- А когда ты вернулся, то сразу же заявил протест
противназначениямерзавцанастольвысокий пост?
- Н-нет... Впрочем, с моим протестом не посчитались бы...
- Значит, "нет"? Но уж, конечно, ты при встрече с Прожогиным не подавал
мерзавцу руки и заявил,что твое мнение о нем остается неизменным?
- Н-нет... но...
- И уж, разумеется, на банкетах ты не пил, когда поднимали тост за научные
успехи Прожогина?
- Н-нет... Н-не знаю... Н-не помню...
- И когда Прожогин защитил докторскую, основательно обокрав своего к тому
времени уже покойного учителя, ты не поздравил его?
- Да перестань! Хватит, - не выдержав, закричал Чебукин, поднялся и стал
бегать по комнате. - Хва-тит! Хватит! Нет добрых дел, так нет. Что я, рожу их!
Как только Чебукин замолк, бис вкрадчивым голосом спросил:
- Не станешь же ты утверждать, что и во чреве матери был отрицательным
персонажем, ламброзовским типом? Хоть в такой мере ты помнишь указания
первоисточников? Очевидно, в детстве и юности, я отбрасываю другие этапы
жизни, ты совершал пресловутые абстрактно добрые и абстрактно смелые дела, но
поскольку впоследствии данный показатель, так сказать, не учитывался, то
подобные абстракции, естественно, стерлись в памяти.
- Дурак! Пошляк! - не закричал, а боясь разбудить домашних, прошептал
Чебукин. - Еще слово, и я тебя... Я тебя придушу!.. Вот и будет
замечательнейшее доброе дело. Придушу!!!
Именно в этот момент в голове Чебукина мелькнула опасная мысль об убийстве
биса.
И с этого момента она непрерывно росла, пока не овладела без остатка всем
существом Чебукина.
- Ха-ха, - раздельно, спокойным рокочущим голососомвыговорил бис, давая
понять, что он не принимает угрозувсерьез. - Ха-ха.
- Между прочим, - вмешался внутренний голос, тоже не оценивший накала и
остроты создавшегося положения - На этот раз бис прав, ты не родился
отрицательнымперсонажем, но впоследствии...
- К черту! К черту! - с истерическим смешком по вторял Чебукин, никого не
слушая. - Я тебя придушу Бес-бис, бис-бес! Вот и будет отличнейшее и
бесспорнейшее доброе дело! Я тебя придушу. Выпущу из тебя все твои дурацкие
перфорированные потроха! И...
- Постой, постой...-уже с явной тревогой в голоа заговорил бис. - Как же
это?.. По какому праву?! И я, позволю себе заметить, не твоя собственность, а
полноправный бис, занесенный в инвентарные ведомости Ветеринарного института.
Я... Я...
Чебукин с лихорадочной поспешностью завязывал галстук.
- И ты должен понимать, - уже не говорил, а визжал бис. - Если ты посмеешь
уничтожить меня... это так не пройдет... Э-э... Тебя отовсюду прогонят.
Тебя... Да та просто исчезнешь!.
- "Исчезну"? - Чебукин странно улыбнулся. - А знаешь, неплохаямысль...
Пожалуй, я примирюсь и с исчезновением...
Выговаривая эти отрывистые реплики, Василий Ивано-вич один за другим
выдвигал ящики письменного стола. С облегчением вздохнув, он выпрямился и
подбросил на ладони заржавелый "вальтер", сохранившийся с войны. "Пожалуй, я
примирюсь и с этим..."
В левой руке Чебукин держал "вальтер", а правой крупными буквами писал
прощальную записку Оленьке, записку, адресованную, может быть, больше
Оленькиной матери, которой уже давно не было в живых.
Не перечитывая, он крадучись открыл дверь и в носках, с туфлями в руках
прошел по коридору. Туфли он надел, только очутившись за порогом. Уже светало.
Прохаживаясь возле мраморных колонн Лаборатории перезаписи, Чебукин
дождался утра и вместе с потоком служащих мимо зазевавшегося вахтера проник в
здание.
19
На ваш запрос No 973/Д сообщаем, что эстетической ценности произведение
песенного жанра "Там, вдали, за рекой" не представляет, а строка "Он упал на
траву возле ног у коня", выхватывая из окружающей действительности случайное и
нетипическое явление, придает произведению нездоровую, пессимистическую
окраску.
Из заключения, подписанного
директором Института эстетики.,
морали и права В. И. Чебукиным
"Он упал на траву возле ног у коня..."
Последние слова В. И. Чебукина
Люстикова, который в тот день находился на бюллетене, вызвали по телефону.
Когда он явился, тело Чебукина уже успели увезти в морг. Чебукин-бис,. то есть
то, что еще недавно было Чебукиным-бисом, сидел в своей кабинке, снова
совершенно без выражения на металлическом лице.
Бежевый пиджак и рубашка были расстегнуты. Открывалась никелированная
глубина груди, где поблескивали бесчисленные катушки; прежде на них были
намотаны ленты с записями всего, что составляло ум и душу Чебукина-настоящего.
Ленты, разорванные и растоптанные, валялись на полу кабинки.
Люстиков, потрясенный и подавленный, рассеянно нажал пусковую кнопку.
Колесики завертелись, и отчетливо прозвучала, несколько раз повторившись, одна
фраза:
"Он упал на траву возле ног у коня..."
Голос оборвался, раздался звук выстрела. После этого слышен был только
легкий шум вхолостую двигающегося механизма.
Люстикова вызвали к начальнику лаборатории.
- Наконец-то, - грозно начал Сыроваров, как только Люстиков переступил
порог. - Сколько раз я предупреждал вас, что извилины извилисты, и главная
наша задача- выправлять их. Не выполнили указаний, теперь расхлебывайте...
Люстиков молчал.
- Вот и расхлебывайте, - все более распаляясь, продолжал Сыроваров. -
Увольняю вас по собственному желанию.
- Он упал на траву возле ног у коня, - со слабой усмешкой бормотал
Люстиков.
- Что вы болтаете? - гневно осведомился Сырозаров,
- Он упал на траву возле ног у коня. Все падают на траву возле ног у коня,
- с той же неуместной усмешкой выговорил Люстиков.
В извинение можно сказать, что у него в тот день был температура свыше
тридцати девяти градусов.
Сыроваров. побледнел от гнева.
- Ах, так! - загремел он. - Вы увольняетесь. Инепо собственному желанию, а
по собственному моему желанию. Вон!
Люстиков вышел, чтобы больше никогда не появляться в Лаборатории
перезаписи.
20.
"Извините, - обращался к своим клиентам один любознательный джентльмен. -
Не скажете ли вы, что такое добро, зло, любовь, верность, жестокость,
нежность? Я очень занят и не могу самостоятельно разобраться во всем этом".
Крайняя занятость джентльмена объяснялась тем, что он служил старшим
палачом графства.
С. Дюгонь-Дюгоне. "Портреты"
После происшествий, описанных выше, дела Лаборатории перезаписи пошли
круто под гору. Может быть, сыграло роль изгнание Люстикова, во всяком случае,
качество перезаписи резко упало. Неелов-бис, профессор геометрии, новенький,
только из лаборатории, начал первую лекцию словами:
- Кривая - кратчайшее расстояние между двумя точками. На этом основана
народная поговорка "кривая вывезет".
Прямо с кафедры, на машине "скорой помощи", биса пришлось увезти обратно в
Лабораторию перезаписи.
Скандал с Нееловым вызвал такие толки, что лаборатория вынуждена была "до
особого распоряжения" прекратить выпуск бисов.
И со старыми, всесторонне проверенными экземплярами дело обернулось плохо.
Если прежде, при Люстикове, перезарядка занимала час, то теперь бисам
приходилось простаивать в очереди несколько недель - на улице, зачастую в
дождь или снегопад. В нездоровых условиях распространилась неизвестная раньше
ржаво-вирусная болезнь. Идет бис, с виду вполне благополучный, и вдруг- трах,
рассыплется на составные части - винтики, катушки, шторки.
Вследствие эпидемии в невероятно короткие сроки все бисы исчезли один за
другим. Только в витрине мастерской артели Металлоштамп некоторое время можно
было еще увидеть Мышеедова-биса, отправленного в ремонт. Он стоял за грязным
стеклом, между сломанными примусами, пылесосами и велосипедами, пока наконец
пионеры соседней школы не выпросили его у председателя артели и не сдали в
металлолом.
Бисов не стало...
Правда, среди обывателей и до настоящего времени циркулируют толки, что
бесы (слово "бисы" в малообразованных слоях населения так и не закрепилось)
еще есть, очень даже есть; только они до поры до времени всячески скрывают
свое бесовское происхождение. Насколько обоснованны подобные слухи, мы и
сейчас, заканчивая повествование, ответить не можем.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 09.02.2008 01:57
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг