Скобелев опустился на банку и уткнул лицо в ладони.
- Эх, такой парень, такой парень! - повторял он.
Товарищи его не могли вымолвить ни слова, пришибленные
впечатлением страшной сцены.
А солнце, казалось, неподвижно застыло в небе.
Пресса
2. МИРАЖИ МИРОВОГО ОКЕАНА (продолжение)
...Возможно, это дань старинным морским легендам о Краке-
не, чудовищном обитателе морских пучин? Как ни вспомнить тут
строки Альфреда Теннисона:
Вдали от бурь, в безмолвной глубине
Под толщей вод, в Пучине Мировой,
В тяжелом, древнем, непробудном сне -
Здесь Кракен дремлет; гаснет свет дневной
В пути сюда...
Но... гаснет эхо древнего мифа в свете новейших данных.
Свои "бермудские треугольники" вдруг обнаруживаются не толь-
ко в Атлантике, но и в Средиземном, даже в Южно-Китайском
море. Доныне не раскрыты тайны многих бесследно исчезнувших
кораблей.
Арман Дюверже. (Журнал "Сьянс э ей", Париж).
Глава IX. ЧЕЛОВЕК ИЗ СУНДУЧКА ЧЕРТУШКИ ДЖOHCA
У чертушки, у Джонса
В зеленой глубине,
В дремучей тишине -
На дне, братва, на дне
Диковин всяких много
В дубовом сундуке,
На золотом замке -*
Замке, братва, замке...
Из английского
морского фольклора
- Послушайте, Мишель, до сих пор вы были аккуратны и ис-
полнительны как хороший служака вас ценили. Но этого я от
вас просто не ожидал...
- Но, господин Вебер...
- Никаких "но"! Вы совершили возмутительную глупость и
грубейшим образом нарушили дисциплину. Я буду накладывать на
вас взыскание...
Голоса доносились из-за полуоткрытой двери: один низкий,
басовитый, раздраженный, другой - высокий, сиплый. Разговор
велся на немецком языке, которым Андрис, как многие латыши,
владел вполне сносно.
Над Андрисом был потолок, выкрашенный кремовой масляной
краской, в центре которого находился круглый матовый плафон,
излучавший несильный, ровный свет.
Андрис лежал на койке в одних трусах, до пояса прикрытый
грубым одеялом. В затылке ломило, как после тяжелого пох-
мелья. С трудом, ощущая скованность во всем теле, он повер-
нул голову и осмотрел помещение. Это была каюта с такими же
кремовыми стенами, обставленная по-корабельному скупо -
стол, табурет, шкафчик для одежды. Небольшие круглые часы на
стене. Где-то в стене шелестел скрытый вентилятор. Иллюмина-
тора не было, но дверь тоже была корабельная, металлическая
с резиновой окантовкой, наглухо задраивающаяся, с комингсом*
внизу.
Андрис начал припоминать: да, он был на шлюпке с Евгением
Максимовичем, Скобелевым и другими. "Положение трудное, но
не безнадежное", - сказал Кудояров. Потом рассказывал про
медузу. Потом Скобелев стал раздавать воду и первому налил
ему. Дальше все было как ножом отрезано и, тужась вспомнить,
Андрис только сильнее ощущал, как наливаются болью жилки в
мозгу. Память была, как птица, залетевшая в комнату: бьется
о стекло - впереди - простор, но преодолеть невидимую прег-
раду невозможно...
Андрис закрыл глаза. Когда он снова поднял веки, то уви-
дел около койки двух человек: приземистого, почти квадратно-
го, толстяка с красной физиономией и высокого очень худого
старика с лицом, покрытым густо-коричневым загаром и изре-
занным глубокими морщинами. Оба они были одеты в легкие кур-
точки с короткими рукавами из бумажной ткани в мелкую голу-
бовато-зеленую клетку: медные пуговки придавали этому одея-
нию вид униформы.
- Где я? - спросил Андрис, приподнимаясь.
Вопрос остался без ответа. Толстяк рассматривал Андриса с
явным недоброжелательством.
- Шпрехен зи дойч?
Андрис мотнул головой.
- Да!
- Вы немец?
- Нет.
- Англичанин? Француз? Испанец?
- Латыш, - сказал Андрис.
- Эмигрант?
- Нет, из Советской Прибалтики.
- Советской?
Немец отступил на шаг и хлопнул себя по ляжкам.
- Этого еще не хватало! Ну зачем вам понадобилось тащить
на борт этого утопленника?! - обратился он к своему коллеге
все с той же раздраженной интонацией. - И откуда он взялся?
- Откуда он взялся - этого я не знаю, - отвечал старик. -
Но я уже докладывал вам, господин Вебер: простое чувство че-
ловечности не позволило мне равнодушно видеть гибнущего...
- Человечность, человечность! - передразнил толстяк. -
Скажите еще: гуманность, милосердие, сострадание... Ах, Ру-
зе, Рузе! Когда вы уже избавитесь от этих жалких, никого и
ни к чему не обязывающих понятий! Слова, пустой звук! Стань-
те, наконец, мужчиной, Мишель!
- Извините, господин Вебер, но мне кажется...
- Кажется, кажется... Мне нужна не ваша дурацкая человеч-
ность, а наша безопасность. Нужно было предоставить ему спо-
койно опуститься на дно. Ну скажите, где тут логика: спасать
человека, чтобы затем неизбежно отправить его туда тем же
курсом? Что, в виде взыскания, я и поручу вам. Но прежде на-
добно допросить его.
Вебер снова обратился к Андрису.
- Вы должны сообщить нам, кто вы и каким образом оказа-
лись в воде?
Андрис с трудом поднялся и сел.
- Может быть, вы прежде скажете мне, на каком корабле я
нахожусь?
- Попрошу отвечать на вопросы. Спрашивать будете потом!
- Я член экипажа советского научно-исследовательского
судна "Академик Хмелевский". Пилот гидровертолета, приданно-
го этому кораблю. Я и еще пять моих товарищей потерпели на
вертолете аварию и оказались на шлюпке в открытом океане.
- Как же вы очутились за бортом? Ведь на поверхности был
полный штиль. Ведь не ваши же товарищи выбросили вас...
- Это исключено. Помню только, что я находился в шлюпке.
- Странно, очень странно и неправдоподобно... - Вебер по-
жевал губами. - Не то ли это судно, на борту которого нахо-
дится знаменитый профессор Румянцев?
- Профессора Румянцева нет на "Академике", - отвечал Анд-
рис. - Насколько мне известно, он находится сейчас...
э-э-э... на острове Буяне.
Рузе, молча слушавший этот диалог, удивленно поднял бро-
ви.
- Скажите: почему вам не оказали помощь? Ведь у вертолета
была, конечно, радиосвязь с судном.
Но тут Андрис ощутил озноб и сильнейший приступ тошноты.
- Ладно, пока хватит, - брезгливо сказал немец. - Подож-
дем пока он очухается. Мишель, дайте ему подкрепиться
чем-нибудь да присмотрите, чтобы он не совал нос дальше туа-
лета. Потом я решу, что с ним делать. Наделали вы мне хло-
пот, болван этакий!
Господин Вебер, продолжая ворчать, удалился. За ним вышел
Рузе, но вскоре возвратился с подносом, на котором стояли
стакан и еда.
- Выпейте это, может, полегчает, - сказал он, к великому
удивлению Андриса, на чистейшем русском языке. Усевшись на
стул и положив руки на колени, он уставился на Андриса и по-
качал головой. На лице его, напоминавшем выжженные солнцем
руины, во взгляде усталых глаз Андрис читал сострадание, жа-
лость, желание придти на помощь, - именно те чувства, кото-
рые герр Вебер начисто отрицал.
- Ну, парень, влипли вы в историю, должен я вам сказать,
- грустно обронил Рузе. - В общем - из кулька в рогожку.
- Да скажите же, наконец, на каком судне я нахожусь? -
взмолился Андрис.
Рузе помялся, будто не решаясь раскрыть ему правду.
- Вы не на судне. - Он оглянулся, встал, плотно закрыл
дверь. - Вы - на подводной станции.
- Как, как? - переспросил ошеломленный Андрис. - На какой
станции?
- Собственно, не на самой станции, а в верхней ее час-
ти...
Из дальнейших расспросов и коротких, отрывистых ответов
Рузе Андрис уяснил, что станция помещается в кратере потух-
шего подводного вулкана, поднятого некогда могучей катаклиз-
мой почти к поверхности океана. Секция, в которой находился
Андрис, имела чисто административное назначение, это был,
так сказать, контрольно-пропускной пункт. Сама станция ("це-
лый промышленный комбинат" - как пояснил Рузе) располагалась
значительно ниже.
- Скажу вам откровенно, - признался он, вздохнув, - хо-
чется мне вам помочь. Да ведь я сам здесь фактически на по-
ложении узника. Порядки тут крутые, казарменные, хуже - тю-
ремные. Когда я завербовался на станцию, то подписал обяза-
тельство никому и никогда не сообщать о существовании стан-
ции и о всем, что здесь увижу.
- Но вы-то сами как сюда попали?
Рузе махнул рукой.
- Это такая история с географией... Все в погоне за теми
же самыми деньгами. Плата, правда, большая, но что в ней?
Деньги здесь стоят не больше бумаги, на которой напечатаны.
- Откуда вы так хорошо знаете русский язык? - поинтересо-
вался Андрис.
Рузе покосился на дверь и, нагнувшись, прошептал:
- Русский я, понимаете? Никакой не Мишель Рузе. Это имя я
принял, когда попал в лагеря для перемещенных лиц. Звать ме-
ня Михаил, фамилия - Козлов. С Волги я...
Он осекся. Дверь распахнулась, и раздался жесткий, пове-
лительный окрик:
- Шлафен, шлафен! Рюкцуг!*
На пол швырнули свернутый матрац и постельные принадлеж-
ности. Дверь захлопнулась.
- Я освобожу вам койку, - сказал Андрис, собираясь
встать.
- Нет, нет, - засуетился Мишель, принимаясь раскладывать
матрац. - Лежите. Ведь вы у нас гость, - прибавил он с кри-
вой усмешкой. - Я тороплюсь, видите: через пять минут выклю-
чат свет. После двенадцати разговоры категорически воспреще-
ны. Будем спать - утро вечера мудренее.
* * *
- Ауфштиг! *
Тот же казарменный, лающий голос заставил Андриса вско-
чить, выла сирена. Андрису показалось, что он только нес-
колько минут назад свалился в черный провал сна, но часы по-
казывали уже пять.
Около койки стояли Рузе и здоровенный верзила в такой же
зеленовато-голубой полуформенной курточке и в шортах. На
подпоясывающем его солдатском ремне справа, под рукой, висе-
ла кобура с пистолетом, так, как это было принято когда-то у
эсэсовцев. В руках верзила держал пакет.
- Одевайтесь, - сказал Рузе, кивая на вещи Андриса, сло-
женные на табурете. - Мне приказано доставить вас на мате-
рик, - добавил он официальным тоном.
Андрис быстро натянул рубаху и брюки. "Меня или нас обо-
их, дружище? - мелькнуло в голове. - Вот этот цербер откры-
вает дверь, а куда она ведет? Может быть к самому черту в
лапы? Андрис Лепет, держи ухо востро!"
...Они шли по длинному, глухому коридору, поднимались по
узкой металлической лесенке, миновали какие-то переходы,
поднимались опять, немец все время бормотал: шнелль, шнелль
*- и Андриса все время не оставляло ощущение, будто за ними
следят невидимые глаза. Наконец конвоир остановился у полук-
руглой двери, сказал: тут!
Повинуясь движению рычага, дверь открылась, и они оказа-
лись в камере, где на небольшом возвышении стоял глиссер не
виданной Андрисом конструкции. Верхнюю часть его длинного,
дельфинообразного корпуса покрывал колпак из прозрачного
пластика, а на борту готическим шрифтом было выведено:
"Нифльгейм-1".
Судно было обращено носом к двухстворчатым герметическим
дверям, к ним вел рольганг*.
Немец снял трубку настенного телефона, пролаял что-то.
Тотчас послышался глухой шум воды; когда пол дрогнул и каме-
ра начала подниматься, Андрис сообразил, что это откачивают
воду из балластных цистерн.
Нажатие кнопки. Створки двери откатились направо и нале-
во, и перед Андрисом открылся океанский простор, позлащенный
утренним солнцем. Он глубоко вдохнул теплый соленый воздух,
и сердце дрогнуло и сжалось: свобода ли это?
Рузе нажал рукоятку в носовой части глиссера, пластиковый
колпак раздвоился, как скорлупа ореха, и половинки его,
щелкнув, ушли в боковые пазы. Он полез в глиссер, потом от-
туда раздалось:
- Берейтшафт!*
- Фарен!* - деловито сказал немец, пуская рольганг. Глис-
сер пополз вниз и сел на воду.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг