Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
     - Почему на нас? - перебил Саша.
     - А почему бы и не на нас? - внезапно вступил Модест. - Я уже  думал  о
чём-то подобном. В сущности  говоря,  дорогие  мои  друзья,  мы  все  вполне
подходим в качестве подопытных кроликов. Кто мы  такие?  Типические,  -  это
слово он произнёс осторожно, как пробует дорогу идущий по  наледи,  -  н-да,
лучше быть попроще... типичные представителей своей социальной страты...
     - Чего? - не поняла Юна.
     - М-м-м, вот опять... Я хотел сказать, мои дорогие  люди-человеки,  что
мы с вами - типичные представители нашей  технической  интеллигенции.  Опять
же, набор персоналий весьма  презента...  презента...  проклятье!  -  Модест
поморщился, как будто съел кислого.
     - Презентация? - подсказала Юна.
     - А вот это словцо вызывает у меня изжогу, - с неудовольствием  сообщил
Деев. - Когда-то я очень любил слово "презентабельный",  это  было  хорошее,
солидное слово. А "презентация"... К тому же я всё равно не  знаю,  что  это
такое. Означающее без означаемого. Ладно, давайте не отвлекаться. Итак, мы -
типичные представители своей социальной прослойки. Достаточно разнообразные.
Например, мы не все русские.  Среди  нас  есть  один  армянин  и,  некоторым
образом, один Аркадий Яковлевич...
     - Скажите уж сразу - еврей, - мрачно заметил Цунц. -  Я  этого,  знаете
ли, не скрываю.
     - Интересно  всё  же,  почему  на  вас   это   неизвестное   нечто   не
подействовало, - как бы про себя заметил Модест. - Значит,  в  вас  всё-таки
есть что-то особенное? Или, наоборот, чего-то не хватает?
     - В ком? - Цунц напрягся.
     - В вас, Аркадий Яковлевич, - невозмутимо сказал Модест. - У вас одного
не наблюдается никаких, так сказать, интересных странностей. Если,  конечно,
вы ничего не забыли и не сочли нужным скрыть от  общественности,  -  ядовито
добавил он.
     - Ничего. И очень хорошо, - демонстративно заявил Цунц.
     - Да,  но  всё-таки...  Впрочем,  не  будем  сейчас...  Так  вы  что-то
говорили, Тер?
     - Ну, вот я и говорю, - продолжил ободрённый Тер-Григорян, -  над  нами
ставят опыт. Наверное, нам ввели какое-нибудь экспериментальное вещество.  Я
про такие вещи слышал... кое-что, - добавил он, понижая голос. - И мы знаем,
каким образом его нам ввели.
     - Если ты про чай, то я его в Англии купил, - вздохнул Саша.  Он  знал,
что рано или поздно до этого дойдёт. - Что, это ЦРУ на нас опыты ставит?
     - Ну зачем же, - опять вступил Деев.  -  Скорее  всего,  это  наши.  Не
кажется ли вам, Саша, что ваш рассказ про жизнерадостного  индуса  и  чайную
распродажу оставляет некие вопросы? В конце концов, что вы  знаете  об  этом
индусе? Только то, что он легко понимал ваш школьный английский -  что  само
по себе нетривиально... Потом этот пакет, который он вам презенто... всучил,
короче. Западные люди так легкомысленно себя не ведут... А то,  что  мы  так
подсели на этот чай... с чего бы?
     - Ага, конечно! Валя тоже про какие-то наркотики  плела,  -  огрызнулся
Лбов.
     - Зато когда чай кончился, никого из нас это отнюдь не порадовало, если
не сказать больше, - мягко славировал Эм-Ве-Де. - Хотя здесь был бы  уместен
эксперимент. Раздобыть чай того же сорта...
     - Нереально, - вздохнул Тер. - Я в Ереван звонил.
     Саша хмыкнул. Ему  было  немножечко  приятно,  что  вера  Аристакеса  в
неограниченные  доставальные  возможности  ереванской  родни  оказалась-таки
поколебленной.
     - Я вот не пойму, чего они этим добиваются? - сказал он. - Мы же ничего
полезного так и не узнали. Фигня  какая-то.  Словечки  там,  песенки-стишки.
Иногда какие-то картинки. Ничего конкретного.
     - Это тоже хорошо вписывается в концепцию, - начал было Модест, но  тут
Тутусик хихикнула и сказала:
     - Концепция изменилась.
     - Фу, Тася, - начал было Лбов, но потом прикусил язык.
     - Ага, - удовлетворённо заметил Модест. - Я тоже помню этот анекдот.
     - А я не знаю, - почти обиженно сказал Тер.
     - Мужик, короче, приходит, - стал объяснять Саша, - говорит, чтобы  она
тазик  принесла,  сейчас  сблюёт,  а  потом  -  "концепция   изменилась,   я
обосрался". Н-да, юмор тоже запоминается. Правда, я никак  не  могу  понять,
что в этом смешного. Кажется, мужик там какой-то особенный...
     - Мент? Гаишник? - подкинул вариантов Тер.
     - Депу... Дипломат? О чёрт. Когда думаю, сразу всё забываю. Только если
случайно что-то вылезет.
     - У меня есть идея, - заявил Модест. - Ассоциативный тест.
     - Это как? - наивно спросила Юна.
     - Я  понял,  -  невежливо  встрял  Тер.  -  Это  как  у  Стругацких   в
"Понедельнике". Там был попугай из будущего. Ему называли разные слова, а он
на них реагировал.
     - Дорогой мой друг, я не читаю  советскую  литературу,  -  перебил  его
раздосадованный Деев. - Я-то имел в виду классический  рассказ  Чапека,  где
преступник  изобличается  путём  ассоциативного  теста.  Ну,  например,  ему
говорят - "дорога", а он должен в  ответ  произнести  любое  слово,  которое
придёт на ум. Он говорит - "шоссе". Ему говорят -  "спрятать",  он  отвечает
"зарыть". Тем самым выясняется, что он зарыл труп около шоссе. Идея ясна?
     - А почему это сейчас в милиции не используют,  если  оно  работает?  -
наивно спросила Юна.
     Модест сделал вид, что не услышал.
     - Ну давайте я кого-нибудь поспрашиваю. Условия такие, -  Модест  обвёл
глазами присутствующих. - Я быстро  называю  какое-то  слово,  отвечающий...
кстати, кто будет отвечать? М-м-м... Саша, может быть, вы?
     - Ну, - ответил Лбов, чувствуя себя глупо.
     - Итак, я быстро говорю какие-то  слова,  а  вы  быстро  отвечаете.  Не
думая! Совершенно не думая! Первое, что в голову взбредёт!  Тер,  вы  будете
записывать. Вы быстро пишете, вам и карты в руки. То есть карандаш. Тут есть
карандаш?
     - Вот, пожалуйста, - Цунц  протянул  Тер-Григоряну  шариковую  ручку  с
почерневшим от пасты рыльцем.
     Ещё минут пять ушло на поиски бумаги и прочую возню. Наконец, начали.
     Сначала Саша думал  над  словами  и  путался,  а  Модест  покрикивал  и
торопил. Через какое-то время,  однако,  Лбов  приспособился,  слова  начали
вылетать легко и свободно, так что Тер не успевал записывать.
     - Рыба! - выкрикивал Модест.
     - Селёдка! - отбивал Саша.
     - Ворона!
     - Сыр!
     - Месяц!
     - Октябрь!
     - Мастер!
     - Маргарита!
     - Окно!
     - Дверь!
     - Дверь!
     - Железо! - Саша даже не успел удивиться: слово выкатилось само.
     - Стена!
     - Берлин!
     - Мусор!
     - Мент! (Юна хихикнула.)
     - Флаг!
     Лбов издал какой-то звук и подавился: звук застыл  в  горле,  не  желая
выходить наружу.
     - Это... три... триколор, - наконец, выдавил  он  из  себя  слово,  как
пасту из тюбика.

     1989 год, июль. Посёлок городского типа "Переслегино".
     - Ну это у нас был первый опыт, потом мы ещё всякие проводили,  -  Саша
слегка суетился голосом,  ловя  уплывающее  внимание  девушки,  -  в  общем,
картинка сложилась. Интересная, надо сказать, картинка.
     - Горбач-то сковырнётся или как? - поинтересовалась Деся.
     - М-м... - Саша засмотрелся на её груди под маечкой.
     - Так м-м-да или м-м-нет?
     - Иди ко мне. Вот так, - Саша  потёрся  колючей  щекой  о  нежную  шею.
Девушка издала приличествующий ситуации завывающий ох.
     Делать ничего не хотелось.  Не  было  даже  обычного  в  таких  случаях
суетливого нетерпения - когда  же,  наконец,  родаки  свалят  в  Москву.  Он
понимал, что дача никуда не денется - огромная, пустая, она ждала  их  и  не
могла не дождаться, как в набоковском "Даре".
     Он познакомился с ней в подземном переходе на метро  "Пушкинская",  где
продавал литературу, в основном "Свободное слово". Им повезло:  он  как  раз
сворачивался. Поэтому через  каких-нибудь  четверть  часа  после  того,  как
последний мятый рубль был засунут под щёлкающую  резинку  в  пачку,  он  уже
знал, что её зовут Десислава Недялкова, что её папа - болгарский  коммунист,
а мама родилась под  Конотопом,  что  она  не  верит  в  перестройку,  любит
рисовать и целоваться  взасос,  не  любит  супа  и  мужа,  свободно  владеет
разговорным польским, а  также  (это  выяснилось  в  подъезде,  куда  он  её
затащил, сопя от  возбуждения)  подбривает  интимные  места  и  знает  слова
"петтинг" и "минет". Последнее Сашу очень тронуло.
     Так начался классический  роман  давно  и  прочно  женатого  мужчины  с
недавно и неудачно замужней барышней. Они охотно впали в детство:  радужное,
мыльное детство влюблённых. Они гуляли по московским улицам, распевая на два
голоса "я маленькая лошадка" и "зайка моя": Деся смеялась как сумасшедшая  и
говорила, что такой песни просто не может быть, а чтобы её пела  Пугачёва  -
это уже глюки. Они стояли в очередях за вкусным гумовским мороженым, которое
ели одно на двоих, с обеих сторон. Они ходили в кино,  чтобы  потискаться  в
задних рядах. И, конечно, уйму времени занимала беготня по общим знакомым  и
знакомым знакомых в поисках местечка - скоренько перепихнуться. Они любились
на лакированном столе в апартаментах супруги поэта-песенника  Гробнера,  под
надрывные звуки виолончели из-за стены. Они  делали  это  самое  на  полу  в
маленькой квартирке в  Черёмушках,  пока  хозяйка  выносила  мусор.  Тем  же
занимались они в задней комнате на выставке вольного товарищества живописцев
"Абырвалг". В тот день у Деси были критические дни, но им  было  всё  равно.
Кровь забрызгала стену, пол и абстрактную картину под названием "1613'20". В
тот же день картина продалась:  на  выставку  невесть  как  забрёл  поддатый
шведский торговец рыбой и спьяну купил окровавленное полотно за триста крон.
     Эти судорожные акты любви, лишённые романтики  и  далёкие  от  гигиены,
приносили короткое облегчение, но потом хотелось  опять  и  снова  -  жутко,
дико, до колотья в подбрюшье и боли в перце.
     Но на этот раз всё будет по-другому. Саша был  готов  ждать  этой  ночи
сколько угодно. Он  физически  ощущал  сгустившееся  под  ложечкой  желание,
медленно, по капле стекающее в пах  -  не  тёплым  киселём,  как  бывало,  а
расплавленным свинцом. Эта ночь должна стать лучшей.
     Они весь день бродили по посёлку, по  кривым  пыльным  улочкам,  лениво
заваливающимися то на правый, то на  левый  бок.  Смотрели  на  серые  доски
заборов, нагретые солнцем до того, что  на  них  уже  не  решались  присесть
мухи - только иногда, притронувшись к  ним  по  недоразумению,  отскакивали,
обиженно жужжа и на мгновение оставляя за собой крохотную оспинку тени,  тут
же заживающую на  солнце.  Деся  трогала  рыжие,  как  опята,  шляпки  криво
вколоченных гвоздей,  и  потом  демонстративно  дула  на  укушенный  горячим
железом пальчик.
     Под вечер они забрели на местный рынок с ветхими прилавками  с  ветхими
прилавками под открытым небом. Там уже никого не было, только  полудремлющая
бабка с  семечками  пересчитывала  выручку,  гоняя  по  замурзанной  ладошке
грязные пятаки и двадцарики.
     - Значит, частную собственность разрешат?  -  снова  начала  спрашивать
Деся.
     - Разрешат. Но, кажется, всё будет как-то сложно. Понимаешь, там версии
реальности... Или не версии. Вот, например, как с этим  мобильником.  Кто-то
помнит, кто-то нет. А флаг у нас будет трёхцветным... сине-красно...
     Забор посерел: на него упала длинная косая тень.
     - Йё, бля, маасквич, - тихо и опасно  шноркнуло  в  воздухе,  -  курить
есть?
     Их было трое - вполне достаточно для того, чтобы сделать  тощего  парня
интеллигентного вида  и  взять  его  девку.  Впереди  стоял  бычок  в  синей
ветровке, рядом - его холуй. Ещё один, постарше,  держался  в  отдалении:  у
него была арматурина. Саша выхватил взглядом  наколотый  синий  перстень  на
пальце: "от звонка до звонка я свой срок отсидел".
     Дальше тело действовало само, без вмешательства разума.
     Он развернулся и побежал куда-то в сторону, потешно сутулясь и загребая
ногами. Бычок сначала не въехал - по его опыту, московские обычно ведутся на
разговорчик, стопорятся  и  отвякиваются,  тем  самым  готовясь  морально  к
пиздюлям. Этот оказался  умнее:  дриснул  и  сразу  рыпнулся,  кинув  девку.
Москвич мог уйти, так что бычок резко дёрнул с места.
     Подпустив  бычка  поближе,   Саша   резко   тормознулся,   одновременно
разворачиваясь в "шаге  Вишну"  и  складывая  пальцы  правой  руки  в  "клюв
Гаруды".   Указательный   и   средний   выставились    костяшками    вперёд,
подпружиненные снизу большим.
     Бычок в ветровке даже не успел закричать, когда  ошмётки  левого  глаза
вылетели из раздробленной глазницы.

     1990 год, февраль. Ночь.
     - Ну и потом  чего?  -  Тер-Григорян  вытянулся  на  кровати,  стараясь
достать пальцами ноги сбившееся в комок одеяло.
     - Того, - Саша вздохнул. - Пришлось нам с Десей оттуда по-быстрому ноги
делать. Потом её в ментовку таскали. И меня долго разыскивали.  Тот  урод...
он же умер.
     - Так сразу?
     - Я же говорю - в глаз бил. После такого удара не живут.
     - А ты где этому научился?
     - Ну... - Саша замялся. - Наверное, всё оттуда же.
     - Жалко, что у меня этого нет. "Клюв Гаруды", говоришь? Забавно.  Индия
какая-то? У меня вот тоже подруга была, она йогой занималась. Так у неё  всё
тело было как резиновое. С ней такие штуки можно было делать... Да.
     - А чего же ты не женился? - поинтересовался Лбов.
     - Ну она же русская, - пожал плечами  Тер.  -  Я-то  ничего,  а  вот  в
Ереване у меня были проблемы. Да и она не очень хотела.
     - Ты когда летишь? - Саша налил полстакана сухого и осторожно выпил.
     - Завтра. С утра. Мне надо быть там.
     - А когда вернёшься?
     - Уже не вернусь, наверное.
     Они помолчали.
     - Нет, я приеду, конечно, - вздохнул Тер. Было видно, что в это  он  не
верит. - Если жив останусь.
     - Значит, война всё-таки будет?
     - Ты же знаешь... Ах да, ты не знаешь. Потому что я там буду,  а  ты  -
нет.
     - Расскажи про войну, - попросил Саша. Ему было  грустно,  и  он  налил
себе ещё вина. Сухое вино он пить всё-таки научился.
     - Война есть война, - вздохнул Тер. - Это не расскажешь.  Чёрт,  я  ещё
там не был, а вот это ощущение... плохое оно очень. Можно я закурю?
     - Я бы и сам, пожалуй.
     - Начал? Плохо.
     - Жизнь так сложилась, - Лбов не стал уточнять, что курить его  научила
Деся. - Ну ты что-нибудь видел военное?
     - Нет. Больше музыка снится всякая. Вот, песню хочешь? В смысле, оттуда
откуда-то.  Приснилась  недавно.  Почти  все  слова.  Я  вот  только  сейчас
подобрал. Мне понравилось.
     Он сел, взял гитару, дёрнул струну. Настроился.  Побренчал  немножко  -
так, сяк, наперекосяк. Наконец, нащупал мелодию.
     - Кошка хочет курить. У кошки намокли уши. Кошка хочет скулить: ей  как
и собаке хоть кто-нибудь нужен...
     Тер ударил по струнам и запел смелее и громче:
     - Над кошкой плывут облака, московские звезды  щекочут  лапы.  Хотя  бы
немного молока, и можно быть сильной, но нужно быть слабой...
     В стенку постучали.
     - Чёрт, - Тер положил гитару, - я забыл.  Там  у  них  ребёнок.  Ладно,
пускай. Хорошая песня, только очень такая...женская, что-ли.
     - Интересно, когда её напишут, - вздохнул Лбов.
     - А может, сейчас. Вот представь: кто-то сейчас сидит, сочиняет,  а  мы
уже это поём... А может, уже сочинил...
     - Ну, - Лбов отпил ещё немного вина. -  А  мне  одна  ерунда  в  голову

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг