Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
независимость на  протяжении  всего  девятнадцатого  века,  ход  европейской
истории может измениться".
     Послышался  пушечный   выстрел   и   беспорядочная   ружейная   пальба.
"Странно, - подумал Петр, - на учения не похоже.  Неужели  на  замок  кто-то
напал?"  Это  предположение  заставило  его  вслушаться.  Безумно   хотелось
выглянуть в окно, но подобраться к нему по абсолютно ровной  каменной  стене
обессиленный пленник при всем желании не мог.
     Стрельба смолкла, но минут через десять  до  Петра  донеслись  какие-то
крики. Что они  означают:  радость,  горе,  ярость,  страх,  -  понять  было
невозможно. Потом все стихло. А через четверть  часа  по  булыжной  мостовой
крепости процокало множество подков. Похоже,  крупный  конный  отряд.  Снова
тишина. Потянулись минуты, часы. Петр напряженно вслушивался. Ничего.
     И лишь когда сумерки сгустились на видимом через решетку  клочке  неба,
Петр услышал в коридоре шаги. Лязгнул засов, и  в  дверном  проеме  возникла
фигура  солдата.  Но  не  привычного  стражника-опричника  -  на  этом  были
металлическая кираса и европейский шлем, а в руках он держал алебарду.
     - Имя, сословие, обвинения, - выкрикнул  солдат  по-немецки  в  темноту
камеры.
     - Купец Назаров, член магистрата, - отозвался Петр на том же  языке.  -
Арестован по обвинению в заговоре против наследника и регента... ложному.
     - К офицеру, - сухо произнес солдат.
     Петр вышел из камеры и медленно, покачиваясь,  пошел  по  коридору.  От
слабости его все время вело влево или вправо,  голова  кружилась,  но,  Боже
мой, какое это было блаженство - после долгих  месяцев  заточения  выйти  из
каменного мешка!
     - Какое сегодня число? - спросил он.
     - Пятнадцатое июня, - уже мягче произнес солдат. - Проходите.


                                    ***

     В той самой проклятой комнате, где Петра  избивали  полгода  назад,  за
тем же деревянным столом, за которым раньше сидел начальник палачей,  теперь
сидел офицер ингрийских гвардейцев. Бросив взгляд на  вошедшего,  он  быстро
повторил тот  же  набор  вопросов,  которые  задавал  в  камере  солдат,  и,
выслушав ответ, произнес:
     - Кто может подтвердить вашу личность?
     - Моя жена Анне, -  начал  перечислять  Петр,  -  купец  Пеери,  бывший
наместник Эстляндии, барон Оладьин...
     - Вы знакомы с бароном? - поднял брови офицер.
     - Я был его советником, - ответил Петр.
     - Повторите ваше имя, - мгновенно отреагировал офицер.
     Петр подчинился.
     - Следуйте за мной,  -  вскочил  на  ноги  ингриец.  Они  спустились  в
небольшой дворик. Хотя голова продолжала  кружиться,  Петр  с  удовольствием
вдохнул свежий вечерний воздух, приятно наполнивший легкие -  впервые  после
многомесячного заточения в  сырой,  пропахшей  плесенью  камере.  Затем  они
миновали низкую дверь, располагавшуюся напротив входа  в  тюрьму,  и  начали
подниматься по  нескончаемой  винтовой  лестнице.  Подъем  давался  Петру  с
трудом. Офицер не помогал ему, однако и не торопил, и не  подгонял.  Наконец
они вошли в приемную коменданта  замка.  Сейчас  она  оказалась  наполненной
офицерами различных рангов и родов  войск.  Все  с  интересом  и  удивлением
уставились на обросшего бородой изможденного человека, одетого в  рванину  и
ступающего босыми ногами по толстой ковровой дорожке.
     - Матка Бозка Ченстоховска,  Езус  Кристус,  -  резануло  ухо  польское
восклицание.
     "Кто эти люди? - думал Петр. - В ноябре Северороссия вступила  в  войну
с Литвой. Литву поддержала Польша.  В  этом  отличие  от  нашего  мира,  где
Польша не вступала в войну до 1569 года<Польша  в  действительности  хранила
формальный нейтралитет  до  1569  года,  до  самого  момента  объединения  с
Литвой. Впрочем,  нейтралитет  был  весьма  условным,  и  поляки  стремились
всячески поддержать Литву.>. Неужели  североросская  армия  разгромлена?  Но
офицер, который допрашивал меня, явно относится к Ингрийской гвардии. А  кто
эти люди в  кафтанах  и  островерхих  шапках?  Так  были  одеты  кавалеристы
Дашевского.  Что  это  за  армия?  Кто  я  здесь?  Пленник,   освобожденный,
перемещенное лицо<Перемещенными лицами в XX веке  назывались  люди,  в  ходе
военных действий попавшие (в качестве военнопленных или угнанных на  работы)
на территории третьих государств. Например, советские граждане, угнанные  на
работы в страны покоренной гитлеровцами Западной Европы. Как правило,  после
освобождения таким людям предоставлялось либо право вернуться  на  родину  и
содействие в этом, либо политическое убежище. Однако время, о  котором  идет
речь, такого термина не знало, и оказавшемуся в подобном положении  человеку
на особое снисхождение, судя по всему, рассчитывать не приходилось.>?"
     - Ждать, -  скомандовал  сопровождающий  и  скрылся  за  резной  дверью
комендантского кабинета.
     Петр  опустился  на  стул.  Голова  кружилась  еще  сильнее.   Офицеры,
находившиеся в приемной, откровенно разглядывали его. Вскоре дверь  кабинета
снова открылась, из нее появился уже знакомый офицер и произнес:
     - Входите.
     Преодолевая  слабость,  Петр  поднялся  и  на  ватных  ногах  прошел  в
кабинет, размерами больше  напоминающий  парадный  зал.  За  длинным  столом
сидели шестеро -  фельдмаршал  Вайсберг,  рыцарь  Макторг,  граф  Дашевский,
барон Оладьин... остальных Петр не знал. Хотя... Силы небесные, Курбский!
     Очевидно,   за   время   заключения   Петр   изменился   сильнее,   чем
предполагал, - во всяком случае, чтобы узнать  его,  Оладьину  потребовалось
не меньше минуты. Потом он вскочил:
     - Петр, какая радость! Лейтенант, накормить, вымыть, пригласить  лекаря
к... моему советнику. Найдите ему одежду и оружие.  Когда  он  будет  готов,
приведите ко мне.


                                  Глава 41
                            КАК ФЕНИКС ИЗ ПЕПЛА

     Этим же вечером  Петр  предстал  перед  своим  начальником.  С  момента
освобождения прошло лишь несколько часов, но он уже чувствовал  себя  заново
родившимся. Впервые почти за полгода он был сыт, вымыт, аккуратно  пострижен
и облачен в свежую, отутюженную одежду. От того,  какое  удовольствие  можно
получить от столь простых вещей, голова шла кругом. Но  еще  больше  кружили
голову  удивительные  события,  происшедшие  в  государстве  за  время   его
заточения.
     После отравления княжича  по  стране  прокатилась  волна  арестов.  Под
нее-то и угодил Петр. Тогда были  схвачены  и  обвинены  в  заговоре  многие
бывшие соратники покойного князя.  Самый  большой  урон  понесла  дворянская
партия, противостоявшая  регенту.  Но,  как  ни  странно,  двое  ее  лидеров
избежали заточения. Дашевский, бывший комендантом  Изборска,  сумел  сбежать
за несколько  часов  до  прибытия  отряда,  посланного  для  его  ареста,  и
скрылся. Проскакав несколько сотен километров, он вышел на границу с  Литвой
и перешел на сторону противника. В действующей же армии, хоть и  ушедшей  на
зимние  квартиры,  регент  производить  аресты  не  посмел.  Таким  образом,
Макторг - одна из главных кандидатур на арест -  оказался  вне  досягаемости
для опричнины, введенной, а вернее легализованной  регентом  в  день  гибели
княжича.
     Что касается Оладьина, то, уволенный с  поста  эстляндского  наместника
еще в ноябре, он каким-то неведомым образом оказался с  торговой  миссией  в
Копенгагене, где и почел за благо остаться. Короче, стал одним из  первых  в
истории невозвращенцев.
     Регент недолго оставался таковым. Согласно закону  о  престолонаследии,
Дума предложила ему принять титул великого князя. Тот, не ответив,  удалился
на неделю в Гатчинский замок, после чего ворвался в  город  с  полком  своих
опричников, арестовал многих известных купцов  и  дворян,  разогнал  Думу  и
объявил себя царем Василием I.
     Мгновенно было отменено просуществовавшее  двести  лет  уложение  князя
Андрея, ликвидированы  свободы  дворянства  и  третьего  сословия,  а  также
самоуправление земель. Новый царь стремительно вводил правление  по  образцу
Ивана Грозного. Это вызвало недовольство, жестоко  подавляемое  опричниками,
и  не  только  североросскими.  Из  белокаменной  прибыло  несколько   сотен
опричников Малюты Скуратова,  которые  тут  же  начали  внедрять  "передовой
опыт", проверенный в Московии. По дороге они арестовали  командующего  Южной
армией, который и был публично казнен  на  Ратушной  площади  Петербурга  по
приказу царя и в его  присутствии.  Это  вызвало  ужас  среди  петербуржцев,
привыкших, что казни  производятся  только  после  тщательного  следствия  и
открытого суда, где подсудимому предоставляется адвокат.
     Новые  волны  репрессий  прокатывались  по  землям  Северороссии   и...
застывали у первых постов армии Вайсберга, стоящей  на  зимних  квартирах  в
Риге и ее пригородах. Эту армию царь трогать боялся.  И  не  без  основания,
поскольку  отряд  опричников,  посланный  в  ставку  ее  командующего,   был
обстрелян картечью еще на подступах.
     Вайсберг, правда, послал царю  письмо  с  извинениями  -  опричников-де
перепутали с литовцами. Письмо было послано с адъютантом, еще  при  отправке
в Латвию приставленным к  фельдмаршалу  регентом.  Отправляя  его,  Вайсберг
заранее принес извинения - на случай, если по возвращении его  также  примут
за литовца и разок-другой пальнут картечью  или  из  пищалей.  Офицер  намек
понял и, передав  царю  послание,  удалился  в  свое  имение,  где  заперся,
сказавшись больным.
     Так и стояла на территории Латвии армия,  "забывшая"  принести  присягу
новому царю, принимавшая за литовцев того, кого считала нужным, и упорно  не
желавшая идти на объединение или даже  обсуждать  план  совместных  действий
весенней кампании  с  командующим  московскими  войсками  боярином  Шуйским.
Каждую   неделю   полковые   православные,   католические,    протестантские
священники и даже мулла небольшого мусульманского отряда  отправляли  службы
за  упокой  почившего  в  Бозе  великого  князя  Николая  и  за   здравие...
фельдмаршала Вайсберга.
     В  последней  декаде  апреля  наступило  время  для  начала   кампании.
Вайсберг получил приказ выступить на соединение с Шуйским - и не двинулся  с
места. Тогда царь решился. Вайсбергу было приказано  незамедлительно  отбыть
в Петербург, а в Ригу в сопровождении трех  сотен  опричников  прибыл  новый
генерал. На площади  перед  домом  фельдмаршала  глазам  его  предстал  полк
Ингрийской  гвардии  почти  в   полном   составе.   По   роковому   стечению
обстоятельств, в  конце  февраля  его  командир  был  заколот  разбойниками,
которые скрылись в рижских закоулках, даже не прихватив перстней и  кошелька
жертвы, так что гвардией снова командовал Макторг.
     Фельдмаршал  вышел  на  крыльцо,  зевнул,  прикрыв  рот  платочком,   и
небрежно бросил:
     - Ребята, это меня арестовывать пришли.
     Царский назначенец и опричники были мгновенно растерзаны.
     В тот же день на собрании офицеров армии было объявлено, что Василий  I
власть узурпировал, вольности, дедами завещанные, порушил, людей честных  не
по закону казнил, Думу разогнал, а  оттого  низложен  быть  должен.  Офицеры
заявили, что подчиняются только уложению князя Андрея, но  до  созыва  новой
Думы главой государства считают фельдмаршала Вайсберга.
     Подозрительно  быстро  в  Риге  появился  посланец  литовского  гетмана
Ходкевича, Андрей Курбский,  вручивший  верительные  грамоты  не  только  от
имени Литвы, но и от Стефана Батория, короля  польского.  Уже  на  следующий
день Вайсберг подписал не  менее  подозрительно  подробный  и  проработанный
союзный договор между Северороссией, Литвой  и  Польшей.  Любому,  кто  хоть
что-то  смыслил  политике,  было  ясно,  что  реализуется  план,  не  только
разрабатывавшийся уже несколько месяцев, но и давно согласованный на  тайных
переговорах с бывшими противниками.
     Узнав об этом, боярин Шуйский, чуть не попавший в  тиски  между  новыми
союзниками, начал спешно отступать.
     А  еще  через  две  недели  армия  фельдмаршала  Вайсберга,   диктатора
Северороссии, покинула  Ригу  и,  не  встречая  сопротивления,  двинулась  к
Петербургу. Впервые ей пришлось вступить в бой, входя в Таллин и Нарву.
     Правда,  по  имеющейся  информации,  царь  Василий  собрал   армию   на
новгородских и псковских землях, получил подкрепления из Москвы  и  выступил
навстречу взбунтовавшемуся войску.
     С  великим  сожалением  Петр  вынужден   был   констатировать:   страна
оказалась в состоянии гражданской войны, что усугублялось еще и  участием  в
Ливонской. Пользующаяся если  не  любовью,  то  безусловным  уважением  всех
слоев населения династия Андреевичей, правившая страной  без  малого  двести
лет,  рухнула,  а  это  означало,  что  стабильности  ждать  не  приходится.
Государство раскололось на два лагеря: одна часть выступила на стороне  царя
Ивана, другая - на стороне Литвы и Польши. Стало быть,  до  конца  Ливонской
войны вероятность окончания гражданской была не высока.
     И сейчас Петр явился в кабинет  Оладьина,  чтобы  обсудить  сложившуюся
ситуацию.
     - Ну, здравствуй еще раз, - улыбнулся ему  барон.  -  Знаешь  уже,  что
творилось, пока ты в темнице сидел?
     - Знаю, - кивнул Петр. - Плохо дело.
     - Согласен.  Хуже  всего,  что  прямых  наследников  великого  князя  -
мужского пола, живущих в Северороссии  и  не  произошедших  от  маргинальных
браков, не осталось. Как ни крути, наибольшими правами на  престол  обладает
граф Тихвинский. Даже если мы  его  низложим,  начнется  суровая  борьба  за
власть. Прольется много крови, ослабеет держава. Вайсберг отважный воин,  но
не политик. Он сумеет взять Петербург, но править не  сможет.  Страна  -  не
армия, по команде не марширует.
     - Вы сказали: "...если низложим". Почему "если"? - сразу спросил Петр.
     - К  сожалению,   царь   Василий   популярен   среди   многих   русских
мелкопоместных  дворян  и  православного   духовенства,   поскольку   обещал
приоритет  православию  и  прижал  крупных   землевладельцев,   -   вздохнул
Оладьин. - Это позволяет ему собрать немалую армию, особенно под  Новгородом
и Псковом. Исход предстоящей битвы вовсе не ясен. И даже  если  мы  победим,
все это может вылиться в очень долгую войну. Уже сейчас среди наших  русских
офицеров  бытуют  опасения,  что  восшествие  на  престол  протестанта   или
католика приведет к религиозным притеснениям. Ингрийские немцы  давным-давно
свыклись с правлением дома Андреевичей, лояльного к их обычаям  и  вере.  Но
будут  противиться  приходу  православного  правителя,  опасаясь,   что   он
последует примеру Василия.
     - Если так, то война грозит перерасти из гражданской в  межнациональную
и межконфессиональную, - неспешно проговорил Петр. - И кто  бы  ни  победил,
былых порядков и равновесия уже не вернуть.
     - Прекрасная формулировка, - откинулся на спинку  кресла  барон.  -  Но
как нам предотвратить это?
     - Выходом могло бы стать  восшествие  на  престол  наследника  великого
князя, которого поддержали бы и немцы, и русские.
     - Могло бы, - пожал плечами Оладьин. - Но такого нет.
     - Вы сказали, в Северороссии. А за ее пределами?
     - Какое это имеет значение?
     - И все-таки, - настаивал Петр.
     - Вторая дочь князя, Татьяна Николасвна, замужем за Генрихом  Стюартом,
живущим сейчас в Англии, - проговорил Оладьин.  -  Это  древний  шотландский
род. В свое время Макторг долго добивался  этого  брака,  чтобы...  Неважно.
Дела давно минувших дней. У нее сын, Карл. Они  живут  в  Лондоне.  Что  это
может дать?
     - Генрих Стюарт - родственник Карла Стюарта?
     - Кузен.
     - Стюарты влиятельны при английском дворе, не так ли? -  спросил  Петр,
дрожа от волнения. "Если события в этом мире пойдут так же, как в  нашем,  -
лихорадочно думал он, - есть возможность возвести  на  престол  родственника
будущих  английских  королей.  А  это...  Боже,   это   открывает   огромные
перспективы".
     - Да. К чему ты клонишь? - удивился барон.
     - Если Карл согласится взойти  на  североросский  престол,  -  произнес
Петр, - мы сможем успокоить волнения как немцев, так и русских. Кроме  того,
закрепим союз с Англией, поддержка которой будет нам полезна против шведов.
     - Швеция нейтральна.
     - К царю Василию, - покачал головой Петр, -  потому  что  он  отдал  им
Финляндию. А еще у  Эрика  Четырнадцатого  противостояние  с  братьями  и  с
датчанами, ему не до нас. Но если напряженность внутри стокгольмского  двора
снимется... - Петр прекрасно знал, что  в  следующем,  1568  году  Эрик  XIV
будет свергнут братом,  который  начнет  проводить  куда  более  агрессивную
политику в отношении Прибалтики, и с трудом прикусил язык, чтобы  не  выдать
этого, - ...шведы будут претендовать на Эстляндию и неизбежно станут  нашими
врагами. Но уже сейчас Эрик может поддержать  Василия,  опасаясь,  что  иной
правитель Северороссии, замирившись с Литвой, снова начнет  претендовать  на

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг