Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
Он кричал, что у него нет никакой дочери, и требовал, чтобы я  вышвырнул  за
дверь эту гулящую девку, не стоящую трёх  шиллингов!  Потом  всё  неожиданно
прошло и он снова стал приветлив. Мы больше не возвращались к этому вопросу.
К счастью, его недуг не мешает ему рисовать, и даже по-особенному  обостряет
восприятие мира... Так вот, когда ему сообщили о смерти дочери, он  держался
мужественно и стойко, даже поехал вместе со  мной  на  опознание  тела...  а
потом по дороге домой...
     - Кстати, где он живёт? - заинтересовался Холмс.
     - Собственный дом на Бедфорд-Роу, - сказал доктор.
     - Не слишком-то подходящее  место  для  живописца,  -  заметил  великий
сыщик. - На  Бедфорд-роу  обитают  в  основном  юристы,  а  в  юристах,  как
выражался мой первый учитель музыки, мало пленительного.
     - Дом остался мистеру Кроссу в наследство от отца, и он дорожит  им,  -
пояснил доктор Струццо. - К тому же его недуг не позволяет ему сменить место
жительства: несчастный может просто не запомнить нового адреса, а  дорогу  к
своему дому он изучил ещё до того, как болезнь  стала  прогрессировать.  Он,
можно сказать, прикован к своему обиталищу невидимой цепью.
     - Ужасно, - искренне сказал Ватсон.
     - Так вот, - продолжил Струццо, - когда мы возвращались, он, как  ни  в
чём не бывало, сказал: <эх, доктор, наша Анна вас уже, небось, заждалась>.
     - Вот так и сказал? - Холмс склонил голову  набок,  как  умная  собака,
почуявшая след.
     - Да. Признаться, у меня чуть не брызнули слёзы...
     - Я о словах, -  нетерпеливо  перебил  сыщик.  -  Он  так  и  сказал  -
<небось>?
     - Он выходец из предместья, - понял Струццо, - В принципе,  он  говорит
нормально. Но когда он взволнован или у него эти проклятые провалы в памяти,
он сбивается на родное просторечие... Но какое это имеет значение?
     - Всё имеет значение, решительно всё... Итак, вы считаете, что он забыл
о смерти дочери?
     - Не знаю. Я не решаюсь заговорить с ним об этом... И тем  ужаснее  мои
подозрения, -неожиданно закончил он.
     - Какие подозрения? - Холмс впился в него глазами.
     - Я вынужден сказать и это, - чувствовалось, что доктору тяжко говорить
на эту тему. - Однажды я видел  среди  набросков  картон,  на  которым  была
изображена мёртвая девушка со страшными ранами. Лицо её не было  дорисовано,
но тело... Могу поклясться, это тело Анны! Там были подробности, которые мог
знать только тот,  кто  видел  её  полностью  обнажённой.  Когда  я  спросил
господина Кросса о том, что это такое,  он  сказал,  что  это  набросок  для
большой картины, изображающей казнь одной древнеримской мученицы. Но картина
так и не появилась. Вы понимаете, о чём я теперь думаю, о чём я не  могу  не
думать? Ведь несчастный Эммануил и в самом деле  не  помнит,  что  делал  во
время этих своих приступов...
     - Этот набросок до сих пор цел? - спросил Холмс.
     - Думаю, да. Если мне будет  предоставлена  такая  возможность,  я  его
опознаю... Но не подумайте только, что я и в  самом  деле  верю  в  то,  что
несчастный мистер Кросс виновен, - с жаром сказал итальянец. -  Напротив,  я
хотел бы снять с него все подозрения  -  именно  потому  я  так  откровенен,
именно потому я делюсь с вами самыми чёрными мыслями...  Но  я  хорошо  знаю
Эммануила Кросса - и как врач, и, смею произнести это слово, как  друг.  Это
благороднейший человек. И если он узнает, или хотя бы подумает, что в порыве
безумия совершил нечто страшное и непоправимое - он больше не  сможет  жить.
Он умрёт от горя. Или убьёт себя.
     - Вот как? Вы уверены?  -  спросил  Холмс  со  странной  интонацией.  -
Самоубийство - тяжкий грех.
     - Клянусь Пречистой Девой, я больше всего боюсь именно этого -  что  он
наложит на себя руки. Счастье его  жизни  составляли  искусство  и  дочь,  а
теперь он лишился половины -  и,  наверное,  лучшей  половины.  Если  же  он
возьмёт  в  голову,  что  он  повинен  в  гибели  Анны...  нет,  хотя  бы  в
небрежности, в недостаточном внимании к ней... Уже одно это  может  погубить
его. Как видите, я думаю не только о мщении за мёртвую, я  борюсь  за  жизнь
живого, более того - за  участь  его  души  в  грядущей  вечности.  Я  найду
настоящего убийцу - с вашей помощью или без неё. И когда он будет найден,  я
употреблю все средства, чтобы пустить в ход машину правосудия... если только
не растерзаю негодяя собственными руками! - как бы в подтверждение этих слов
доктор  Струццо  выбросил  руки  перед  собой,  так  что   Ватсон   невольно
отшатнулся.
     - Остановитесь, доктор. Убийство - тоже тяжкий грех, - сказал Холмс.
     - Да, да, вы правы... Я сказал всё. Итак, вы берётесь за  это  дело?  Я
знаю ваши расценки, мистер Холмс, равно как и вашу репутацию, - добавил он.
     - Я должен подумать, - неопределённо ответил великий сыщик, - сейчас  я
веду сразу несколько дел, а мои силы небезграничны. Приходите послезавтра за
окончательным ответом.
     - Благодарю за то, что выслушали меня,  -  сказал  доктор,  вставая.  -
Надеюсь, в любом случае это останется между нами.
     - Не беспокойтесь, - Холмс любезно улыбнулся, - за это я ручаюсь.
     - Если вдруг вам срочно понадобятся какие-то дополнительные сведения, -
уже уходя, сказал доктор, - меня  можно  найти  каждый  день  около  семи  в
итальянском трактирчике на улицы Королевы Анны, в том же доме, что <Хорёк  и
Ручейник>.


     *

     - Итак, - сказал великий сыщик, снова берясь за трубку, - это  одно  из
тех дел, которые я раскрываю, не сходя с места.  Впрочем,  нужно  будет  ещё
известить Скотланд-Ярд. Ах, какой наглый, ловкий негодяй!
     - Кто?  -  переспросил  Ватсон.  -  Этот  нечастный  сумасшедший,  отец
девушки?
     - Её отец - такая же жертва итальянца, как и сама несчастная, -  сказал
Холмс. - Но какая наглость! Совершить преступление и явиться ко  мне,  чтобы
моими  руками  переложить  ответственность  на  невиновного!  Этот  человек,
похоже, привык воспринимать людей как марионеток, а себя считает кукловодом,
который дёргает за ниточки. Но со мной этот номер  не  пройдёт!  -  Холмс  в
негодовании выпустил клуб сизого дыма.
     - О  чём  вы,  Холмс?  -  спросил  в  изумлении  Ватсон.  -  Ведь   все
обстоятельства указывают...
     - Прежде  всего,  Ватсон:  все  эти  так  называемые   <обстоятельства>
известны нам только со слов этого господина. Впрочем, здесь  я  склонен  ему
доверять. Он прекрасно знает, что мне  ничего  не  стоит  перепроверить  его
сведения непосредственно в полицейском управлении. Поэтому  само  дело,  его
обстоятельства, показания служанки - всё это,  скорее  всего,  соответствует
действительности, ну а что касается мелких деталей, это всегда можно списать
на то, что его неназываемый источник сообщил не  всё  или  что-то  спутал...
Нет, разгадка скрывается не здесь.
     Ватсон задумчиво почесал переносицу.
     - Смотрите, Ватсон, - Холмс вытянулся  во  весь  свой  немалый  рост  и
выпустил ещё несколько клубов табачного дыма. -  Прежде  чем  принять  этого
Струццо, я навёл о нём справки. Вы совершенно  правильно  предположили,  что
итальянцу в Лондоне устроиться не так-то просто. Однако же, этот доктор и  в
самом  деле  известен.  Его   особая   специализация   -   женские   нервные
расстройства. Здесь он слывёт настоящим кудесником.
     Холмс выпустил ещё один клуб дыма.
     - Но в кругах, далёких от высшего света, о  докторе  знают  другое.  От
своих верных агентов в самой пучине лондонского дна я  узнал,  что  человек,
чрезвычайно похожий на доктора Струццо, был некогда известен в  Неаполе  как
хирург. Говорят, что он не имел систематического  медицинского  образования.
Он  освоил  ремесло,  наёмничая  в  Африке  и  набив  руку   на   несчастных
абиссинцах...
     - Это ещё не доказательство, - упрямо наклонил  голову  Ватсон.  -  Все
итальянцы похожи друг на друга.
     - У меня есть доказательство. Помните, как  этот  комедиант,  изображая
гнев, неосторожно показал нам руки? У него очень интересные пальцы. Длинные,
тонкие, но сильные. Ногти острижены коротко, но очень аккуратно, без единого
заусенца - такие ногти бывают у пианистов, взломщиков и хирургов.  На  левой
руке едва заметный порез, который может нанести только  бритва  или  ланцет.
Если бы мне удалось понюхать эти пальцы! Я уверен, что учуял бы следы  эфира
или хлороформа: эти запахи въедаются в  кожу  навсегда.  Это  руки  хирурга,
Ватсон!
     - Боюсь, Холмс, для присяжных это не покажется убедительным,  -  сказал
Ватсон. - В конце концов, даже если он когда-то работал хирургом...
     - О, вот тут-то начинается самое интересное. По тем  же  сведениям,  он
работал не где-нибудь, а в одном из самых известных неаполитанских борделей.
Вы не хуже меня знаете, Ватсон, что именно  входит  в  компетенцию  медиков,
устроившихся в подобном месте.
     - Лечение венерических болезней и аборты, - догадался Ватсон.
     - Вот именно, Ватсон, вот именно... Теперь поговорим вот о чём. В нашем
высоконравственном  обществе,  -  Холмс  не  скрыл  сарказма,   -   женщины,
претендующие на порядочность, столкнувшись с  подобными  проблемами,  обычно
симулируют нервные расстройства, надеясь таким  способом  избежать  ненужных
вопросов, выиграть время и найти ловкого человека, который окажет им особого
рода услуги. В таких вопросах, кстати, доверяют больше людям чужим, особенно
иностранцам: они всё-таки не совсем свои в  нашем  обществе  и  зачастую  не
разделяют  нашу  строгую  мораль,  считая  её  набором  предрассудков...  Не
удивлюсь, если выяснится, что все пациенты доктора Струццо женского пола.
     - Ну, дорогой Холмс, уж одного-то пациента-мужчину мы с вами знаем. Это
Эммануил Кросс, отец несчастной девушки.
     - А так ли это? Во-первых, непонятно, с каких  пор  модный  итальянский
доктор пользует старого, нелюдимого художника, привязанного к  своему  дому,
и, видимо, к соседям? Такие люди очень консервативны - во всяком  случае,  в
вопросах, касающихся их самих. Если Кросс и в самом деле болен... что  нужно
ещё доказать... думаю, он обратился  бы  к  старому,  проверенному  доктору,
живущему неподалёку. Дочь - другое дело. Если  она  внезапно  заболела...  и
отказалась лечиться у  кого-либо,  кроме  знаменитого  Струццо...  Понимаете
меня, Ватсон?
     Ватсон склонил голову в знак согласия.
     - Теперь о причинах заболевания. Помните,  как  этот  негодяй  описывал
сцену, когда отец кричал, что у него нет дочери и требовал  выгнать  гулящую
девку? Я склонен предположить, что это происходило  на  самом  деле,  но  не
имело никакого отношения к провалам в  памяти.  Семейный  позор  -  вот  что
приходит на ум. Скорее всего, Анна не была хрупким цветком  добродетели.  Её
обуревали низкие страсти, она ходила по краю бездны, и как  знать?  -  может
быть, ей уже случалось падать столь  низко,  что...  -  Холмс  утёр  платком
выступившую на лбу испарину.  -  Как  бы  то  ни  было,  в  один  далеко  не
прекрасный день ей понадобились услуги Струццо. Скорее всего,  речь  шла  об
аборте.
     - От кого? - спросил Ватсон.
     - Сейчас это неважно, кто это был  -  постоянный  любовник  или  просто
клиент. Так или иначе, итальянец пообещал всё сделать без шума. Отец, скорее
всего, предпочитал делать вид, что  он  ничего  не  знает  о  новом  падении
дочери. В частности, это объясняет, зачем  понадобилась  дешёвая  гостиница.
Доктор Струццо и был тем самым <мистером Мерри>. Но их ждала не ночь  любви,
а ужасная, кровавая операция, по сути убийство. И я не сочувствую - слышите,
Ватсон? - да, не сочувствую этой молодой потаскушке, которая ради сохранения
репутации - уже изрядно подмоченной - согласилась убить во  чреве  младенца,
пусть даже зачатого в низком разврате...
     - Но почему  тогда  никто  не  слышал  криков?  -  нашёл  Ватсон  новый
аргумент.
     - Элементарно, Ватсон. Доктор усыпил несчастную хлороформом, чтобы  она
не чувствовала боли. Что произошло дальше, сказать трудно. Скорее всего,  во
время операции доктор допустил какую-то ошибку и убил  свою  пациентку.  Так
или иначе, оставлять труп с явными следами  абортивного  вмешательства  было
нельзя - я уверен, что доктора и без того подозревают...  И  этому  мерзавцу
пришло  в  голову  замаскировать  своё  преступление  ещё  более  чудовищным
преступлением! Как известно, лист  следует  прятать  среди  других  листьев,
книгу среди других книг, а злодеяние - среди других злодейств. Он изуродовал
труп, особенно потрудившись над нижней частью тела, превратив её в  кровавую
кашу и тем самым уничтожив все следы беременности и аборта.  Всё  это  можно
было выдать за преступление маньяка, какого-нибудь нового Джека Потрошителя.
Но каков негодяй! С  каким  изумительным  хладнокровием  он  расписывал  нам
подробности  своего  преступления!  Впрочем,  в  одном  месте  его  всё-таки
занесло.  Помните  этот  сюжет  с  эскизом  мёртвой  женщины,  древнеримской
мученицы? Он сказал: <там были подробности, которые мог  знать  только  тот,
кто  видел  Анну  обнажённой>.  Но  каким  образом  врач,  лечащий   нервные
заболевания, мог видеть несчастную девушку обнажённой? Хирург - другое дело:
ему показывают даже то, что не всегда показывают любовнику. Он  выдал  себя,
Ватсон!
     - Простите, Холмс, - осторожно заметил  Ватсон,  -  ваша  версия  очень
правдоподобна, но  что  вы  скажете  о  словах  несчастного  отца  -  <Анна,
наверное, вас уже заждалась>? Если это  не  ложь,  то  они  доказывают,  что
бедняга и в самом деле страдает провалами в памяти. А  это,  увы,  означает,
что  его  пока  нельзя  списывать  со  счетов   как   возможного   участника
преступления - или даже преступника...
     - Именно эти слова и убедили меня в моей правоте,  -  сказал  Холмс.  -
Отец знал, что дочери предстоит аборт, хотя и делал вид, что не знает этого.
Он понимал, что доктор Струццо - виновник её гибели. И он сказал ему:  <Анна
вас уже заждалась> - там, где она сейчас пребывает, то есть  по  ту  сторону
земного бытия. Это был не провал в  памяти,  это  была  угроза!  И,  видимо,
доктор воспринял её всерьёз. Иначе бы он не пришёл ко мне.
     - Но чего он добивается? - спросил Ватсон.
     - Очевидно, того, чтобы отца несчастной признали  убийцей  и  безумцем.
Проще, конечно, второе. Благо, для этого всего-то и нужно,  что  два  врача.
Кстати, вы, Ватсон - подходящая  кандидатура  для  его  дьявольского  плана.
Правда, у вас  нет  соответствующего  медицинского  образования.  Зато  есть
репутация, а английское правосудие в таких случаях проявляет  исключительную
гибкость...  И,  конечно,  мой  авторитет  этот  мерзавец  тоже   попытается
использовать в своих целях... Я сегодня же свяжусь со Скотланд-Ярдом.
     - Лучше напишите  письмо,  как  обычно,  -  посоветовал  Ватсон.  -  Я,
наверное, захвачу его с собой: мне всё равно проходить мимо почты.
     - Очень  любезно  с  вашей  стороны,  Ватсон,  -   пробормотал   Холмс,
устраиваясь у бюро и доставая из папки лист пищей бумаги. -  Кстати,  вы  не
помните, куда я мог подевать новые перья?
     - Наверное, вы  сочли  их  местоположение  фактом,  недостойным  вашего
внимания, - мстительно сказал Ватсон.
     Холмс рассмеялся.
     - Дорогой друг, не будем обмениваться булавочными уколами.  Перед  нами
стоит задача: передать преступника в руки  правосудия.  Помогите  мне  найти
письменные принадлежности - и за дело!


     *

     Доктор Ватсон запахнул полы пальто. Ветер, сырой и промозглый, продувал
переулок насквозь.
     Он миновал знакомую вывеску <Хорька и Ручейника> - недурного паба,  где
он, бывало, позволял себе пропустить пинту-другую. Ему приходилось слышать о
том, что совсем  рядом  находится  какое-то  итальянское  заведение,  но  он
никогда не  придавал  этому  значения.  Будучи  истинным  британцем,  доктор
искренне не понимал всеобщего увлечения континентальной кухней.
     Найти нужное место оказалось непросто. Ватсон обошёл фасад дома,  пока,
наконец, не обратил внимание на низкую дверь без вывески,  откуда  доносился
характерный шум. Решительно потянув на себя дверное кольцо, он открыл  её  и
зашёл внутрь.
     Обстановка поражала  своим  убожеством.  Свет  единственной  горелки  с
грехом пополам освещал крохотный зал, в  котором  впритык  умещались  четыре
столика. Три  из  них  были  заняты  какими-то  подозрительными  субъектами,
едящими pasta и галдящими на своём гортанном языке. У жалкого подобия стойки
суетилась какая-то подозрительная особа в ярком  тряпье  -  видимо,  хозяйка
заведения. Откуда-то тянуло подгоревшим оливковым маслом.
     Когда Ватсон вошёл, все сразу замолчали.
     Он присмотрелся и  увидел,  наконец,  доктора  Струццо.  Тот  сидел  за
угловым столиком возле единственного окна и сосредоточенно  орудовал  ножом.
Рядом с ним стояла оплетённая бутыль с прозрачной жидкостью.
     - А, вот и вы, Ватсон,  -  безо  всякого  удивления  сказал  доктор.  -
Присаживайтесь. Не желаете ли составить мне  компанию?  Здесь  подают  почти
терпимое vino secco и съедобную carne di maiale.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг