ли много это говорит вам...
- Ну хорошо. А зачем нужен вам я?
Кирилл Петрович отвечает не сразу. Я рад этой паузе. Ведь
я буду должен огорчить его, прямо сказать, что увиденное, в
общем, не увлекло меня. Да и что я увидел? Большой архив,
две вычислительные машины, десять научных сотрудников разной
квалификации. Одна из них, Гордич, заинтересовала меня как
литератора. Пожалуй, об этом человеке я даже хотел бы узнать
возможно больше, но писать очерк?.. Такая работа совсем не
по мне. Во всяком случае я никогда прежде ею не занимался.
- Для чего нужны вы? - спрашивает Кирилл Петрович и смот-
рит на меня с какой-то полуулыбкой.
Он словно бы решает: сказать или не сказать прямо?
- Да. Чего бы вы хотели от меня?
- Мы намерены предложить вам стать сотрудником нашей ла-
боратории. Говоря проще - поступить на работу в наш инсти-
тут.
Я удивленно гляжу на Кирилла Петровича, а вслед за тем
чувствую огромное облегчение: от такого предложения очень
легко отказаться.
- Говоря казенным языком, - продолжает Кирилл Петрович,
не дав мне ответить, - мы хотим, чтобы вы написали нечто по-
хожее, так сказать, на отчет о работе нашей лаборатории.
Я улыбаюсь. Кирилл Петрович встает и, заложив руки за
спину, проходит по кабинету. Все это время я ловлю на себе
его изучающий и в то же время, несомненно, иронический
взгляд. Потом он останавливается возле меня.
- Проблема, над которой мы работаем, теоретически и прак-
тически весьма трудна. Не менее важно другое: успех или не-
успех всего дела будет окончательно решаться в очень слож-
ных, точнее, в чрезвычайно сложных условиях.
- О, понимаю... Космос... Каждый лишний грамм веса... - Я
тоже стараюсь говорить с иронией.
- Да, - совершенно серьезно отвечает Кирилл Петрович. -
Для окончательной регулировки аппаратуры исследователям, бе-
зусловно, придется выходить даже в космос.
- И следовательно, - подхватываю я, - любой участник, ко-
торый окажется не наилучшим, поставит под угрозу все предп-
риятие.
- Да, - с прежней серьезностью повторяет Кирилл Петрович,
- причем само понятие "наилучший", возможно, обретет ка-
кие-то особые оттенки.
Я вдруг все понимаю.
- Вы хотите, чтобы я помог вам разобраться в каждом из
ваших сотрудников?
- В каждом? - спрашивает он живо. - Зачем же! В отдель-
ности каждый мне ясен. Иначе никто из них не был бы принят в
лабораторию.
- Вас интересует коллектив как единое целое?
- Да, - соглашается он. - Эффект взаимодействия. Если вы
за это возьметесь, вам придется написать нечто вроде повести
или романа, героями которого окажутся сотрудники лаборато-
рии, а действие будет происходить там, где им довелось бы
работать, уже завершая проект. Само собой разумеется, что
ваш труд мы потом коллективно обсудим, чтобы извлечь из него
максимальную пользу. Теоретическая разработка рано или позд-
но закончится. Придется решать: переходить к стадии воплоще-
ния проекта или его отложить. Как раз в таком случае резуль-
таты обсуждения очень помогут.
- Вообще отложить?
- Для меня - вообще. Я уже достаточно стар. Отложить про-
ект совсем невозможно.
- Боже мой! - восклицаю я. - Но сознаете ли вы, что фак-
тически предлагаете? Написать роман (всего лишь!), в котором
каждый герой - реально существующий человек! И потом еще
предъявить его для обсуждения тем самым людям, которые будут
описаны! Ну а что, если некоторые из ваших товарищей отне-
сутся к этому чрезмерно болезненно? Ведь далеко не всегда
то, что человек думает о себе, и есть истина. Одних я просто
не смогу понять. Других, хотя и пойму, не сумею изобра-
зить... Вас устроит, если опыт мы проведем, а коллектив рас-
падется?
Пока я говорю, Кирилл Петрович, соглашаясь, кивает.
- Ваши сомнения понятны, - начинает он, едва я заканчи-
ваю. Видимо, он заранее готов к таким возражениям. - И все
же решиться на подобный опыт необходимо. Причин сразу нес-
колько. Вот одна из них, пожалуй, наиболее убедительная. -
Он понижает голос, словно опасаясь, что нас могут подслу-
шать. - В конце концов, ведь нельзя потребовать от страны
грандиозных, многомиллиардных затрат, не имея полной уверен-
ности в удачном исходе.
Я недоумеваю:
- Но о чем идет речь? Все же над чем вы работаете, я до
конца так и не понимаю.
- О, пожалуйста! Это отнюдь не секрет. В принципе, мы,
наша лаборатория, предлагаем очень простую вещь. Как извест-
но. Земля улавливает всей своей поверхностью примерно одну
двухмиллиардную излучения Солнца. Много это или мало? Много!
Можно ли больше? Нельзя. Почему? Все остальное не попадает
на нашу планету и рассеивается во Вселенной. И вот мы пред-
лагаем охватить Солнце воронкообразными волноводами из
электромагнитных полей особого рода и, как по трубам, под-
вести к полюсам Земли энергию еще по крайней мере в тысячу
раз большей мощности. Как бы подарить человечеству тысячу
Солнц.
- Та-ак, - только и выговариваю я.
- Не менее важно другое. На всей остальной поверхности
Земли, если только человечество пожелает, останутся прежними
и спектр солнечного света, и общая циркуляция атмосферы, и
распределение температур, а посему не грозит нам и таяние
ледников Антарктиды, Гренландии и в связи с этим подъем
уровня Мирового океана. Наш проект очень реалистичен. Он
осуществим даже в эпоху государств с различными социальноэ-
кономическими системами, то есть и в наши дни. Что это даст?
Ну хотя бы наконец в распоряжении человечества появится
энергия (накопленная, скажем, в виде антивещества), доста-
точная для межзвездных полетов. Сейчас на Земле такой энер-
гии нет. Пока ведь для достижения даже ближайшей туманности
в ракетных двигателях космического корабля нужно было бы
сжечь много самого энергоемкого горючего.
- Позвольте! Вот эти десять сотрудников... Галя Тебелева,
Речкина, Саблина... Ваш коллектив рассчитывает такой гранди-
озный проект?
- Почему это вас удивляет? И можете не сомневаться: вы
будете иметь дело лишь с добровольцами. Этот вопрос мы обсу-
дили между собой. Искренность, самая исчерпывающая, вам га-
рантируется.
- Ну а я? Обо мне вы подумали? - говорю я почти с отчая-
нием, понимая, что вопрос уже решен и я непременно займусь
этим удивительным делом. - Вы понимаете, что значит описать
человека с наибольшей полнотой?..
- Человек эмоционально бедный и в науке всегда пустоцвет,
- отвечает Кирилл Петрович. - Наша задача очень серьезна.
Шутить с нею нельзя.
- Но что вы, собственно, хотите выяснить? Я, например,
убежден, что коллектив вашей лаборатории состоит из людей
замечательных...
- Многое. Приведу простейший пример. Может, для того,
чтобы сотрудник А работал с наибольшей отдачей, его подчи-
ненный Б должен быть не послушным и влюбленным в своего на-
чальника, а, напротив, до дерзости несговорчивым? Правда,
лишь в том случае, если у этого А есть данные, чтобы еще и
еще расти. Если же данных нет? Тогда это А плюс Б разве не
обернется трагедией зависти? Или трагедией неуемной наглос-
ти?.. В коллективе плюсы и минусы людей складываются по за-
конам особой логики. Насколько могу судить, правда искусства
к ней очень близка. Я не раз уже думал об этом. Любое произ-
ведение искусства - это знаковая система, предназначенная
людям в качестве инструмента саморегулирования. Таков смысл
искусства с точки зрения кибернетики. Я всю жизнь работаю в
другой области и всю жизнь мечтаю совершить, так сказать,
попытку инженерно-литературного свойства. Разве это не за-
манчиво?
О чем-то сходном и я думал не раз, хотя никогда еще не
связывал это со своими литераторскими планами.
- Не увлекает? - Кирилл Петрович делает излюбленный жест.
- Ну а если подумать более широко? Это окажется особой фор-
мой критики: не сверху, не снизу, а из вероятного будущего.
Не мне объяснять вам: критика - обратная связь в отношениях
между людьми. Одно из элементарнейших положений кибернетики:
система без обратных связей работает плохо... Нам не нужны
дифирамбы. Сократите, к примеру, состав нашей группы на од-
ного человека, докажите, что коллектив вполне обойдется без
него, - и вы сэкономите огромные средства!
- Но время действия? Неужели уровень современной техники
уже дает такие возможности? Когда это произойдет? Через де-
сять лет? Через сто?
- Пишите так, словно бы все вами предложенное завтра бу-
дет осуществлено. Ваш объект - человек. Он уже давно готов к
выходу в космос. Техника - дело других.
- Но послушайте: получится обыкновенный научно-фантасти-
ческий роман! Или, вернее, совсем не обыкновенный!
- И превосходно! Роман под названием: "По алгоритму печа-
ли и радости" или, лучше, "Тайна всех тайн", имея в виду,
что тайна всех тайн - истинное будущее. Впрочем, называйте,
как вам будет угодно.
Он умолкает. Молчу и я.
Физики еще много веков назад ввели в обиход понятие "фи-
зическое тело". Это сразу миллиарды миллиардов атомов. И по
такой сумме атомов ученые судили о материи, о Вселенной. Они
шли от общего к еще более общему. Однако было так лишь до
той поры, пока не удалось исследовать отдельные атомы и час-
тицы. Повысило ли это понимание нами свойств материи в це-
лом? Безусловно.
Можем ли мы теперь, зная свойства отдельной частицы, бо-
лее глубоко предсказывать не только ее поведение в "коллек-
тиве" других частиц - в "физическом теле", но и особенности
самого "физического тела"? Конечно.
Однако для этого пришлось и создать новые приборы - цик-
лотроны, пузырьковые камеры, электронные микроскопы, - и со-
вершенно по-другому подойти к изучению частиц, разработать
особый математический аппарат.
Ну, а в литературе? Разве теперь мы не можем настолько
глубоко исследовать физическую и психическую природу отдель-
ного человека, взаимовлияния в нем личного и общественного,
случайного и закономер-. ного, чтобы и в художественной ли-
тературе решать вопросы на новом уровне?
Можем. В этом Кирилл Петрович прав. И все-таки решаема ли
вообще задача, за которую он предлагает мне взяться?
Кирилл Петрович, видимо, понимает, что происходит в моей
душе. Он сидит в кресле, положив на письменный стол руки, и
ждет.
- Хорошо, - говорю я. - Но мне нужно уяснить еще один
вопрос. Вы не боитесь, что выводы из этого романа, или, как,
пожалуй, лучше называть его, отчета, окажутся неблагоприятны
лично для вас? Если я приду к таким выводам.
Кирилл Петрович хохочет, откинувшись в кресле.
- Я обязан задать вам этот вопрос, - настаиваю я. Оживле-
ние оставляет Кирилла Петровича. Он устало и даже печально
произносит:
- Ну а я обязан ответить. Нет. Не боюсь. Вы можете верить
мне: я всегда все додумываю до конца. Это профессиональное.
Я встаю.
- Ну что же? Давайте попробуем.
Кирилл Петрович улыбается:
- Чудесно! Я уверен: никто из нас в конечном счете не бу-
дет раскаиваться. Единственное условие: обсуждение вашей ру-
кописи в лаборатории состоится точно первого октября, и,
значит, к этому числу она должна быть готова обязательно.
- Понятно, - отвечаю я. - Постараюсь ни в коем случае не
подвести...
Да. Так вот и началась эта удивительная работа.
В течение нескольких месяцев я почти каждый день прихожу
в Институт энергетики ровно в 9 утра.
Здороваюсь с сотрудниками лаборатории, просматриваю тех-
нические отчеты и статьи, заглядываю то в одно, то в другое
помещение, сижу на семинарах и совещаниях, стараюсь быть по-
лезен: печатаю на машинке, перебираю библиографические кар-
точки.
Привыкаю я, постепенно привыкают ко мне. Я очень охотно
рассказываю о себе: как приобрел профессию литератора, как
сложилась моя семейная жизнь. Ответная откровенность возни-
кает сама собой. Еще чаще, пожалуй, откровенность возникает
как плата за умение слушать того, кто говорит о себе.
На виду у других я никогда ничего не записываю. Никого не
поправляю, не ловлю на противоречиях.
Для меня было важно одинаково глубоко узнать характеры
всех сотрудников лаборатории. Но достижение такого равенства
требовало весьма разных усилий: одни раскрывались сразу,
другие - нет.
Немало пришлось подумать над тем, в какой форме написать
"отчет".
Можно было скупо изложить воображаемые факты и снабдить
их комментариями.
Можно было ограничиться краткими и решительными рекомен-
дациями на будущее: в таких-то и таких-то положениях та-
кие-то и такие-то сочетания сотрудников наиболее желательны,
такие-то - нет.
Можно было, наконец, создать повесть-предостережение в
духе Уэллса или Азимова.
Постепенно, после многих проб я пришел к выводу, что "от-
чет" надо строить в виде нескольких глав, описав в них собы-
тия, которые совершаются хотя и в разных местах, но в один и
тот же момент. Сотрудники лаборатории окажутся тогда постав-
ленными в одинаковые исходные положения, будут равными по
своему жизненному опыту в этих новых для них, "смоделирован-
ных" мной, фантастических условиях.
И конечно, то, что я скажу о каждом из этих людей, к ка-
ким выводам приду, до самого конца работы будет тайной для
всех.
Впрочем, и для меня самого: я ведь ищу!..
Наконец все же наступил тот день, когда была поставлена
последняя точка.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг