прозекторской, а дурак был патологоанатомом.) Я все знал.
Сегодня - Я все знал. Я стоял на сцене, я объяснял людям ми-
ровой порядок вещей, а Буквы в моих руках сияли, как звезды.
Золотой светящийся жгут, излучаемый одной звездой, уходил
вниз, к центру Земли; вторая, выпустив сноп зеленых игл,
словно на стропах парашюта, удерживала Небо надо мной.
Как выяснилось, на самом деле это было очень весело - все
знать. Взять, к примеру... ну, скажем, Будущее. Что может
быть проще? Будущее - оно как Настоящее, только лучше. Буду-
щее - это когда ничего не меняется в принципе. Появляется
несколько крупных новинок в области науки и техники, которые
по пальцам можно пересчитать, а быт остается прежним. Подот-
ритесь - вы, прыщавые нигилисты, грозно бряцающие дорогосто-
ящим интеллектом, уверенные, что в мире Будущего изменится
буквально все, вплоть до самых мелких мелкостей. Ваши штаны
полны несбывшихся прогнозов. Быт вечен, это нам и нравится.
Кому? Нам, нормальным людям. Зрителям, слушателям и, не по-
боюсь этого слова, читателям. "Такое Будущее означает, всего
лишь конец прогресса!" - кричат мне из партера. Ну и что? Я
хохочу. Кому он нужен, этот ваш прогресс, вставший верти-
кально, как вагон поезда в эпицентре крупной катастрофы.
Технологическая мясорубка, которая меняет человека через
быт, еще не прогресс. Долой! Пусть будут коттеджи, прямоу-
гольные двери и протертые ковры на полах. А также столы,
стулья, ложки, телефоны, штаны и юбки. И книги. Без книг нам
никак, факт. Пусть останутся утилизаторы, радиофоны и стере-
овизорм - этих удобств вполне хватит. И, пожалуй, аромати-
ческий бензин... Что еще нужно для долгой счастливой жизни?
Добавим кабинки нуль-Т и сказочные летательные аппараты. Фе-
ерическая картина: на площадь Красной Звезды садятся не
грязные вертолеты, а чистенькие бесшумные флаеры, птерокары
и глайдеры. Памятники Строгову - по всей Земле. В Мировом
Совете вымерли все юристы и экономисты, их кресла заняли
врачи и учителя. С простыми распространенными фамилиями -
вроде Иванова или Сидорова. К счастью, не будет в Мировом
Совете и гениальных стратегов с именем Эмми. И пусть человек
распространяет свой простой и понятный быт в Космос, чтобы
Космос был таким же простым и понятным, очень человеческим,
а вовсе не таким, д"аков он на самом деле... Остановись,
мгновение, ты прекрасно. Ничего больше не нужно. Мы отлично
обойдемся без электронных блокнотов, клишеграфов, пневмоте-
лежек, летучих абсорбентов и гелиочувствительных чернил. До-
лой словесный мусор! И уж, конечно, никаких вам "зонтиков"
или Z-локаторов - замри, прогресс на потребу спецслужбам!
Вернемся в прошлое. Никаких вакуум-арбалетов, плазменных
сгущателей и прочих спецчудес. Из оружия - только скорчеры.
Или скорчеры - тоже лишнее?
И вообще, может быть, я не прав в главном, подумал я, ос-
торожно спускаясь со сцены. Ступеньки были устрашающе круты.
Буду ли в этом мире я? В мире, который виден так ясно и от-
четливо,- найдется ли мне место?.. Почему бы нет. Герой Иван
трижды крутанулся, да и стал каким-нибудь Ивановским. Впро-
чем, это нескромно. Ростиславским? Гм. Ладно, фамилия не так
уж важна, важнее имя... Ив АН. Дим Дим. Биг Баг... Так что я
прав! Пусть я буду прав, решил я - и споткнулся, все-таки
споткнулся. Люди склонились надо мной. Как я радовался, заг-
лянув в их лица,- в счастливые лица одураченных людей. Как я
смеялся, когда... когда проснулся! И неожиданно я подумал,
просыпаясь: Душу не поставишь на щербатую лесенку эволюции -
по той простой причине, что Она, Душа, все-таки существу-
ет...
Я очнулся.
Вскочить, подумал я, открыть жалюзи и подставить свету
лицо; почему-то эта идея сильно меня рассмешила. За окном
по-прежнему была ночь. Настроение бурлило, выплескиваясь че-
рез край, и кружили сумасбродные мысли: вроде той, что к чу-
жой спальне полагается ласковая, все понимающая хозяйка. Я
вспомнил давешнюю старушку и расхохотался в голос. Потом
взглянул на часы. Поспать удалось всего несколько минут, не
поспать даже - отключиться, упав спиной в кресло. Я взглянул
на свои руки. В руках у меня и вправду были...
Нет, никаких "Букв" там, разумеется, не было! А были два
каменных обломка, изъятые мной из сейфа; один на вид - прос-
то кусок горной породы, второй - похож на черный обсидиан,
осколок вулканического стекла. Если кому-то было угодно на-
зывать эти камни Буквами, то не нам и не здесь идти против
воли владельца, да и не в названиях, собственно, дело... Де-
ло, собственно, было в том, что содержимое сейфа предназна-
чалось не Оскару с его сворой. Возможно, и не мне тоже, но
уж не им и не таким, как они,- точно. Нельзя было им всем
брать ЭТО в руки, никому из тех, кто в любой вещи видел
прежде всего оружие, будь то кирпич, выпавший из китайской
стены, или булыжник внеземного происхождения.
Внеземного происхождения? Я посмотрел на предметы, лежа-
щие в моих повернутых к небу ладонях. Каменный обломок номер
один, подумал я. Весом сто восемьдесят шесть грамм. Обычный
минеральный состав, сложен из оливина и набора безводных си-
ликатов. Минералов, неизвестных на Земле, не обнаружено...
Сведения всплывали в моей голове сами собой, без участия во-
ли, вставали перед глазами в виде показаний масс-спектромет-
ра, и было это исключительно забавно. Вещественный состав:
кислород, кремний, железо, магний, никель, и еще куча других
элементов в ничтожных количествах. Я все знал! Передо мной
был типичный образчик так называемого космического вещества,
которое я вдоволь повидал на астероидах. Возраст, определен-
ный по радиоактивному элементу калию,- примерно один милли-
ард лет. Калий, распадаясь, образует аргон. Изумительное
зрелище, если у вас есть художественный вкус... Обломок но-
мер два. Обсидиан глубокого черного цвета. Камень-Учитель,
неожиданно подумал я, помогающий управлять Силой духа. Стро-
ки из древнего трактата вспыхнули и погасли: "...когда эта
высшая Сила нисходит в мир форм, становится возможным изме-
нять жизнь на Земле..." В одной моей руке покоилась овещест-
вленная энергия Земли, в другой - энергия Космоса...
Опять я очнулся. Страха не было, был только смех. Имею ли
я право ЭТИМ владеть? Есть люди, которые задают себе подоб-
ные вопросы. А хорошо все-таки, что я писатель, засмеялся я.
Писатель - это тот, кто изучает самого себя, делая вид, буд-
то изучает окружающих, так что я способен задать себе любой
вопрос и получить честный ответ. Итак, имею ли я право?
Не знаю...
Я встал. Смех одолевал меня, как насморк, и тогда я пе-
рестал сопротивляться, положил камни на трюмо, среди косме-
тики и маникюрных принадлежностей, затем вытащил из кармана
деньги, швырнул их, хохоча, в потолок, и разлетелись по ком-
нате волшебные бумажки цвета сухой омелы. Я огляделся. Раз-
нообразные предметы интимного, дамского свойства стесненно
помалкивали. Разоренный сейф прятался в платяном шкафу, там
оставались еще ожерелье и серьги из космического жемчуга,
однако драгоценности меня не интересовали. Делать мне здесь
было больше нечего. Где-то в мониторной неспокойно дремал
Оскар, топорща белесый пушок над губой: он конструировал во
сне будущее, в котором был Начальником Всего; жаль, что я не
мог присутствовать при его пробуждении. Сфотографировать бы
взглядом перекошенную морду взбесившегося подлеца... что я
несу, подумал я, какой вздор, человек просто выполняет свою
работу, и ежели у него руки по локоть в дерьме, так не в
крови же?
В душе моей высохла злость - до капли! - и хотелось поче-
му-то всех простить. Что за болезнь, что за ночь такая? Душа
у меня, оказывается, была. Я взял камни с трюмо. От них ис-
ходили токи, электризуя все тело, попадая в мозг, и я поспе-
шил избавиться от этих кусочков Неведомого, спрятавши их в
широких штанинах. Решив не торопиться вынимать их впредь.
Мне ведь настоятельно советовали не торопиться... Не "ре-
шив", а "решивши", опять засмеялся я. "Отложивши", "сообра-
зивши", "спрятавши". Какими сочными, исконно народными рече-
выми вывертами ты оперируешь, культовый писатель Жилин, как
это ценно - в каждом деепричастном обороте, в каждом абзаце
на каждой странице протаскивать шаловливое окончаньице
"ши"...
- Что-то вы побледневши,- участливо произнес я, обращаясь
к своему отражению в зеркале.
Карманы у меня оттопыривались, как у запасливого мальчиш-
ки; я постарался замаскировать это дело складками. Ногам бы-
ло горячо и странно. Точно такие же ощущения я испытал, ког-
да вынул сокровище из сейфа и когда упал, растерявшись, в
кресло,- такое же тепло и магнетизм. Однако никакой опаснос-
ти я не чувствовал. Хотелось действовать. Несмотря на одо-
левшую меня младенческую радость, несмотря на полное нежела-
ние драться, я чувствовал, что сил во мне теперь - на два
Жилина, а реакции мои - как у хорошо отлаженного автомата.
Не долгожданное ли это время истины? Сможет ли писатель от-
дать жизнь - не за Слово даже, а за часть его, лишенную ка-
кого-либо смысла?
Я перегнулся через кровать и достал из тумбочки ключи от
машины...
И ничуть не удивился, когда обнаружил, поднявшись к себе
на двенадцатый, Банева со Славиным. Неразлучная парочка сто-
яла на площадке возле лифтов и оживленно общалась с моло-
дежью. Молодежь была представлена также двумя особями: кори-
дорным и долговязой нескладной девицей.
- О! - дружно обрадовались братья-писатели. Славин ска-
зал:
- Улыбка до ушей, глаза блестят. Ты чего такой? Дедушкой
стал?
Странно, что они меня вообще узнали.
- Напитал исстрадавшееся тело пьянящим батидо,- похвас-
тался я.- А может, это было октли, там этикетка отклеилась.
Лицо Славина приняло неестественный, неприятный вид.
- Грязные намеки,- сказал он грубо.- Я глубоко адекватен.
От него разило так, что хотелось немедленно закусить. Су-
дя по всему, жаждущий классик нашел свой родник. Чтобы Сла-
вин, да не нашел? Мне стало стыдно, что я сомневался в таком
человеке.
- Сначала он прочесал всю пригородную зону,- принялся
рассказывать Банев.- Самогон ему так и не продали, зато по-
шутили, что местные винокурни будто бы тайно разливают вино
в экспортном варианте, без этих присадок. Он поперся в порт,
ползать на брюхе перед агентами по снабжению и штурманами, а
вернулся уже на полицейской машине. Тогда он потащил меня в
яхт-клуб...
- Зачем в яхт-клуб? - не понял я.
- На каждой приличной яхте есть запас спирта. Но со вся-
кой шпаной там разговаривать не станут, поэтому он взял ме-
ня.
- Хрустящий воротничок,- сказал Славин с вызовом.
- Ради кого я старался, свинья? - спросил Банев.
- Ну, вы поняли свою ошибку? - нарочито громко обратился
Славин к барышне.
- "Одеть" можно только кого-то, например, человека,- от-
ветила она, глядя на известного прозаика с восхищением и
преданностью.- В родительном падеже. А предметы в винитель-
ном падеже только "надевают": надела шляпку, надел кепоч-
ку... (Она кокетливо посмотрела на меня.)
Евгений внимал правильному ответу, приняв вид большого
мастера (принявши!). Меж их склоненными головами трепетала
рукопись, испорченная красными подчеркиваниями и ехидными
пометками на полях. Девушка явно хотела взять Славина под
руку, но не решалась, а рукопись, очевидно, была собственно-
го ее сочинения. Мне стало жаль юное дарование. Коли речь
зашла о разнице в написании слов "одел" и "надел", значит,
разговор за литературу велся по крупному, ибо вопрос этот
имел не просто важное, но принципиальное значение, особенно
когда Большие Мастера вразумляли пишущую молодежь... Кори-
дорный, как это ни смешно, тоже держал в руках рукопись и
смотрел он с точно такой же преданностью, но только на Бане-
ва. Каждому ученику - по Учителю! Очевидно, я ненароком по-
пал на летучее заседание творческого семинара.
Я обратился к коридорному:
- Лэн Туур все еще в моем номере?
- Не знаю,- сказал тот беспечно.
- Не могли бы вы позвать его?
Парень пожал плечами и, не задавая лишних вопросов, отп-
равился в путь. Заходить в номер мне было совсем не обяза-
тельно.
Ни одна вещь, привезенная мной из внешнего мира, не стои-
ла м секунды возможного риска, а документы и деньги всегда у
меня с собой. Оставь материальный мир врагам и стань свобод-
ным. Вот разве что мясные консервы - жалко...
- ...Если решили публиковаться на русском языке, на языке
Чехова и Строгова, извольте освоить грамоту в совершенстве,-
с ленцой вещал Славин.- Вот, пожалуйста, написали вы "от-
нюдь". Так нельзя, голубушка, после "отнюдь" не ставится
точка. Это усилительная частица, которая самостоятельно не
употребляется, а только в связке с отрицательной частицей
"не" или междометием "нет". "Отнюдь нет", "отнюдь не гений".
Даже дурной вкус не может служить оправданием безграмотнос-
ти.
Голубушка благодарно принимала обидные речи, соглашалась
решительно со всем. Тут и коридорный вернулся.
- Сейчас придет,- кивнул он.- Простите, я забыл вам пере-
дать. Звонил товарищ Строгофф, сказал, что весь вечер вас
разыскивал, и просил навестить его, как только вы сможете.
Новость потрясла всех маститых литераторов. Включая меня.
У Банева со Славиным вытянулись лица, и лишь молодежь спо-
койно поглядывала на нас, не понимая истинного значения слу-
чившегося. Учитель пожелал с кем-то встретиться, позвал ко-
го-то к себе... неслыханное дело. Жаль, что обсуждать с кол-
легами варианты и версии не было у меня ни желания, ни вре-
мени, поэтому я молча сделал всем ручкой и вызвал грузовой
лифт. Почему грузовой? Потому что он спускался до подвала,
имея выход в подземном гараже. "Расскажешь потом, что да
как",- вымучил Славин с таким видом, словно его рвать потя-
нуло. Простодушный коридорный полюбопытствовал, что такое
батидо и чем оно отличается от октли, и трезвенник Банев,
думая о чем-то своем, пустился в объяснения - по инерции,
все по инерции,- а Славин по инерции принялся растолковывать
барышне, почему пожарные в прошлом веке обижались, когда их
называли по безграмотности пожарниками, однако Лэн уже шагал
к нам по коридору, и лифт как раз подъехал. Простите, брат-
цы, подумал я, не скоро мы теперь увидимся. Они так и стояли
с вытянутыми лицами, и каждый, наверное, видел себя на моем
месте, и каждый страстно хотел бы оказаться на моем месте,
но место это сегодня было занято. Простите, друзья мои,
классики мои милые, но быть вам теперь, с вытянутыми лицами
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг