вторые сутки пребывания здесь: "Атом" тек, как старая рассохшаяся лохань.
Рамирес безошибочно, как опытный врач, определил состояние больного. "Атом"
был плох, очень плох, ему уже не могли помочь никакие пластыри, он умирал
раньше, чем можно было предположить, раньше, чем это было предусмотрено
планами Рамиреса.
Если у пассажиров "Амазонки" был секрет, неизвестный капитану, то и
Рамирес скрывал нечто, ведомое всему Кальяо, но неизвестное Хаутону и
компании. Из команды в это нечто был посвящен только один Пенч, который,
несмотря на всю свою хитрость, был большим тугодумом. Теперь он сообразил, в
какую ловушку попал, и срочно перестраивался. Уединившись с татуированным в
подшкиперской, он шептал матросу:
- Худые дела, парень! Неспроста ни один кальяоский моряк не захотел
идти на это судно...
- Почему?
- Потому, парень, что ты не знаешь еще, что такое "Перуанская
мореходная компания", что такое "Амазонка" и капитан Рамирес... Вот едут на
этой шхуне какие-то толстосумы-туристы. Матросы работают, как черти,
обнадеженные обещаниями Рамиреса. И никто не знает, что вряд ли он вернется
назад. Вернется, как это бывало не раз, один капитан Рамирес. На суше он
стелет мягко, сулит золотые горы, угощает, опутывает паутиной. Но спать на
его постельке, - боцман выразительно свистнул, - я больше не согласен и за
100 тысяч соль. Говорят, это бывший гитлеровец. Хороших дел, видно, натворил
он у себя на родине, если даже теперь не решается вернуться домой, в
Западную Германию. Да и здесь на него давно наточен не один матросский
нож... Вот он каков, наш капитан! А "Амазонка"? Она была красива в порту,
свежепокрашенная, а жить ей осталось считанные часы. Есть такой
жучок-тередо, он, как буравчик, сверлит самое твердое дерево, точит корпус и
набор корабля, пока не превратит его в сито. По внешности крепкое, отличное
судно. Потом - трах! - и оно рассыпается, как ореховая скорлупа под
каблуком.
- Ну?
- Вот тебе и "ну"! Таковы все суда этой проклятой компании. Она
покупает их за бесценок, на слом. Рамирес посадит шхуну где-нибудь на рифы.
Матросы спасутся ли, нет ли... А уж Рамирес обязательно уцелеет, каналья! Он
останется один на тонущем судне - красивый жест! - а затем высадится на
моторной шлюпке в условленном месте, где его подберут.
- А дальше?
- А дальше? Канариас и Эквидо получат солидный страховой куш, а капитан
Рамирес - свою долю...
Татуированный внезапно сгреб Пенча за грудь и встряхнул так, что у
боцмана щелкнули зубы:
- И ты знал все это, собака?
- Да! - захныкал Пенч. - Опутал Рамирес, сатана Ведь он и от меня, не
задумываясь, теперь отделается.
Матрос отшвырнул полу задушенного Пенча на груду аккуратно сложенной
парусины. Помолчав, спросил угрюмо:
- А закон?
- Закон слишком большая роскошь для бедного матроса, парень. А у
Канариаса на откупе полиция, суды, адвокаты, судоходные инспектора...
В это время капитан в своей каюте достал карту. Место, где находилась
шхуна, представляло ровное, однотонное голубое поле, без единой черной
точки, символа желанной земли.
В эту ночь Крюков еще два раза видел бормочущего и пошатывающегося
Рамиреса. Пока члены экспедиции безмятежно спали, капитан дважды спускался в
трюм. Проклятая вода прибывала. Медленно, но верно. Рамирес знал, что
откачивать бесполезно.
На другой день наступил полный штиль. Флаг, под которым шел "Атом",
повис, не колтыхаясь. Шхуна под всеми парусами неподвижно замерла посреди
синего простора.
А вода все прибывала.
На третьи сутки штиля, когда вода уже настигала Крюкова, сидевшего на
ящиках, как на насесте, Рамирес появился в каюте путешественников.
Сообщение капитана прервало партию в бридж. Хаутона, казалось, поразил
столбняк. Бейтс вскочил, потом, схватившись за сердце, рухнул в плетеное
кресло. Лицо Портера приняло землистый оттенок.
- Ч-ч-ч-то? - выдохнул Бейтс. В минуты опасности он обычно начинал
заикаться, и это заикание становилось тем сильнее; чем больше была степень
опасности. - Ч-что вы с-с-ка-за-ли?..
- Я сказал... - заплетающимся языком повторил Рамирес,
- Вы пьяны, капитан! - закричал Хаутон.
- Не пьян, но стаканчик пропустил...
- Где мы находимся?
- В Тихом океане. Примерно, между 130 и 140 западной долготы и
экватором и 10 южной широты.
- Ближайшая земля?
- Маркизские острова. Мы на половине пути к ним. Но пока кончится
штиль, можно успеть трижды отправиться на дно, - заявил Рамирес с пьяной
откровенностью.
- А если шторм? - спросил Хаутон.
- Скрывать нечего, да и поздно. Первый шторм доконает нашу посудину за
полчаса.
- Мо-может нас за-заметит к-какой-нибудь п-п-паро-ход? - заискивающе
допытывался Бейтс.
Но Рамирес безжалостно разбивал все надежды.
- Мы взяли в сторону от больших морских дорог. Этот участок океана
посещается крайне редко.
Тогда Бейтс, взбунтовавшись, набросился на Хаутона.
- Это все ва-ваши фа-фантазии, Дик! - фальцетом завопил он. - Вам
ну-нужна была ро-романтика? П-ппо лучайте! Я же го-говорил, что нужно было
фрахтовать шхуну с мо-мо-тором... О, бо-бо-бббоже!..
В каюту просунулась голова Пенча. По выражению его лица Рамирес
догадался, что дело неладно.
- Матросы просят вас, капитан! - доложил Пенч гримасничая.
Рамирес прошел на корму, поднялся на палубу. Взглянув на толпившихся
внизу матросов, он сразу протрезвел и, опустив руку в карман, стиснул
рукоять пистолета.
- В чем дело, ребята?
Татуированный выступил вперед.
- Рассчитываемся, капитан. Уходим. Судно тонет Никому нет охоты кормить
акул.
- Как же вы уйдете? - спросил Рамирес с иронической развязностью.
- На шлюпках, капитан Мы рассчитали, что кое-как разместимся в них. Но
вам и этим господам места, извините, не хватит. У вас зато остается рация.
Рамирес молча, внимательно разглядывал татуировку на груди матроса:
водолаз, отдыхающий на дне морском, и кокетливая русалка у него на коленях.
Над шлемом водолаза шаловливой стайкой взлетали пузырьки воздуха,
изображенные зеленой тушью.
"В Сингапуре делал, вероятно", - подумал Рамирес. Мозг его лихорадочно
работал: что ответить? Какую позицию занять?
- Все? - мрачно спросил он.
- Все, капитан. Не взыщите... - подтвердил татуированный.
Последующее разыгралось в одно мгновение. С криком: "Расчет? Получай!"
Рамирес вырвал из кармана кольт военного образца. Матрос подскочил вверх
сантиметров на двадцать: пуля впилась в палубу у самых его ног. Одновременно
грянул другой выстрел, заставивший капитана отскочить. Щепка, отколотая от
баллюстрады крутясь, взлетела в воздух.
В капитана стрелял Пенч, притаившийся за мачтой, Пенч, собачьей
преданностью которого хвалился Рамирес. В руках у него находился старинный
крупнокалиберный "Смит-Вессон" с длинным стволом. А из толпы на Рамиреса
глядели черные рыльца четырех автоматических пистолетов.
Рамирес опустил руку с бесполезным теперь кольтом и стиснул зубы.
- Ну и черт с вами!..
В одной из шлюпок продукты, бочонок с водой, ракетница, секстан,
морские карты были заблаговременно приготовлены самим капитаном. Пенч,
ухмыляясь, тащил сюда подвесной руль-мотор. Матросы быстро погрузили
провизию и запас пресной воды в остальные шлюпки Команда уходила в полном
составе, не говоря уже об изменнике Пенче - даже помощник, всегда державший
руку капитана.
Рамирес не произнес больше ни слова до конца посадки. Только когда
шлюпки уже отвалили от злополучной шхуны, он не выдержал:
- Блиц унд доннер! Где вы учились бандитизму, мер-р-р-зав-цы?!
- У вас, капитан. И у ваших хозяев! - крикнул татуированный, стоявший
во весь рост на передней шлюпке.
Ядовитая реплика была поддержана дружным хохотом.
Рамирес долго не спускал взгляда с удаляющихся шлюпок. Машинально, как
раз навсегда заведенный музыкальный ящик, он продолжал 'свистеть: "Сэр Джон
с матросами шутил..."
Но вот шлюпки скрылись за горизонтом. Рамирес снова спустился в трюм.
- Вылезайте! - скомандовал капитан, подавая Крюкову руку и помогая ему
выбраться на трап. - Будете работать...
Осматривающего рацию комсомольца окружили Рамирес и члены экспедиции.
Рация оказалась плохонькой, старомодной, но работать было можно.
- Речь идет о жизни и смерти, не только нашей, но и вашей, - сказал
Рамирес. - Вы будете передавать только сигнал бедствия. Если же вы
попытаетесь послать в эфир хоть одно постороннее слово - пеняйте на себя! -
и он угрожающе приставил ствол пистолета к затылку радиста.
[Image004]
Крюков одел наушники и положил руку на ключ. - Та-та-та, та-та-та, -
запел ключ под его пальцами. Точка-точка-точка-тире-тире-тире-точка-точка-тр
очка. С-О-С. Сэйв оуэр соулз. Спасите наши души.
Бейтс в отчаянии ломал пальцы. Даже многоопытный Хаутон и бывалый
Портер утратили душевное равновесие. Экспедиции угрожала самая
недвусмысленная опасность исчезнуть - не фиктивно, а по-настоящему, и
исчезнуть весьма основательно. "Капитан, неужели мы погибаем?" - можно было
прочесть во всех устремленных на Рамиреса взглядах.
А Рамирес стоял, прислонившись к двери каюты, скрестив руки, как бы не
замечая этих посеревших лиц, этих трясущихся губ. Он думал о том, как
бессмысленно и глупо гибнуть среди полного штиля, опускаться на дно под
всеми парусами.
Крюков напряженно вслушивался в эфир. Он был мокр по самые уши, вода,
стекая с его одежды, образовала у ног маленькое озерцо.
Прошли долгие, томительные двадцать минут. Полчаса. И вдруг откуда-то
из мира живых донесся ответ:
- Кто зовет на помощь?
- Шхуна научной экспедиции "Атом" терпит бедствие между 130 и 140
западной долготы и 0 и 10 южной широты. Торопитесь! - передавал Крюков.
- Держитесь! Мы близко! Идем на помощь! - отвечали ему.
Два часа спустя пассажиры "Атома" бурно: приветствовали появившийся на
горизонте белый теплоход...
- "Ломоносов", - прочел Рамирес золотые буквы на носу приближающегося
судна. - Что за странный флаг? Занзибар, что ли?
Теплоход приблизился к шхуне, застопорил машины. Быстрота, с которой
был спущен вельбот, вызвала бы зависть у любого моряка. Смуглые матросы,
одетые сплошь в белое, в сдвинутых на затылок круглых шапочках, с гортанным
криком налегли на весла. Рамирес метнулся по палубе и скрылся в радиорубке.
Через полминуты он выскочил оттуда, и Бейтс заметил на его лице царапину,
которой до этого не было.
Один за другим спустились в вельбот Хаутон, Бейес и Портер. Последним
сошел Рамирес с небольшим чемоданчиком, куда сложил судовые документы и
деньги.
- Все покинули шхуну? - закричали в рупор с мостика "Ломоносова".
- Все! - рявкнул Рамирес.
Вельбот отвалил. Капитан оглянулся, поднял руку и бросил что-то в воду.
- Что вы бросили? - полюбопытствовал Хаутон, когда они поднялись на
борт судна-спасителя. Рамирес прищурился, подмигнул:
- Блиц унд доннер! А вы видели? Ключ от радиорубки...
* * *
Стройный, худой, с энергичными чертами лица человек, которого
подчиненные называли "камарадо Зобиара", стоя у окна рулевой рубки,
внимательно вглядывался вдаль.
Темное пятнышко на горизонте росло, становилось все чернее.
- Вот теперь шхуне - крышка! - сказал Зобиара рулевому, указывая на
этот зловещий предвестник. - Давайте уходить от циклона...
И он поставил ручку машинного телеграфа на "полный".
[Image005]
Часть вторая
НА НЕВЕДОМОМ ОСТРОВЕ
[Image006]
ГЛАВА 6
Тысяча и одна загадка
Остальную часть пути, от места, где была брошена обреченная шхуна, до
пункта назначения "Ломоносова", потерпевшие крушение провели в кают-компании
теплохода.
Непосредственной причиной этого явилась излишняя, бойкость капитана
Рамиреса. Он заинтересовался странным сооружением, установленным на верхнем
ходовом мостике. Впервые он встречал на теплоходах такую, по его выражению,
"штуковину" и бесцеремонно полез под покрывавший ее брезентовый чехол.
Но за спасенными присматривали. Вахтенный-малаец немедленно взлетел
наверх и вежливо, но настойчиво пригласил участников экспедиции спуститься
вниз, в кают-компанию.
О первых порывах налетевшего шквала путешественники узнали по
покачиванию судна и шуму ливня. Да, на "Атоме" можно было с уверенностью
поставить крест. Шквал должен был быстро доконать злосчастное имущество
господина Канариаса.
А пункт назначения "Ломоносова" находился не так уж далеко. Пронесся
шквал, и часа через четыре теплоход замедлил ход. Рамирес сразу заметил это
по затихшему гулу машин. Он приник к иллюминатору и увидел землю. Затем
тьма, падающая в этих широтах внезапно, без сумерек, скрыла все.
Покачивание судна прекратилось. Теплоход, по-видимому, вошел в гавань.
Загрохотала в клюзе якорная цепь, зазвенел машинный телеграф, и двигатели
стали.
Вслед за инженером Зобиара притихшие путешественники вышли на палубу, в
тишь и духоту тропической ночи, изредка прорезаемой зарницами на западе. А
на севере, в нескольких километрах, где-то над землей вспыхивали и гасли
яркие электрические огни.
Перспектива ступить, наконец, на твердую землю настолько обрадовала
потерпевших крушение, что они безропотно дали завязать себе глаза и по
одному свести по сходням на берег. Где-то близко раздавался приглушенный
стук автомобильных моторов.
- Где мы? - спросил Хаутон, опускаясь на мягкое сидение.
- На Острове Больших Молний, - ответил Зобиара.
- Как?
Но их спутник молчал.
- Куда нас везут? - снова задал вопрос Хаутон.
- Об этом вы узнаете позже, - ответил тот же спокойный голос. - Не
волнуйтесь. Вам не причинят абсолютно никакого вреда.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг