то было. Я хочу сказать, если то был лепрозорий...
- Да разве я боюсь умереть? - перебил его Поликарпов. Но жить годы, не
зная, здоров я или нет? Жить и ждать? И, в конце концов, у меня дети, жена.
Разве я могу так просто вернуться к ним?
- После первой же нашей беседы, - произнес врач. всем своим видом и
тоном голоса выражая, насколько огорчительно для него то, что он вынужден
сообщать, - после первой же нашей беседы мне пришла в голову мысль о
лепрозории, но я не имею возможности сейчас, здесь проделать исчерпывающее
медицинское исследование. - Он помолчал и добавил совсем уже тихо: - И,
значит, увы, кроме карантина, я тоже ничего не сумею предложить пану.
Врач умолк, и Поликарпов увидел, что голова его дрожит в нервном тике.
- Простите, пан Поликарпов, - сказал врач, перехватив его взгляд. - Я
родился во Львове. Тогда это была еще панская Польша. Потом в наш город
пришла Советская власть, я начал учиться в политехническом институте, но -
гитлеровская война, контузия, плен...
Врач снова умолк. Тишина длилась долго, и она будто бы все больше и
больше сгущалась, тяжелее давила, словно была это уже не каюта, а склеп, из
которого Поликарпову никогда не вырваться.
Эту тишину вдруг нарушил негромкий голос:
- В вашем организме не может быть микробактерии Ганзена...
Только тут Поликарпов увидел, что дверь в соседний отсек изолятора
открыта. Оттуда и доносились слова - по-русски, но с очень сильным
акцентом. Поликарпов сразу понял, кто это говорит.
- Я хочу сказать, - продолжал тот же голос, - вы совершенно здоровы.
Вы напрасно волнуетесь.
Через несколько секунд оба они уже были в соседнем отсеке.
- Вы говорите по-русски, товарищ? - спрашивал Поликарпов. (В первый
момент это поразило его больше всего.)
- Очьень пльохо, - услышал он. - Я изучайль самоучка.
И тут-то Поликарпов наконец осознал, что же именно сказал его спутник!
- Понимаете, - проговорил он с широкой, прямо-таки хмельной улыбкой, -
я помощник капитана советского судна "Василий Петров". А сейчас мы на
польском, у друзей. Здесь товарищи наши! Вы слышали? Польская Народная
Республика - Варшава, Гданьск?
Ему казалось, что именно это он и должен прежде всего сообщить своему
странному спутнику.
- Меня зовут Таг Этдин Абуделькад, - ответил тот, и хотя голос его с
каждым словом слабел, говорил он по-прежнему очень отчетливо. - Остров, где
мы встретились с вами, не лепрозорий. - Он лежал на спине, перебинтованный
с головы до ног, и только переводил глаза, глядя то на судового врача, то
на Поликарпова. - Это не лепрозорий, - повторил он. Это... Я скажу... Это
фабрика смерти.
- Но погодите, товарищ! - Поликарпов все еще не мог справиться с
возбуждением и лихорадочно смеялся. - Что вы говорите? Как вас понимать?
Абуделькад приподнялся на койке.
- Это склад запасных частей человеческих! - крикнул он и вытянулся на
своем ложе.
9. ГЛАВА БЕЗ НАЗВАНИЯ
Судовой врач склонился над Абуделькадом, потом схватился за шприц.
Поликарпов вернулся в свой отсек. Он повалился на койку, закрыл глаза
и вдруг увидел три пальмы и Сайда около них. "Она ушла, - раздался его
печальный голос. - Мы проводили ее".
Воспоминания всплывали в мозгу Поликарпова в обратном порядке.
"О душа, - услышал он голос Сайда, - смирись пред тайной со Христом
быть в единении. С радостью благоговейной подойди к престолу господню..."
Молитва? Нет! Обман, чтобы дополнить физические цепи моральными!
Потом он увидел, как Ринга подходит к белому столу. То, как она
откинула волосы и показала шрам: "У меня тоже есть знак".
Этот Абуделькад говорил правду. И было ясно, почему в лодке, даже
сознавая, что умирает, он молчал, а тут вдруг заговорил: русская речь
послужила паролем!
Судовой врач вернулся, прикрыл за собой дверь.
- Пану Абуделькаду надо много спать, сказал он. - Истощение, потеря
крови, нервный шок.
Он опустился на белую табуретку у изголовья койки.
- Невероятно, - проговорил Поликарпов.
Судовой врач молчал.
- Невероятно, - повторил Поликарпов.
Судовой врач горестно-пытливо и как человек, который неизмеримо более
стар и умудрен опытом, взглянул на него:
- Пан так считает? Но почему пан так считает? То, что пан видел, всего
лишь капитализм в его наиболее откровенном и, значит, в разбойничьем
облике. Платите! Для вас на заповедном острове будут держать "запас".
Платите больше! Его доставят в любое место Земли. Платите! Платите! Ради
вашего личного благополучия растопчут любую другую жизнь! И еще будут при
этом возводить очи горе и повторять: "Каждому свое...". О, я знаю! Я своими
глазами читал эту лживую заповедь на воротах Освенцима1! Я прошел через эти
ворота!
- Но вы же врач, вы знаете, насколько редки удачи при таких
операциях! - воскликнул Поликарпов. - Пересаженное сердце почти всегда
отторгается. Риск огромен. И для кого? Для тех, кому эта сатанинская кухня
должна продлевать и продлевать жизнь.
- Да! - с живостью подхватил врач. - Но все это лишь из-за трудности
подбора идеального донора. Такого, чтобы ткани его тела физиологически
ничем не отличались от тканей тела того человека, которому они в дальнейшем
будут служить. Настанет время, когда, если потребуется, из
одной-единственной клетки вашего собственного организма ученые смогут
вырастить вам же самому новое сердце - молодое и сильное. Такое время
будет, я знаю: наука штурмует этот рубеж, - но уже есть и другой! Есть
злодейский путь: отыскать на земном шаре человека, организм которого по
всем особенностям тканей тела наиболее близок организму "заказчика",
похитить этого человека и многие годы "хранить" на каком-нибудь заповедном
острове... Это все тоже достижение науки, но такой, которая на службе у
зла. О, конечно же, на острове, где вы побывали, поступают по строгим
медицинским канонам. Перед операцией "запас" подкрепят переливанием
крови... Потом под наркозом увезут в другую часть света... Но ведь каждый
человек только сам имеет право решать: отдать ему жизнь ради других или
нет!
- Почему, - Поликарпов с трудом отыскивал слова, - почему там я ничего
не видел? Да вместе с этим Тагом Абуделькадом мы бы подняли всех, как
одного. Мы бы камня на камне не оставили от этого острова!
- Вы сделали больше, - сказал врач, вставая с табуретки. - Вы победили
страх. А что еще в жизни важнее?
- Ну нет, - Поликарпов упрямо крутил головой. - Я буду искать. Меня не
могло очень уж далеко унести от "Фредерика Маасдама", какие б там ни были
течения. По судовому журналу я установлю координаты. Вы думаете, у меня не
найдется помощников?
- Для вас сейчас самое главное - восстановить силы, сказал врач. - Я
уверен: когда-нибудь на нашей планете вообще не будет несправедливого. А
иначе как тогда жить?...
10. В ШЕРЕНГЕ БОРЦОВ
На следующий день капитан принес в изолятор радиограмму: "Горячо
благодарим польских братьев тчк Просим сообщить предусматривается ли заход
вашего судна в один из портов Тихого зпт Индийского океанов тчк Желательно
всемерно ускорить возвращение Николая Поликарпова тчк По поручению всего
коллектива экспедиционного судна "Василий Петров" еще раз благодарю
академик Асовский".
- Они сообщили нам свои координаты, - сказал капитан после того, как
Поликарпов, а затем и Абуделькад прочитали радиограмму. - Возможно, мы
будем встречать их в открытом море.
Абуделькад перевел глаза на Поликарпова:
- Академик Асовский - это физик Сергей Асовский?
- Да, - сказал Поликарпов.
- Очень прошу пересадить меня на этот корабль в открытом море. -
Абуделькад впервые заговорил вдруг с самой просительной интонацией. -
Только не надо порт! - Он даже попытался двинуть головой в сторону
иллюминатора. - Это важно... - Голос его ослабел, перейдя в прерывающийся
шепот. - Я имею право просить политическое убежище... Мой народ... Я входил
в прогрессивную группу... Меня приговорили казнить, но... Оказалось, что
только мое сердце может обновить дряхлую плоть главаря диктатуры,
истязающей мой народ... Меня увезли на Зеленый остров. Но поймите! Все
остальные несчастные попали туда во младенчестве. Они слепы и будут слепы
до конца своих дней. Но я - то знал... Когда за мной прилетели, я пытался
уйти... У меня было оружие. Последний выстрел я сделал в себя. Я остался
жив, И у меня больше не было сил... Я никому не мог верить, пока мы плыли
по океану...
Абуделькад умолк.
- Вы знакомы с Сергеем Сергеевичем? - спросил Поликарпов.
- Сергей Асовский знает меня.
- Вас? - Поликарпов снова вспомнил Зеленый остров: три пальмы и
человека, окровавленными пальцами зажимающего плечо. Да было ли это?
- Лично мы не встречались, - совсем уже едва слышно прошептал
Абуделькад, - но я посылал ему свои работы по безгравитационному переносу
молекул воды. Я тоже физик. Мы решаем одну и ту же проблему. Вы понимаете,
как это прекрасно - превратить все пустыни Земли в цветущие сады.
Превратить их в неисчерпаемую житницу для всего человечества...
- Ну да, ну конечно, - машинально согласился Поликарпов, думая о том,
что, действительно, Асовский занимался сейчас проблемой орошения засушливых
районов Земли и целью плаванья на "Василии Петрове" было испытать в
экваториальном районе и, следовательно, в условиях наименьшей на нашей
планете силы тяжести какой-то именно безгравитационный и небывало выгодный
способ транспортировки через космос сразу миллионов кубических метров воды
все с тою же мирной целью: использовать воду для орошения,
- Мы согласуем место встречи, - сказал капитан. - Не волнуйтесь,
друзья!
Абуделькад лежал, закрыв глаза, совершенно обессиленный разговором,
слабый и бледный, суровый и ничуть не более понятный и доступный, чем
прежде, когда они плыли в лодке по океану.
***
"Василий Петров" и "Форпостца" сошлись в Индийском океане. Было это в
предутренней темноте, и вертолет перебросил Поликарпова и Абуделькада с
палубы на палубу. При свете прожекторов "Василий Петров" казался сказочным
городом, вдруг всплывшим из недр океана.
На палубе Поликарпов сразу попал в объятия Зиганшина, Розоцвета,
старшего механика Севостьянова. Его обнимали, принялись было даже качать -
он же рвался к академику Асовскому.
Когда это ему наконец удалось, рядом с Асовским уже стоял Абуделькад.
Они разговаривали с такой взаимной заинтересованностью, словно были не
только давно знакомы и даже имели какое-то общее дело, но и просто
по-человечески очень дорожили друг другом.
- От души поздравляю, - сказал Асовский, протягивая Поликарпову
руки. - Мы были чрезвычайно огорчены. И совершенно не верилось... Вы еще
раз доказали, что океан - ваша родная стихия. Поздравляю...
Абуделькад тоже улыбался и повторял:
- Поздравляю... Поздравляю...
Кого он поздравлял? Себя? Да, в том, как Абуделькад произносил это
слово - смущенно и с тихой радостью, - звучал именно такой оттенок.
"Все будет хорошо, - подумал Поликарпов. - Мы - люди. В руках у нас
могучая сила. - Он вдруг вспомнил Сайда, сиротливо стоявшего на пляже возле
трех пальм, и повторил уже, словно клятву; - Мы - люди. Все должно быть у
нас хорошо. В этом наш долг".
1 Освенцим - бывший фашистский концентрационный лагерь на территории
Польской Народной Республики. В годы второй мировой войны гитлеровцы
уничтожили в нем 6 миллионов граждан Европы - мужчин, женщин, детей.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 19.05.2004 15:33
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг