пронизывали атмосферу этого кабинета. Здесь, в тишине и покое, вызревали
бури, сотрясающие старый привычный мир и влекущие его к неизведанному
будущему. Здесь решались судьбы правительств и государств.
- И всё же, зачем вы убили его, майор? - досадливо поморщился
Майкрофт. - Теперь мафия пришлёт сюда другого capo del personale, который
будет осторожнее. А мы окажемся отброшены на исходные позиции.
- Он подошёл слишком близко к правде, - нехотя сказал Ватсон. - Даже
когда я взял вину на себя... он мне поверил, но всё-таки не до конца.
Майкрофт Холмс ссутулился - как сутулится крестьянин под привычной
ношей.
- Ватсон, а вы точно уверены, что это именно он? - спросил он.
- Кто же ещё? Всё как во времена Джека Потрошителя. Тот же инструмент,
те же раны. Он снова сделал это, сэр, и я не успел ему помешать.
- Месячный отчёт, - потребовал величайший из подданных Её Величества.
- Как обычно, - сказал Ватсон. - В феврале он был относительно здоров.
Я даже обходился без обычных лекарств. Потом началось обострение. Он стрелял
из пистолета в стену. Может быть, хотя бы отнять у него огнестрельное
оружие?
- Увы, Ватсон, увы. Оставьте ему эту игрушку. Тем более, он никогда не
стрелял в людей.
- Как скажете, сэр. Но вчера я провёл у его постели всю ночь: ему было
очень нехорошо. Всё как обычно в конце марта.
- Март у него обычно выпадает, - сказал Майкрофт.
- Да, конечно. Сегодня на его календаре девятнадцатое апреля.
- Как он себя ведёт?
- Как обычно во время обострений. Ещё он каждую ночь играет на скрипке,
как он это называет. Я не мог слушать эти жуткие звуки - вы сами знаете, что
это такое - и отсыпался в клубе. Дозу успокаивающих пришлось увеличить, так
что это стало заметно. Пришлось несколько раз пожаловаться в клубе, что он
опять злоупотребляет наркотиками.
- По-своему это даже забавно, - с усилием выговорил Майкрофт Холмс.
- Не очень. Один клиент, заядлый кокаинист, проявлял чрезмерное
любопытство к его состоянию. Я сказал, что Холмс недавно перешёл на какое-то
новое средство, но он мне, кажется, не поверил.
- Ничего, забудет... Что дальше?
- Как обычно. Один припадок - ну, знаете, как это у него бывает.
Несколько раз переодевался женщиной.
- Старухой? Этой, как её...
- Домовладелицей, якобы сдающей мне комнату. Он в таком состоянии себя
называет <миссис Хадсон>. Пытался прибираться, взбивать подушки... всё как
всегда. Но я не уследил за ним, и он в этом ужасном старушечьем наряде
выбрался на улицу.
- Это всё обычно. Но как он смог?..
- Пока не знаю. Сегодня утром он мне признался, что шлялся возле
гостиницы - думаю, той самой, на Мерилбон Роуд - и клянчил милостыню. Потом
принялся рассуждать о том, что в результате его деятельности воздух Лондона
становится чище, ну и про порок и добродетель. Все признаки.
- Но как он заманил девушку в номер?
- Он её не заманивал. Девушку привёл в номер клиент. Холмс дождался
момента, когда он выйдет, и проник в номер. После своей обычной работы
девушка, скорее всего, отдыхала, закрыв глаза, а на шаги не обратила
внимания, думая, что это клиент. Дальше он действовал по своей обычной
схеме: перерезал горло, потом выпотрошил. Надо будет, кстати, найти того
клиента, прежде чем это сделает полиция. Он мог видеть старуху - а тогда у
нас будут проблемы.
- Но как Шерлок проник в гостиницу?
- Скорее всего, его просто впустили. В округе все знают: мистер Холмс
иногда переодевается старухой, чтобы следить за преступниками. И всячески
готовы помочь... Теперь, после убийства, его репутация великого сыщика
только укрепится, - с горькой иронией сказал Ватсон.
- Эта гостиница - просто притон, - сказал Майкрофт. - Надо бы её
прикрыть или хотя бы почистить. Откуда он взял ланцет?
- Наверное, украл, - вздохнул Ватсон. - Или купил. Я и так стараюсь не
выпускать его лишний раз на улицу и не давать ему денег, но он всё равно
где-то их достаёт. Иногда занимает, а я вынужден потом разыскивать
кредиторов и объяснять, что мозг великого сыщика устроен особым образом, и о
некоторых мелочах ему нужно напоминать. Лучше бы вы мне разрешили
контролировать его более плотно, сэр.
- Нет, - сказал Майкрофт. - Он должен сохранять самостоятельность,
насколько это возможно. Давайте решать вопрос с этой Анной. Кто её убил - по
нашей версии?
- Струццо, конечно. Кто же ещё?
- Мой брат уже сочинил про это историю?
- Да, ещё до того, как я с разделался с этим типом. Вы же знаете, как
он это ловко умеет.
- Единственное, что осталось от прежнего Шерлока - так это эрудиция и
артистизм, - Майкрофт облокотился на столешницу.
- Это создаёт большие проблемы, сэр, - осмелился Ватсон. - Сегодня ему
пришло в голову, что он может по шороху газетных страниц отличить одну
газету от другой. Моментально слепил в голове целую версию о том, какую
газету я читал и что там прочёл.
- И какова же была его версия? - поинтересовался Майкрофт.
- Не помню. Кажется, по его мнению я читал <Таймс>, про какой-то
скандал в министерстве. Я едва успел спрятать свой <Гардиан> - ему могло
прийти в голову проверить себя.
- Это вряд ли, он слишком уверен в собственной непогрешимости. Итак,
версия Шерлока?
- Струццо делал подпольный аборт и убил пациентку.
- Ха! - Майкрофт потёр руки. - Это очень изящно. Пишите рассказ,
Ватсон.
- Скользкая тема, сэр, - заметил майор. - Читатели могут не понять...
- Ерунда! Современный читатель просто жаждет скабрезностей и крови. Я
прослежу, чтобы рассказ был опубликован вовремя. Зато мафия решит, что Холмс
сел в лужу и ничего толком не знает. Кстати, как мы объясним смерть Струццо?
Нужно предложить какую-то убедительную версию.
- Может быть, он случайно выпьет яд, сэр?
- Что ещё за яд? - великий человек посмотрел на подчинённого, как
британский сержант на нерасторопного сипая.
- Ну... - начал на ходу фантазировать Ватсон, - например... представим
себе, что у него был с собой какой-нибудь яд. Которым он хотел отравить
Холмса. Но по ошибке принял его сам. Неплохая идея, а?
- Забавно, но неправдоподобно. Придумайте что-нибудь получше, майор.
- Сэр, я не литератор. Если бы вы наняли нормального газетчика, который
стал бы писать эти чёртовы рассказы...
- И что я буду ему объяснять? Нет, продолжайте в том же духе, это
приказ... Кстати, о делах. Что у нас там с клиентами?
- Вот, - Ватсон достал папку с бумагами. - Месяц назад к Холмсу
обратились по поводу пропавшего рубина магараджи. Холмс взялся за это дело.
- Что сделано?
- Весь седьмой отдел работает без отдыха, но просвета не видно, -
вздохнул майор. - Молодой Бонд говорил мне, что камень, наверное, уже в
Бомбее или в Амстердаме.
- Великий Холмс не может потерпеть неудачу в таком деле, - строго
сказал Майкрофт, - это подорвёт его репутацию почище, чем то дело в
Ливерпуле. Удвойте усилия. Вопросы с финансированием я решу. Что ещё?
- Дартмурское дело о краже лошади. Исчезновение фаворита, который
должен был участвовать в скачках на кубок Уэссекса, и убийство тренера.
Раскрыто третьим отделом.
- Кто убийца?
- Некий Фицрой Симпсон. Но Шерлоку взбрело в голову, что убийца
лошади - тренер. Он же мёртв!
- Делайте что хотите, но подтвердите версию Шерлока. А что, он ездил в
Дартмур?
- Я не смог помешать поездке. Разумеется, я был с ним. Он там сильно
напугал людей. Копался в грязи, вообще вёл себя странно.
- Ничего страшного. Скажем, что он собирал улики. Когда Холмс делает
что-то такое, всегда объясняйте, что он собирает улики. Улики, кстати, тоже
изготовьте. Есть ещё что-нибудь?
- Совсем свежее. Дело Джозии Эмберли. Пропажа жены. Предположительно,
убежала с любовником. Утверждает, что направлен к Холмсу из Скотланд-Ярда.
- Какой негодяй. Никто его не направлял. Стоит обвинить мошенника в
убийстве жены. Кстати, проверьте эту версию - она вполне вероятна... Всё?
- Сэр, - набрался смелости Ватсон. - Вы держите меня на этом задании
много лет. И все эти годы я не могу получить ответы на три вопроса. Почему?
Как? И зачем?
Великий Майкрофт Холмс посмотрел на подчинённого искоса. Помолчал,
собираясь с мыслями.
- Что ж, Ватсон, вы имеете право знать хотя бы часть истины. Вы хотите
знать, как я додумался до того, чтобы выдавать своего несчастного брата за
гениального сыщика? Как известно, лист следует прятать среди листьев, книгу
среди книг, а преступника, пусть невольного - среди других преступников.
Однако, не в качестве преступника, потому что в таком случае ему грозит то
же, что и им. Но кто ближе всего к преступному миру? Сыщик! Скажу больше: у
сыщика - в глазах общества - есть некие исключительные права. Он может
появляться в компании самых подозрительных типов, он может совершать
странные поступки, и даже мелкие преступления, если только он сможет
оправдать их интересами закона и справедливости. Сыщик может прилюдно
возиться в грязи - ведь он ищет улики. Он может переодеваться в женское
платье - ведь он следит за опасным преступником. Он может безнаказанно
истязать животных - ведь он ставит опыты, имеющие большое значение для
судебной медицины. При некоторых условиях он может даже нарушать
неприкосновенность чужого жилища: вдруг ему показалось, что в запертой
комнате томится невинная жертва? Помимо всего прочего, сыщик может быть
мизантропом, наркоманом, кем угодно ещё. И чем более знаменит сыщик, тем
большие экстравагантности ему прощаются, ибо раскрытие преступлений -
слишком важное дело для общества, чтобы проявлять излишнюю щепетильность.
Разумеется, для этого преступления нужно всё-таки раскрывать. Но я, как
глава самой могущественной секретной службы Империи, могу бросить все её
силы и ресурсы на поддержание репутации Шерлока Холмса. Я ответил на ваш
вопрос?
- Благодарю, сэр. Но как вам пришла в голову сама идея?
- Элементарно, Ватсон. От отчаяния. Впервые это случилось, - Майкрофт
чуть прикрыл глаза, вспоминая, - почти сразу после той катастрофы, которая
навеки сломила разум нечастного Шерлока. - Тогда мне казалось, что он
поправляется... Мы строили планы его возвращения к театральной жизни, к
свету рампы, к славе... А потом была зарезанная белошвейка, и мой брат,
ползающий в грязи с окровавленным ланцетом в руке. Полиция должна была
прибыть с минуты на минуту. Мы не могли его увезти, не могли спрятать. Я был
в отчаянии, но оно же придало моему уму небывалую остроту. Когда прибыли
полицейские, я объяснил им, кто я такой, а Шерлока представил сотрудником
нашего секретного отдела, изучающим улики. Бобби приняли всё за чистую
монету... Как принимают и теперь.
- У меня последний вопрос, сэр. Мы оба знаем, что Шерлок -
душевнобольной, к тому же он опасен для общества. Джеком Потрошителем до сих
пор пугают детей, а сколько жертв было до и после этого? Почему бы, наконец,
не запереть его в Бедламе? Или хотя бы в небольшой частной клинике, с
вежливым обхождением, где ему будет покойно...
- Мы уже пробовали, Ватсон. Помните ту маленькую швейцарскую клинику?
Сколько он продержался? Год?
- Да, мы тогда дали маху, - вздохнул майор. - Несчастный профессор
Мориарти... Такая нелепая смерть.
- Если бы не его уверенность, что он вернёт разум моему брату, я
никогда не согласился бы на это, да мне и не было бы это позволено, - сурово
сказал Майкрофт Холмс. - А другого такого специалиста по душевным болезням
больше нет.
- Но почему? - взмолился Ватсон. - Ведь вы не просто покрываете безумца
и убийцу, вы сделали из него кумира публики. Почему это?
- Вы правы. Мой несчастный брат - ненормальный, более того, он
преступник, - тихо проговорил великий человек, - Когда-то я его любил всем
сердцем, потом столь же сильно ненавидел, теперь же я несу крест вины и
преступления, смирившись с волей непостижимого Промысла. Я вынужден
продолжать этот гнусный спектакль, потому что на карту поставлено нечто
большее, чем моё положение, моя жизнь и даже моя честь. Больше я вам ничего
не скажу, Ватсон.
*
- Интересное дельце, - оживлённо рассуждал Шерлок Холмс, поглощая
йоркширский пудинг. - Казалось бы, всё очевидно, а на самом деле - двойное
дно. Кто бы мог подумать, что этот мерзавец...
- Струццо? - Ватсон отвлёкся от берикса с анчоусами, чтобы взять ещё
вина.
- При чём тут Струццо? Доктор Струццо - честнейший человек. Я имею в
виду так называемого отца несчастной девушки. Разумеется, он никакой ей не
отец. Я навёл справки. От своих верных агентов в самой пучине лондонского
дна я узнал, что человек, чрезвычайно похожий на Эммануила Кросса, был
известен в Ливерпуле в качестве посредственного живописца. По тем же
сведениям, он не имел систематического художественного образования. Он
освоил ремесло, работая рисовальщиком на судебных процессах и набив руку на
несчастных преступниках...
- И что дальше? - устало спросил Ватсон.
- Сам по себе он был бездарен, - продолжал Холмс, блестя глазами, - но
однажды в грязном притоне, который Кросс регулярно посещал - о, разумеется,
он был распутником, грязным распутником! - он заметил девочку, в которой
почуял искру гения. Она была гениальна... гениальна... Ватсон, я сбиваюсь с
мысли. Она рисовала картины, которые этот мерзавец выдавал за свои. Так он
стал великим... и знаменитым... и убил её, не в силах выдержать чувства её
растущей гениальности... гениальности... он убил её. За что? Он стал
великим... она сделала его великим... кровь, ужас, искра гения в порочном
сосуде... Дело можно считать раскрытым. Но есть несколько мелочей, которые
не дают покоя. Ватсон, мне нужна скрипка. Немедленно. Она помогает мне
думать.
Доктор Ватсон встал и подал Холмсу футляр.
- Как вы отлично знаете, Ватсон, звуки музыки настраивают мой мозг,
подобно камертону. Сейчас я сыграю баркаролу собственного сочинения.
Баркарола - это от barca, итальянское слово, означающее лодку. Вы видит
связь? Итальянская тема, Струццо, всё это взаимосвязано. Для человека с
рационально устроенным умом должно быть ясно как день, что в итальянец в
Лондоне может совершить преступление, которое может совершиться в любом
месте: в Вестминстерском дворце, в трущобах или у нас под окнами. Ватсон, вы
превзошли самого себя! Баркарола - это ключ. Песня венецианского гондольера,
впоследствии - всякое музыкальное произведение, связанное с темой катания на
лодке. Понимаете, Ватсон, что это означает? Катание на лодке - символ
нравственного падения. Туда-сюда, туда-сюда! Характер музыки обычно светлый,
лирический, мечтательный, темп умеренный, размер шесть или двенадцать
восьмых... Скрипку, Ватсон, немедленно скрипку, иначе я сойду с ума!
- Она у вас в руках, - напомнил доктор.
- Итак! - Холмс извлёк из футляра инструмент, прижал его к подбородку и
взмахнул смычком.
Воздух комнаты разрезал жуткий щемящий звук.
- О Господи, - прошептал Ватсон.
Холмс терзал несчастную скрипку, буквально пиля её смычком и извлекая
из струн страшные, потусторонние звуки, исполненные боли и ужаса.
- Сейчас... сейчас.... - бормотал доктор, наполняя заранее
простерилизованный шприц лекарством.
Одна струна со звоном лопнула.
- А-а-а-а! - закричал Холмс. - Этот мерзавец Струццо подпилил струны!
О, как я был слеп! Ватсон, нельзя терять не минуты. Мы должны найти девочку.
Анна жива, в этом нет ни малейшего сомнения. Они прячут её в номерах, а на
её место положили труп из анатомического театра. Это же ясно как день!
- Лекарство, - сказал Ватсон, приближаясь к Холмсу со шприцом. - Вам
нужно освежить голову.
- Что? - Холмс брезгливо посмотрел на шприц. - Сейчас, когда мы должны
спешить... спешить... мы куда-то едем, Ватсон, я отдал все необходимые
распоряжения... Мои верные агенты...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг