МИХАИЛ ХАРИТОНОВ
ЮГ
Посвящается Хорхе Луису Борхесу
Влажный туман стелился по заливу. Прохладные осенние сумерки, чуть
подсвеченные снизу мягким блеском воды. По водяному зеркалу бил дождь, как
искусный ударник: громче-звонче-тише-мягче.
Свежий морской запах смешивался с дождевым. Откуда-то с другого берега
донёсся звон колокола.
Корней Яшмаа остановился и прислушался, но второго удара так и не
дождался. Нехорошо: остался всего час до появления первой луны. На Юге
время считают по старинке - не сколько прошло с восхода, а сколько осталось
до наступления ночи. Так что стоит поторопиться - надо засветло добраться
до ближайшего постоялого двора, где горят смоляные свечи и действует
алайское право.
Плотно запахнувшись в плащ, путешественник ускорил шаги. Пока в сизом
от влаги воздухе оставалось хоть немного солнечного света, беспокоиться не
о чем: он под защитой законов Империи. Но как только в просвете облаков
покажется маленькая красная луна, в силу вступают древние обычаи, согласно
которому жизнь и имущество чужеземца принадлежит тому, кто захочет его
взять. Желающие могут найтись. А то, что он чужеземец, скрыть невозможно:
изощрённое чутьё южан уступает разве что их легендарной честности.
Очередной прогрессорский парадокс, в который раз подумал Корней. Юг -
с его высокой культурой, древними традициями, с его не имеющим аналогов
изощрённым правосознанием - похоже, не поддаётся реконструкции извне. В то
время как Алайская Империя - жестокая, лживая, насквозь прогнившая, -
оказалась вполне управляемой. Благодаря незаметной (но действенной) помощи
Земли династии Нагон-Гигов за какие-то полвека удалось не только подчинить
себе весь континент, но и укрепиться на завоёванных рубежах. Книгочие в
Великой Палате уже бросали мысленные взоры за океан, и рисовали первые
карты в меркаторовой проекции. А молодой энергичный император, очень
вовремя сменивший на троне своего бездетного дядю, видел во сне корону
суверена всея Гиганды, властителя мира... Почему бы и нет? Земля, как
всегда, готова предоставить посильную помощь. Во имя мира и прогресса во
Вселенной.
Корней в который раз подумал о том, как хорошо было бы как-нибудь
пересидеть это время, где-нибудь перекантоваться. Забиться в тёплую пыльную
щель - да хотя бы в собственную загородную резиденцию. Увы и ах: если он
всё-таки прав, при дворе оставаться было нельзя, да и в столице тоже. Но в
любом другом случае уж он бы нашёл повод не покидать императорского дворца.
Там он был на месте: за годы службы при алайском дворе он уже знал все
входы и выходы и хорошо разбирался в паутине придворных интриг.
Впрочем, если уж честно, на Севере это было несложно - любую дверь
открывал золотой ключик. В золоте же высокородный господин Корней Яшмаа
недостатка не испытывал.
На Юге, к сожалению, покупалось и продавалось далеко не всё.
Взять хотя бы этот идиотский казус с ночным временем. Завоевав Юг,
император Нагон-Гиг Третий (метко и справедливо прозванный Большеротым - в
том числе и за непомерный во всех отношениях аппетит), в отличие от своих
менее предусмотрительных предшественников, потрудился закрепить плоды
победы. Он не пожалел своего драгоценного времени, народной крови и
казённых средств, чтобы собрать всех князей, вождей и старейшин Юга на
священном Белом Холме, и заставить каждого поклясться своими богами, что
имперские законы будут соблюдаться, "пока светит солнце, пока текут реки,
пока живут люди". На стандартном юридическом языке Империи это означало
попросту "вечно". Однако, вскоре выяснилось, что люди Юга, во-первых, всё
понимают крайне формально, и, во-вторых, на их юридическом языке, принятом
в договорах и клятвах, простое перечисление условий считается подлежащим
исполнению, только если все условия соблюдаются одновременно. Солнце же
светит не всегда - а потому в ночное время имперские законы соблюдать не
нужно... Объяснить же южанам, что выражение "пока светит солнце" следует
понимать в расширительном смысле, и относить ко всей протяжённости времени
вообще, оказалось совершенно невозможным: в ответ на любые рассуждения
южане молча показывали на небо.
Хоть как-то продвинуться в этом вопросе удалось после того, как
Империя наладила экспорт на Юг так называемых кэтэр - свечей из древесной
смолы. Помимо яркого и чистого пламени, они имели ещё одно немаловажное
достоинство - название. По чистой случайности (Корней усмехнулся) оно в
точности совпадало по звучанию с южным словом, обозначающим солнце.
Поскольку же пресловутая клятва была принесена устно, южанам в конце концов
пришлось согласиться с тем, что в помещении, освещаемом кэтэр, действуют
законы Империи.
За поворотом мелькнул огонёк. Корней прищурился. Крошечная
видеокамера, вделанная в левую бровь, разложила доставшуюся ей долю фотонов
на составляющие, и переслала результаты микрокомпьютеру в черепе, который
проанализировал спектр и выдал заключение. Судя по результатам - харчевня
или постоялый двор, причём лояльный: пробившийся через толстое немытое
стекло свет содержал характерные для смолы спектральные линии. Как минимум,
две свечи, и ещё несколько масляных плошек.
Это и была харчевня. Типично южная постройка - островерхая крыша,
конёк, украшенный резной лошадиной головой. На длинной деревянной шее
болтался обрывок верёвки, глаза и губы лошади измазаны чем-то тёмным, почти
невидимым в сгущающихся сумерках. Корней, разумеется, знал, что это такое:
на Юге все изображения живых существ являются идолами, и почитаются
соответствующими жертвоприношениями. Имперские законы, к счастью, запретили
поклонение подземным богам, которые требовали человеческой крови.
Поразительно, но это сработало - честные южане сами понесли имперским
чиновникам своих идолов, чтобы те их забрали и уничтожили. Костры тогда
горели по всему Югу. Корней Яшмаа с трудом спас несколько самых любопытных
образчиков для Музея Внеземных Культур. Одну нефритовую статую с
перевёрнутым лицом и длинными медными усами (такими южане изображали
подземных бого-демонов) ему пришлось отбивать у верующих: те намеревались
во что бы то ни стало разбить своего бога на куски...
Ну и ладно. Как бы то ни было, нужно где-то поесть и провести ночь.
У дверей он задержался, соображая, как лучше войти - по-северному, как
обычно, или по-южному, спиной вперёд. Южане усматривали во всяком прямом
движении снаружи вовнутрь нечто неприличное или угрожающее, точнее
сказать - намекающее на вторжение в чужое тело, то бишь на совокупление или
на удар мечом. Поэтому считалось, что пересекать порог лицом вперёд можно
или входя к женщине, или намереваясь убить врага. К друзьям полагалось
входить, пятясь: повернуться было можно только за шаг от порога. Что
создавало проблемы с публичными заведениями. Поэтому преддверное
пространство в них обычно ограждалось шоррах - чем-то вроде заборчика или
частокола, позволяющего видеть входящего, но мешающего немедленному
нападению. Впрочем, для умелого воина щелястый шоррах не был преградой: в
незащищённую спину входящего гостя можно пустить стрелу или швырнуть
метательный нож... Впрочем, на Юге вообще любили бить в спину - если,
конечно, жертву не защищал какой-нибудь закон или обычай.
Яшмаа ещё немного помедлил на пороге. Днём, конечно, можно было бы и
не церемониться и войти лицом. Но сейчас сумерки, дурное время.
Конечно, у него есть оружие, способное в случае чего испепелить этот
домик целиком. Плохо то, что после этого ему придётся отчитываться на Базе.
В текущих обстоятельствах Корнею меньше всего хотелось попасть на Базу...
На лоб сел комар - видимо, тоже собрался поужинать. Прогрессор
машинально прихлопнул залётного зверя и осторожненько потянул дверное
кольцо на себя. Протиснулся всё-таки спиной. Обдало знакомыми запахами
пота, кожи, и горячего пива. Анализатор в носовой полости пропустил через
себя молекулы, и передал спектры в компьютер, который выдал заключение: в
доме находятся около сорока человек, в основном мужчины, есть несколько
пьяных, адреналиновый баланс у всех в пределах нормы, у одного несварение
желудка, один отравлен специфическим медленнодействующим южным ядом.
Отравлен не здесь и не сейчас, а несколько дней назад, прогноз
неблагоприятный. Н-да, нравы... Впрочем, имперские нравы ничем не лучше,
только там в ходу мышьяк и сернистые соединения. Просто южане и здесь
обогнали имперцев в технологиях.
Корней сделал положенный шаг от порога, немедленно упёршись задом в
заборчик. В очередной раз обругал себя за неуклюжесть: коснуться шорраха
считалось дурной приметой.
Внутри было как в типичной южной харчевне: пол, засыпанный мелкой
галькой (мелькнуло воспоминание о дорогих деревянных полах, которые Яшмаа
видел в княжеских покоях - но и там они были расписаны под всю ту же
гальку), почерневшие от дыма стены, высокие узкие окошки - традиция южного
сервиса: делать их такими, чтобы гость не мог выпрыгнуть в окно, не уплатив
по счёту... В закопчёном потолке виднелся чердачный лаз, откуда свешивался
мясной пирог в оплётке - нечто вроде самодельных консервов. Стены украшали
венки из побегов маковой ягоды, ракитника и остролиста.
За длинным некрашеным столом сидели сидели высокие бородатые люди, и
молча - южане за едой обычно молчат - насыщались ягодной кашей с мясной
подливой, сладкой жареной кабанятиной и горячим ягодным отваром. Изредка
кто-нибудь из едоков рыгал или скрипел зубом по разгрызаемой кости.
На самом почётном месте, уперев локти в столешницу, восседал толстый,
весь какой-то лоснящийся купец в накрученном на голову тюрбане, и, смачно
чавкая, поедал какие-то дымящиеся мяса, запуская толстые, унизанные
перстнями пальцы, прямо в тарелку. Рядом стояли два винных кувшина, судя по
всему - пустых.
Индийский гость, подумал Корней, пытаясь вспомнить, где он видел такие
тюрбаны. Кажется, и в самом деле Восток? Н-да, занесло ж его в такую
даль... И не очень счастливо: компьютер сообщил, что отравленный - именно
этот красавец... Видать, сделал неудачный бизнес. Или, наоборот, слишком
удачный. Или просто кого-то сильно обидел. На Юге много обидчивых людей.
В помещении было относительно светло. Свет исходил от настенного
бронзового светильника в виде головы императора Нагон-Гига Большеротого.
Лоб великого завоевателя украшали длинные рога, заканчивавшиеся чашечками,
в которых были укреплены две длинные смоляные свечи. Хозяин заведения
демонстрировал лояльность Алайской Империи. Разумеется, изображение, как и
все прочие изображения живых существ, считалось священным и
неприкосновенным, и было окружено соответствующим почитанием. Корнея
особенно радовало то, что гасить зажжённые свечи на рогах запрещалось - и
имперским законом, и древним правом.
В чёрном углу босой мужик в вывороченной мехом вверх шубе и точил на
бруске нож из плохого железа. Там же стояло поганое ведро, из которого
несло закисшими помоями. Рядом, скорчившись, спал нищий, подложив под
голову кучку тряпья.
Красный угол харчевни был забран таким же заборчиком-шоррахом, что и
пространство у двери. Оттуда доносились звуки льющейся воды, робкое
звяканье металлической посуды, и змеиное шипение жира, стекающего на угли:
видимо, кто-то заказал мясо на вертеле. Хозяина заведения нигде не было
видно.
Корней устроился за столом. Занял место с краю, показывая тем самым,
что не претендует на особое в к себе внимание - однако, положил правую руку
на столешницу: это означало, что он торопится, и готов заплатить за быстрое
обслуживание чуть больше обычного.
Наконец, появился хозяин - коренастый южанин с лопатообразной бородой.
Вот ведь интересно, рассеянно подумал Корней: на Юге, где каждая мелочь
наделена каким-нибудь дополнительным смыслом, фасон бороды, равно как и сам
факт её ношения, считался сугубо личным делом и ничего не означал. На
Севере, наоборот, борода служила символом положения в обществе,
политической ориентации, и много ещё чего. Аккуратная бородка клинышком -
лично преданный Нагон-Гигам дворянин из новых... длинные бакенбарды -
фрондирующий аристократ... короткая и широкая - землевладелец, редко
появляющийся при дворе и равнодушный к политике... Сам Корней был
обладателем длинной, хорошо расчёсанной бороды, подобающей лицу особо
приближённому.
Хозяин вежливо склонил голову на плечо (это был местный эквивалент
поклона) и даже присел на лавку по правую руку от гостя: видимо, распознав
в чужеземце важную персону, он давал понять, что знаком с куртуазным
этикетом. Впрочем, жест был чисто символическим: коснувшись сиденья
обширной задницей, он сразу же встал. Корнея это вполне устроило.
Он заказал пьяный мёд и жареные свиные потроха с зёрнышками граната -
одно из немногих местных блюд, не возбуждающих отвращения. Яшмаа не любил
южную кухню, построенную на сочетании мяса с фруктами и травами, и вполне
разделял бесхитростную имперскую любовь к жареной свинине с крупной солью и
горьковатому светлому пиву. Потребовались совсем небольшие усилия, чтобы
научить местных варить вполне приличное пиво. Так бы и везде...
Потроха принесли довольно быстро. Компьютер, проанализировав запах и
вкус пищи, сообщил, что еда не отравлена ни одним из известных южных ядов.
Однако же, на той самой сковороде, на которой жарилась свинина, несколько
раньше лежало нечто, заслуживающее внимания. Ещё один положенный в рот
кусок позволил заключить с девяностапятипроцентной вероятностью, что это
была птута - специальная ритуальная лепёшка из пресного теста с добавлением
маковых ягод, поджаренная на растительном масле. Подобные лепёшки
использовались только в ритуальных целях, для жертвоприношений. В принципе,
для этого используется особая посуда - однако, владелец заведения почему-то
решил отнестись к этому проще. Что могло означать лишь одно: лепёшки
потребовались быстро и в большом количестве... Впрочем... - Яшмаа вспомнил
про измазанную кровью лошадиную голову, - сегодня, наверное, какой-нибудь
особенный день. Один из южных праздников, особо почитаемых хозяином. Ничего
интересного.
Нищий проснулся, обвёл мутными глазами помещение, приметил нового
гостя. Встал на колени и пополз к столу, шлёпая ладонями по грязному полу.
Корней увидел его лицо, и машинально отметил, что оборванец вдобавок ко
всему ещё и крив: на месте левого глаза была мерзкая багровая впадина.
Яшмаа брезгливо подвинулся, уже зная по опыту, что за этим последует.
Так и вышло: оборванец, скрючившись, залез под стол, и лёг у ног
Корнея.
- Мир вредит душе, а война опасна для тела, - затянул он обычную южную
щедровку, - но хуже них бедность, что портит и телу и душу... Дайте мне
что-нибудь, почтенный господин, чтобы я мог в эту ночь забыть о проклятой
бедности...
Корней кинул под стол мелкую монету. Лежащий побродяга в знак
благодарности коснулся лбом колена господина, после чего легко выбрался
из-под стола, встал, и побрёл - уже не корячась - на своё место в углу.
Дверь в харчевню открылась. Через щели шорраха можно было разглядеть
затянутую кожей спину и клок блестящих чёрных волос.
Гость аккуратно повернулся и вышел из-за заборчика.
Микрокомпьютер снова ожил и выдал персональную информацию о вошедшем.
Впрочем, этого не требовалось: Яшмаа хорошо знал этого человека. В конце
концов, с ним было связано начало придворной карьеры.
Он совсем не изменился. Всё то же узкое, иссиня-бледное лицо, с
глубокими складками от крыльев носа к подбородку. Низкий широкий лоб,
глубоко запавшие глаза, черные прямые волосы до плеч. Бывший егермейстер
его высочества герцога Алайского. Когда-то он пристраивал курьером в банк
своего бедного родственника. Родственником был Корней, а егермейстером -
этот, как его... Абалкин, вспомнил Яшмаа. Кажется, Леонид... Микрокомпьютер
тут же поправил - Лев. Лев Вячеславович Абалкин, прогрессор, родился 6
октября 38-го года... Образование - школа прогрессоров номер три, Европа,
профессиональные склонности - зоопсихология, этнопсихология, театр,
этнолингвистика... Усилием воли Яшмаа остановил поток данных.
Абалкин решительно сел на почётное, хотя и опасное место - спиной к
двери. Уверенно положил правую руку на столешницу, обменялся взглядами с
хозяином, пошевелил ноздрями (по южным меркам - очень двусмысленный жест,
но гость, судя по всему, мог себе подобное позволить), что-то буркнул -
видимо, потребовал себе еду. Хозяин скрылся за загородкой.
"Добрый вечер", - зазвучало в голове у Яшмаа, - "мне кажется, вы меня
узнали."
Корней активировал свой брейн-передатчик. Он не очень любил эту
новомодную штуку: общаться, не раскрывая рта. Однако, в данной ситуации это
было очень кстати.
"Здравствуйте, Лев. Я вас, конечно, узнал. Слушаю вас очень
внимательно."
Последней фразой Корней хотел произвести впечатление. "Слушаю вас
очень внимательно" было точной калькой с южной формулы вежливости между
равными с'с-усун та, которое на слух почти не отличалось от другой вежливой
формулы - с'т-усун т'та, означавшей нечто вроде "обрати внимание на
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг