Сергей Шац
К МОРЮ
Иеремия Петрович подошел к окну. Дремавшая на раме муха приоткрыла
один глаз и зевнула.
- Скука, сдохнуть можно, - произнесла она, переползла в тень и снова
уснула.
И правда, скучно было. Скучно и жарко. Из окна были видны покосившиеся
сараи жильцов пятиэтажного дома Иеремии Петровича, пыльные деревья у
дороги, а еще дальше дощатый забор, отделявший город от подступающего со
всех сторон пустыря.
Потом Иеремия Петрович посмотрел вниз. У подъезда на лавочке дремали
старушки, сидела понурая коза с баяном, и собака в рваном платке кормила
тщедушного щенка.
Вот что увидел Иеремия Петрович. Он тяжело вздохнул, достал трубу и
заиграл странную и неведомую мелодию. Спросить бы у него, откуда она
взялась, но этого он, наверное, и сам не знал.
Между тем муха встрепенулась и пулей умчалась прочь. Коза же, задрав
голову, с непонятной злобой посмотрела на Иеремию Петровича, рванула меха и
громко запела.
- Эх, к морю бы сейчас! - прервав игру, воскликнул Иеремия Петрович.
Он схватил авоську, сунул в нее трубу, полотенце и выбежал из квартиры. Так
же бегом он спустился по лестнице и, хлопнув дверью, вылетел из подъезда.
- Прямо как ужаленный! - сердито сказали разбуженные старушки, а
собака, напевая что-то невнятное, принялась укачивать заворочавшегося
щенка.
Иеремия Петрович мигом добежал до сараев, где уже собрались его
приятели. У Фомы Фомича не было рук, а у Панкрата - головы, одна кепка.
Панкрат хватал здоровенные бревна и яростно их стругал, пока целиком не
переводил в стружку. Фома же Фомич в это время перемножал в уме трехзначные
числа, отчего в голове у него слышался хруст и шипение. Третий приятель
Иеремии Петровича, толстяк Гоша, сидел на дереве и ел булку. На дереве он
сидел всегда, потому что с детства мечтал полететь. Однако при его весе о
полетах нечего было и думать. Поэтому Гоша сидел на дереве, чтобы таким
образом держаться поближе к небу.
- А я, братцы, к морю иду, - сообщил компании Иеремия Петрович и
указал на авоську, из которой торчало полотенце.
- Нет здесь у нас моря, - отозвался с дерева Гоша. - Пустырь есть, а
моря нет.
- А я говорю, есть! - обиделся Иеремия Петрович. - За пустырем. Я даже
морской прибой утром слышал.
- Врешь ты все, - сказал Гоша, запихнул в рот остатки булки и стал
следить за проплывающими облаками.
- ...итого 30705, - закончил очередной пример Фома Фомич.
- Ох, голова! - с восхищением сказал Панкрат, берясь за новое бревно.
- Ну и ладно, я один пойду! - рассердился Иеремия Петрович.
- Ты не кипятись, - сказал Фома Фомич. - Объясни толком, что там на
море хорошего.
- Ветер там, волны, корабли плавают! - волнуясь, стал рассказывать
Иеремия Петрович.
- "Белеет парус одинокий в тумане моря голубом", - вспомнил
стихотворение Фома Фомич.
- Ох, голова! - восхитился Панкрат.
- А что, Панкрат, пойдем, поглядим на это море? Все ж выходной
сегодня, - предложил Фома Фомич.
- Почему ж не пойти, пойдем! - с готовностью отозвался Панкрат и
спрятал рубанок за пазуху.
- Я тоже с вами! - крикнул Гоша и стал спускаться с дерева. В руках у
него была огромная сумка с провизией.
- Ну, пошли, - сказал Иеремия Петрович, когда Гоша спустился. Он
подошел к забору, отодвинул две доски, и приятели по очереди протиснулись в
появившуюся дыру.
- Давненько мы тут не были, - заметил Фома Фомич, оглядев пустырь.
- Эх, сейчас бы разбежаться да взлететь! - неожиданно воскликнул Гоша.
Волоча сумку, он пробежал несколько шагов, но споткнулся и упал.
- Набросали тут всякого, разбежаться негде! - возмутился он и пнул
ногой обломок табуретки.
Но вот приятели двинулись в путь. Постепенно город исчез, и теперь
всюду, насколько хватало взгляда, простирался унылый, выжженный солнцем
пустырь. Было тихо, лишь изредка в сухой траве раздавалось залихватское
стрекотание кузнечиков.
Незаметно подошло время обеда.
- Все, дальше не пойду! - сказал Гоша и плюхнулся под деревом,
неизвестно откуда взявшимся посреди пустыря.
Компания расположилась на отдых, и он стал вынимать из сумки закуску.
- А вот я вам сейчас спою, - раздался с дерева чей-то голос. На ветке
висела ржавая клетка, а рядом сидела серая, обтрепанная птица.
- Сейчас, сейчас, - засуетилась она, залезла в клетку и со скрипом
прикрыла дверцу.
- Алябьев, "Соловей", - объявила она, и Иеремия Петрович одернул Гошу,
который, громко сопя, принялся было жевать помидор.
Наступило молчание, однако птица никак не начинала петь, а только
откашливалась и переминалась с ноги на ногу.
- Слова забыла! Я вам другое спою, - смущенно сказала она и стала
рыться в мятых бумажках, накиданных на полу клетки.
- Все потеряла! Все забыла! - воскликнула она.
- Это ничего. Вон у Панкрата совсем головы нет, - постарался утешить
ее Фома Фомич.
Начался обед. Птице накрошили хлеба, и она, не переставая вздыхать,
стала клевать крошки.
- Деревня здесь раньше была, Абабуровка, - рассказывала она. - Потом
все в город уехали, а кое-кого бросили.
Птица отвернулась и вытерла слезы.
- Я тоже улететь хотела, но потом осталась. Все же лучшие годы здесь
провела, - добавила она, указав на клетку.
В этот момент невдалеке послышались шаги, и появился облезлый кот с
маленькой, невзрачной мышью.
- Привязываю, уже привязываю, прошу не беспокоиться, - произнес кот,
подобрал консервную банку и стал привязывать к своему хвосту.
- Это зачем? - удивились приятели.
- Ну, как же! С бездомными котами всегда так поступают. Поэтому я сам
привяжу, чтоб вас не утруждать.
- И не думайте, подсаживайтесь лучше к нам!
- Как знаете, как знаете, - пробормотал кот, отвязал банку и уселся
рядом с Гошей. Около него устроилась его тихая спутница.
- Сыр будешь? - спросил он ее. Мышь кивнула.
- Сыра и колбасы, пожалуйста, - обратился он к Гоше, тот запустил руку
в сумку и выловил два заказанных кусочка. Мышь получила сыр, а кот принялся
уплетать колбасу.
- Вас, значит, тоже бросили? - спросил Панкрат.
- Экий ты бестактный! - укоризненно сказал Фома Фомич.
- Ничего, ничего, пожалуйста, - отозвался кот. - Вообще-то мы сами
решили остаться. Тишина здесь, воздух свежий.
Мышь согласно закивала головой.
- Заешь сухариком, - сказал кот и протянул ей четвертушку сухаря с
маком.
- Ой, что это?! - воскликнул Иеремия Петрович. Откуда-то донесся
протяжный вой.
- Абабуровские бесы, - объяснил кот. - Раньше-то они домовыми были, а
как их в Абабуровке бросили, так они и одичали. С тех пор все дом себе
строят.
Скоро появилось штук двадцать тощих, хвостатых бесов. Толкаясь и
бранясь, они принялись наваливать снесенный со всего пустыря хлам. Но вот
один из бесов закинул на верхушку сооружения здоровенный ржавый утюг,
сооружение зашаталось и с грохотом рухнуло на землю. Жалобно поскуливая и
потирая ушибленные места, бесы столпились вокруг развалин дома.
- Сейчас опять строить начнут, - сказал кот.
И правда, постояв так немного, бесы снова взялись за дело.
- Да что ж это, братцы! Давайте им поможем! - воскликнул Фома Фомич.
- Обязательно поможем! - поддержал его Панкрат и вытащил из-за пазухи
рубанок.
Работа закипела. Панкрат творил рубанком чудеса, обстругивая под
присмотром Фомы Фомича бревна и камни, Иеремия Петрович с Гошей складывали
их, и дом рос прямо на глазах.
- Мы еще споем! - глядя на них, повторяла птица. Под ногами путались
бесы, а кот объяснял мыши ход строительства.
Но вот наступил вечер, и Иеремия Петрович торжественно навесил дверь.
В тот же миг бесы, толкаясь, бросились в дом и забились под печку. Кот внес
клетку с птицей и повесил ее на гвоздь.
- Теперь беги, прячься, - сказал он мыши. - Раз мы в доме живем, я
должен тебя ловить.
Они обнялись, кот для острастки громко затопал, и мышь юркнула в
подпол.
Между тем приятели стали собираться в дорогу.
- Куда же вы на ночь глядя? - спросила птица.
- У нас дело спешное. Мы к морю идем, - объяснил Иеремия Петрович.
- К морю? Где ж его найти? - удивилась птица.
- И я ему говорил, что не найти, - сказал Гоша. - Здесь компас нужен.
- Если я захочу повидать мышь, то найду ее с закрытыми глазами. Так
сказать, сердце подскажет, - произнес кот, прижав лапу к груди. - В таких
делах компас ни к чему.
- Эх, завязывайте мне глаза! - воскликнул тут Иеремия Петрович и
разорвал полотенце на четыре части.
- Счастливого пути, - крикнул кот и замахал им вслед. Этого, однако,
приятели не увидели, потому что, вытянув руки, с завязанными глазами они
уже тронулись в путь.
Неизвестно, сколько дней они шли. Иеремия Петрович считал, что пять,
Фома Фомич, что девятнадцать, а Гоша утверждал, что целый месяц, так сильно
он похудел.
- Сыграй нам что-нибудь про море, - просили приятели Иеремию
Петровича. Он на ходу доставал трубу и затягивал свои странные и неведомые
мелодии.
Палило солнце, лил дождь, а они все шли и шли.
И вот однажды повеяло свежестью, и послышался неумолкающий отдаленный
шум.
- Море! Море! - закричал Иеремия Петрович и сорвал с глаз повязку.
Гоша исчез, Панкрат держался за новую голову и повторял: "Мыслей полно!" У
Фомы Фомича тоже появились руки, и теперь он, глядя вдаль, ел палочкой
мороженое из стаканчика.
- Ну, я купаться пойду, - сказал Иеремия Петрович и двинулся к морю.
Вдоль его кромки тянулась песчаная полоса, заполненная отдыхающими. Стал
различим веселый гомон и смех, всплывавший и снова исчезавший в шуме
прибоя. У самой воды Иеремия Петрович разделся, аккуратно сложил одежду, а
сверху положил трубу. Потом он ступил в море и поплыл. Постепенно все звуки
смолкли, и берег превратился в узкую, темную полоску. Иеремия Петрович
перевернулся на спину и стал глядеть в бледно-голубое высокое небо. Волны
слегка покачивали его, а по небу медленно пролетала огромная крылатая
рыба...
ЦЕХ ФАНТАСТОВ
ФАНТАСТИЧЕСКИЕ ПОВЕСТИ И РАССКАЗЫ
Составитель Игорь Всеволодович Можейко
Заведующая редакцией Н.Буденная
Редактор С.Бессонова
Художник Д Петров
Художественный редактор Н.Тронза
Технические редакторы Г.Морозова, И.Усачева
Корректоры Т.Семочкина, М.Лобанова
Лицензия ©010184 от 05.02.92 г.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 22.10.2007 13:46
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг