получается! Да хули сопли! Я последнюю твою Зину читал, ну я не знаю, это
засн: заср: сблевать можно, ну я не знаю как просто какие-то повести
Белкинда нах!
- Белкина, - машинально поправил Пенсов.
- Во-во, бля. От образованности лишней вся хуйня. Ладно, харе, ты
понял. Мы на тебе деньги теряем.
Профессор крякнул и сел на табуретку.
- Значит, ты меня ссаживаешь с проекта? - осведомился он, от злости
переходя на "ты". - Учти, я уже начал новую "Зину", - профессор выпятил
хилую челюсть. - По закону, - добавил он, хотя не помнил никаких юридических
подробностей, - ты её у меня берёшь, оплачиваешь и издаёшь.
В трубке хрюкнуло.
- Ну, начал: если последнюю: Да ты не ссы, без хлеба не оставим.
Переводы там или ещё там чего. Приспособим к делу. Солдат ребёнка не
обидит, - Хапузов шлёпнул трубку и в ухе профессора забегали короткие гудки.
- Что случилось? - поинтересовался Дементий, с тревогой глядя на папино
лицо.
- Что-что. Меня выгнали. Ссадили с Зины, - вздохнул Пенсов-старший. -
С-сукло хапузое, - неумело выругался он. - Нашёл себе негра подешевле. Навёл
в хозяйстве экономию, - последнюю фразу он произнёс, стиснув зубы.
- Папа, если ты о деньгах, то не беспокойся, у меня теперь: - начал
было сын.
- Нет, ты представь, - распалялся профессор, - я придумал эту метёлку,
я сделал серию, а теперь эта падла с наколками мне будет говорить, что они
не продаются:
- Папа, ну успокойся. Ты же сам говорил, что Зина - отрава для мозгов:
- Дементий, - попросил отец, - не умничай. Налей мне лучше какой-нибудь
этой: отравы. Лучше водки. Хотя нет. Пожалуй, я сам.
- Папа, - слегка встревожился сын, - не забудь, у тебя печень. И почки
тоже слабые.
- Не учи папу водку пить, - сказал Пенсов-старший, взял бутылку и пошёл
к себе.
В этот вечер профессор впервые за последние тридцать лет назюзюкался
вдрабадан.
Сначала он выкушал остатки первой бутылки, заедая горькую жидкость
конфетками. Потом он почувствовал потребность в продолжении банкета и
вылакал рабочие запасы. Потом в ход пошёл деликатесный арманьяк. Кажется,
потом он названивал ненавистному Хапузову, потом порывался пойти в соседнюю
стекляшку за поллитрой, но не смог найти ботинки, потом было ещё что-то
невнятное, и, наконец, он отключился.
Проснулся Пенсов ночью от похмельного озноба. Его буквально трясло. В
желудке вообще творилось что-то неописуемо кошмарное, пересохший рот радовал
вкусом настоявшихся кошачьих ссак. Короче, ему было очень и очень хреново.
Зато голова была странно ясной. Клетки мозга, омываемые продуктами
разложения этилового спирта, ацетальдегидом и ацетатом, почему-то работали
на удивление чётко и слажено. А главное - несмотря на хуёвое телесное
состояние, Андрей Валентинович ощущал себя способным на всё. Вообще на всё.
Если бы Пенсов задумался о природе этого чувства, из памяти, наверное,
всплыло бы слово "вдохновение". Правда, светлым его назвать было нельзя -
скорее даже наоборот. Вдохновение накатило тёмное, с инфернальными
обертонами.
Но профессора подобные тонкости не интересовали.
Он встал с постели, нацепил на левую ногу резиновый шлёпанец. Кое-как
доковылял до стола. Протёр глаза, увидел - точнее, унюхал - четвертинку с
остатками водяры на дне. Зажмурился, дёрнул из корла. Не сблевал. Включил
компьютер, открыл папку с "Цыплёнком в табакерке".
- Значит, последняя книжка? - сказал он куда-то в пространство. - Проще
надо? Чтоб штырило? Чтоб жесть настоящая? Сделаем. Сейчас тебе будет жесть,
Жора.
Длинные профессорские пальцы хищно нависли над клавишами, как
эскадрилья немецких бомбардировщиков над спящим городом.
*
- Уффф, - Пенсов покрутил головой, разгоняя наваждение.
Белый песок сиял на солнце, шиповник розовел, море переливалось
аквамарином.
- А дальше-то что было? - поинтересовался он у собачайника.
- Может, всё-таки выпьем по чуть-чуть? - жалобно проскулил пёсик,
подкатывая носом стопку.
- Бррр: Мне сейчас как-то не очень, - признался профессор. - Свежие
воспоминания, знаете ли: Хотя это же наверное, того: наведённое? Гипноз
какой-нибудь?
- Ну почему же? - пёсик не сводил глаз с пустой стопки. - Вы, некоторым
образом, прожили этот кусочек жизни. Паравременной поток, изоморфный
галактическому:
- Так дальше-то что? - Пенсов почувствовал, что теряет терпение.
- Вы писали книгу, - собачайник постучал хвостиком по столу. - Неделю.
Пока не кончились запасы спиртного, - добавил он.
- М-м-м, - профессору стало стыдно. - У меня была коллекция коньяков:
- Была. А также четыре бутылки красного вина, херес, - это слово пёсик
произнёс с какой-то неясной обидой, - бутылка медицинского спирта:
- Спирт-то откуда? - не понял профессор.
- Коллеги подарили на юбилей, - напомнил собачайник. - Профессиональная
шутка.
- И я всё это употребил внутрь? - ужаснулся Андрей Валентинович. - И
писал при этом? А Дёмка-то куда смотрел?
Собачайник промолчал.
- И что же получилось в итоге?
- Сами смотрите, - сказал Дем.
В воздухе возникла и тут же шлёпнулась на стол книжечка на дрянной
бумаге и с аляповатой обложкой. На ней была всё та же Зина, на сей раз
голая, лежащая на каком-то камне вроде алтарного. Вокруг были намечены
какие-то неясные силуэты зловещего вида. Сверху красовалась надпись: "Зина:
Кровавый Оргазм".
- "Оргазм?" А как же "Цыплёнок"? - робко спросил Пенсов.
Дем не ответил.
Пенсов осторожно перевернул томик и увидел аннотацию: "Зина Вагина
прошла огонь и воду, но таких невероятных приключений у ней ещё не было!
Теперь ей предстоит пройти через кровь, грязь, страх, отчаяние, унижения,
оскорбления, кошмары, безумие, насилие над естеством, предательство, побои,
извращения, истязания, клиническую смерть и неописуемые ужасы сатанинского
ада:"
Снедаемый недобрыми предчувствиями, профессор открыл книжку на
середине.
Он прочитал полторы страницы, потом осторожно положил томик на стол и
посмотрел Дему в глаза.
Собачайник взгляд выдержал.
- И вы хотите сказать, что эту пакость написал я?! - наконец, сказал
он.
- Именно, - пёс вздохнул.
- Водки, - решительно потребовал Андрей Валентинович. - Чёрт с вами,
пусть будет вашего изготовления. Только быстро.
- Так бы и сразу, - проворчал пёс, явно довольный произведённым
эффектом. - Ну тогда уж не по-маленькой, а сразу поллиторку:
Из стола был извлечён "Русский Бриллиант Премиум" в ведёрке со льдом.
Пенсов смутно припомнил, что подобный способ подачи больше характерен для
шампанского, но решил не встревать.
- Да вы не переживайте, - пёсик поднял лапами тяжёлую бутылку и
принялся разливать. - Де Сад, знаете ли, ещё и не такое писал. Или вот ещё
Сорокин:
На стол материализовалась плошка с грибами, и вторая, с солёными
огурчиками.
Пенсов молча и быстро выпил, поморщился, закусил опёнком.
Пёс обнял лапами стопку, опрокинул прямо в пасть, икнул, вздрогнув всем
телом. Потом сунул грызлице в огурцы и захрустел ими.
Андрей Валентинович тем временем осторожно открыл книжку поближе к
началу, прочёл ещё несколько строчек.
- Нет, но я просто не мог написать такого! "Огромный кривой хер с
чёрными шрамами от гнойников остановился у самых губ Зины. На самом кончике
багровой нашлёпки уда опасно белел гнойный прыщ. Зина зажмурилась, обвив
губами мерзкую плоть": Ну это же невозможно! Я не говорю даже о содержании,
но - "обвив губами"! Или вот тут: "Его вздыбленную мужскую стать неистово
сосал энцефалитный клещ". "Плоть", "стать", "неистово сосал"! Я и слов-то
таких не знаю!
- Знаете, знаете. У вас, - пёс утер лапой солёное грызло, выпил ещё
водки и зарылся носом в грибы, - очень богатая фантазия. Вы её просто всю
жизнь подавляли. Кстати, это многое объясняет с точки зрения
наследственности: - собачайник достал морду из плошки и облизнулся. - Вы ещё
сцену с опарышами не видели. Или вот ещё - как Вагина ставит парализованной
старухе-процентщице пиявки на одно место, а негр Ананий подпаливает ей
пятки, чтобы та кончила: Или как Ушат Помоев насилует:
- Что-о насилует? - вытращился профессор.
- Ушат Помоев, это у вас такой эпизодический персонаж, чеченский
боевик, наркоман и садист: Ну вот он у вас насилует девственницу отрубленной
рукой:
- Как это - отрубленной? - выдавил из себя несчастный Пенсов.
- У неё отрубленной. Да вы почитайте, очень натуралистично написано, со
знанием физиологии. Образование пригодилось.
- Стоп-стоп. И я это отдал в "Арго"? В таком виде?
- Намеревались отослать, во всяком случае.
- Вы хотите сказать, что эту мерзость издали? У нас, конечно, были те
ещё времена, но чтобы подобное вышло в печать: Нет, Жора, конечно, придурок,
но чтоб такое:
- Нет, Жора тут ни при чём. Но потом - да, издали. Теперь это классика.
Профессору стало жарко - то ли от водки, то ли от солнца, то ли от чего
ещё.
- В общем, проблема в том, - продолжал пёс, - что нас преследует Зина
Вагина. Мы обратились к вам как к главному специалисту по этой даме:
- Вы сначала объясните мне, откуда взялась Зина и чем она вас
достала, - попросил Андрей Валентинович. - Пока что я ничего не понимаю.
- Придётся с самого начала, - собачайник повёл носом. - Я тогда, с
вашего позволения, ещё по одной налью: Показывать всё слишком долго, я лучше
нарезочку сделаю:
*
Неделя непрерывного пьянства и творческого экстаза стоила профессору
жизни.
Пенсова скрутил тяжелейший приступ холецистита. Дёмка успел вызывать
"скорую", но было поздно: в тот же день Андрей Валентинович умер в
Боткинской больнице во время экстренной операции на желчном пузыре.
Дёме позвонили утром. Узнав печальную новость, Пенсов-младший первым
делом пошёл в отцовский кабинет, включил компьютер и проверил электронную
почту. Аккуратный Дементий Андреевич хотел знать, не осталось ли каких-то
срочных и важных дел, которые его отец не успел завершить.
Среди всего прочего он обнаружил готовый к отправке в редакцию текст
очередной "Зины". Возможно, он его бы и отправил, но сначала заглянул в
прикреплённый файл.
Если бы Пенсов-младший не стал бы совать нос куда не следует, ничего бы
не случилось. Но, так или иначе, Дёма ознакомился-таки с последним
произведением Андрея Валентиновича.
"Кровавый Оргазм", если рассматривать её как литературное произведение,
представляла собой смесь чернушного боевика, порноромана и политического
доноса. Что касается последнего, Пенсов с гнойным сладострастием проехался
по всем известным ему политикам. В частности, пресловутым отцом ребёнка
зининой подруги он почему-то сделал госпожу Мадлен Олбрайт, коей приписал
трансвестизм и другие грязные привычки. Главным злодеем Пенсов предсказуемо
вывел ненавистного Хапузова. Короче говоря, это был полный, стопроцентный,
кромешный ужас - незаконный плод обиды, алкоголя и некстати разбушевавшегося
подсознания.
Дементий потратил на чтение час с лишним. После чего аккуратно удалил
файл из архива - даже не догадываясь, что старается зря.
Тело кремировали. На церемонии присутствовал сын, трое старичков из
бывших учёных, и никого из редакции. Израильская родня, несмотря на
отправленные Дементием мейлы и телеграммы, не сочла нужным реагировать на
события, происходящие на доисторической родине.
Дементий забрал аляповатую урну с отцовским прахом домой. Впоследствии
эта урна - всё с тем же прахом внутри - вошла в историю искусства. Именно
она стояла на пульте управления атомной станции в финале "Амстердама".
*
Первый фильм Дементия - получасовой "Путь" - вышел через три года после
смерти Андрея Валентиновича. Дёма тогда уже имел определённую репутацию в
кругах московских киноманов. "Путь" дебютировал на "альтернативных Каннах",
которые тогда как раз переживали очередной расцвет, и был снисходительно
одобрен кинокритиками.
"Тихая охота", снятая в глухом архангельском селе, могла бы пройти
незамеченной. Но в силу разных политических соображений - мировой обком
принял решение поддержать кремлёвскую администрацию в одном важном вопросе -
России выписали квоту на футбольную победу (плюшка для народа) и
кинофестивальный приз (пирожное для интеллигенции). Дементий после успеха
"Пути" попал в поле зрения международных кураторов, которые сочли его
персону годной к дальнейшей раскрутке. "Охота" получила берлинского
"Золотого Медведя". В том же году Дементий создал студию "Цифровые
технологии", впоследствии прославленную и культовую.
Потом было "Ослепление", которое снималось три года и после которого о
Дементии стали говорить с придыханием. Далее Пенсов замолчал на некоторое
время, зато стал регулярно попадать на страницы скандальных хроник. В
частности, его тройственный брак с ассистенткой-китаянкой и её американским
мужем (Дементий был бисексуален и этого особо не скрывал) вызвал в гламурной
среде нездоровый интерес. Как, впрочем, и его следующая работа -
пятнадцатисерийный анимешный "Маяковский", исполненный в технике гипервидео.
Гипер считался дешёвой компьютерной подделкой под настоящее кино, но в
исполнении "Цифровых технологий" заиграл новыми красками. "Маяковский"
положил начало "футурренессансу" и заодно принёс Дементию целый мешок
престижных премий и ураганную прессу.
Дальше было много всего. Год за годом Пенсов развлекал публику всё
новыми кунштюками. Он первым перешёл на гала-технику ("Вот и ноябрь",
премьера была приурочена к открытию Берлинского Гала-Центра), первый оценил
возможности видеокараоке (видеопьеса "Шоколадный тигр" вошла в классический
фонд). Он же первым отказался от использования живых актёров и реальных
съёмок вообще ("Полчаса до июня" и "Сирокко"). Впрочем, он поставил
гиперреалистического "Отелло", где абсолютно все действия совершались
актёрами на самом деле (причём желающих попробовать себя в одноразовой роли
Дездемоны хватило на пять сезонов, пока шоу не запретили). Он снял
чёрно-белую немую "Изумительную и увлекательную историю о том, как некий
легкомысленный англичанин получил пощёчину от оскоплённого карлика,
последователя гностических лжеучений:" (полное название занимало
полстраницы), а также "Кимберлит", анонсированный как "захватывающая
трагедия из жизни минералов" (о событиях, происходивших в нижней части
земной коры в течение четырнадцати миллионов лет). Он же сделал "Хворост и
огонь", о всеми забытой заварушке в Руанде, признанный самым страшным
фильмом о войне за всю историю человечества. Вершиной творчества Дементия
Пенсова стал великий "Амстердам", грандиозное полотно, которое, по мнению
европейских политиков, спасло единство Европы - и принесло своему творцу,
помимо очередного дождя наград, ещё и Нобелевскую премию мира.
Критики, конечно, злословили на тему того, что Пенсов выезжает на точно
просчитанном сочетании манипулятивных приёмов, новейших зрелищных технологий
и умелого использования актуальной тематики. Дементий все нападки надменно
игнорировал. К тому времени он превратился в настоящего мэтра, желчного и
спесивого, находящего удовольствие во всё более утончённых издевательствах
над публикой. Публика выла от восторга и требовала ещё.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг