- Вранье! Опять лапшу на уши вешает...
- Тихо! - Рявкнул Согомак и поднял руку.
Глядя на его окаменевшее лицо, спорщики примолкли. А он уже и не видел
никого, обостренным чутьем обратившись вовне.
Дуновение ветерка становилось все более явственным. Ошибки не было,
что-то надвигалось...
Приблизившись к краю скального хребта, проводник изучающе присмотрелся
к складкам местности.
- Все верно, газ. - Он бессильно выругался. - И уже не предупредишь!..
К краю пропасти подошли остальные.
- Он что, не видит? - Охнула Беата.
- Как же он может увидеть, если он в хижине.
Теперь наступление газа могли наблюдать все. Густое, клубящееся облако,
сотканное из мириадов сверкающих кристаликов, быстро заполняло низину.
Лачуга Профессора располагалась чуть выше, но облако двигалось довольно
быстро, и уже можно было услышать первое зловещее шипение.
- Хана Профессору! - Брякнул Сыч.
- Не каркай!
- Тут уж каркай, не каркай...
Помутившимся от бешенства взором проводник заставил Сыча замолчать.
Тем временем сметливый старикан все же заподозрил неладное. Может,
услышал шипение, а может, сработала старческая интуиция. Они хорошо
видели, как Профессор выскочил из хижины, испуганно завертел головой. У
него был еще шанс спастись, но вместо того, чтобы бежать сломя голову, он
вновь шмыгнул в хижину, а спустя минуту показался с толстой стопкой книг
под мышкой и свернутым в рулон матрасом.
- Да бросай же ты все! - Согомак ударил кулаком по колену.
Было ясно, что драгоценные секунды потеряны, и старик обречен.
Облако клубилось уже совсем рядом, парой рукавов намереваясь обнять
взгорок, на котором располагалось жилище отшельника.
Профессор, прихрамывая, припустил прочь. В резвости ему было не
отказать, однако дорогу уже пересек один из искрящихся ручейков.
Профессор, не разбегаясь, сиганул через препятствие, однако на самом краю
не удержался - взмахнув руками, шмякнулся в пузырящейся газовый конденсат.
Испуганно ахнула Беата, икнул Линис. Что такое газ, они знали не
понаслышке. А старика внизу уже скрутило. Выронив книги и матрас, он
кое-как вырвался из обжигающего плена, пробежал несколько шагов и снова
упал.
Облако ожившим монстром сменило направление, уже почти не спеша,
наплыло на съежившуюся фигурку, безмолвно проглотило Профессора.
- Все... - Хрипло сказал Согомак. - Кто хочет идти к Пашне своим ходом,
пусть готовит расписку. Удерживать не буду.
Глупо было ожидать протеста. Смерть Профессора, с которым еще вчера
спорили и вместе пили чай, потрясла всех без исключения.
- Если протянем еще несколько минут, газ поднимется и сюда. - Согомак
сумрачно взвалил на себя рюкзак. - Решайте, кто со мной, а кто нет.
Но решать им было нечего, он все решил за них. Никто больше не
ерепенился, и, возобновив подъем, Согомак даже не стал оглядываться. Без
того знал, что вся экспедиция следует за ним.
***
Место для привала, по общему мнению, он выбрал скверное.
Согомак и сам это знал, как знал и то, что в смрадной и темной
распадинке, в которой они остановились, можно преспокойно пересидеть любые
невзгоды. Справа к низине вплотную подступало болото, с левой стороны
начиналось взгорье, от которого вертлявые тропы разбегались по укромным
фьордам и каньонам.
Кроме того, Согомак заставил разуться Кревета и, едва взглянув на
опухшие ступни, понял, что парнем следовало заняться еще вчера. Юный
романтик-неумеха за три дня успел стереть ноги до жутких волдырей. Надо
отдать ему должное, он стойчески терпел боль, однако двигаться дальше с
такими ногами было безусловно нельзя. Согомак демонстративно швырнул
модную, подбитую каблуками обувку в расщелину, из собственных запасов
достал пару добротных и мягких мокасин. После чего, собрав всю посуду и
прихватив с собой прихрамывающего Кревета, отправился на болота.
- Пойдем, красавец, дечиться.
- На болото?
- На него, родной...
Путь был недолог. Уже через несколько минут они подошли к парящей,
наполненной миазмами долине.
- Никогда не видел такого! - Изумленный Кревет приоткрыл рот.
Подивиться было чему. Болото и впрямь было странным. Вода проступала
здесь прямо сквозь почву в виде огромных тягучих капель. Самые крупные
вздувались почти до пояса, становясь похожими на купол палатки, и именно в
одну из таких капель Согомак велел сунуть Кревету изгвазданные ноги.
- Уж не знаю, что это за вода, но раны и царапины лечит быстро, по себе
знаю. Вода чудодейственная, сам это поймешь.
Главное - дыши ртом, и все будет тип-топ.
- Так, может, нам и фляги наполнить?
Согомак покачал головой.
- Это не та вода. Умываться, раны лечить - можно, а пить ни в коем
случае. Это, Кревет, тяжелая вода, с металлами. - Он замолчал, не зная,
что еще можно объяснить по поводу загадочных свойств воды. Если мороки с
птеронами от этой воды пьянели и падали с высоты на землю, то взрослый
тарак после первого же глотка ощущал головокружение и тошноту. То есть,
напиться, наверное, можно, если приспичит, но лучше все-таки воздержаться.
- Запасы еще есть, переживем. - Пробормотал он. - А доберемся до
Ревуна, там и наберем полные курдюки.
Найдя пару подходящих пузырей, проводник выложил ворох пластиковой
посуды, неторопливо взялся за дело. Черт его знает, зачем это было ему
нужно, но Согомак не умел бездельничать. Когда выпадала свободная минута,
либо перебирал скарб и чинил сумки, либо принимался отрабатывать приемы
фехтования. Увлеченно рубил в клочья пыльник, с кряканьем наносил колотые
раны. Насмешки тараков его не смущали. Он попросту их не слышал. А
собственную суету объяснял изрядно расшатанными нервами. Правильно
подметили психологи: многие неврастеники уважают мытье посуды. Занятие
несложное и успокаивает. Руки сами собой крутят и обтирают кружки с
тарелками, а голова заполняется сладковатым дремотным туманом.
Можно, конечно, о чем-нибудь помечтать, но о чем могут мечтать тараки,
достигшие возраста Согомака? Как там ни крути, но все в его жизни уже
было. И горе, и радости, и разочарования.
Наверное, одно только и осталось - попытаться когда-нибудь увидеть
внешний мир - тот самый, о котором говорили с придыханием и украдкой, чего
откровенно боялись и во что попросту отказывались верить...
- А где Кревет?
Вздрогнув, Согомак поднял голову. Мимоходом обругал себя за упущенную
бдительность. Проводник хренов! Любой Вихрь способен учуять на расстоянии,
а вот шагов Беаты не услышал.
- Ноги полощет. Вон тамочки.
Она даже не повернула головы. Как видно, Кревет Беату мало интересовал.
- Тебе помочь?
- Если есть желание, пожалуйста. - Он неохотно подвинулся, уступая
часть посуды. Недовольно вздохнул. Не объяснять же ей, что для него это не
труд, а отдых. Очень уж много слов. Да и поймет ли?
- Неужели тебе нравится мыть тарелки?
- Представь себе, нравится.
- Чудной ты какой-то!
Согомак так и не понял, смеется она или нет. То есть молодежь и раньше
шушукалась по его поводу, придумывая обидные клички вроде "цуцика в юбке"
или "усатой кухарки", но Согомак предпочитал не обращать на это внимания.
Веселятся - и пусть.
Таков их возраст. А поживут с его - тоже что-нибудь поймут.
Ну, а не поймут - их проблемы.
- Видишь ли, вода - это вода. Любое общение с ней успокаивает.
Беата помолчала, обдумывая его слова.
- Наверное, мне тоже могло бы это понравиться. Только ведь воды все
равно нет.
Она имела в виду другое. Вода в Пещерах действительно отсутствовала. Ее
носили издалека и во флягах, набирая в усохших ручейках. Воды не хватало
даже для питья и медицинских нужд, не говоря уже о чем-то ином. Во всяком
случае мойка посуды представлялась непозволительной роскошью.
- Как там в лагере? Не бузят?
- Вроде тихо пока. Жук с Айзеком следят за Пространством, остальные,
конечно, дрыхнут.
Слово "остальные" она произнесла с едва уловимой насмешкой. Согомак
искоса взглянул на нее. Бойкая, крутобокая, в глазах вечное ехидство. И не
поймешь сразу - какое значение вкладывает она в ту или иную фразу. Даже с
кем дружит толком не разберешь. Не то с Рохом, не то с Сычом. А может,
нравится играть с ними? Кажется, раза два или три эти дурни из-за Беаты
даже подрались. Вот радости-то было дамочке!
Наблюдая за движениями проворных рук соседки, Согомак неожиданно
выяснил, что с ложками и тарелками она управляется ничуть не хуже, чем он.
Пожалуй, даже лучше. Дамочка была и впрямь шустрой. Вот и сюда прибежала
явно не посуду мыть.
- Не понимаю, как можно любить подобные путешествия.
Наверное надо быть абсолютно бесстрашным, правда?
Он улыбнулся.
- Либо абсолютно бесстрашным, либо абсолютно глупым.
- Ты не похож на глупого.
- Да ну?
Беата подняла голову, и Согомак разглядел на ее лице непритворный
интерес. Ему стало смешно. Эта дурочка, похоже, действительно положила на
него глаз. То ли поднадоели дружки-забияки, то ли решила попрактиковаться
на более зрелой особи. А может, просто испытывает на нем свои чары.
- Ты видел когда-нибудь живого птерона? - Она продолжала глядеть на
него и, задавая вопрос про птерона, казалось, спрашивала совсем о другом.
- И видел и слышал.
- Он страшнее морока?
- Скажем так - крупнее. Но мы их не интересуем. - Согомак кивнул на
пузырящееся болото. - Сюда они частенько прилетают.
Крылья чистят, чешую. Или, бывает, напьются водички и начинают
выписывать вензеля. А иногда тут же прямо и засыпают. В такие моменты их
можно даже потрогать.
- Ты трогал?!
- Я их ощипывал. - Проводник легонько дернул себя за ус.
- Видишь ли, щетина птеронов отлично идет на кисточки. Маляра Сажика
знаешь? Вот для него и старался.
- Ужас! И они не просыпались?
- Почему же... Пару раз случалось. - Согомак прислушался.
- Вот, кстати, летят. Легки на помине. Слышишь, звенит?
Беата чуть привстала, лихорадочно огляделась.
- Где же они?
- Высоко, отсюда не увидишь.
- А Вихря они не боятся?
- Боятся, но у них возможностей для маневра побольше.
Между прочим, по звуку можно определить далеко ли бродит Вихрь. Если
птерон сам спасается бегством, то и звон у него будет особый...
Мелькнула тень, шерстистым комком скатившись с заросшего пыльником
холма, к болоту подбежало на четвереньках неказистое существо. Плоское,
напоминающее сковороду тельце, маленькая, оснащенная уродливыми челюстями
головка.
Полунасекомое-полузверь. Взвизгнув, Беата прыгнула к проводнику,
обхватила его за шею.
- Спокойно, девонька! Это обычный горец. - Согомак погладил
перепуганную Беату по спине.
- Это из тех, что по триста и четыреста лет живут?
- Точно, он самый.
- Какой же это горец? Вон какой грязный и волосатый.
- Ну что ж, одичал, оброс. Такое бывает.
- А правда, что руки и ноги у них могут вырастать заново?
- Правда. Вроде хвостика у ящерицы. Горца можно убить, только отрубив
голову.
- Вот это да!
- Только их никто не убивает. Кому они нужны?
Глаза Беаты - пара тлеющих углей - оказались неожиданно близко. И более
всего Согомака удивила то, что прежняя лукавая насмешка, легко читаемая в
темных зрачках, бесследно исчезла.
Она смотрела на него с негой и томлением, ничуть не скрывая своих
чувств. На мгновение Согомак даже растерялся. К подобным стремительным
трансформациям он был попросту неготов.
Горец тем временем, не обращая на них ни малейшего внимания, жадно
припал к ближайшей вспухающей из земли капле.
Глотнув пару раз, перебежал к следующей. Кадык на темной и морщинистой
шейке существа судорожно подергивался. Утолив жажду, он воровато зыркнул в
сторону тараков и так же на четвереньках помчался через болото, часто
спотыкаясь, разбивая встречные капли в шумные брызги.
- Видели?! Видели этого, что сейчас пробежал? - Босой и взволнованный,
к ним приблизился Кревет.
- Да это же горец! - Беата фыркнула. - Обычный одичавший горец. А ты
уже и перепугался.
С явной неохотой она разжала руки, и лишний раз Согомак подивился, до
чего быстро и легко меняется выражение ее лица.
Теперь это была прежняя Беата - готовая в любой момент рассмеяться или
уколоть словесной шпилькой.
- А раны действительно того... - Кревет потрясенно посмотрел на свои
ступни. - Почти все зажило.
- Вот и лечи до победного. - Согомак растерянно поскреб макушку. - А мы
тут посуду, что ли, домоем.
- Домоем, домоем, - Беата улыбчиво кивнула. - А ты иди, Кревет,
полечись...
***
То, чего он опасался, все-таки произошло. Никаких романов во время
походов! Этого правила ему до сих пор удавалось придерживаться. Увы, все
рано или поздно подвергается проверке на прочность, не удержался и он. Как
бы то ни было, но "мытье посуды" изрядно затянулось. То ли сказалось
поднадоевшее одиночество, то ли чары Беаты действительно оказались
неотразимыми, но устоять он не сумел.
И конечно же, уже на подходе к лагерю им пришлось столкнуться с
разъяренным Рохом.
- Ты?! Тварь!.. - Он в бешенстве шагнул к съежившейся Беате. В подобном
состоянии что-либо объяснять ему было бессмысленно. Не тот момент и не та
ситуация. Поэтому правый кулак Согомака сработал почти рефлекторно.
Клацнула челюсть, и буян, охнув, осел наземь.
- Вот и кончилась наша спокойная жизнь. - Проводник досадливо передал
сумку с посудой Беате. - Неси в лагерь и передай Жуку, что пора
подниматься. Пусть трубит общий сбор.
- А ты?
- Я чуть задержусь. Приведу в чувство этого ревнивца.
Согомак знал, что говорил. Хуже нет, чем междоусобица в походе.
Понятно, когда грызутся из-за воды или куска хлеба, но когда сходятся в
схватке из-за смазливых бабочек!.. Глупо!
Глупо и абсолютно неуместно.
Тем не менее, Рох повел себя на удивление спокойно.
Очнувшись, пощупал разбитую губу, процедив многообещающую угрозу, без
скандалов и ропота побрел к лагерю.
А уже через полчаса они выдвинулись к долине, густо поросшей пыльником.
Проводник намеренно задал приличный темп, намереваясь разогреть
экспедиционеров скоростью. Быстрее выдохнутся - меньше сил останется для
склок. Тем более, что двигаться по пыльнику было и впрямь непросто. Вязкая
растительность цепляла за ноги, окутывала подобием густого меха. В иных
местах клубящиеся стебли достигали роста зрелого тарака, незримые ветви
змеились над самой землей, и ничего удивительного, что очень скоро
спутники Согомака стали спотыкаться один за другим. Каждые пять минут им
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг