впоследствии воскресить научное светило. И если бы не решение Мирового
Совета, запретившего избирательное воскрешение, то, возможно, что-то такое
удалось бы осуществить. Но мозги академика до сих пор сохраняются - в виде
цифрового кода на биомассе - и доступны для изучения. Разумеется, не всеми
желающими, а только специалистами с соответствующим допуском. По этическим
соображениям.
Это то, что написано в БВИ. Люди в теме могли бы добавить, что ДБЗ -
Департамент Безопасности Земли, предшественник ДГБ - в ту пору действительно
содержал на океанском дне секретные базы, где занимались очень разными, но
неизменно стремными делами. В том числе - по части вирусологии, но и не
только. Ментоскопы тоже были изделием ДБЗ. И первые опыты по растормаживанию
гипоталамуса тоже. И еще всякое разное.
Судя по всему, академик Окада очень много знал. И, похоже, наши
тогдашние коллеги очень дорожили этими знаниями. Иначе вряд ли кто-нибудь
потратил бы сотни тысяч человеко-часов на попытку записать содержимое мозга
полупокойника. Разумеется, воскрешать его никто не собирался - хотя бы
потому, что сам академик это категорически запретил. Потому что был
буддистом и надеялся на перевоплощение. Хотя по воспоминаниям Левина -
который был одним из тех, кто копался в застывшей биомассе, с целью добыть
кое-какие нужные сведения - не так уж он и верил в этот самый метампсихоз.
Просто считал нужным придерживаться воззрений предков. Как и их обычаев:
сразу же после копирования тело профессора было сожжено с соблюдением
буддистских обрядов. Правда, урна с прахом была захоронена не в семейной
могиле, а, согласно завещанию покойного, в рабочей камере прямоточного
плазменного двигателя межпланетного корабля. Академик хотел, чтобы от него
не осталось буквально ничего. Некоторые причины - с древними обычаями не
связанные - для этого у него были.
Для нас важно, что именно Окада был автором концепции позитивной
реморализации, и он же попытался использовать для этих целей
вирус-модификатор, им же и доведенный до ума. Причем, что характерно, это
была его персональная инициативная разработка.
Судя по тому клубку воспоминаний, что оставил мне Левин, он и сам
задумывался о том, почему почтенный интеллектуал взялся за такое
предприятие. Более чем сомнительное, как выражается Славин в таких случаях.
Что Борис в итоге надумал, я так и не понял - эту часть инфы Левин то
ли выпилил, то ли недоложил. Но по сохранившейся части мне кое-что стало
ясно и без того.
Академик как-то очень близко принял к сердцу тогдашнюю пропагандистскую
демагогию о "новом человеке". Ну, дескать, старые люди устроили атомную
войну, это было ужасно, так что мы все должны измениться и стать хорошими.
Хорошесть наша должна состоять в том, что мы будем мало жрать, много
работать и слушаться начальство. А до наступления этого волшебного момента
мы все равно должны мало жрать, много работать и слушаться начальство,
только под угрозой воздействия объективных законов развития, то есть палки и
кнута во всех их разновидностях и модификациях. Потому что объективные
законы развития обычно принимают именно такую форму.
Теория ясная и понятная, продержалась она лет двести, потом жизнь
объективно внесла свои диалектические коррективы. То есть сначала выпилилось
требование меньше жрать и вообще потреблять, потому что доросли до уровня
сверхдешевого товарного производства. Сейчас потихоньку выпиливается
требование работать. Откровенно говоря, некоторые профессии поддерживаются
только потому, что иначе не будет чем занять людей, а они хотят быть
занятыми. Если уж совсем-совсем честно, то девяносто процентов пилотов
давным-давно можно было заменить на автоматику. Просто слишком много людей
хотят быть пилотами... Зато моя нынешняя профессия будет востребована
всегда. Потому что принимать решения - это святое, это мы никогда никаким
машинам не отдадим. Правда, Лена?
Но до наших времен академик не дожил. Он был человеком своего времени.
К тому же - настоящим японцем и настоящим ученым.
Насчет японцев. Сейчас они считаются милыми и пушистыми. Потому что их
вытеснили в науку, и на значимых должностях их практически нет. Но так не
всегда было, в эпоху Полдня они играли более серьезную роль. Тема, конечно,
скользкая, так что углубляться не буду. Мы сами знаем, где у нас чего. Зачем
ворошить.
Что касается нашего академика, он был не просто японцем, а последним
представителем древнего самурайского рода, со всякими завиральными
представлениями о необходимости жертвенного служения чему-нибудь. Так что
коммунистическая пропаганда легла на благодатную почву.
И наконец, он был настоящим ученым. То есть к окружающей реальности
относился с пренебрежением, а то и с презрением.
Вообще-то это типичная профессиональная деформация. Ну, как у медиков,
например, которые все сводят к проблемам с организмом. Ты ему жалуешься на
то, что все достало и жить неинтересно, а он тебе - "печень проверь".
Кстати, в большинстве случаев это работает. Но глобально такой взгляд
неправильный, так как человек не только из печени состоит или там кишок. А
вот психолог, особенно психокорректор, даже бронхиальную астму объяснит так,
что это от лишней напористости и карьеризма. Потому что, делая усилие,
человек непроизвольно задерживает выдох, как типа когда штангу рвешь. Ну а
потом это начинает происходить уже помимо воли. Так что давай-ка садись под
шлем, будем тебя расслаблять. Кстати, тоже работает, меня Левин так лечил...
Но опять-таки, так можно дойти и до того, что переломы начнешь объяснять
душевными проблемами. В общем, во всем нужна мера и всему должна быть
граница. Вот только эта простая мысль непопулярна среди умных голов. И
понятно почему. Потому что реальность вся такая кривая и неправильная, а
мысли в голове все такие правильные и красивые. И хочется на эту самую
реальность плюнуть и забыть про нее - или переделать ее под свои умные
мысли.
Вот как-то так все это в его случае и совпало. И привело к поиску путей
улучшения человеческой природы. А тут как раз подвернулось исследование
вируса-модификатора, от которого нужно было быстренько соорудить вакцину.
Что он и сделал, но заразился сам. Не физически, а, так сказать, идейно. А
потом, как следствие, уже и физически.
Очень сумбурно написалось. Извини, Лен.
День 68
Перечитал вчерашнее и за голову схватился. Бессвязная болтовня и ничего
по делу. Мог бы - стер бы и переписал нормально. Но не могу.
Теперь только факты.
Реморализатор создал академик Сусуму Окада. Сделал он это из
идеалистических соображений. Состояли они в том, что люди его не устраивали.
Он считал, что они не соответствуют высокому званию человека. Ибо настоящий
человек движим не низменными желаниями, а исключительно долгом. Единственной
его радостью и счастьем должно быть исполнение этого самого долга, в чем бы
он не состоял. Все остальное должно было быть второстепенным, а лучше бы его
вообще не было.
И академик придумал, как таких людей создать. Благодаря случайно
оказавшемуся в его распоряжении вирусу-модификатору.
Окада изменил вирус следующим образом. Общий принцип подавления
естественных желаний сохранился, хотя и в ослабленном виде: некое подобие
удовольствия от еды, секса и тому подобного он вернул. Однако эти радости не
могли сравниться от чувства удовлетворения, которое человек испытывал от
высокой самооценки. Так как вирус закорачивал центр удовольствия именно на
самооценку. Каковая, в свою очередь, формировалась очень жестко - самооценка
прямо зависела от того, что человек считал правильным. То есть от совести.
Вот тут, извините, опять придется порассуждать. Говорят, у некоторых
людей нет совести. На самом деле совесть есть у всех. Потому что совесть -
это логически необходимая часть системы саморепрезентации. Ну то есть
восприятия человек самим собой. В частности - насколько он соответствует
своим представлениям о том, что такое хороший человек. Своим, повторяю,
представлениям. Именно своим. Другое дело, что они в большинстве случаев
совпадают с обществнеными, потому что откуда же они берутся, как не от
общества. Но в принципе они немного различаются у разных людей, к тому же и
общество меняется. Так что возможна какая-то их эволюция. Как полагал
академик - к лучшему. То есть к прекрасному миру, где единственными
радостями человека станет познание и творчество, а также служение высочайшим
идеалам добра и света. Это он и называл "позитивной реморализацией".
В принципе, Окада мог изменить судьбу нашей цивилизации, сделай он свою
заразу более вирулентной. К счастью, он считал это неприемлемым по этическим
соображениям. По его мнению, повсеместному внедрению должно предшествовать
долгое, тщательное тестирование.
Как настоящий коммунист и настоящий ученый, он начал с себя.
Судя по тому, что мы знаем о дальнейшем, поведение почтенного академика
изменилось не особенно заметно: как он был фанатиком, так им и остался.
Более того, продуктивность его научных штудий повысилась - поскольку ничто
человеческое (которого у академика Окада было и без того немного) его больше
не отвлекало от трудов.
Вдохновленный результатом, академик написал отчет вышестоящему
начальству - то есть в ДБЗ - о проделанной работе. Тот же отчет был
направлен в другие инстанции, в том числе тогдашнему руководству ССКР.
Академик принял все меры, чтобы все адресаты получили свои копии.
Через неделю после этого на подводной лодке, в экипаж которой входил
академик, случилось несчастье. Все, однако, спаслись - и все, кроме
академика, остались живыми и невредимыми. Академика почему-то вытащили
последним, отчего случились проблемы с декомпрессией. В результате
почтенного старичка хватил паралич. Дальше - короткая непродолжительная
агония, смерть и запись мозга на биомассу.
Что особенно любопытно: при первом же разборе наследия почтенного
академика выяснилось, что рабочие материалы по модификатору приведены в
негодность. В частности, куда-то исчезли файлы со схемой синтеза
реморализатора и описания кинетики вирус-клеточного взаимодействия. Образцы
культуры вроде бы сохранились, но проверить, тот ли это вирус, было
невозможно: сравнивать было не с чем. Единственный на тот момент организм,
успешно зараженный реморализатором, к тому моменту уже превратился в ионный
шлейф, размазанный по пустоте.
День 69
Вчера приснилась, будто меня освободили и вернули на Землю. Я взял
отпуск и отправился в Испанию, на море - полежать на солнышке и покурить. И
вот я лежу в белом песке, курю и думаю, чего мне больше хочется - искупаться
или холодного апельсинового сока с каплей мартини экстра драй. Ну, не
каплей, допустим, но главное - холодного. И вот я лежу и никак не могу
решить. А солнышко припекает, жарко, потею. В конце концов решил все-таки
искупаться, встал и проснулся. Чувствую - и впрямь жарковато. Посмотрел на
датчики температуры - вроде нормально. Такое ощущение, что слегка приболел,
или что-то воспалилось. Но как? У меня, как у всех, биоблокада, да и здесь
все стерильно. Странно, очень странно.
А еще страннее то, что я сейчас расскажу. Ты, Лена, точно не поверишь.
И я бы не поверил. И никто не верил, пока не убедились.
В общем так. Лена, ну вот что ты подумала, когда прочла концовку
вчерашнего? Правильно. И я то же самое подумал бы, если бы мне кто сказал.
Вопрос только в том, кто именно уконтропупил академика Окада - ДБЗ, какая-то
другая контора, или приказ шел непосредственно с уровня политического
руководства.
Ну вот именно это все тогда и подумали. А когда выяснилось, что
информация про модификатор утеряна, всем стало вообще все ясно. Кто-то
прикончил почтенного ученого за то, что он полез в дела не своего уровня.
Как иначе-то?
Так вот. Когда ситуация с модификатором стала совсем гнилой и к тому же
опасной, было принято решение расследовать это дело по новой. С перетряской
тогдашних архивов, поднятием всей документации и тэ пэ. Собственно, и
левинское ковыряние в застывшей биомассе имело, в числе прочего, и эту цель:
понять, кто ликвидировал академика и почему.
Расследование затянулось лет на десять. Всю добытую информацию грузили
в КРИ, туда же засовывали результаты промежуточных экспертиз и всего такого
прочего. В конце концов докатились до археологии - вытащили на поверхность
бренные останки той самой подводной лодки и разобрали там все буквально на
молекулы.
Результат был неожиданным. Его проверяли и перепроверяли много раз. Тем
не менее, пришлось признать - да, и такое в природе бывает.
Катастрофа произошла случайно. Нет, в самом деле! На подлодке из-за
производственного дефекта грохнулась плазменная батарея, пошла течь. Молодой
командир не справился с управлением и положил лодку на грунт, где она
застряла в какой-то расщелине, некстати там случившейся. Идиотское стечение
обстоятельств, классический факап на ровном месте.
Что касается обстоятельств спасения - тут, как выяснил Левин, вся вина
лежала на академике. Дело в том, что модификатор заглушил в нем инстинкт
самосохранения. Во всяком случае, работа для него была бесконечно важнее
всего остального. А тут, как назло, ему пришла в голову какая-то интересная
мысль, и он принялся ее записывать. При этом академика уважали и даже
побаивались, так что от его писанины его просто побоялись отрывать. Вода уже
ломала переборки, а Окада писал. Когда же его все-таки запихали в скафандр -
последним - выяснилось, что рванет ну вот прям щас. Подниматься пришлось
спешно. Кессонку заработали все, но академик был старенький, с изношенными
сосудами, у него пошли тромбы, а потом - газовая эмболия. Если бы академика
можно было сразу запихнуть в камеру повышенного давления, это могло бы его
спасти. И опять же - вместо этого Окада практически сразу отправился в
Америку на самолете. Прихватило его в воздухе. Дополнительным фактором
послужило то, что он чувствовал боль, но не обращал на нее внимания. Так что
в больницу его доставили уже в таком состоянии, что помочь - по тем
временем - ему было уже просто нечем.
Но это выяснилось потом. А тогда ближайшие друзья и коллеги академика,
знающие о его разработках, подумали именно о ликвидации. И, разумеется, так
же думал самый близкий ученик и последователь академика. Некто Званцев.
День 70
Со мной что-то не то происходит. Сегодня валялся в ванне и случайно
коснулся одного места на груди, слева. Палец будто током шибануло. Нет, не
сильно. И не током. Просто - дернуло. Как будто коснулся горячего, обжечься
не успел, сразу отдернул. Рефлекторно. Я испугался, попробовал еще раз,
долго искал эту точку проклятую. В конце концов вроде бы нашел. Уже не так
сильно, но касаться этого места было неприятно. Взял палочку пластмассовую,
попробовал надавить. Опять странность, само это место ничего не чувствует,
будто онемение какое-то. Долго щупал себя и нашел еще одно такое место, на
лбу. Прямо прикасаться не могу - рука сама отпрыгивает. И не шучу я ни пса,
какие уж тут шутки.
Одно хорошо - температурка эта загадочная ушла. Даже подмерзать
немножко начал. И общее состояние - как будто сильно устаю, вот только
непонятно, от чего. Явно что-то психосоматическое. Провериться бы, вот
только как и где?
Эх, ладно. Вернемся к старым делам.
Внешность академика Окада память Левина не сохранила. Наверное, Борис
этим не интересовался. А вот изображения и съемки Николая Евгеньевича
Званцева он рассматривал подробно. Человек был громадного роста,
широкоплечий и краснорожий. Хотя это он прятал под загаром. Родители его,
скорее всего, были ирладцами или шведами. И один из них, несомненно -
военным преступником. Вероятно, пилотом стратосферного бомбардировщика, ну
или подводником. Потому что только пилоты стратосферников и подводники имели
право на сохранение замороженных эмбрионов своих нерожденных детей в
противоатомных бункерах класса "Кенотаф". Откуда, собственно, и была
извлечена пробирка с будущим Званцевым. Годных пробирок осталось
восемнадцать из трех тысяч: остальные раздавило обрушившимся потолком
бункера, плюс нарушение температурного режима. Будущему Званцеву повезло:
его - и еще семнадцать эмбрионов - не успели разместить на постоянное
хранение, и они остались в заморозке. Морозильная установка уцелела и
продержала температуру полвека, пока бункер не вскрыла советская экспедиция.
Генетическое разнообразие в ту пору ценилось, а уж неповрежденные радиацией
готовые зародыши - тем более. Все уцелевшие пробирки были доставлены на
поверхность, зародыши разморожены и дорощены до жизнеспособного состояния.
По традиции, получившеся детишки получили фамилию человека, обнаружившего
зародыши. В данном случае им была некая Евгения Званцева. В экспедицию на
радиактивную пустошь, где находился вход в убежище, она попала как
приговоренная к пожизненным общественным работам (как и все члены ее банды).
За успешное вскрытие кенотафа и обнаружение ценного оборудования бандерше
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг