Академик Филатов, поднявшийся к этому моменту до уровня седьмого этажа,
подвергся телепортации - спустя долю секунды он вновь оказался в Париже, в
номере отеля "Королевская линия". Этого столь необыкновенного путешествия он
попросту не заметил, а о том, что недавно летал в Москву на самолете, напрочь
забыл.
Последним из квартиры Стерженьковых вышел профессор Ворошейкин. Его
инопланетянин окинул особым взглядом, и на одно мгновение в глазах эстуаролога
потемнело, исчезло все, и когда мир вокруг скова стал осязаемым, реальным,
Виктор Витальевич уже был совсем другим человеком.
Еще несколько секунд профессор стоял на месте, словно бы прислушиваясь к
чему-то внутри себя. Потом он вернулся в квартиру Стерженьковых, взял под
мышку вазу, когда-то забытую им на Крымском мосту, и пружинистым шагом
вернулся к себе в кабинет, прямо к рабочему столу.
На столе был невероятный хаос, там лежало много лишнего и ненужного,
мешающего работе. Быстрыми и точными движениями Виктор Витальевич привел все в
порядок и начал работу. Сделанное недавно открытие, касающееся глаголов
древних эстуарцев, влекло за собой, как теперь стало окончательно ясно, целую
цепь других открытий, и тайна эстуарского языка, кажется, действительно была
близка к разрешению.
Профессор Ворошейкин чувствовал отменную рабочую бодрость. Мысли были
энергичными и словно упругими, следить за их ходом было неподдельным
удовольствием. Четкими, ровными строчками исписав несколько листов бумаги,
профессор дал себе короткий отдых: встал из-за стола и проделал несколько
физических упражнений из комплекса для людей умственного труда. Потом он снова
сел за стол, и работал еще ровно час, после чего вновь сделал физкультурную
паузу и принял холодный душ. Затем, энергично растершись полотенцем, профессор
снова с головой ушел в работу...
Приближался этот великий, сладостный миг, когда древние эстуарцы, впервые
за множество последних веков, вновь заговорят на родном своем языке.
С портретов, висящих на стенах кабинета, за Виктором Витальевичем
Ворошейкиным наблюдали великие люди: Жан-Франсуа Шампольон, разгадавший тайну
египетских иероглифов, и Майкл Вентрис, прочитавший тексты линейного письма
Б...
А что же шерристянин?.. Изменив некоторые свойства и черты характера
Виктора Витальевича Ворошейкина (читатель понял, конечно, какие произошли
перемены), он продолжал свою небывалую и совершенно не подчиненную самому себе
деятельность.
В комнате родителей, Иннокентия Ивановича и Алевтины Игоревны, он
мгновенно привел в порядок груду образцов художественной вышивки прошлых
веков, прежде кое-как сваленных в углу, мгновенно отреставрировав их все разом
(отец занимался дома реставрацией, не всегда успешно, и очень упорно запрещал
маме касаться этих бесценных образцов даже во время генеральных уборок).
Затем он решительно изменил планировку всей трехкомнатной квартиры,
соответствующим образом передвинув стены. Потом, на кухне, мигом постигнув
устройство универсальной кухонной машины, он починил ее, чего уже второй год
не мог сделать ни один из вызываемых мастеров.
В комнате Миши Стерженькова шерристянин изменил конфигурации многих из
спортивных снарядов, сделав их удобнее, легче в обращении, но гораздо
эффективнее в совершенствовании спортивных навыков.
Широко раскрыв глаза, застыла в коридоре Таня Стерженькова. Не описать
того, что происходило в ее голове, когда она наблюдала за всеми этими
превращениями. С неподдельным изумлением, написанным на морде, смотрел по
сторонам пес Чемпион, и в собачьем его мозгу тоже велась, конечно, еще ни разу
не выпадавшая на его долю непосильная умственная работа. И даже лица
знаменитых спортсменов, чьи фотографии повсюду висели в квартире
Стерженьковых, словно бы выражали в эти мгновения удивление и некоторые другие
чувства, несвойственные настоящим спортсменам, людям, владеющим собой, как
известно, при любых обстоятельствах.
Пронизав взглядом весь шестнадцатиэтажный дом сверху донизу, шерристянин
усадил двух лентяев-школьников делать уроки, выключил магнитофон, гремевший,
мешая соседям, у какой-то старушки на втором этаже, и перестроил структуру
всех стен здания так, что они стали совершенно звуконепроницаемыми.
А потом мощным импульсом мозговой энергии шерристянин убрал двор дома,
растворив в пространстве весь мусор, оставшийся со времен стройки, и создав
красивые грибки, беседки, скамейки, площадку для бейсбола, футбольное поле и
теннисный корт.
И наконец, послав по этажам психологическое внушение, житель чужой планеты
вывел из дома во двор всех жильцов, от пенсионеров до пионеров, и на созданных
им спортивных площадках весело застучали мячи, взлетели в воздух бумеранги и
воланы бадминтона, раздались слова команды: "На старт! Внимание! Марш!.."
Один из молодых жильцов так поспешил на спортивные состязания, что даже
прыгнул во двор прямо с балкона, с четвертого этажа. Но конечно, с ним ничего
не случилось. Подхваченный волной энергии, тотчас же излученной шерристянином,
он мягко спланировал на землю, отряхнулся и занял свое место на теннисном
корте, с ракеткой в руках.
Надя Переборова между тем, еще не придя в себя после удивительного своего
полета через весь город, который она даже не успела осознать (просто, ощущая
себя сначала в одном месте, она вдруг сразу ощутила себя в другом), словно бы
в каком-то сне преодолевала расстояние между своим домом и домом Миши
Стерженькова, чтобы узнать, что же с ней случилось. Она чувствовала,
интуитивно чувствовала, что причиной всему был Миша, и снова спешила к нему.
Средства передвижения, которыми она теперь пользовалась, были сугубо
земными - трамвай, метро и троллейбус,- и ей казалось, что время тянется
ужасно медленно и что городской транспорт просто стоит на месте. Наконец
троллейбус щелкнул створками дверей у Мишиного подъезда. Надя выпрыгнула из
него и кинулась к лифту. Лифт тоже полз еле-еле, ей хотелось выскочить из него
и побежать вверх по лестнице бегом. Но вот и дверь с табличкой "59", длинный,
беспокойный звонок, и Надя Переборова, оттолкнув даже Стерженькову Татьяну,
влетела в квартиру. Миша Стерженьков встретил ее каким-то особенным взглядом,
и тогда, сразу забыв обо всем, Надя Переборова без сил опустилась на стул.
Волной поднимаясь из самых глубин ее существа, внутри нее зазвучала
музыка. Волшебная гармония звуков обретала чудодейственную силу, она словно бы
открывала перед человеком, услышавшим их, какие-то новые горизонты и грани его
жизни, заставляла задуматься о том, о чем никогда не случалось думать прежде,
и понять то, чего не поймешь в обычные, рядовые моменты жизни. Музыка пела в
душе Нади Переборовой, и она знала: так бывает, так было иной раз с самыми
величайшими в истории исполнителями, она читала об этом в книгах, это был
момент высочайшего вдохновения.
Второй концерт, исполнением которого она не во всем еще была собой
довольна... Словно бы сразу приоткрылись перед ней те секреты, без понимания
которых смычок выводит не то, что должен. Свои секреты есть в каждой вещи,
долгим и повседневным трудом приобретается их разгадка, и лишь изредка, в
момент необыкновенного душевного подъема, приоткрываются они сразу, вот как
теперь...
Скорее к инструменту, домой!.. И, подчиняясь этому властному требованию
вдохновения, она кинулась из комнаты Миши Стерженькова, даже не попрощавшись с
ним, как сделали бы это в такой момент на ее месте Паганини, Моцарт или Шопен.
Громко хлопнула входная дверь, совершенно уже остолбенелым взглядом проводила
Надю Переборову Таня Стерженькова, под каблучками юной виолончелистки гулко
застучали лестничные ступеньки...
И не успела, не успела уже Надя увидеть, как в Мишиной комнате прямо из
воздуха, из ничего, проявляется какое-то загадочное сооружение размером с
обеденный стол, не похожее ни на один из когда-либо виденных Надей предметов -
решетчатое, с множеством углов и волнистых линий, со сложным переплетением
трубочек, проводков, частей геометрически правильных и частей совершенно
невообразимых форм...
Глава седьмая
Миша Стерженьков сидел на полу, и в его голове был сумбур. Сферический
колпак ярко-желтого цвета, покачивающийся на кронштейнах, уже отодвигался в
сторону, втягиваясь в недра аппарата, порожденного далеким и чужим разумом. В
комнате сильно пахло какими-то совершенно незнакомыми, неземными запахами.
Миша пошевелился и сделал слабую попытку встать. Ноги не слушались, в ушах
стоял звон, перед глазами, мешая видеть как следует, проплывали цветные пятна
сложных и разнообразных конфигураций.
Но, собрав все силы, он все-таки встал. Кронштейны уже сложились, и
ярко-желтый колпак скрылся внутри аппарата за створками, щелкнувшими звонко и
мелодично. Мысли Миши Стерженькова постепенно приходили в порядок. Сходил на
нет звон в ушах, и цветовые пятна перед глазами, растворяясь в воздухе,
становились все прозрачнее. Пульс возвращался к обычной и не часто нарушаемой
норме.
Внутри Мишиной головы послышался шорох, похожий на тот, что издает иголка
проигрывателя, когда кончается пластинка. Потом раздались звукосочетания,
смысл которых невозможно было понять, но строй их быстро менялся, как если бы
говоривший то и дело переходил с одного языка на другой, и наконец прозвучали
слова на родном Мишином языке:
- Второй этап исследований на Земле вынужденно прекращен досрочно.
Землянину возвращено его сознание, довести ход исследований до конца не
представлялось возможным.
Миша Стерженьков облизал пересохшие губы. Неожиданно для самого себя он
вдруг услышал свой голос, задающий аппарату шерристян робкий вопрос, не он ли,
Миша, виной тому, что ход исследований оказался прерванным. Вопрос прозвучал
нелепо, Миша почувствовал, что отчаянно, неописуемо краснеет. Изо всех сил
желая сказать что-нибудь еще, чтобы сгладить впечатление, он выдавил из себя
фразу, которая прозвучала еще нелепее:
- Вы простите, если что оказалось не так... я... мне... мне вам очень
хотелось помочь... Первый Контакт... Вы и сами должны это понять... понять,
что я... Разве я стал бы... специально...
Воцарившееся молчание было гнетущим. Миша чувствовал, как краска заливает
все его лицо и густеет до совершенно невообразимой степени. Еще он ощущал на
себе постоянный взгляд, которым откуда-то из своих глубин смотрел на него
аппарат, построенный шерристянами. Взгляд, кажется, был укоризненным и чуть ли
не печальным. Исследования шерристянам пришлось прекратить досрочно, и что-то
упорно подсказывало Мише: случилось это по его вине. В смятении Миша подумал о
том, что так же, скажем, он мог бы смотреть и сам на какую-нибудь неожиданную
случайность, помешавшую, например, поставить рекорд в пяти метрах от финишной
ленты.
В распахнутое окно из двора доносились веселые голоса, стук мячей, шум
работы разнообразных спортивных снарядов.
В коридоре, за дверью, раздавались медленные, смятенные шаги - там,
потрясенная всем случившимся на ее глазах, взад и вперед, не в силах прийти в
себя, бродила Таня Стерженькова.
Миша закрыл лицо ладонями. Все, что натворил на Земле
шерристянин, он помнил отлично. Что-то неумолимо и властно продолжало
подсказывать ему, что исследования шерристянам пришлось прекратить досрочно по
какой-то его, землянина Миши Стерженькова, вине, и потому ему было очень не по
себе.
- Вы мне поверьте,- сказал Миша потерянно, я вас очень прошу. Я же сам
понимаю... Ведь это, ведь я...
Чужой голос внутри его головы с какими-то грустными интонациями сказал:
- Ход исследований, разумеется, все время был под контролем. Причины, по
которым исследования пришлось прекратить досрочно,- частые случаи
вмешательства исследователя в земную жизнь. Действия исследователя в конце
концов полностью вышли из-под его контроля. Было не совсем ясно, к чему это
могло привести.
Возникла новая пауза. Мише очень хотелось, чтобы все происходящее
оказалось в конце концов сном, но все вокруг было непреложно реально.
Происходило завершение первого Контакта человечества с инопланетным разумом.
- Установлены и причины, по каким исследователь утратил над своими
действиями контроль,- сказал голос.
Миша поднял голову и взглянул на аппарат. С сильно бьющимся сердцем Миша
ожидал продолжения.
- Сознание землянина оказалось слишком сильным,- сказал голос.- Его
остаточные проявления не удалось уничтожить полностью во время трансформации.
Шерристянин активно вмешивался в земную действительность, потому что этого
требовали остаточные проявления сознания землянина. Впервые за всю историю
комплексных исследований в громадном районе Вселенной встречена цивилизация,
представители которой оказались не до конца подверженными действию процессов
трансформации,- в интонациях голоса послышалось, кажется, даже какое-то
затаенное уважение.
Предчувствие не обмануло Мишу Стерженькова: он был всему виною! Доверие
шерристян оправдано не было.
- Да,- выдавил он из себя потерянно и глухо,- значит, это я во всем
виноват... Натворил я дел на Земле...
В его памяти мигом пронеслась вся вереница приключений шерристянина сразу.
Дел на Земле, действительно, натворено было немало. Но Миша Стерженьков сейчас
думал о другом:
остаточные проявления его сознания помешали установлению Контакта, и
только это сейчас было главным.
Отчаянно махнув рукой, Миша поднял взгляд и стал ждать, что теперь будет
дальше.
- Ход исследований прекращен досрочно,- сказал голос в Мишиной голове
(интонации теперь вновь были укоризненными).- То, что было изменено на Земле
шерристянином, помимо своей воли подчиняющимся остаточным проявлениям сознания
землянина, должно быть исправлено. Всякие воспоминания о том, что с ним
происходило, будут после этого стерты в памяти разумного обитателя Земли...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг