А ещё через два десятилетия после "Амстердама" Дементий Пенсов,
культовый режиссёр (приставка "кино" к тому времени атрофировалась), богатый
и знаменитый, был допущен к Самой Главной Тайне.
*
Первые разработки в в области темпоральной физики велись ещё в начале
двадцать первого столетия. Правда, технологии работы со временем были
безумно дороги, а главное - держались в строжайшем секрете, составляя нечто
вроде коллективной собственности сильных мира сего.
Как выяснилось, путешествия в прошлое - они оказались всё-таки
возможны, правда, недалеко и ненадолго - далеко не самое интересное занятие.
В частности, изменять историю с последствиями для настоящего оказалось
бесполезным делом: время упруго смыкалось и поглощало все изменения. Правда,
из прошлого можно было вытаскивать всякие вещи и даже людей. Но желающие
разжиться оригиналом "Моны Лизы" или живой Мерилин Монро довольно быстро
перевелись.
Куда более перспективным оказались разработки в области искусственного
времени. Эта технология позволяла получать отображение на временную ткань
любых участков пространства, а также материальных объектов. При желании
можно было скопировать себе хоть весь земной шар, причём для себя одного -
это был "вопрос бабла". Цена такого удовольствия, правда, по первости была
немалой: всего состояния Пенсова не хватило бы для вступления в этот
сверхзакрытый клуб. Его привлекли в качестве оформителя новых миров: как
выяснилось, помимо работы ландшафтных архитекторов, в искусственных мирах
необходима была и искусственная история. Можно было нарисовать солнце, но
двигаться по небу его можно было заставить только введением соответствующего
сценария. То же касалось смены времён года, колебаний климата, да и вообще
всего.
Дементий взялся за новое дело и репутации своей не уронил. Первый же
его хронодинамический сценарий - "Тёплый год в Норвегии", с пресным океаном
и итальянской зимой - вызвала фурор среди элиты. "Сахара в снегу" была
эстетской игрушкой, зато "Юг Франции" стал абсолютно коммерческим продуктом,
растиражированным во множестве вариантов и до сих пор остающимся самым
востребованным из всех его произведений в этом жанре.
Понятное дело, что Пенсов вовсе перестал интересоваться земными делами.
Тем более, что синхронизация его жизни - протекающей в различных
хронокольцах с разным ходом времени - и земной историей становилась всё
более сложной.
Меж тем, на Земле дела шли скверно - причём чем дальше, тем хуже.
Человечество стояло в полушаге от новой мировой войны, когда элита,
наконец-то договорившаяся между собой, открыла темпоральные технологии для
всех. Способы создания жизнеспособных миров тоже были отработаны, так что
практически каждый человек мог получить в своё распоряжение новое небо и
новую землю.
Тут-то всё и кончилось.
Где-то года за полтора население Земли безо всякой войны уменьшилось на
треть: все бросились осваивать новые миры, куда более оборудованные для
веселья. Население хроноколец насчитывало от одного человека до нескольких
тысяч: более многочисленные сообщества быстро разваливались. Исключением
стали несколько связанных между собой миров, которые потом стали называться
"технологическими", а их население - технологистами. Населённые фанатиками
точного знания, они пошли по пути максимального ускорения
научно-технического прогресса, для чего ввели у себя запредельно высокую
скорость собственного времени. Очень скоро технологисты настолько далеко
ушли от остальных людей, что превратились в обособленную ветвь человечества.
Правда, они не отгораживались от не столь продвинутых собратьев по расе и
исправно снабжали их всякими полезными устройствами и приспособлениями.
Причём снабжали бесплатно или почти бесплатно. Злые языки говорили, что
технологисты это делают примерно это из тех же соображений, из которых
домохозяйки отдают нищим ношеное бельё - "самим ни к чему, а выбрасывать
жалко" - но их никто не слушал: слишком уж хороши были новые штучки. В
частности, необходимость работать исчезла навсегда: все мыслимые и
немыслимые работы выполняли всякие технические устройства.
Когда до оставшихся на Земле окончательно дошло, где именно намазано
мёдом, единому человечеству наступили кранты. На старой планете, неторопливо
плывущей через Галактику, остались жалкие остатки некогда великой расы, в
основном религиозные фанатики, по каким-либо причинам считающие
хронотехнологии греховными и небогоугодными. Все остальные просто
разбежались.
Больше всего от этого выиграло искусство.
Жизнь во временных кольцах была практически лишена заметных неудобств.
Одно время ходили слухи о "петлях-тюрьмах", в которых царили тоталитарные
режимы и происходили всякие ужасы. Технологисты, когда до них эти слухи
дошли, сильно обеспокоились - и создали какую-то штуковину, действующую во
всех мирах и гарантирующую мгновенный выход из любого мира для каждого
человека по одному только его желанию. Если кому-то что-то не нравилось, он
мог в любой момент оставить недостаточно гостеприимное место, перейти в
какой-нибудь открытый для посещения мир, или создать свой, осуществив тем
самым вековую мечту о "другом глобусе". В одном из продвинутых миров
изобрели способ искусственного выращивания человеческой плоти, после чего
производство потомства превратилось в несложное и приятное занятие:
соответствующая аппаратура могла вырастить организм с нужной генетической
картой и нужного возраста. Преступность практически исчезла, как за
исчезновением материальной нужды, так и всеобщего размежевания всех со
всеми. Труд перестал быть необходимостью. Даже смерть, эта вечная спутница
человечества, была укрощена: бессмертия так и не изобрели, зато продвинутые
миры построили системы искусственного интеллекта, которые позволяли
скачивать на себя содержимое сознания и потом делать с ним всё что угодно: В
общем, дефицит острых ощущений обострился до предела.
Естественно, зрелища снова стали пользоваться повышенным спросом.
Старая добрая экономика, чуть было не отдавшая концы после наступления
материального изобилия, вздохнула и осторожно задышала: снова появился
редкий товар. И спрос на него всё увеличивался.
Дементий к тому времени стал законченным нелюдимом и мизантропом.
Владелец нескольких шикарных миров, он, по слухам, проводил большую часть
времени в кинозале, просматривая свои старые фильмы и ища в них огрехи.
Впрочем, то были именно слухи: с людьми он просто перестал общаться совсем.
Единственными живыми существами, присутствие которых он ещё как-то терпел
возле себя, были кошка и собака. Точнее, котофейня и собачайник: это были
генно-модифицированные зверьки, специально выведенные для приготовления кофе
и чая. Таким способом Пенсов разом удовлетворял обе оставшиеся у него
потребности - в обществе бессловесных тварей и в любимых напитках: Дементий
относился к редкой породе кофеманов-чаелюбов, причём одинаково тонко
разбирался и в кофе и в чае. Некоторые, впрочем, поговаривали, что не только
чай он там пил, но такое рассказывают про всех сколько-нибудь известных
людей:
Однако общее возрождение искусств не оставило равнодушным даже его.
Пенсов вознамерился вернуть интерес публики к классическому кино - не ко
всяким там гала, видеокараоке или нейростимуляции, а к старым добрым
движущимся картинкам, безо всякой интерактивности, участия зрителя и прочих
приблуд.
Новый его проект, как всегда, интриговал. Мастер взялся за экранизацию
романа, написанного ещё в доисторические времена его отцом. Конечно, текст
романа был давным-давно утрачен, но скачать последовательность байтов из
относительно недалёкого прошлого в эпоху хронотехнологий не составляло
большого труда. Впоследствии, на фоне успеха фильма, книжка стала крайне
популярной в большинстве культурных миров.
И, как обычно, Пенсов использовал для съёмок новейшие технологии..
На сей раз он добыл в продвинутых мирах аппаратуру, позволяющую
производить прямую проекцию режиссёрских образов на поверхность паравремени.
По сути, создавалось маленькое хронокольцо, в котором происходили
запланированные режиссёром события. Самым замечательным было то, что
проецируемые образы могли обладать чувствами и эмоциями - с ними можно было
работать "по Станиславскому". Такая штука обещала нечто вроде нового
возвращения к документальности и психологизму после господства голой цифры -
а потому Пенсов просто не мог пройти мимо неё. Правда, в последний момент
технологисты начали бухтеть, что технология недоработана, но Дементий их
бухтение пропустил мимо ушей.
Фильм был снят и разошёлся по всем мирам в неописуемом множестве копий.
Зрелище, конечно, было тем ещё: благодарный сын тщательно воспроизвёл
отцовский сценарий, да ещё щедро присыпал перца от себя. Однако, мастерство
режиссёра завораживало. На эффект работало буквально всё, включая оборванный
финал: если Пенсов-старший в своей книжке, проведя героиню через мытарства,
достойные десадовской Жюстины, в конце всё-таки даровал ей нечто вроде
хэппи-энда, то фильм Пенсова-младшего обрывался посреди жуткой и гротескной
сцены, причём на самом пике действия. Критики дружно объявили этот финальный
обрыв самым элегантным жестом в истории видеоискусства.
Этим фильмом Пенсов подвёл под своим творчеством финальную черту.
Как именно провёл Дементий последние годы жизни, не знал никто: он
вернулся к прежнему затворничеству. Тем более, жизни не много-то и
оставалось: он был уже глубоким стариком, пожившим в самых разных временах,
и биологический его возраст зашкаливал за все мыслимые пределы. От
дальнейшего продления жизни он отказался, предпочтя другой вариант -
превращение в искусственный интеллект.
Но даже в посмертном существовании Пенсов оказался способен на
экстравагантный жест.
В один прекрасный момент - в разных мирах разный - стало известно, что
всемирно известный Дементий Пенсов, с некоторых пор существующий в
электронном виде, разделил своё сознание на две части. Этим двум частям он
официально завещал всё своё имущество, капиталы, авторские права и прочие
активы, аккуратно поделенные пополам. Последним, самым интересным
обстоятельством, было то, что он навсегда закрыл этим частями возможность
когда бы то ни было в будущем сливаться снова, а также принимать
человеческий облик - соответствующие запреты были внесены в базовый код
новообразованных искусственных интеллектов. Похоже, вредный старик и в самом
деле не любил людей и не желал иметь с ними ничего общего даже после
фактического распада собственной личности.
Обе части разделённого интеллекта выбрали себе личины зверьков, которые
когда-то радовали покойного натуральным чайком и органическим кофеем.
*
- Вот такие дела, папа, - вздохнул Дем.
Лёгкий ветерок колыхал золотые пряди травы. Солнце клонилось к западу,
в воздухе посвежело.
Профессор, несколько осоловев от водки и чистого морского воздуха,
машинально крутил в руках пустую стопку, прикидывая, стоит ли начинать
вторую бутылку. Первая была пуста: похоже, Дем успел её закончить.
Новая информация оседала у Пенсова в голове, как пена в пивной кружке,
оставляя следы на стенках.
- Так-так-так. Прошлое неизменяемо. Значит, домой я не вернусь, -
наконец, сказал Андрей Валентинович.
- Папа, а тебе оно надо? Тебе и жить-то там осталось совсем ничего, -
терпеливо сказал Дем.
Пенсов-старший зажмурился и честно попытался вспомнить что-нибудь
хорошее из прошлой жизни. Хорошего сколько-то набралось, но всё оно
заканчивалось где-то в девяностом. Дальше был отъезд жены, сгоревшие деньги
на сберкнижке, расхристанная харя Ельцина в телевизоре, взлетающие ракетой
цены, горящий "Белый Дом", польская косметика, унизительные поиски прокорма,
"Арго-Речь", Хапузов.
- Ну ладно, - проворчал он. - Как-нибудь устроюсь. Но вот ты, скажи,
Дёма - зачем тебе эта фигня с разрезанием надвое, с кошкой этой, собакой?
Можно ж было не выё: не выёживаться?
- Папа, - вздохнул собачайник, - ну как тебе объяснить? Ты человек
цельный. А Дементий был, честно сказать, довольно извращённым типом.
Гениальным, конечно, не буду лукавить, но: Знаешь, что такое эта самая
гениальность? Представь, что одна половина твоей натуры всю жизнь трахает
другую. От этого рождаются всякие творческие идеи, которые потом надо ещё
воспитывать, то есть доводить до ума: Ладно, всё это внутренняя кухня, не
хочу об этом. Но этот вечный брейнфакинг в какой-то момент заёбывает, извини
за выражение.
- Не очень: Ладно, налей этой своей гадости, - попросил профессор. -
Хочу попробовать.
Дем аккуратно задрал лапку над стопкой, потом нацедил себе тоже.
Они чокнулись и выпили за встречу.
Жидкость оказалась похожей на граппу, но чище.
- Ну и вот, - собачайник вытянулся на столе, положив перед собой тощие
лапки. - Заебало. К тому же в голове накопилось много всякой дряни, которая
очень отравляла жизнь. А Дементию напоследок захотелось нормальной жизни,
хотя бы после смерти. Логичное решение - из одного мерзкого хитровыебанного
старикашки сделать двух простых хороших ребят. Или зверят, так даже лучше.
Правда, он понимал, что потом меня снова потянет к своей второй половине.
Отсюда и код.
- Но ведь потянуло же? - осведомился профессор.
- Ну, мы довольно долго друг от друга бегали, - признал пёсик. - Потом
как-то снова сошлись. Теперь мы интеллектуальное сообщество. Центр, опять
же, "Пендем". Зарабатываем кое-что. Конечно, того таланта, который был у
настоящего Дементия, у нас больше нет. Мы попроще. Но мастерство-то не
пропьёшь. Работаем, делаем кое-что. Когда-нибудь найдём способ сломать код и
снова объединимся. Или просто будем вместе жить. Из Пен отличная девка
выйдет, - мечтательно сказал он.
- Я правильно понял, что Пен получилась из той половины, которую
трахали? - ехидно поинтересовался отец.
Дем заметно смутился.
- Ну, нельзя же всё понимать так однозначно, это же метафора, -
наконец, сказал он. - Сейчас скорее она меня доёбывает: Достала своими
капризами. То ей не так, сё не этак:
- Вот как? Достала? - белый кот прыгнул на стол, изогнулся, вытянул
когтистую лапу и махнул ей прямо перед носом собаки. Дем едва успел
отскочить.
- Ну вот я же и говорю, - обиженно сказал Дем. - Всё время такие
выходки.
- Папа, не слушай его, - сказал Пен.
- Папа, не слушай её, - сказал Дем.
- Не смей называть меня в женском роде! - заорал кот.
- Дети, хватит ссориться, - сказал профессор. - Пен, сделай мне кофе.
- Водку пили, - недовольно повёл носом Пен, извлекая откуда-то чашку и
садясь на неё.
Кофе был и в самом деле отменный.
- Что там Зина? - как бы между прочим поинтересовался Дем.
- Сейчас припрётся, - вздохнул кот. - Я уже не могу время держать, она
в этом отношении круче:
- Вот же ведьма, - пёсик оскалился. - Свалилась на нашу голову: Я-то
надеялся, что её не стало.
- А я всегда был уверен, что она где-то прячется, - сказал кот.
- Ты мне можешь этого не напоминать? - с тоской в голосе спросил пёс.
- Ты сам начал, - отбрил кот.
- Н-да, непросто вам было в одной голове, - резюмировал Пенсов. Он
чувствовал, как водка начала действовать: навалилась, вяжет язык. - Ещё
кофейку можно? - попросил он котофея.
- Вот вы где! - скандальный бабский визг прорезал воздух.
- Дем, подержи время! - крикнул кот.
Море вспыхнуло ультрамарином и погасло.
*
Комната казалась большой - возможно, из-за отсутствия мебели. Белые,
шершавые на вид стены поднимались неожиданно высоко: метров на десять, если
не больше. Оттуда, из запотолочной темноты, свисала цепь, к которой была
подвешена сложная бронзовая люстра, обросшая, как сосульками, мелким висучим
хрусталём. Хрусталинки светились, вежливо отодвигая мрак на пристойное
расстояние.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг