- Еще что скажешь? - снова воззрился на нее Андрей.
- Милый человек, да что же я еще скажу?! - делая головой
просящие круговые движения, снова запричитала женщина.
- Что он делал, как себя вел?
- Верхом в седле держался, как настоящий джигит. Потом
ребята его корову вон мне откуда-то пригнали, так он с ними за
сеном ездил сам... все умел, все делал! И вел себя как
приличный... Я и не подумала чего-нибудь плохого... Отпусти
сына, а? Аллахом заклинаю: отпусти! Я все тебе рассказала!
- Ну, смотри! - пригрозил Шарип для острастки, и они
втроем, в сопровождении еще одного боевика, что караулил в
сенях, пошли к вертолету.
- Что скажете? - забравшись в кабину, спросил Андрей.
Винт закрутился, и гигантская "стрекоза", переваливаясь то
вперед, то назад, едва не цепляя хвостом землю, развернулась,
словно уносимая в сторону промозглым ветром.
- Есть соображение... - с неохотой процедил Терлоев. - С
Оборотнем мы познакомились, вот что... Кто бы наперед знал
только...
- С Оборотнем? Что за Оборотень?
Пришлось рассказывать местные байки про какого-то
непонятного террориста, что воевал неизвестно на чьей стороне и
вырезал уже не один отряд хороших бойцов. В лицо его, правда,
не видели, но поговаривают, что глаза у него стальные,
холодные, безжалостные - как у зверя. И кое-кто утверждает, что
знак его такой - повязка на голове, какие кровники носят. У
многих поначалу такие были - вон, у Лабазанова, например... Не
расстреливать же теперь всех, кто законы предков блюдет... А
Шейх, Усманов, то есть, при них, при Магомеде с Шарипом,
повязку свою никогда не носил. Может, в бою где и надевал, а
так - мужик как мужик...
Выяснив главное, Андрей уже почти не слушал Терлоева. Его
терзал единственный вопрос: зачем? Ему почему-то казалось
очевидным, что Оборотень копал ИМЕННО под "Саламандр". Для
этого он втерся ИМЕННО в то формирование, ИМЕННО к тому
командиру, который поддерживал с ними связь. ИМЕННО поставки
оружия интересовали его в этой чехарде - все остальное было для
отвода глаз. И целил он ИМЕННО в три головы огромной
корпорации. Это не было элементом логики, но Скорпион-младший
так чувствовал... Ладно, Георгий-Победоносец, тебя мы
разъясним...
"Браво, ученик! Вот теперь я вижу, что ты достоин носить
сие звание! Браво! ИМЕННО Гора-Победителя ты и должен
"разъяснить"! Наконец-то я узнаю тебя, сын мой!"
- Доставьте меня в Дагестан, - сказал Андрей, сообразив,
что они уже подлетают к Грозному и кружатся над Ханкалой.
********************************************************************************Дальнейшие действия Скорпиона носили, на первый взгляд, спонтанный
характер. Как и всюду, в спецслужбах у "Саламандр" было немало
"своих" людей. Операция наверняка являлась секретной, но нет
такого деяния в этой реальности, о котором не знал бы хоть один
паршивый человечишка, готовый продать пусть малую, но
обязательно сулившую внести свою лепту в общее дело, информацию
тем, кого она заинтересует. Выяснение обстоятельств могло
затянуться на долгие недели, а то и месяцы, если бы Андрею не
повезло почти сразу: неглубоко копнув, он вышел на человека,
имевшего общие дела с неким Зайцевым (работа с наемными
солдатами) и в то же время связанным с сетью "семьи". Субъект
этот знал совсем немного, но как раз про Оборотня - и про то,
как однажды связывал шефа с типом, подходящим под описания
Скорпиона, и про то, как один раз ездил с Зайцевым
непосредственно на встречу. Андрей сомневался, были это "те
самые" наемники, или же по случайному совпадению их переброска
совпала с диверсией настоящего Оборотня. Он узнал фамилию, имя
и прочие данные подозреваемого, чтобы самостоятельно, без
лишних помех, проверить все это и принять соответствующие меры.
Игра начиналась. Скорпион ощутил азарт борзой, подхватившей с
земли запах следа заклятого зверя...
********************************************************************************
- Сегодня арестовали человека Рушинского, - были первые
слова, которыми Константин Геннадьевич встретил вернувшегося из
аэропорта сына. - Если дать ему заговорить - Витьке и нам
конец...
- А вы не давайте, - посоветовал Андрей.
Отец кивнул, мол, да, ты такой умный - советы давать.
- Не знаю... Прямо не верится! - продолжал он, усаживаясь в
"Мерседес" и толкая шофера в плечо, чтобы трогался. - Не было
бы этого со мной, я бы сказал, что в России быть такого НЕ
МОЖЕТ!!!
- В России может быть все, - спокойно заявил Андрей. - А
куда, если не тайна, мы сейчас едем?
- К Витьке, разумеется!
По-настоящему напуганный, отец представлял жалкое зрелище.
Андрею больно было смотреть на него, но опять-таки где-то в
глубине подсознания его второе Я мерзко злорадствовало. В душе
было больно, точно ее защемили дверью и грозили разорвать на
две части. Вот кому я поклонялся всю мою жизнь... Мне уже
тридцать, а я понял это только сейчас... Папа, папа, у тебя
есть еще пять минут, чтобы я не разочаровался в тебе до
конца... Нет, папа... уже нет у тебя этих пяти минут... Оно,
увы, произошло... Андрей взялся за виски. Мир раскалывался для
него на куски, и осколки его рвали сердце... Неужели ты никогда
не смотрел в глаза настоящей опасности, папа?! Да что я тут
делаю, в конце концов, если все это так?! О, боги, сделайте,
чтобы я ошибся! Или ослеп!
"Хорошо. Правда, я никогда не хотел быть этим мерзким - ну,
как ты там его обозвал - но желание лучшего ученика -
закон...Не пожалеешь? Сбывшиеся мечты - это не всегда так
прекрасно, как ты думаешь, мой воин"...
- Я знаю, кто виноват во всем этом. Но почему, ЗАЧЕМ он это
делает - и не спрашивай...
- Как же ты вычислил его, если не знаешь мотивов?
- Я пошел по другой дороге...
И он не прибавил: я теперь всегда буду ходить по другой
дороге, папа. Потому что широкая и заасфальтированная - не
всегда та, что надо. Иногда дорогой может называться карабканье
по уступам скалы, похожей на пирамиду. А вы, внизу, с этой
пирамиды кажетесь маленькими червями, копошащимися в
обстрелянной вами же траншее...
- Кто он? - нетерпеливо спросил Скорпион-старший.
- Кавказский Оборотень. В миру - Ромальцев, Владислав
Андреевич, шестьдесят пятого года рождения. И живет он в
Ростове, а работает в небольшой фирмочке с дурацким названием
"Бенну". Скромным менеджером...
- Так наслать на него горцев - да и дело с концом!
- Пап, а тебе не кажется, что это наши разборки? И что за
ним стоит сила? И что будет еще хуже? И что шестеренки
работают, часы тикают, а время не остановишь, даже если
переведешь стрелки назад? - прищурил Андрей правый глаз и в
упор уставился на отца.
- Болтаешь ты что-то много, сына!.. - недобрым голосом
заметил Константин Геннадьевич.
Тот пожал плечами, но взгляд все же не отвел.
- Ладно, что ты предлагаешь?
- У каждого на этой земле есть свои слабые места. Не мы
завели этот механизм, а Оборотень. Вот он пусть и
останавливает. А не остановит - так это его проблема.
Скорпион-старший долго смотрел на сына. Потом двинулся:
- Да, пожалуй, ты прав. Что-то старею я, Андрюша... Уже не
тот, что прежде...
Да нет, пап, ты всегда был таким. Просто ни разу еще не
сталкивался ты с реальной опасностью, точнее, с неизвестностью
- а что может быть страшнее непонятной, неразгаданной
неизвестности?! Вот так-то вот... Но и это Андрей предпочел
промолчать...
ПО ПРОШЕСТВИИ СУТОК...
Зоя, похожая на кошку, уверенную в точном прыжке, скользила
по подиуму. Она нравилась москвичам, она четко чувствовала это.
Зал был для нее единым живым существом, и он посылал ей флюиды
благорасположения. Экстравагантное, но очень красивое платье
сидело на ней безукоризненно, ноги переступали сами собой под
проникновенную песню Гребенщикова. И, думая о том, что завтра в
Ростов приедет Влад, душой она была уже там, с ним, а губы ее
беззвучно вторили песне, едва-едва шевелясь, неуловимо даже для
вездесущих камер под ярким светом юпитеров:
Тебя там встретит огнегривый Лев
И синий Вол, исполненный очей,
С ними золотой Орел небесный,
Чей так светел взор незабываемый...
Тело само собой развернулось, чуть не долетев до края,
развевающиеся одежды полыхнули крыльями того самого Орла...
Наверное, это красиво... Эх, Влад, зачем же ты не видишь меня
сейчас?!
Она скользнула по зрителям невидящим взглядом. Какое ей
дело до них до всех, если там нет Его?!
Зоя не заметила, с каким особым интересом уставились на нее
глаза парней - трех человек, что пристроились сбоку от подиума.
"Молодые и нахальные", - сказал бы Дмитрий. Гримерша-Катька
называет таких "кислотными". Дурацкое слово... Только меняя
платье для следующего выхода, манекенщица поняла, что эти
троица все же для чего-то запечатлелась в ее памяти. К чему?..
И вот показ закончен. Зоя чувствовала приятную усталость и
думала о горячей ванне. С трюмо на нее смотрел Влад, фотографию
которого она повсюду возила с собой - как талисман: с ним ей
сопутствовала удача. Манекенщица погрозила ему пальцем и
засмеялась:
- Противный ты синеглазый бабник! Ладно-ладно, волчина!
Попробуй не приехать ко мне сразу же после приезда! Попробуй! -
она убрала остатки помады, поцеловала кончики пальцев и
коснулась губ изображения. - Хоть и глядишь ты в лес, хоть и
баб у тебя, скорее всего, целый гарем, а все равно ты будешь
мой, понял? Так-то вот!
Конечно, он приедет сразу же. Он тоже скучает. По-своему.
По-волчьи. И найдет ее везде, где бы она ни была, как будто по
запаху. И дадут они тогда волю чувствам, счастливые коротким
моментом...
Последняя ночь в Москве - и домой, в веселый Ростов. Зоя
уже знала, что подарит ему в этот раз. Ее подарок будет лучше
всех.
- Никуда не денешься! - заключила она.
Фотография, как и оригинал, не спорила.
Банкет утомил ее. Последние полгода ей было невыносимо
скучно слушать легкомысленное щебетание коллег, пустые сплетни,
видеть закулисную грязь. Сама себе Зоя казалась более
одухотворенной личностью, к тому же, теперь у нее был Влад -
тот, кем она одержима. Может быть, он все-таки затянул ее на
ступеньку повыше, как обещал? Ну, образно выражаясь... Зоя тихо
хихикнула.
Возвращалась она в гостиницу на такси, и ей было невдомек,
что едва она отъехала, вслед за ними тронулась машина, в
которой сидели те три "кислотных" парня с показа. Рассеянная,
задумчивая, она уж тем более не придала значения тому, что
буквально едва за нею закрылась дверь в гостиничное фойе, эта
троица отправилась на ее этаж...
Она приняла ванну, держа в руках бокал с ледяной клубникой
и катая его по разгоряченным щекам. Затем, распаренная, легкая,
выпорхнула в спальню, надела прозрачную ночную накидку и,
прыгнув на постель, включила телевизор.
В двери постучались.
- Спасибо, мне ничего не нужно! - крикнула она, всерьез
полагая, что это горничная или портье: любят они таскаться по
номерам знаменитостей под предлогом какой-нибудь услуги, а сами
так и норовят или автограф, или фотографию выклянчить.
Стук повторился. Зоя поднялась, запахнула розовую накидку
цвета утренней зари, взглянула на халат, но, передумав, не
стала набрасывать его и слегка приоткрыла дверь. За дверями
стояли те самые, "кислотные, молодые и нахальные".
- Что хотите? - довольно раздраженно спросила манекенщица.
- Уже поздно, я отдыхаю.
Вместо того, чтобы что-нибудь ответить, один из парней
сильно толкнул дверь (Зою даже отшвырнуло к стенке), второй
заскочил внутрь, а третий окинул взглядом коридор и, войдя,
хорошенько запер эти двери. В эту минуту второй уже держал Зою,
напуганную, растерянную, выкручивал ей руку и зажимал ее рот
широкой ладонью.
Манекенщица брыкнулась, но удар в пах стоящему напротив
вышел скользящим и, соответственно, нужного результата не
принес. За это он наотмашь ударил ее по лицу. Зоя замычала и
стала что есть сил извиваться. Весь мир исчез для нее теперь.
Остались только весы, на одной чаше которой находилась она и ее
жизнь, а на другой - неумолимая, жуткая опасность и несущие эту
опасность люди, от которых уже не избавиться, ни скрыться.
Девушка была один на один с реальной угрозой. Все остальное
кануло в небытие - вся Вселенная. Паника, ужас обуяли Зою.
Хватаясь за последнюю соломинку, она укусила руку того, кто
стискивал ее тело и, приподняв над полом, тащил в спальню.
Затем ее били. Все, по очереди. Никто и никогда не поднимал
на нее руки, и теперь происходящее представлялось Зое таким
нелепым, страшным, отвратительным, что она даже не чувствовала
сильной боли - только изумление и что-то сродни тошноте, как
если бы посмотрела очень откровенный, со всеми извращениями
больного разума порнографический фильм.
Тот, что выносил дверь - самый маленький и самый крепкий из
троих - оторвал шнур от ночника и связал ей руки, а второй
небрежно заткнул ей маленьким платочком рот и криво заклеил
пластырем, чтоб не выплюнула.
- Передашь своему, - сказал маленький, - что мы еще не
очень старались. И пусть ему сильно-сильно захочется нас
разыскать... - он с удивлением увидел, как прямо на глазах в
местах, куда приходились удары, на ее лице и теле набухают
багровые кровоподтеки, мало похожие на синяки. Они взбугрились
шишками и становились все темнее. Но это зрелище не помешало
ему расстегнуть молнию на джинсах и швырнуть Зою на середину
постели. Она замычала и попробовала отползти, но двое
пристроились сзади нее и один из них стиснул ее шею коленями, а
второй с силой развел ноги девушки и задрал прозрачную накидку
цвета утренней зари...
Зоя пришла в себя от ощущения, что лежит она полубоком и
что-то горячее хлещет у нее по внутренней стороне бедер.
Маленький взял со столика фотографию Ромальцева, вытащил ее из
рамки и, издевательски поцеловав ее, очень убедительно
изобразил "гомика", а затем бросил карточку возле Зоиных ног:
- Краса-а-авчик!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг