день сиднем. Тут же есть шанс применить свое "крутое" оружие:
вдруг какому-нибудь придурку вздумается сделать ноги? Еду
приносили все те же конвоиры - обросшие щетиной угрюмые боевики
с автоматами и черными косынками на голове. Кормили пленников
они раз в день, а то и раз в два дня (скорее всего, чтобы у тех
как можно реже возникало желание прогуляться в лес; пытаться
сбежать почему-то никто из заложников упорно не хотел).
Роман плохо ориентировался на местности, но ему все-таки
необходимо было узнать, где он находится. Он почему-то не
верил, что задержится здесь надолго. Почему именно он? Ладно,
не повезло в первый раз, повезет потом. В конце концов они
поймут, что толку от него нет, и, быть может, отпустят на все
четыре стороны или отвезут в более цивилизованное место. А то в
самом деле: в зверинце - куда лучше!
Чтобы чем-то заняться, Комаров выковырнул из окна сломанный
шпингалет и стал "вспахивать" им грязь на полу. Отодранные
куски он сгребал в угол. Сие хобби отнимало у него много
времени, способствовало спокойному течению мыслей, даже в
какой-то степени умиротворяло. А Роману только этого и было
надо. Он отнюдь не стремился удержать время, которого внезапно
у него стало чересчур много, с избытком...
На третий день своих "ковыряний" он наткнулся на край
некогда отполированной доски и выкорчевал ее одним рывком
изрядно ослабевших рук. Доска походила на дверцу шкафа. Комаров
отскоблил ее от грязи и на тусклой поверхности заметил следы
белой масляной краски. С трудом разобрав некоторые буквы, Роман
с грехом пополам составил слово "Беной". Что за Беной? Уж не
тот ли поселок, что находится где-то в пятидесяти минутах езды
от чеченской столицы по юго-восточной трассе: Грозный -
Гудермес - Сержень-Юрт - Беной? А то место, где он сейчас,
напоминает какую-то базу отдыха, если судить по материалу, из
которого собраны домики, да по инвентарным номерам,
проставленным давным-давно на мебели...
Комаров понимал, что это знание не даст ему ничего. Даже
если он бежит и при допущении, что эта зверюга не превратит его
в месиво, то он попросту заблудится или напорется на мину, или
натолкнется на другую банду - их тут до черта шастает - или
просто заснет и околеет от ночного холода: неизбежно подступала
осень, а по ночам в горах случаются заморозки. То, что было
надето на Романе, давно превратилось в грязные тряпки и
нисколько не грело даже в домике, закрытом хотя бы от жестоких
ветров. Если он сбежит, ему грозит много смертей. Если
останется, то, возможно, одна, и то совсем не обязательно. Есть
все-таки надежда, что они его отпустят...
А теперь еще этот пацаненок... Подсадили его к Роману
позавчера, но он до сих пор сидит и молчит. Такой же грязный,
как и Комаров, совсем отощавший - кости едва не прорывают кожу
и дрянную одежонку - да еще и сильно побитый. Дурацкое время
тянулось несусветно долго, и за эти пару дней бывший юрист уже
привык вести с ним односторонний диалог. Ему было все равно,
слушает его мальчишка или нет. Он просто отводил душу, но так и
не знал, как обращаться к одичавшему ребенку.
- Что, парень, вдвоем хоть не скучно, верно? Ладно, ты
подумай о том, что не на веки же мы здесь... Когда-нибудь эта
"буча" закончится. Смотри на дело проще... Думаешь, успокаивает
тебя дядя Рома? Нет, я действительно так считаю... Мы с тобой
потерпим, главное - не отчаиваться. А то так и без "башни"
можно остаться, в конце концов...
Мальчик исподлобья взглянул на него и угрюмо насупился, так
и не проронив ни звука. Язык у него отнялся, что ли?
- Может, ты и не слышишь? - предположил Роман. - Ну да
смотри сам... Конечно, чего говорить, когда и говорить-то особо
не о чем...
Тот даже не шелохнулся.
Внезапно по крыльцу загромыхали тяжелые ботинки. Два
чеченца заглянули в домик и мотнули головами в сторону выхода.
Роман приподнял брови и приложил руки к груди: "Я?!" Это было
странно, потому что не давеча, как пару часов назад его водили
в лес, а прогуливаться с ним два раза в день просто "за
красивые глазки" никто бы не стал.
- Ты, ты! - гаркнул один из них. - Давай, подымай жопу!
Комаров отправился за ними, напоследок взглянув на соседа.
Мальчишка без интереса отвернулся в другую сторону.
Воздух пах свежестью и грибами. Эх, сейчас бы по грибы...
Другая жизнь, совсем другая. Она словно и не беспокоится о том,
что Комаров как-то вывалился из нее. Правильно, у нее миллиарды
других забот, на кой черт он ей сдался?..
Где-то куковала кукушка.
Дорожки между домиками вели под откос, и по ним Комарова
доставили в просторное здание с высокими потолками и остатками
мозаики на стенах. Раньше это вполне могло быть рестораном или
столовой. В каждом из углов стояло по два калорифера, жарили
они на полную мощность, а потому в огромном помещении было
очень тепло. "Жируют, сволочи бандитские! - подумал Роман. -
Могли бы комнату поменьше найти, чтоб в карты дуться..."
За сооруженным из нескольких маленьких столиков, сдвинутых
воедино, большим столом сидело человек восемь кавказцев разного
возраста и вида. Некоторые сильно смахивали на русских, и
только говор выдавал их, другие были черны и бородаты - дети
гор, таких теперь по всем российским рынкам гоняют почем зря, в
очередной раз подтверждая тупость системы; а двое черных,
бородатых и лохматых, были и подавно иноземного вида, да и
говорили на неизвестном языке: Роман уже стал немного
разбираться в чеченском, по крайней мере, мог отличать нахские
наречия от других кавказских.
Разглядывая Комарова, все они переговаривались и то и дело
взрывались хохотом. Наконец один из конвоиров толкнул к нему
ногой деревянный ящик и, презрительно сплюнув, велел сесть.
Общество расселось за столом, и один из "иноземцев" стал
сдавать карты.
Уже через полтора часа Комаров оказался в хлеву у одного из
приятелей бывшего хозяина, о существовании которого узнал
только в той "столовой". Дом боевика находился глубоко в горах,
хозяйство было большое, а слуг явно не хватало. Роман понял,
что его будут использовать как батрака, пока не выдохнется
окончательно, а потом, быть может, пристрелят, как загнанную
кобылу. Первым делом новый хозяин привязал его вместе со
скотиной и поставил тазик с водой на расстоянии, которое тот
мог преодолеть, хитроумно изогнувшись и опустив голову (руки
были замотаны за спиной).
Через неделю привязывать его перестали: он вполне успешно
"тупел". Вернее, это они думали, что он тупеет. У Романа же на
самом деле, что называется, начался "сдвиг": то он сидел,
уставившись в одну точку, как тот мальчишка, то начинал
раскачиваться из стороны в сторону и что-то ныть, пока
кто-нибудь не давал ему прикладом в зубы, если слишком уж
надоедал. Однажды только он немного оживился, и за это
"оживление" был нещадно избит хозяином: Комаров случайно увидел
его жену, женщину еще молодую, еще красивую и еще не
заезженную... До этого бывший юрист наблюдал за играми старших
детей хозяина, и они показались ему не намного младше этой
девушки, еще почти совсем юной, с двухлетним малышом на руках.
Многолетний навык сработал независимо от состояния психики, и
Роман быстро пришел к выводу, что первую супругу бандит
благополучно свел в могилу и женился во второй раз. К
несчастью, хозяин воспринял разумный блеск в глазах раба
по-своему и отпинал его ногами, выбив последние остатки желания
выходить из блаженного полулетаргического состояния...
Так тянулся сентябрь...
*******************************************************************************
Зоя смотрела на оранжевый диск лениво садящегося солнца.
Золотая дорожка бежала по синей воде залива, и такими же синими
были глаза Влада. Они сидели на берегу, и Зое было хорошо вот
так прижиматься спиной к груди Владислава, приятно знать, что
сейчас можно оглянуться и увидеть ту же сапфирную глубину в
зрачках его ласковых глаз... Ей не хотелось, чтобы заканчивался
этот день. Впервые в жизни она подумала, что правы были
древние, которые верили, что с уходом солнца происходит
маленькая смерть этого крошечного мира, а с рассветом
возрождается вновь. Никогда прежде не размышляла она над этим
вопросом.
Влад обнимал ее, и Зоя чувствовала себя счастливой и
невероятно защищенной: его руки были точно крылья, а она
походила на птенца, спрятавшегося в лебяжьем пуху. Он молчал,
да и ей не хотелось говорить...
Краешек солнца мигнул и исчез под водой. Перистые облака,
все еще подсвеченные снизу, так и просились на полотно
искусного мастера.
- Не хочется уходить! - призналась она.
Влад улыбнулся и коснулся губами ее уха. Зоя повернулась и
поцеловала его.
- Ты сегодня еще красивее, чем всегда... - шепнул он.
Откуда он узнал, что больше всего она хотела бы услышать
именно это, именно сейчас и именно его голосом? Но Влад шептал
ей что-то еще, и девушка уже не прислушивалась, не пыталась
уловить смысл. Она забыла, где находится, забыла обо всем и обо
всех, словно он унес ее в какой-то иной мир, где не было больше
ни души...
Она опомнилась только когда стало совсем темно и взошла
луна. Усталость и нега разливались по ее телу, сон прошел, но
просыпаться совсем не хотелось, как не хотелось двигаться и о
чем-то думать.
Приподнявшись на локте, Влад внимательно смотрел на нее
своими потемневшими глазами. Что было в его мыслях, она не
знала, да и не хотела знать, лишь спросила:
- Ты здесь?
Он улыбнулся и слегка кивнул.
- Нет, ты не здесь...
Он кивнул еще раз и опустил ресницы.
- Тебя что-то изменило, что-то произошло...
Он прикрыл глаза, взял узкую Зоину ладонь с длинными и
тонкими пальцами, прижался к ней губами. И она начала
вспоминать, каким он был только что - в зависимости от ее
желания, которого она ни разу не произнесла вслух: то
порывистым, то нежно-покладистым... Всегда разным... Только бы
не нарушилось это никогда!
- Зоя... - начал он и на какое-то время замолчал. Девушка
терпеливо ожидала продолжения: она уже привыкла, что иногда
Влад говорит очень медленно, с большими паузами, словно
испытывая ее терпение или желая тем самым впечатать сказанное в
самое сердце собеседника. - Может быть, теперь мы с тобой долго
не увидимся...
Вот и всё. Она сжалась от болезненного предчувствия, но все
же смогла собрать в кулак всю волю и ответить беззаботным
голосом:
- Мы и так видимся не очень часто... По крайней мере, мне
хотелось бы видеть тебя гораздо чаще...
- Я говорю о другом. Ты неправильно поняла меня,
солнышко... - он невесело рассмеялся, взял ее за плечи, повлек
за собой, а сам откинулся на спину, так что Зоя оказалась у
него на груди. - Меня не будет в городе...
- Главное, чтобы ты был среди живых, а все остальное -
ерунда! - стараясь казаться еще более беззаботной, ответила
девушка.
- Сомневаюсь... Не пугайся, это образно! - он быстро
поцеловал ее в испуганно раскрывшиеся глаза. - Т-ш-ш-ш!
Образно. Как в книжках, понимаешь? "Живой в стране живых" и
тому подобное... Просто я на какое-то время уеду из Ростова.
- Куда?
- Еще не знаю.
- Что-то случилось?
- Нет.
- Я вижу: случилось! Расскажи! Ну, пожалуйста! Я должна
знать...
- Родная моя, послушай меня... - Влад слегка приподнял
руку, и Зоя взглянула на его ладонь, как на блестящий маятник в
руках гипнотизера. - Если я не расскажу тебе, ты придумаешь
кучу всяческих страстей, если расскажу - будет то же самое...
- Поэтому лучше расскажи...
Ромальцев усмехнулся:
- Есть ложь во спасение... Хорошо, солнышко, объясняю, как
ты хочешь - толком: я уеду по делам нашей фирмы, но конечного
пункта не знаю. Как и того, какими будут результаты этой
кампании...
- Ты хотя бы позвонишь?
- Постараюсь, но не обещаю...
Зоя поднялась, села и обняла руками колени:
- Можешь мне, конечно, не верить, но ты у меня только
один... Я могу существовать только рядом с тем, кого люблю...
Знаю, что выгляжу я иначе, но это так...
- Я знаю, - Влад тоже сел и поцеловал ее в плечо. - Можешь
ничего мне не рассказывать, я вижу это...
- Ты видишь? - она недоверчиво обернулась и снова опустила
щеку на колени. - Да, ты видишь, я это чувствую... Но не вижу
тебя насквозь, а ведь раньше, по-моему, видела... И знаю, что
ты относился ко мне по-другому, а я была счастлива обманывать
себя, потому что не хотела верить, что меня можно не любить,
бросить, не замечать, как многих других... Что изменило тебя,
Влад? Ответь хотя бы на этот вопрос...
Он отвел от ее лица прядь белокурых волос:
- Большинство людей, солнышко - это целый мир, который их
душа в разной степени стережет от чужого, может быть,
враждебного взгляда. Ведь не каждый способен сходу оценить, что
есть другой.
- Чужая душа - потемки?
- Приблизительно так, - согласился он. - Но если ты найдешь
ключи и душа пустит тебя в этот мир, то ты увидишь его,
восхитишься его несхожестью с миллионами других и обязательно
полюбишь...
- Как хорошо ты сказал. Я не знала, что ты умеешь так
говорить.
- А слова - это и не главное...
- Но я-то уж чувствую, когда говорят о том, что думают, а
когда врут. И ты говоришь больше, чем просто думаешь... Мне
кажется, ты хочешь, чтобы я попала в твой мир...
- Да, хочу. Но у тебя все впереди, Попутчица... Пока ты
любишь только себя, а других пропускаешь через призму своей
любви к себе. Если они "правильно" проходят сквозь нее, ты
решаешь, что любишь их... Это все просто, но у тебя все
впереди...
- Но ведь так делают все! Разве нет?
- Нет. Ты сумеешь и по-другому. Если дашь мне руку и
пойдешь со мной по ступенькам...
- По каким ступенькам?!
Он расхохотался:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг