Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
                                   Части                         Следующая
Аскольд Львович Шейкин

                      ТАЙНА ВСЕХ ТАЙН

                   Фантастическая повесть



                   Писатель - это воронкообразный фильтр
                   с высоким коэффициентом скважности.

                          Из выступления ученого-кибернетика
                        на симпозиуме по комплексному изуче-
                        нию художественного творчества.  Ле-
                        нинград,  отделение Союза писателей,
                        1993 год



                ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. У ПОРОГА ТАЙНЫ

                        Глава первая

   Кирилл Петрович - академик, физик, математик, кибернетик,
лауреат Государственных премий.  Ему лет шестьдесят. Он при-
земист,  лицо грубоватое, с коричневой обветренной кожей. На
нем светло-серый костюм,  белоснежная рубашка, черный капро-
новый галстук.  Говорит он негромко.  Задавая вопрос, делает
короткий жест правой  рукой,  словно  приглашая  вступить  в
спор.
   Но о каком споре может идти речь?  Утром мне позвонили  и
пригласили в Институт энергетики.  Поколебавшись мгновение -
стоит ли ломать сегодняшний день?  - я согласился. Не так уж
часто меня приглашают к себе академики!
   И вот мы беседуем, сидя в его кабинете.
   - Наш институт,  - говорит Кирилл Петрович,  - занимается
проблемой передачи энергии без проводов.  Исследования  идут
сразу в нескольких направлениях. Одно из них развивает лабо-
ратория, где вы сейчас находитесь. Она не очень велика, соз-
дана четыре года назад - срок,  в общем, вполне достаточный,
чтобы более или менее узнать друг друга, сработаться...
   Уже с первых фраз я все,  мне кажется,  понимаю:  видимо,
какие-то достижения этой лаборатории решено выдвинуть на со-
искание Государственной премии.  Согласно правилам,  с такой
работой следует через газеты и радио  ознакомить  обществен-
ность.  Сделать это и будет мне в конечном счете предложено.
Однако я не пишу очерков!  Я пишу  об  ученых,  но  повести,
рассказы.
   Слушая Кирилла Петровича,  я понемногу осматриваюсь. Зда-
ние,  которое занимает институт,  очень старой постройки.  В
дореволюционные годы в нем помещалась торговая фирма.  Каби-
нет Кирилла Петровича,  безусловно,  остался от той поры. Он
поражает:  дубовые панели,  дубовый письменный стол и кресла
на драконьих лапах (и такие же лапы и красные и зеленые мор-
ды из гипса на потолке!) - роскошь самая  купеческая,  столь
колоритная  и  неповторимая  в своей несуразности и размахе,
что я вдруг начинаю сомневаться в реальности  происходящего.
Как может работать в таком кабинете современный ученый? Неу-
жели это не мешает ему? Что он за человек?
   - Давайте,  -  говорит  Кирилл Петрович,  - продолжим наш
разговор уже после знакомства со всеми сотрудниками  лабора-
тории.
   У меня невольно вырывается:
   - А нужно ли?
   - Нужно,  - отвечает Кирилл Петрович и добавляет,  как бы
уговаривая себя: - Очень нужно.
   Первое помещение, куда мы попадаем, миновав узкий и изви-
листый,  тоже явно оставшийся от старины коридор,  - это об-
ширный зал,  блистающий стеклом и алюминием  переплетов  ги-
гантских,  от пола до потолка, окон. Пол его на десяток сту-
пеней ниже порога.  Мы останавливаемся у входа.  У наших ног
лилипутскими  небоскребами высятся голубовато-серые паралле-
лепипеды блоков счетной машины.  Они окружают мерцающий сиг-
нальными огоньками полукруглый барьер. Это пульт управления.
Гудят вентиляторы,  поет генератор звукового контроля:  "уа,
уа, уа..."
   И от порога я вижу сотрудников.  Их трое. Все в белых ха-
латах.  Высокий  полный мужчина лет сорока сидит у пульта на
винтовом голубом стуле. Еще один мужчина - худощавый и суту-
лый  - склонился над большим столом в дальнем углу.  Молодая
женщина в неловкой позе,  с рулоном бумажной ленты  в  руке,
стоит возле блока печатающего устройства.  Все - словно зас-
тывший кадр кинофильма.
   "Взволнованы моим появлением? Что за чепуха!" - думаю я.
   - Это наша основная группа,  - говорит  Кирилл  Петрович.
Высокий  мужчина  поднимается с винтового стула,  подходит к
нам, протягивает руку:
   - Рад познакомиться... Острогорский.
   По всему его облику,  по решительности движений,  по спо-
койному прищуру глаз видно, что человек этот преуспевает и в
научной работе,  и в личной жизни,  и к тому же он наверняка
любимейший сотрудник Кирилла Петровича.
   - Кирилл Петрович,  - продолжает Острогорский,  -  Гордич
опять мудрит: вычисления за всю неделю - в корзину!
   - Да, я знаю, знаю, - торопливо отвечает Кирилл Петрович.
   - Так дальше нельзя.  Мы только и занимаемся переналадка-
ми.  - Острогорский вопрошающе смотрит на  меня,  безнадежно
машет рукой и умолкает.
   И уже вместе с ним мы подходим к женщине.  Она кладет ру-
лон на стол,  глядит на свои руки - чисты ли? - здоровается.
Ей едва ли больше двадцати четырех лет.  Красива она  удиви-
тельно.
   Дело не только в правильности и  изяществе  черт  лица  и
темно-каштановом цвете волос - моем любимом цвете.  Просто я
как-то мгновенно понял ее и  восхитился  ею,  как  человеком
гордым  и в то же время беззащитным изза доверчивости и мяг-
кости характера.  Она,  конечно же,  из тех людей, которых с
детства задергали воспитанием.  Выработали умение держаться,
развили чувство самоконтроля и вдобавок  привили  устойчивую
неуверенность в себе,  которую на Западе называют комплексом
неполноценности,  а у нас - застенчивостью молодого  специа-
листа. Я всегда сочувствовал таким людям.
   - Галина Тебелева, - излишне громко говорит Острогорский.
- Инженер-программист!
   Женщина вздрагивает и распрямляется. Смущенная улыбка де-
лает ее еще красивее. Я ловлю на себе испытующий взгляд Ост-
рогорского. Он словно проверяет, какое впечатление произвела
на меня Тебелева.
   Затем мы подходим к  сотруднику,  который  склонился  над
столом. Поглядывая на бумажку со схемой, он вставляет шпиль-
ки в отверстия квадратных пластин,  разложенных на столе.  Я
понимаю: он готовит для машины новую программу вычислений.
   - Пуримов, - говорит Острогорский, - Новомир Алексеевич.
   В его голосе снисходительность.
   С минуту мы смотрим на Пуримова - на его исхудалое сосре-
доточенное лицо,  на седоватые, будто пыльные волосы, на мя-
тый халат в пятнах ржавчины.
   "Лаборант, - думаю, - пожизненный старший лаборант, убеж-
денный, что пройдет еще два-три месяца (или дня), он отложит
все неважные дела, которые выполняет по приказанию, займется
самой высокой теорией и перевернет мир.  И потому сегодня он
ни в коем случае не должен терять время, отрываться от своей
лаборантской работы.  Даже вот сейчас,  когда к нему подошло
начальство".
   Я оглядываюсь на Тебелеву.  Она по-прежнему  стоит  возле
печатающего устройства и улыбается.
   "Коллектив самый обычный",  - решаю я, с трудом перебары-
вая желание еще раз посмотреть на Тебелеву.
   Следующая комната, куда мы приходим, невелика, стены рас-
писаны красными,  желтыми и черными треугольниками;  в углу,
слева от входа,  над батареей парового отопления, квадратная
клетка с большим попугаем на жердочке; три письменных стола,
заваленных книгами,  научными журналами,  кипами перетянутых
резинками библиографических карточек.
   В комнате двое.
   Длинный большеротый  вихрастый парень в сером костюме си-
дит на столе, положив ногу на ногу. Женщина в белом халате -
очень смуглая,  черноволосая, лет тридцати - стоит, прильнув
Щекой к оконному стеклу.  Когда мы входим,  никто из них  не
меняет  позы.  Я  догадываюсь,  что  здесь меня тоже ждали и
по-своему приготовились к встрече.
   - Теоретики,  - говорит Кирилл Петрович. - "Здравствуй" у
них не дождешься.  - Он кивает в  сторону  женщины.  -  Вера
Мильтоновна Карцевадзе...
   Женщина отрывается от окна, протягивает мне руку.
   - Никита Аникеевич Вента, - продолжает Кирилл Петрович. Я
оборачиваюсь к парню,  поклоном здороваюсь с ним. В ответ он
изгибается на своем столе.  На лице его подчеркнутая серьез-
ность.
   - Они высказывают бредовые идеи,  - говорит Кирилл Петро-
вич,  - группа Острогорского эти идеи обсчитывает. Ну а мы с
Кастромовым потом хватаемся за головы.
   - А мы не хватаемся? - певуче спрашивает Вера Карцевадзе.
   - Хватаетесь, если у вас растрепалась прическа, - отвеча-
ет Кирилл Петрович добродушно-ворчливым тоном и вдруг озабо-
ченно оглядывается.  - Но где же Гордич?  Мы договаривались:
сегодня быть всем!
   - Гордич нонче в архиве, - отвечает Вента, глядя на меня.
- Они опьять (он так и сказал: не "опять", а "опьять") зама-
хиваются на устои гидродинамики...
   "Гидродинамика - наука наук", - скрипит попугай.
   - Теоретики  - странный народ,  - говорит Кирилл Петрович
уже в коридоре.  - Только весьма молодые, житейски неопытные
люди могут мыслить теоретически по-настоящему нескованно.  И
потому их всегда  приходится  принимать  такими,  какие  они
есть.  Попытки воспитать,  конечно, удаются. Работать стано-
вится легче, они дисциплинируются, но - увы! - частенько при
этом теряют и счастливую способность мыслить не по шаблонам.
Очень сложно администрировать!  - заканчивает он с  извиняю-
щейся улыбкой.
   Я отвечаю,  что уже встречался с такими людьми,  и  вновь
думаю о Галине Тебелевой:  как хорошо,  что она работает под
началом этого Кирилла Петровича!
   Тем временем  мы  входим  в такой же обширный зал,  как и
тот,  где были недавно.  В нем тоже  счетная  машина.  Возле
пульта стоят три человека:  сухощавый с резкими чертами лица
мужчина лет пятидесяти и две молодые женщины: одна - рыжень-
кая и веснушчатая,  другая - высокая, темноглазая и темново-
лосая. Женщины переговариваются. Мужчина поочередно погляды-
вает на них. Из-за гула машины голосов нам не слышно.
   Мы подходим.  Разговор прерывается.  Все  трое  улыбаются
нам.
   - Группа контроля,  - говорит Кирилл  Петрович.  -  Елена
Константиновна Речкина...
   Рыженькая женщина подает мне руку.
   - Рада Григорьевна Саблина... Руководитель группы - Антар
Моисеевич Кастромов... И вы не смотрите, что эти дамы улыба-
ются,  - продолжает Кирилл Петрович. - На самом деле они на-
род очень въедливый.  Так,  впрочем,  и должно быть:  группа
контроля!
   - Покой нам только снится, - говорит Саблина.
   И как  подводит итог:  в зале становится вдруг совершенно
тихо.  Лишь через мгновение я соображаю,  что Саблина тут ни
при чем.  Просто вычисление закончилось,  и машина останови-
лась.
   Мы выходим в коридор.
   - Осталось еще познакомить  вас  с  Ириной  Валентиновной
Гордич, - говорит Кирилл Петрович.
   - С Ириной Валентиновной?
   Я почему-то думал, что Гордич - мужчина.
   - Да,  - отвечает Кирилл Петрович.  - И между прочим, за-
метьте себе:  Острогорский и Гордич - единственная родствен-
ная пара в нашей лаборатории. Они муж и жена.
   Я пожимаю плечами: мало ли родственных пар работает в ла-
бораториях?
   Кирилл Петрович  толкает дверь с табличкой "Архив" и про-
пускает меня вперед.
   Длинную узкую  комнату  с  пунктиром  ламп дневного света
вдоль всего потолка занимают стеллажи с папками и письменные
столы.  За, одним из этих столов (на нем лежит листок бумаги
и ничего больше нет) с карандашом в руке сидит  женщина  лет
сорока, невысокая, в ярко-красном платье.
   Когда мы подходим,  она встает и смотрит на  нас,  быстро
мигая, словно только что вышла из темноты на яркий свет.
   - Ирина Валентиновна Гордич, - произносит Кирилл Петрович
торжественно,  - или просто Ирина, как она просит себя назы-
вать.  Наш главный теоретик и верховный неподкупный судья. И
вообще чудеснейший человек.  Не хмурьтесь, Ирина. Я знаю, вы
не любите комплиментов.  Но в моем возрасте их говорят с аб-
солютнейшим бескорыстием. Это единственное преимущество ста-
рости!
   Он говорит, а я тем временем вглядываюсь в Гордич: тонкие
губы,  узкие кисти рук,  вся фигура по-спортивному подобран-
ная,  осанка благороднонепринужденная...  Ну а в целом...  В
целом,  пожалуй,  внешность работника архивов, допущенного к
самым сокровенным государственным тайнам.  Она с нами и в то
же время она далеко-далеко.
   "О таком человеке непременно надо бы написать, - думаю я.
- Конечно,  не документальный очерк,  а написать о  человеке
такого типа в романе,  в повести,  чтобы можно было свободно
домысливать, обобщать..."
   Я вдруг чувствую ту взволнованность, которая всегда овла-
девает мной в предчувствии "настоящего материала".

                        Глава вторая

   Когда мы возвращаемся в кабинет и усаживаемся в кресла, я
спрашиваю:
   - Это все, кого вы хотели мне показать?
   - Сотрудники,  с которыми я вас познакомил, - после неко-
торого молчания отвечает Кирилл Петрович, - готовят лишь са-
мый первый,  я бы сказал даже - прикидочный,  вариант одного
из проектов.  На этой стадии большего числа исполнителей  не
требуется. Однако, думается, и в дальнейшем они могли бы иг-
рать основную исследовательскую роль. Среди тех, кого мы ви-
дели,  два доктора наук и два кандидата. Не знаю, достаточно

Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг