Котел кипел так сильно, что не пускал его и не позволял оценить
диапазон разброса негативной энергии... Ал встряхнулся, как это
делал Нат, если на него попадала вода, и бросился навстречу
немому воплю.
Танрэй сидела возле фонтанчика, неподвижная и прямая,
словно статуя, с опущенными на колени ладонями и отсутствующим
взглядом. В этот момент все они ощутили довольно сильный
подземный толчок, и где-то в городе тоскливо взвыли
многочисленные собаки.
- Ты что?! - Ал схватил жену под локти и поднял на ноги.
Танрэй даже не заметила волнений почвы.
- Ал! Мы становимся чужими друг другу, Ал! - выдавила она и
расплакалась.
- О-о-о! - простонал Кронрэй, который был настроен только
на положительные эмоции и бесконечное удовольствие. Закрываясь
от них руками, словно Ал и Танрэй могли помешать его
благополучию, созидатель отступил на три шага: - Ухожу, ухожу!
Ради Природы, я ничего не слышал! Я здесь ни при чем!
Тут не пожелал б вмешиваться даже мудрый кулаптр Паском...
- Идем отсюда! - скороговоркой пробормотал Ал, подхватил ее
на руки и почти бегом выскочил из амфитеатра.
Неподалеку, в зарослях парка, сверкнуло несколько двойных
красноватых и зеленоватых огоньков.
Астрофизик поставил жену на слабо содрогавшуюся землю и,
взяв за руку, повлек за собой.
- Куда? - хлюпая носом, пробасила уничтоженная Танрэй, но
продолжала следовать за Алом, как на поводке - без желания, но
и без протеста.
- На берег Кула-Шри. На наше место, там поговорим с тобой
спокойно...
- Я хочу вернуться на Оритан, Ал, - сказала она тогда.
Он ничего не ответил, пока они не достигли берега. Там Ал
усадил жену на затянутое лианами громадное бревно, а сам
пристроился у ее ног, как это часто делал верный Натаути:
- В чем дело, малыш?
- Моих сил больше нет, Ал... Я иссякла... Видеть, как с
каждым днем мы все сильнее отдаляемся друг от друга,
чувствовать себя никчемным балластом, бездарем, пустышкой!
Зачем я здесь нужна тебе? Я никогда не заговорю языком твоих
звезд, для этого надо родиться гением... и... не женщиной, ты
был прав... Не женщиной...
Ал поцеловал ее в коленку и поднял голову:
- Ты же так не думаешь...
- Зато я так чувствую! И знаю, что не ошибаюсь.
- Еще как ошибаешься, солнышко. Ты обязательно заговоришь!
Они... - он указал на Шагающее созвездие, - они не умеют лгать,
в отличие от нас...
Танрэй наклонилась к нему, но отпрянула, вспомнив о том,
что губы ее осквернены кровью ненавистной Ормоны. Ал понял ее,
но привлек к себе...
А где-то, шагах в пятидесяти от них, в кустах улегся Нат -
"Хранитель". Так и переводилось его имя с языка ори на любой
другой: Натаути - "Хранитель-Волк"...
Переводя дух после быстрого бега, волк все оглядывался за
спину, но быть ему предначертано здесь, и он не посмеет
ослушаться...
- Ты! Эй, пошли с нами, что покажем! - догоняя на темной
тропинке парка намеченного Хаддом аборигена, выкрикнул
разгоряченный Саткрон.
Туземец оглянулся с непонимающей, но приветливой улыбкой.
Он безгранично доверял народу "Богов Первого Времени" и, самое
главное, златовласой атме Танрэй. Между тем языка ори он не
знал, а "тес-габы" не потрудились выучить дантипадовский
искусственный ради "темнорожих выродков".
Хадд сделал знак рукой, указывая в сторону джунглей. Дрэян
подыграл, усердно щелкая пальцами. Дикарь хлопнул в ладоши и
вопросительно посмотрел вначале на Хадда, затем - на Дрэяна.
- Вот-вот! Точно! - согласились "тес-габы" и без труда
потащили его в темноту.
Дрэян на ходу вытащил из-за голенища ботинка свинцовый
утяжелитель с острыми шипами и продел в него пальцы, заметив
краем глаза, что и Саткрон снаряжает кастет, только без шипов.
Хадд радушно водил руками, раздвигал ветки и расчищал дорогу
перед тупым дикарем. Тропинка становилась все уже и все дальше
уводила их от Кула-Ори в непролазные джунгли. Вскоре абориген
попытался что-то объяснить им и напрочь отказался идти дальше.
"Тес-габы" поняли его жест, которыми он убеждал их, что в
джунглях опасно из-за диких зверей...
Острый слух Ната уловил сокрушенный шепот хозяйки:
- Но ведь я чувствую, что не нужна тебе, Ал!..
Вот глупости! Волк завернул уши назад. Нет, теперь эти
двуногие далеко. Их можно было бы еще найти. По едва уловимому
пока сладковатому запаху. Но это лишь при условии, что он
сейчас же решится бросить здесь эту безалаберную пару. Они
думают, что ни звери, ни прямоходящие ни разу не нападали на
них просто так, за их чистые души и красивые глаза... Ох,
хозяева, сдается мне, звезды отвернулись в другую сторону,
когда ваши родители мастерили вас обоих...
Натаути отчаянно хотелось раздвоиться и оказаться сразу в
двух местах. Но так не бывает. И он выбрал хозяев. Нат знал,
что очень скоро ему придется горько пожалеть об этом, но
инстинкт не позволил ему поступить иначе. В эту ночь он должен
присутствовать неподалеку, потому что... потому что... Да
откуда ему знать, почему?! Должен - и все! Так велела ему общая
для всех мать-Природа... И еще Натаути пожалеет, что не родился
человеком, ведь в этом случае он наверняка нашел бы правильный
выход. Может быть, нашел бы...
Дрэян ударил первым. Дикарь нелепо взмахнул руками и,
освещенный Селенио, широко раскрытыми глазами уставился на
него. Был он похож на ребенка, которому досталось за проделки
старших сверстников и который даже не знал, что именно они
натворили.
- Получи же и от меня, смердящая мартышка! - Саткрон всадил
свинцовый утяжелитель в впирающую над нижней частью лица
переносицу аборигена. Его кастет был без шипов, но кровь все
равно брызнула в разные стороны.
Двое других внесли свой "вклад" вслед за ними, а Хадд
присоединился потом, когда те гоняли пинками окровавленное, еще
живое, тело.
Нат напряг слух. Кажется, там тихо, но, скорее всего, это
из-за того, что двуногие нелюди и их наивная жертва ушли
слишком далеко. Волк был чересчур стар и не так уж далек от
смерти, чтобы не уметь почуять ее приближение к кому бы то ни
было...
Уши его двигались точно локаторы - "звездные тарелки" на
бывшей работе хозяина, там, на далекой родине. Ал брал его с
собой в институтскую обсерваторию. Его, хозяйку, своего друга и
его спутницу. Друг хозяина очень долго смотрел в отверстие
громадной черной трубы, нацеленной в небо, а потом сказал:
- Поверить трудно, братишка, на сколько она увеличивает!
Так поглядишь на звездное небо, кажется, черную землю
припорошило первым снегом... А в телескопе твоем -
одна-единственная звездочка на всю Вселенную...
- Подожди, я параметры не сменил... - спохватился Ал и
добавил: - Звезды - сложная вещь. Просто так на них смотреть не
интересно. Лучше я покажу вам Селенио, она видна почти
полностью сегодня ночью...
И Танрэй вскрикнула от восхищения, ибо ей показалось, что
призрачные желтые кряжи начинаются сразу за пределами
обсерватории, с другого конца трубы...
- Ты уверена, что тебе уже необходима такая зависимость? -
тихо спросил хозяин сейчас; он говорил это на ухо Танрэй,
закрывая ее от всего мира, и никто, кроме них троих, не должен
был услышать ни этой фразы, ни того, что она ответит...
Волк дернул ухом. Конечно, она уверена. Давно пора было
помочь ей разобраться в собственной душе. А как еще она сможет
это сделать, если не проверенным тысячелетиями способом -
ответственностью за того, кто зависит от тебя, кто слаб и
беззащитен, кто погибнет, если ты не вспомнишь ВСЁ?!
Легкий, мелодичный стон, донесшийся с берега - это был ее
голос, и она была уверена - затмился вдруг предсмертным
хрипением, которого Нат не мог слышать, но которое звучало у
него в голове, отображалось приторно-гадким запахом погибающей
плоти...
Да, хозяин, со звездами всегда сложно. Не поймешь ведь
сразу, какие из них дают жизнь, а какие - наоборот, отнимают...
При этом и то, и другое, происходит прямо перед глазами, почти
совсем рядом...
Разные бывают звезды, хозяин... Разные...
Все продолжается... У меня есть тринадцать Попутчиков, а
Третий поведал, что отныне Он будет моим спутником и
Проводником, потому что мой Учитель больше не сможет вернуться
сюда - даже в том случае, если у него ничего не получится и на
этот раз. Просто это - последняя ступенька. Дальше - лишь
вершина. Или ничто. Передо мной же расстилается Путь, и пока не
видно ему конца.
Все впереди...
ВТОРАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
Она отбросила с его лица капюшон:
- Это ты?.. - жрица не ожидала увидеть его. В первый момент
её взяла оторопь: но... как же это?.. И - озарение! Она все
вспомнила. Да, Он. Помощник Верховного Жреца не может не быть
магом, чародеем, кудесником, звездочетом, колдуном... Колдуном!
Это Он! Смягчившиеся черты, новый взгляд темно-карих глаз. Как
бы другой, но - Он! У него много имен - тысяча или больше. Но
это неважно. - Это ты... - выдохнула она, обессилев, словно
долго-долго, до изнеможения, карабкалась на неприступную скалу
и вдруг, совершенно неожиданно, рука ее нащупала спасительный
уступ, и готовое упасть в пропасть тело последним рывком
вкатилось в расщелину. Последний приют... Больше не будет...
Это - последний...
Он поднял руки к небу и воздал хвалу богам. Падая к его
ногам, жрица закричала, словно избавилась от непосильного
бремени, камнем лежавшего на плечах. Колдун опустился на колени
и обнял ее. Словно в хмельном бреду, покачиваясь, с мутным
взглядом, женщина взглянула в его глаза и уронила голову на
закрытое черной хламидой плечо Помощника Верховного Жреца,
своего вечного попутчика, который постоянно был рядом и
которого она никогда не узнавала. В этом была ее беда. В этом
состояло их проклятье...
Колдун прижался щекой к разметавшимся, без крылатой короны,
золотым волосам и закрыл глаза со словами:
- Здравствуй, Танрэй...
- Я так ждала тебя...
И Рената повернула голову на подушке. Ник спал почти на
животе, аккуратно положив руку на ее талию. Она вздохнула и
потянулась: ей все казалось, что где-то что-то разрешилось, и
ей было легко. Потом она поняла, что все - сон... Все было
сном. И, всхлипнув, рывком свернулась змеей. Рука Гроссмана при
этом скатилась на постель, но он не проснулся.
Рената дернулась именно из-за того, что вспомнила с
отчетливой ясностью позавчерашний день... Вспомнила два взгляда
Ромальцева - и сердце заколотилось, словно осатаневший метроном
безумного музыканта.
Это все ерунда! Что бы она там ни нафантазировала - ерунда.
Искушение темных сил, которые за что-то возненавидели ее и
теперь доканывают не одним, так другим способом...
Но этот взгляд, этот неповторимый взгляд, который, как ей
казалось, она знала тысячу лет... Влад все время был в темных
очках, однако кому, как не ей, знать причину таких взглядов,
которые чувствуешь, как раскаленное шило, воткнутое в свод
черепа - в том самом месте, где он сочленяется с
позвоночником...
Только-только светает, но ей уже не уснуть. Рената должна
раз и навсегда решить для себя этот вопрос...
Во-первых, почему он так смотрел на нее - причем с самого
первого дня встречи, когда Рената по ошибке, еще не до конца
выздоровев после рождения Сашки, бросилась к нему в стихийном
порыве с именем, которое редко срывалось у нее с губ, но ни на
минуту не шло из головы?! Разум отказывается верить... А тогда,
в ателье? В затылке кололо и жгло сильнее обычного, дыхание
заходилось от предчувствия чего-то... чего-то... лишь протянуть
руку и взять... но... Но - нет!
А во-вторых, если все же допустить такую вещь, просто сойти
с ума и допустить - то КАК?! Как он сделал это? С этим надо
заканчивать. Теперь - или никогда. И не оглядывайся.
Рената быстро и тихо оделась, чтобы выскользнуть за дверь.
Сашкин еще спит: он любит спать. Ник... впрочем, почему нет? Ей
нужно уладить внутренний конфликт - и все. При чем тут Ник?
Захочет - поймет. Ей нет никакой разницы.
"Ну, держись!" - почему-то подумала она и вылетела из дома,
а ноги сами привели ее к "Бенну" зданию, на фронтоне которого
раскинула крылья стилизованная египетская птица в короне,
увенчанной солнечной ладьей. Сердце вновь бешено заколотилось.
Это просто совпадение, исключительно совпадение. И при чем
здесь, черт возьми, вся та чепуха, которая набилась ей в
голову?! Все так материально, что это видит глаз, может
коснуться рука, а душа молчит. Под карнизом пролегла небольшая
трещина, пересекающая угол дома и уходящая на торец. И что в
этом возвышенного, необычайного, я тебя спрашиваю?! Ты просто
сошла с ума... Хотя... Надо же, удивила! Ты в него и не
возвращалась...
Чтобы окончательно убедиться в своей ошибке, Рената
коснулась холодного камня. Кое-где облицовка уже облупилась, и
сквозь нее проглядывает кирпичная кладка. Издалека этого не
заметно, здание фирмы выглядит почти новым и кажется игрушкой,
занимательной и симпатичной. Но, если приглядеться, в глаза уже
бросается и трещина, и разъедающая гранитное покрытие плинтусов
пыль, и слабые потеки от недавних ливней...
Захотелось плакать. Так она плакала, когда ей исполнилось
четырнадцать и когда она поняла, что мир - это что-то другое,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг