Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
     Сегодня  во  второй  половине  дня бар гудел, как растревоженное осиное
гнездо.  Я  занял  место  у  стойки и стал прислушиваться к разговорам. Одни
говорили  о  каком-то  таинственном  "новом  оружии  красных", другие - о не
менее  загадочной  "коммунистической  акции  планетарного  масштаба". Каждый
судачил  на свой лад, и всем не терпелось заполучить для своей газеты "самую
объективную информацию".
     Рядом  со  мной стоял Ричард Баттон, корреспондент "Чикаго трибюн", той
самой,  под  заголовком  которой  значится: "Величайшая газета Америки". Это
издавна  являлось предметом острот со стороны коллег Баттона, а впрочем, что
тут   особенного?  Если  существуют  газеты-реваншисты,  газеты-ландскнехты,
газеты-гангстеры,     то     почему    не    быть    газетам-тартаренам    и
газетам-мюнхаузенам?
     Я обратился к Баттону:
     - Хелло, Дик! О чем это болтают сегодня?
     Дик  оторвал  взгляд  от блокнота, в котором что-то строчил, и протянул
руку к своему бокалу. Потом взглянул на меня и пожал плечами:
     - Никто   ничего   толком  не  знает.  По  слухам,  готовится  какой-то
"варшавский  эксперимент" ко дню открытия очередной сессии Всемирного Совета
мира.  Пытаюсь состряпать корреспонденцию в свою газету, но у меня ничего не
выходит: слишком мало сведений...
     И  он  опять  склонился  над  блокнотом,  почесывая  коротко стриженный
затылок.  Муки  творчества!  Он  явно не желает упустить верный шанс еще раз
поставить свою газету в глупое положение.
     К  стойке  протискивается  Курт  Шмербах - угрюмый немец, корреспондент
какого-то  западногерманского "цайтунга". Здороваюсь с ним кивком головы. Он
заказывает  себе  мазагран  -  коктейль  из  черного кофе со льдом и тройной
порцией коньяка.
     - Как  вам нравится эта новость, де Люгэ? - Шмербах вонзает в меня свои
маленькие серые глаза с красными прожилками на белках.
     - Потрясающе,  -  отвечаю  ему.  -  Давно,  знаете  ли,  не приходилось
видеть, как из обыкновенного пальца запросто высасывают жирную "утку".
     На  нас стали обращать внимание. Шмербах, видимо, решил воспользоваться
этим и произнес уже громче:
     - Я думаю, что эти слухи имеют под собой достоверную основу.
     - Согласен,  если  учесть,  что  "достоверность" этих слухов в основном
зависит от крепости выпитых вами коктейлей, - не выдержал я.
     Мой  выпад  почему-то  задел  окружающих. Поднялся невообразимый гвалт,
каждый  хотел  высказаться  по  поводу  нашей  перепалки, Шмербах потребовал
тишины:
     - Прошу  внимания,  господа!  Давайте проясним обстановку. По имеющимся
сведениям,  специальный комитет Всемирного Совета мира подготавливает что-то
из  ряда  вон  выходящее.  Под Варшавой завершается строительство громадного
куполообразного    сооружения.   Большое   число   советских,   польских   и
чехословацких  специалистов  из Объединенного института ядерных исследований
ведет   под  куполом  монтаж  агрегата  неизвестного  назначения.  Некоторые
компетентные  лица  утверждают, что это дьявольское сооружение представляет?
собой  прямую  угрозу свободному миру. В чем заключается эта угроза, нам еще
неизвестно,  и  наша  задача  -  задача  представителей  свободной  прессы -
вовремя  разгадать  коварный  замысел  коммунистов.  Мы,  журналисты, должны
помочь  направить  политику Запада на срыв планов коммунистической агрессии.
И  чем  быстрее,  тем  лучше.  Мы  должны  потребовать  у варшавских властей
разрешения  для  представителей  прессы  на  беспрепятственный  осмотр  этой
таинственной строительной площадки.
     - ...  Для  сбора  шпионских  сведений,  -  громко  добавил  я. - Будем
считать,   господа,   что   варшавские   власти  безоговорочно  примут  этот
ультиматум.
     Шмербах резко повернулся ко мне.
     - Положение  слишком  серьезно,  чтобы  шутить,  -  сказал  он, брызгая
слюной. - Поберегите ваше остроумие, де Люгэ, для более подходящего случая.
     - Хорошо  сказано,  Курт.  Я  и  забыл, что ваши мозговые извилины мало
приспособлены для остроумия.
     Шмербах сплюнул и процедил сквозь зубы:
     - С этими французами всегда одни неприятности...
     - Это требует уточнения, пан Шмербах...
     Я  знал,  что  обращение, "пан" приводит Шмербаха в бешенство, этот бош
люто  ненавидел  поляков,  и  -  кто знает! - может быть, расстреливал их во
времена   знаменитых   "акций"  против  польского  народа.  И  сейчас  кровь
бросилась в его тевтонскую морду, он стал пунцовым, как свекла.
     - Уточнения?   Извольте.  Известно  ли  вам,  что  шефом  "монтажников"
является  ваш  соотечественник  француз  Анри  Бертон,  перебежчик,  красная
свинья!...
     Я  выплеснул  в  его  физиономию содержимое своего бокала. Теперь, - по
крайней   мере,   в   моем   присутствии,   -  он  будет?  говорить  о  моих
соотечественниках, употребляя более обдуманные выражения...
     - Господа!  - обратился я к окружающим, - Этот? тип только что оскорбил
героя французского Сопротивления, за что и наказан.
     Я вышел из бара и направился разыскивать Мэри.
     Если  об  этой  моей  выходке  станет  известно в редакции... А, черт с
ними! Земной шар, в конце концов, имеет круглую форму.
     Август, 16.
     В  десять  часов  утра весь корреспондентский корпус, аккредитованный в
столице  Польши, получил приглашение на пресс-конференцию. Пресс-конференцию
устраивал  комитет  Всемирного  Совета  мира по случаю открытия под Варшавой
какого-то нового центра информации. Любопытно...
     Целый  час  мы  толкались в пресс-клубе в ожидании обещанных автобусов.
Шум  стоял  ужасный.  Многие связывали это событие с тайной Большого Купола.
Заключались пари.
     - Я  не сомневаюсь, что нас отвезут к Большому Куполу, Виктор, - сказал
мне Дик Баттон. - Ставлю свой "блиц" пробив твоего берета.
     - Идет,  -  ответил  я.  -  Что  такое  берет по сравнению с пощечиной,
которая ожидает нашего воинственного Курта?...
     Шмербах  выглядел  сегодня  еще  угрюмее, чем обычно. Особых причин для
хорошего настроения у него, видимо, не было. И поделом.
     Больше  я  не участвовал в разговоре. Что толку переливать из пустого в
порожнее?  Через  каких-нибудь полчаса все выяснится. И я стал перелистывать
свежие  номера  газет.  Газы,  варварские  бомбардировки Северного Вьетнама,
зверские   расправы   с   мирным   населением  Южного  Вьетнама,  применение
химического  и  бактериологического оружия... Как-то не верится, что все это
действительно происходит на нашей планете...
     Наконец  подошли  долгожданные  автобусы.  Они доставили всю нашу свору
прямехонько к Большому Куполу. Я снял берет и протянул его Дику.
     Итак,  нам  любезно предоставили возможность кое-что разузнать о "новом
оружии  красных".  Мы  приготовили  фотоаппараты,  кинокамеры,  магнитофоны,
блокноты   и   ринулись   на   штурм   стеклянных  галерей,  ведущих  внутрь
куполообразного  здания.  Никаких  особых  пропусков  от нас не потребовали.
Достаточно было показать удостоверение с грифом "пресса"...
     Сначала  мне  показалось,  что я попал в демонстрационный зал огромного
планетария.  Вдоль  округлых,  сверкающих  белизною стен ярусами расположены
ряды  мягких  кресел  и  стеклянных  камер,  похожих  на  кабинки телефонных
автоматов.
     Меня окликнули. Я обернулся и увидел Мэри.
     - Вы знаете, где мы находимся, Виктор? - спросила она.
     - Что это такое?
     - Не  имею  ни  малейшего  представления.  Если это не планетарий, то я
затрудняюсь объяснить назначение этого помещения.
     Зал  постепенно  наполнился людьми. Со всех сторон слышался разноязыкий
говор.  Сюда были приглашены представители многих народов и стран, прибывших
на  сессию, а также ученые, инженеры, педагоги, художники, литераторы - цвет
столичной интеллигенции и труженики многочисленных предприятий Варшавы.
     - Есть  смысл  поторопиться  и  заблаговременно занять места, - сказала
Мэри,  увлекая  меня  в  амфитеатр.  -  Кстати,  могу  поделиться  кое-какой
информацией...
     Мы  прошли  в  ярус,  отведенный  для прессы, и сели рядом. Мэри (и где
только  она успела раздобыть эти сведения?!) в общих чертах рассказала мне о
новинке  -  нейтриновидении.  Она,  правда,  знала немного, но и того, что я
услышал, было для меня более чем достаточно. Я был потрясен.
     Кое-что  Мэри  сообщила  мне  и о судьбе Анри Бертона. Я дал себе слово
добиться встречи с этим человеком.
     Обмениваясь  замечаниями,  мы  разглядывали  зал  во всех подробностях.
Вокруг  беспрерывно  сверкали  вспышки "блицев". Объективы фото- и кинокамер
были  нацелены  в  центр  зала, на самое примечательное. А там действительно
было на что посмотреть...
     Громадный   котлован,  -  я  не  знаю,  как  назвать  это  колоссальное
углубление  по-другому,  -  напоминал  не  то  машинное отделение океанского
лайнера,  не  то синхрофазотронную камеру, - столько там виднелось различных
устройств   и   механизмов.  Над  ним  высился  на  ажурной  мачте-подставке
исполинский  шар  -  модель  нашей  планеты.  Над  шаром блистающей бабочкой
распласталась  какая-то  филигранная  конструкция  из  тонких  металлических
спиралей.  Время  от времени среди этих спиралей пробегали фиолетовые искры,
и  тогда  они,  подобно  струнам  эоловой  арфы, издавали негромкий звенящий
аккорд...
     - Я  сейчас  испытываю  такое  же  чувство, какое, вероятно, испытывает
космонавт перед стартом своего корабля, - взволнованно сказала Мэри.
     Я  молча  кивнул.  Многолюдный, напряженно примолкший зал был проникнут
ожиданием.
     Высоко под куполом что-то щелкнуло.
     - Внимание!  -  громко  и  внятно произнес голос диктора. - В последнее
время  в  некоторой части мировой прессы получили распространение совершенно
фантастические  и  злонамеренные  измышления  о  существе работ, ведущихся в
Отвоцке  совместными усилиями ученых социалистических стран. Сегодня широкая
общественность  будет  ознакомлена  с  действительным  назначением Отвоцкого
центра информации.
     Затем  диктор  рассказал о принципе объемного нейтринного дальновидения
и   о  нейтриновизионной  установке  "Аргус-2",  действующей  под  контролем
специального комитета Всемирного Совета мира.
     - Теперь  есть  средство  показать  воочию всему человечеству ужасающую
правду о подлости и низости колониализма, - сказал диктор.
     Свет  в  зале  померк.  Вспыхнул  пурпуром и начал вращаться загадочный
глобус.
     Пятитысячный  зал  вдруг  тихо  двинулся  по  улицам  ночного  Сайгона,
освещенного  яркой  южной луной. На каждом перекрестке, на каждой площадке -
мрачные  силуэты  американских  танков.  С  тяжелым топотом проходит колонна
солдат.  Тускло  поблескивает сталь автоматных стволов, побрякивает походная
амуниция.  На  мягких колесах куда-то катятся легкие пушки, крытые брезентом
грузовики... Город на военном положении.
     На  тротуарах,  под  светом  уличных фонарей, солдаты патрульной службы
останавливают  и  обыскивают  редких прохожих. Одна за другой проносятся две
полицейские  машины  Вот группа патрульных окружила человека в белой длинной
рубахе,  замелькали  дубинки.  Человек  поднял  руки, защищая лицо, и тут же
упал под ноги солдат.
     Настолько  рельефно-зрима  и  натуральна была развернувшаяся перед нами
картина,   что   мы   почувствовали   себя   не   зрителями,  а  участниками
происходящего
     Диктор объявляет:
     - Южный Вьетнам
     Над  джунглями  полыхает  пламя  Скрючиваются  в огне бамбуковые хижины
Искры  огненным  фейерверком  уносятся  в  небо  На  деревенской  площади  -
обезумевшая   толпа   Солдаты  загоняют  толпу  в  ров,  окруженный  колючей
проволокой  В  стороне пылает буддийский храм Это монахи добровольно предают
себя  сожжению  на  костре,  запаленном американцами. Среди южно-вьетнамских
солдат  маячат  рослые фигуры американцев. Один из них, видимо офицер, стоит
в  сторонке  с  сигаретой  в  зубах  и  время  от  времени  подает  команды.
Деревянные  стены  храма  рушатся.  Ров  наполнен  доверху. Солдаты насильно
сталкивают  остальных  на  головы  тех,  кто  уже  находится  в яме. Солдаты
подкатывают к яме какие-то баллоны на тележках...
     И  вдруг  эта  страшная картина исчезает словно по мановению волшебного
жезла.  Рисовое  поле,  тянущееся  почти  до горизонта, огороженного зеленой
стеной  джунглей.  Туда,  к  непроходимым спасительным зарослям, по колено в
воде,  спотыкаясь,  торопливо  бредет  длинная  вереница  полуголых  людей -
женщины  с  детьми  за  плечами и на руках, подростки, старики с посохами...
Кого-то несут на носилках...
     Беглецы  то  и  дело  оглядываются,  их лица искажены ужасом... Но вот,
заглушая  детский  плач  и  гомон  толпы, возникает вибрирующий рев огромной
силы;  на людей падают крестообразные тени реактивных бомбардировщиков. Звук
настолько  силен,  что  люди  валятся  с ног, как колосья под взмахами косы,
они,  захлебываясь,  барахтаются  в рисовой топи. Самолеты проносятся совсем
низко   и   исчезают  мгновенно,  осыпав  колонну  массой  небольших  черных
цилиндрических  снарядов.  Это  не  фугаски.  Цилиндры  рвутся без грохота и
огня,  с  негромким хлопаньем, и над полем возникает вуалеподобная, слоистая
пелена тумана...
     Те,  кому  удалось  подняться  на  ноги,  судорожно хватаются за горло,
зажимают  рты,  пытаясь преодолеть подступающую неудержимую рвоту, и - снова
падают в болото, чтобы уже не встать...
     Зловещая  тишина  повисает  над  полем  и  аудиторией.  Свидетели этого
чудовищного злодеяния как бы окаменевают...
     - Ангола, - произносит диктор.
     Как  камень,  падает  в  молчание  это слово. Зал погружается в темноту
внезапно.   Показываются   длинные,  крытые  соломой  невзрачные  постройки.
Территория,  где  стоят  они, обнесена несколькими рядами колючей проволоки.
Еще  дальше виднеются какие-то зеленые фургоны на резиновых колесах, палатки
и  радиоантенна  на  длинном  шесте.  Можно  различить фигуры людей в одежде
цвета хаки.
     Зал  подплыл  к  самым  воротам  странной тюрьмы. Это грубо сколоченные
деревянные  ворота.  Возле  них  шесты,  вкопанные в землю, на каждом из них
торчит  отрубленная  голова.  Судя  по темному цвету кожи, широким ноздрям и
толстым  тубам,  головы принадлежат хозяевам этой земли... Зал прошел сквозь
ворота  и оказался внутри большого двора, посредине которого глубокая яма. В
яме - беспорядочная куча обезглавленных тел.
     Дверь  одного  из  бараков  отворилась и оттуда вышли шестеро белокожих
наемников  с  дубинками  и  большая  собака.  Они  подошли к другому бараку,
загремел  тяжелый  засов.  Собака  ощетинилась,  зарычала.  Солдаты засучили
рукава  своих  зеленых  рубашек,  расстегнули  кобуры, чтобы оружие было под
рукой,  взяли  палки  и  закричали  кому-то в бараке. Ответом было молчание.
Тогда  стражники спустили собаку с поводка, и та, задыхаясь от лая, кинулась
в  дверь.  Раздались  крики,  из барака показались изможденные люди. Их было
человек  двадцать.  У них была черная кожа и связанные за спиной руки. Как и
у тех, кто сейчас находился на дне отвратительной ямы.
     Один  из  них ударил ногой рассвирепевшую овчарку. Солдаты повалили его
в  грязь  и оставили на расправу собаке. Остальных выстроили по двое в ряд и
ударами  дубинок  погнали  к  яме.  И  люди  шли, скользя ногами в раскисшей
глине,  падали,  поднимались  и  снова  шли.  Трое  из них затянули какой-то
мотив.  Их  сразу  же  привязали  к  столбам. Тогда подхватили тягучий мотив
остальные.  Солдаты,  ругаясь,  заставили  их  опуститься на колени у самого
края  ямы.  Один  из  солдат,  видимо, старший по званию, вытащил пистолет и
прошелся  вдоль  ряда обреченных анголезцев. Вот дошел до крайнего пленного,
остановился  и  что-то  ему  сказал.  Африканец  повернул голову и плюнул на
своего палача. Каратель покончил с ним выстрелом в лицо.
     Остались  трое, привязанные к столбам. С ними, видимо, решили покончить
иначе.  Один  из  солдат,  ростом  выше  остальных,  вынул  из ножен палаш и
пальцем  попробовал  острие.  Ухмыльнулся,  оставшись  доволен  проверкой, и
подошел к первому столбу... Р-р-раз!
     - Ах-х! - одной грудью выдохнул зал.
     Следующий...  Р-р-раз!... Еще один. Р-р-раз!... Готово. Теперь осталось
перерубить  веревки  и  сбросить обезглавленные трупы в яму. Палач в мундире
вытер  клинок  о  какую-то тряпку и вложил его в ножны. Пьяная ухмылка так и
не  сошла  с  его  физиономии. Внезапно он поскользнулся и плюхнулся прямо в
кровавую   лужу.  Когда  он  поднялся,  изрыгая  проклятия,  и  двинулся  по
направлению  к  нашему  ярусу,  с  головы до ног заляпанный кровью, рычащий,
огромный,  с  разведенными  в  стороны  руками, изображение вышло за пределы
нормальных  размеров.  Видимо,  операторы  "Аргуса"  намеренно  дали крупный
план,  словно бы для того, чтобы сказать: "Смотрите, люди! Смотрите! Вот оно
- подлинное лицо колонизатора!".
     И вдруг - истерический женский крик:
     - Остановите!
     Это  кричит  Мери.  Она  судорожно вцепилась в подлокотники кресла и из
груди   ее   рвется   неудержимое,   сотрясающее  тело  рыдание.  Этот  крик

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг