боевой задор, и Петр с новыми
силами бросился в схватку. Через полчаса противник дрогнул и побежал.
Эстонцы во главе с Петром преследовали его - минут десять, пока не попали
под залпы русских пищалей и в беспорядке отступили. От еще больших потерь
их опять спасла кавалерия, атаковавшая стрельцов.
Вернувшись на позиции, Петр начал пересчитывать оставшихся в живых и
обнаружил, что в строю осталось не более половины. Полк получил небольшую
передышку, возможность отнести к лекарям тяжелораненых и перевязать легкие
раны. Петр тоже позволил перевязать свои. Но битва еще не закончилась. Над
головой рокотали орудия спасенной батареи, забрасывая ядра в глубь позиций
противника. Навстречу им летели пули московских стрельцов, и некоторые из
них неизбежно находили свои цели.
Петр вгляделся в ряды противника. Не будучи специалистом в военном
деле, он тем не менее достаточно отчетливо представлял себе, что в годы
Второй мировой войны перестрелка на таком расстоянии считалась бы ближнем
боем. Здесь же это считалось боем на максимальной дистанции. Что же,
времена меняются...
Внезапно справа послышался топот копыт, и кавалерия Дашевского снова
обрушилась на стрельцов - те развернулись и перенесли огонь на атакующих.
Рядом с Петром спрыгнул с коня ординарец и отчеканил:
- Господин фельдмаршал приказал перейти в наступление.
Петр встал, вышел на бруствер и приказал полку строиться. Когда
приказание было выполнено, выхватил саблю и скомандовал:
- Марш!
Они снова шли по пространству, где несколько часов назад их атаковала
московская пехота. Все поле было усеяно трупами солдат, павших от картечи.
- Господин полковник! - окрикнул ингрийский капрал. - Взгляните:
похоже, важную птицу подстрелили.
Петр подошел к трупу, над которым склонился капрал. Тело человека,
одетого в дорогой кафтан и до сих пор сжимавшего в руке саблю, было
буквально изрешечено картечью. На боку висели золоченые ножны, которые
больше уже никогда не пригодятся их обладателю.
- Пожалуй, не ниже полковника, - согласился Петр, всмотрелся в лицо
убитого и похолодел.
Перед ним лежал бывший капитан спецназа Вооруженных Сил Российской
Федерации Виктор Белых. "И надо же было пройти спецподготовку, Чечню,
заброску в другое измерение на поимку Курбского - и все, чтобы вот так
пасть под картечью на поле битвы, которой в нашем мире и быть не должно
было", - подумал Петр.
Подозвав двух солдат, он приказал отнести труп бывшего капитана на
редут, доложить командованию об обнаружении тела старшего офицера и ждать
дальнейших указаний, а сам зашагал вслед за полком.
В тот день им больше не удалось встретиться с противником. Кавалерия
Дашевского, обошедшая царские войска с левого фланга, и отряд польской
кавалерии, сокрушивший опричников на правом фланге, вынудили Василия I в
спешке отступить во избежание окружения.
Глава 45
ПЕТЕРБУРГ ЕСТЬ ПЕТЕРБУРГ
- А ведь мы знакомы!
Петр резко повернулся - перед ним стоял Курбский. Произошло то, чего
он так опасался и всеми силами избегал. Конечно, Курбский не узнал своего
освободителя, когда он, изможденный, только что вызволенный из каменного
мешка, предстал перед военным советом. Потом Петр старательно избегал
встреч с князем, предпочитая скрываться в расположении своего полка и лишь
изредка встречаясь с Оладьиным. Хотя, если разобраться, князь не должен бы
держать зла на человека, спасшего ему жизнь. И все же Петр предпочел бы
оставаться в глазах окружающих ингрийским дворянином, эстонским купцом или
латышским толмачом, но никак не пришельцем из другого мира. Однако чему
быть, того не миновать - и сейчас, на марше, Курбский, проезжая вдоль
войск, узнал старого знакомца.
Петр вежливо склонил голову:
- Чем могу служить, князь?
Курбский подъехал ближе и пустил коня шагом, стремя в стремя с лошадью
Петра.
- Ведь вы были в том отряде, который пленил меня под Каунасом, и
именно вы перерезали мне веревки, не так ли? - спросил он, испытующе глядя
в глаза собеседнику.
- Да, - отпираться было бессмысленно.
- Менее всего ожидал вас здесь увидеть, - произнес князь. - И все
же... Не откажите в любезности удовлетворить мое любопытство. Кто вы? Кто
были люди, пришедшие с вами? Откуда у вас столь грозное оружие? Понимаю,
вас послал Иван. Но может ли он найти еще таких солдат и такое оружие? Вы
говорили на неведомом языке, хотя и близком к русскому. Что вы за народ и
где живете? Поймите меня правильно: я благодарен за спасение, но ответы на
все эти вопросы должен получить любыми способами.
Пара жестких глаз уперлась в Петра.
- Как вам сказать... - начал Петр.
- Скажите, как есть, - отрубил князь.
- Видите ли, - помедлив, произнес Петр, - я действительно затрудняюсь
объяснить. Мы живем - вернее, жили - в другом мире, отличном от этого и не
соединенном с ним. Некий... колдун сумел пробить коридор в ваш мир, и наш
правитель, желая обогатиться, продал нас Ивану, чтобы мы захватили вас. А
когда мы вернулись, коридор оказался закрыт, из-за чего мы и остались
здесь.
Курбский воспринял информацию на удивление спокойно, а следующий
вопрос выдал в нем сугубо практичного человека:
- То есть вы считаете, что возможность связи между нашими мирами
потеряна и вам подобные больше сюда не попадут?
- Возможно. По крайней мере, я туда вернуться не могу и о том, чтобы
кто-то еще попадал сюда, не слышал.
- Ясно. И что же, в вашем мире все воюют таким оружием?
- Намного более страшным, - вздохнул Петр. - Наши пушки стреляют за
горизонт. Самоходные стальные повозки надежно укрывают сидящих там от пуль
и даже ядер, а сами оснащены могучими пушками. По небу летают стальные
птицы, способные за какой-нибудь час покрыть расстояние от Москвы до
Петербурга и сбросить снаряды, каждый из которых может стереть любой из
этих городов с лица земли.
- Жуткий мир, - произнес Курбский. - Не дай Бог, подобный коридор
возникнет снова. Такого чародея следует сразу погубить.
- Может быть, - согласился Петр. - Но придет время, когда и здесь
появятся такие же машины.
- Надеюсь, нескоро, - бросил Курбский. - В руках таких правителей, как
Иван, это привело бы к гибели многих народов.
- Нескоро, - согласился Петр. - Но злобных правителей будет не меньше.
Скажите, что вы думаете об Иване?
- Отважный воин, хитрый политик, но слишком подозрителен. Сразу после
побега я послал ему письмо, где сказал, как он ошибается, губя верных слуг
и отважных воинов. Завязалась целая переписка. Он шлет пространные письма,
но смысл всегда один: царь холопов своих казнить и миловать всегда вправе.
И ни слова о том, что же послужило причиной казней верных ему людей и
разгула опричнины.
Петр знал переписку Курбского и Грозного почти наизусть, поэтому
предпочел увести разговор в сторону.
- А как, на ваш взгляд, должен бы вести себя государь?
- Так же, - быстро ответил князь. - Только без казней верных
подданных.
- То есть вы согласны с ограничением прав боярской думы и абсолютной
властью царя?
- Конечно. Без этого сильное государство немыслимо. Бояре порвут его в
клочья.
- Но в Петербурге же было не так, а страна процветала.
- Петербург есть Петербург, - пожал плечами Курбский. - Обычаи иные.
Но, думаю, долго они не просуществуют. Вольности черни - гибель для
государства. Хотя мы с Иваном всегда считали, что Северороссия должна
встать под руку московского царя. Земля-то исконно русская, да богатая, да
к морю выход, да сосед наш.
- Но народ там хочет жить под властью собственного правителя, -
заметил Петр. - Да и от Руси эти земли отторгнуты более трехсот лет назад и
под властью Москвы никогда не были.
Курбский посмотрел на собеседника, словно тот произнес какую-то
непристойность.
- Ваш мир еще более странен, чем я думал, - произнес он. - Кто же
спрашивает, чего хочет народ? Кто силен, чтобы захватить власть, тот и
правит. Неужели в вашем мире хоть что-нибудь зависит от желаний черни?
- Иногда. И порой мне кажется, что именно по этой причине нам удается
выжить, обладая столь страшным оружием.
- Будь трижды проклят чародей, открывший вход в ваш мир! - воскликнул
Курбский. - Это страшная зараза. Миром должны править единовластные
правители.
- Ну вот один вас чуть и не казнил, - произнес Петр.
- Он ошибся, ибо слишком подозрителен, - парировал Курбский. - Нужен
мудрый царь, зорко различающий подлинную измену и действительно верных
людей. Только при нем может процветать государство.
- Но ведь Древний Рим знавал республику, - начал Петр. - Да и нынешняя
Англия с ее парламентом...
- Великий Рим понял никчемность республики и отдался под власть
кесарей. А английские монархи, надеюсь, еще наведут порядок в своих землях,
пока лавочники со своими вольностями не погубили их окончательно.
- Господин полковник! - выпалил подъехавший на рысях ординарец
Оладьина. - Господин барон просит вас к себе.
- Что же, - негромко произнес Курбский, - до свидания. Вашу тайну я
сохраню. Вижу, вы неплохо обжились в этом мире. Впрочем, если потребуется
моя помощь - приходите.
Он пришпорил коня и умчался вперед.
...Около шатра главнокомандующего его встретил Оладьин, подхватил под
руку, отвел в сторонку:
- Много новостей - и все хорошие.
- А именно?
- В Петербурге восстание, - быстро заговорил барон. - Народ вышел на
улицы и потребовал от магистрата признать Вайсберга правителем до созыва
Думы. Опричники попытались было всех разогнать, но гарнизон выступил и
перебил их. Царь от Красного Села повернул на Новгород - понял, что
приступом Петербурга не взять, а мы можем разгромить его под стенами, как
князь Андрей короля Иоахима под Новгородом<Барон вспоминает о событиях 1379
года, когда было ликвидировано правление Ингерманландского ордена и
создавалась Северороссия. В мире, откуда пришел Петр, подобных событий не
происходило.>. Столица ждет нового правителя и готова принять его при
условии возвращения всех вольностей, предусмотренных уложением князя
Андрея.
- Отлично! Значит, в столице мы имеем безусловную поддержку.
- Не столь уж безусловную, - охладил его радость Оладьин. - Стоит
Вайсбергу объявить себя королем и отказаться от созыва Думы, и город
закроет перед ним ворота.
- А что еще? Вы говорили о нескольких новостях...
- Эрик Шведский объявил, что поддержит Василия и вышлет ему на помощь
экспедиционный корпус, - с удовлетворением произнес Оладьин.
- Значит, мы можем ехать в Лондон?
- Должны, и немедленно.
Глава 46
НА УХАБАХ
И снова карета подпрыгивала и тряслась на ухабах, выворачивая
путешественников наизнанку. Только ухабы теперь были польские, а пассажиры
именовались посольством светлейшего правителя Се-веророссии ко двору ее
величества королевы Англии Елизаветы I. Это были государственный канцлер и
наместник Эстляндии барон Оладьин и его советник - командир Эстляндского
полка рыцарь Назаров.
Конечно, куда как приятнее было бы плыть сейчас на корабле по
спокойным в конце июля водам Балтики. Но там, где благоприятствовала
природа, препятствовала политика. Оладьин всерьез опасался, что шведский
флот заблокирует проливы Каттегат и Скагеррак и будет задерживать все
североросские суда, не имеющие грамот царя Василия. Поэтому посольство,
сопровождаемое небольшим эскортом кавалеристов Дашевского, покинуло армию,
скорым маршем идущую на Петербург, и пустилось в долгий путь через Нарву,
Таллин и Ригу, сданную Вайсбергом литовскому гарнизону, через Каунас и
Варшаву, где хитрый Оладьин умудрился встретиться с польским королем
Стефаном Баторием.
Сейчас путешественникам оставалось несколько часов до прусской
границы, откуда их путь лежал в Копенгаген, чтобы уже из датской столицы на
корабле достичь берегов туманного Альбиона. Петр был откровенно рад
возможности столь длительного путешествия по знаменитым городам Северной
Европы. Хотя уже в Каунасе он заметил, что черт, объединяющих эти города,
много больше, чем различий. И во всех он узнавал тот Петербург, в который
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг