ную правду? Выключить их! Отгородиться от беспокоящей инфор-
мации!.. Да это же самая настоящая дряхлость! Смерть!..
Кирилл Петрович почти не слышал того, что говорил Пури-
мов. Рубиновый глаз ОЦУТа гипнотизировал его.
- Примите дежурство, - повторил он.
- Автоматы подчинились мне: я уже общий дежурный, - грубо
ответил Пуримов. - Чего вам еще?
- Отдайте команду: "Семьдесят шестая станция немедленно
переходит из резерва на бывшую орбиту Восемнадцатой".
- Семьдесят шестая тоже слетит на Солнце!
Кирилл Петрович посмотрел на глазок ОЦУТа: черен как
ночь.
- Восемнадцатую столкнули мы сами, - сказал он. - Семьде-
сят шестая удержится.
В глазах Пуримова он увидел откровенную жалость. "Он тоже
глядит на ОЦУТ", - подумал Кирилл Петрович.
Не ответив, Пуримов сделал несколько переключений.
Вокруг по-прежнему был ад полыхающих титров, экранов,
сигнальных огней. Выдвигаясь из-под обреза экрана кругового
обзора, медленно наплывал на черноту неба край зернисто-ог-
ненной поверхности Солнца.
- Через семь минут, - сказал Пуримов.
- Энергокапсула?
- Да.
В стене отсека слева и справа от Аварийного пульта откры-
лись ниши. По форме они были словно оттиски фигуры человека,
широко расставившего ноги и руки. Пуримов спиною вдвинулся в
одну из ниш. Стена закрылась за ним и почти тотчас вытеснила
из себя белоснежную куклу почти в два раза толще и на пол-
метра выше Пуримова. Но это был он: сквозь открытое забрало
шлема виднелось его посеревшее лицо.
Подойдя к Кириллу Петровичу, он сказал:
- Капсула выйдет к "Востоку". Ближе никого нет.
Кирилл Петрович тоже надел скафандр.
Стоя у Аварийного пульта, они некоторое время молча сле-
дили за тем, как перемещается по шкале стрелка концентратора
энергии. Максимум должен был наступить через 5-6 минут.
- Все идет по принципу незаменимости, - сказал Пуримов. -
Мы с вами разно наполненные сосуды.
Понимая, о чем он говорит: о том, что из них двоих именно
он, Пуримов, должен оставаться, чтобы корректировать полет
энергокапсулы, - Кирилл Петрович ответил:
- Я командир. Уйти последним - мой долг.
- И ваш и мой долг сейчас - довершить дело, ради которого
мы пришли сюда. Стоять до конца. Поняли?
Это было последнее, что Пуримов успел сказать. В стене
операторской открылось круглое отверстие: проход к той точке
корпуса, где начинался волновод. Пуримов рванул рычаг под
шкалой концентратора энергии.
"Я не могу так"! - хотел крикнуть Кирилл Петрович. Маг-
нитное поле оторвало его от пола, лишило веса, перевернуло -
и свет для него померк.
Они мчались теперь в разных направлениях. Феррилитовый
челнок с Кириллом Петровичем, погруженным в состояние особо-
го электрогипноза, позволявшего выдержать тысячекратные пе-
регрузки, уносился в звездную черноту. Тянущая за собой
хвост испаряющегося металла масса - Восемнадцатая автомати-
ческая станция и космический корабль "Юг" - по спирали пада-
ла на Солнце.
Но в глубине этой массы еще был порядок. В отсеке Авто-
номного пульта корабля "Юг" царила сверхнизкая температура,
и в операторской на панели Главного пульта лежали руки оде-
того в скафандр человека. И глазок ОЦУТа, подключенного те-
перь к нему, был безмятежно солнечен.
И даже когда Восемнадцатая автоматическая станция и слив-
шийся с нею корабль "Юг" провалились в хромосферу Солнца, и
тогда капсулу с Кириллом Петровичем по-прежнему настигали
корректирующие сигналы: те, которые вышли из операторской
"Юга" еще до того, как все, что было станцией, кораблем, Пу-
римовым, распалось на атомы. И конечным сигналом, посланным
в самый последний миг, когда уже сгорали оболочки скафандра
Пуримова, был сигнал на остановку энергокапсулы, распыление
феррилитового челнока и возвращение к бытию освобожденного
из него человека.
Этот сигнал настиг челнок в 78 тысячах километров от ко-
рабля "Восток".
С помощью ракетного пояса, вмонтированного в скафандр,
Кирилл Петрович преодолел эти 78 тысяч километров за 5 ча-
сов, - конечно, не быстро, но время уже не имело значения:
тот факт, что остановка энергокапсулы совершилась в такой
дали от "Востока", говорил о гибели Пуримова. Он сделал все
что мог. Предпринимать что-либо для него самого было поздно.
"Восток" двигался с ускорением. Кирилл Петрович догнал
его, но добраться до овала стандартного входа не сумел.
Пришлось бы отклониться почти на 1000 километров в сторону,
огибая испепеляющий веер фиолетового огня, бьющего из боко-
вых дюз. Сделать это запас энергии ракетного пояса не позво-
лял. Оставалось одно: приблизиться к кораблю в любой доступ-
ной точке. Единственным таким местом был район левого реак-
торного отсека - во время работы двигателей район очень,
сильного излучения радиоволн. Собственно, Кириллу Петровичу
это ничем не грозило, но, заглушаемые помехами, сигналы тре-
воги оттуда не могли быть услышаны.
Рывком выжав все, что могли дать ракеты пояса, он прибли-
зился к "Востоку", прильнул грудью к корпусу корабля и вклю-
чил магнитное сцепление. Через 10-15 часов запасы кислорода
кончатся, но тело его найдут.
"Новомир погиб там, я - здесь", - подумал он. Эта мысль
принесла облегчение. Она почти обрадовала его, вывела из
состояния апатии. "Как все же обидно: ведь я всего в десятке
метров от спирального коридора. О, если бы мы оба могли ока-
заться там!" Он представил себе этот коридор и то, что они
сумели в него проникнуть, и вдруг почувствовал, что стреми-
тельно летит в черноту. Куда? Почему? Но даже это по-настоя-
щему подумать он не успел: все свершилось за доли секунды.
Внезапно он обнаружил, что уже стоит в коридоре "Востока" и
рядом - Пуримов в одном только комбинезоне. "Но мой же ска-
фандр радиоактивен!" - ужаснулся Кирилл Петрович.
Все корабли в общем были одинаковы по конструкции. Два
поворота по коридору - и Кирилл Петрович вбежал в карантин-
ный отсек.
"Какое счастье", - думал он, торопливо помогая автомату
освободить себя от скафандра.
И все долгие пять минут, которые он находился в камерах
дезактивации, он повторял про себя: "Какое счастье! Какое
это невероятное счастье, что Новомир сейчас там, в коридо-
ре".
Выйдя из карантинного отсека, Кирилл Петрович увидел: Пу-
римов ждет его в левом конце коридора. Кирилл Петрович рва-
нулся было к нему, но справа в коридоре тоже стоял Пуримов!
- Новомир! - крикнул Кирилл Петрович, ничего уже не пони-
мая в происходящем. - Новомир!
Он глядел то вправо, то влево. Обе мужские фигуры стояли
не двигаясь.
"Мне все это кажется, - решил он тогда. - Новомир прошел
в операторскую. Зачем бы он ждал меня здесь?"
И видимо, действительно это только казалось: обе фигуры
исчезли.
В операторской никого не было.
"Обогнал? - подумал Кирилл Петрович. - Но где же он бро-
дит? И как вообще я сумел проникнуть в "Восток"? Или я еще
на своем "Юге" и все, что произошло с Восемнадцатой, сон?"
Он шагнул в зону отдыха. За сиреневой световой завесой
было именно то, что он всеми силами души желал увидеть: ду-
бовый стол, кресла, книжный шкаф, пейзажи Армении...
"Да, конечно, это "Юг". На "Востоке" у них там гимнасти-
ческий зал, опушка березовой рощи... Значит, я и на самом
деле никуда не улетел. Мы с Новомиром по-прежнему на своем
корабле. Но тогда как же всетаки Восемнадцатая? Пригрези-
лось?.."
Он стал ощупывать себя. Нет, он не спал.
В изнеможении Кирилл Петрович орустился в кресло и закрыл
глаза.
"Итак, мы оба все еще на корабле "Юг" и ничего не. было.
Но как же не было? Споры с Новомиром были! И упрек в дрях-
лости тоже был!.."
Ему стало вдруг очень жаль себя.
"Главное неечастье старости в том, что не хочется никого
убеждать, - подумал он. - И понятно: мыслишь зрело, позади
опыт всей жизни. То, что для других еще только будет, для
тебя уже было. Любые возражения ты слышал, знаешь, что впос-
ледствии наверняка получится именно так, как ты предсказы-
вал. Зачем же зря расходовать свои и чужие силы?..
И потому-то в старости ты признаешь только споры с самим
собой. Внутреннюю борьбу. Недаром после пятидесяти лет уже
почти не приобретаешь друзей: спор - это всегда сражение за
единомышленников. А как их может завоевывать тот, кто спорит
лишь с собой?
Чем моложе душой человек, тем настойчивей доказывает он
свою правоту. И значит, работает с наибольшей отдачей, не
отмалчивается, оберегая себя, свой покой.
Но почему же, так ясно понимая все это, я враждовал с Но-
вомиром Пуримовым? Из зависти к его застоявшейся молодости?
Или потому, что сам я действительно уже безнадежно дряхл?
Все понимать - одно. Быть в состоянии самому делать что-либо
- другое..."
Он открыл глаза и вздрогнул. Как! Он уже на Земле? Конеч-
но. В кресле напротив - консультант-психолог, писатель. С
его помощью проводят эксперимент "Тайна всех тайн" - иссле-
дование поведения сотрудников лаборатории в условиях вообра-
жаемых обстоятельств. И значит, вообще еще ничего не было:
ни Восемнадцатой автоматической станции, ни всех этих групп
на космических кораблях "Север", "Юг", "Восток", "Запад".
Да, он на Земле. Он находится в своем кабинете. Теперь он
понимает: сказочная обстановка кабинета подспудно утешала
его: из Иванушки-дурачка можно стать Иваном-царевичем! Из
лягушки - Василисой Прекрасной! Из старика - юношей! Можно
быть вечно юным!
Смешно и наивно?
Нет, если это помогало жить.
Но браслет! У него на руке радиобраслет! Он в космосе! Он
на корабле "Юг". Они здесь вдвоем с Пуримовым!
Кирилл Петрович вскочил на ноги. Если он на корабле "Юг",
то всего лишь в нескольких шагах отсюда Главный пульт кораб-
ля.
Кирилл Петрович рванулся сквозь тускло мерцающее марево
световой перегородки. Да. Так и есть: стены, усеянные прибо-
рами, звезды и чернота неба на экране кругового обзора. Это
корабль. Операторская. Она пуста. Но он знает: Пуримов сей-
час войдет.
Стена перед Кириллом Петровичем расступилась.
- Новомир! - крикнул он.
В овале ниши стоял Пуримов. Теперь Кирилл Петрович ясно
видел, что это он. Пуримов был в комбинезоне, слегка суту-
лился. На его лице застыло всегдашнее упрямо-хмурое выраже-
ние готовности к спору.
- Новомир, - сказал Кирилл Петрович, протягивая к нему
руки. - Вы говорили: стоять до конца. Я теперь знаю: вы, как
никто, понимаете - это значит спорить, пока тебя по-настоя-
щему не убедили, щадить себя всегда меньше других, в любую
минуту быть готовые к подвигу. Все это звенья неразрывной
единой цепи, и вот что значит стоять и стоять до конца...
Возвратившись с Сорок девятой на корабль "Восток" вместе
с Вентой и Карцевадзе, Лена Речкина вошла в операторскую
первой и как раз в то время, когда Кирилл Петрович начал го-
ворить. Думая, что он обращается именно к ней, она слушала
его не перебивая, удивляясь тому лишь, что говорит он, не
отрывая глаз от смоделированной из феррилита фигуры Пуримо-
ва.
Начальник отдела:
Заведующий лабораторией © 48:
Ответственный исполнитель:
(подпись)
(подпись)
(подпись)
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. СУДНЫЙ ДЕНЬ
Глава первая
День, когда я вышел из дому, чтобы отнести в институт ру-
копись, был хмурый. Улицы, площади, набережные застилал ту-
ман.
Осень только еще начиналась, деревья не потеряли листву,
и была она не только зеленая, но и багряная, золотая. Однако
в тумане и деревья, и дома казались призрачно однообразными,
серыми.
Как отнесутся к моей работе Кирилл Петрович, Пуримов, Те-
белева и вообще все эти замечательные люди, с которыми свела
меня жизнь, - вот о чем думал я.
То, что мое вторжение в их коллектив свершилось по всеоб-
щему добровольному согласию, ничем не облегчало моего поло-
жения. Каждый из этих людей ждал от меня нелицеприятной
правды и каждый, конечно, надеялся, что предсказание будет
благоприятно для него, укрепит духом. Иначе зачем было все
затевать? А получалось, что я всех (исключая, пожалуй, Каст-
ромова) обвинял в непонимании самих себя.
И предположим, я был целиком прав! Но как будут жить
дальше все эти люди, заглянув с моей помощью в самих себя?
"Тайна всех тайн" не будущее, а мы сами, внутренний, ду-
ховный мир человека, его истинная мера в любви, дружбе, не-
нависти, следовании долгу.
"Тайна всех тайн" - творческий процесс, его противоречи-
во-последовательная и потому так трудно постижимая логика.
Так рассуждал я.
Но являлись ли мои рассуждения важными и для других?
Этого я не знал.
Положение мое было нелегким и еще по одной, глубоко лич-
ной причине.
С сотрудниками лаборатории меня уже связывала дружба. Что
теперь станется с ней?
И если дружба утратится, что возместит мне потерю? Созна-
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг