- На тех же основаниях, я лишаю своего сына Томаса Хоукинга своего
покровительства, гостеприимства, прав сына, и каких бы то ни было
имущественных прав, а также и жизни. Моё решение вступает в силу завтра,
девятнадцатого августа, в полдень. Преступник будет казнен в частном
порядке, способом, разрешённым Поправкой Голдмана к Закону об эвтаназии от
2029 года. Тело моего сына остаётся в моей собственности.
Охранник громко высморкался. Подкованные ботинки служителя протопали,
кажется, над самым ухом: бум-бум-бум. Послышалось шипение, потом не было
ничего.
Том Хоукинг-старший проснулся от аромата роз. Приторный запах,
казалось, оседал на губах.
Гигантский букет - настоящий розовый лес - стоял в огромной белой
вазе, напоминавшей по размерам ведро. Том подумал, что неплохо было бы
попросить воды, но губы не слушались, и он оставил эти попытки.
Так, зрение в норме. Слух - пока непонятно. Ничего не болит. Тело не
чувствуется совсем - как в невесомости. Руки, ноги... ничего нет. Ладно,
неважно. Интересно, сильно ли попорчен череп? Томас представил себе
искромсанный скальп... впрочем, что сделано, то сделано. Аноширван
Ходивала - лучший нейрохирург по эту сторону Атлантики. Другое дело, что
пересадка мозга - это всегда лотерея.
О, кажется, он что-то слышит. Нет, просто звон в ушах. Как там это
объяснял доктор? "Пересаживается, собственно, не весь мозг, а только
клетки - носители памяти и идентичности. Мы обдираем кору, как капустный
лист, и пересаживаем её этакими ломтиками. Несколько месяцев вы проведёте в
состоянии овоща, потом нервные цепочки начнут восстанавливаться. Мозг -
очень гибкая штука. Вы не представляете себе, до чего он адаптивен. Уверен,
вы справитесь."
Кажется, тогда он спросил, останутся ли у него какие-нибудь следы
сознания предыдущего носителя тела. Ходивала уверял, что нет. "Мы соскребём
кору этого парня, и от него ничего не останется. Это будете именно вы.
Только в новой плоти."
Ходивала говорил очень уверенно. Интересно, на ком он набил руку? На
индусах? На русских? На своих соотечественниках? Неважно. Главное - он, Том
Хоукинг, жив. Сознание возвращается.
Прекрасный летний день. Какое счастье - видеть этот золотой воздух в
палате... Видимо, тут большое окно. Когда он встанет, он увидит цветущий
сад. Откуда-то он знал, что там, за окном, именно цветущий сад. И запах,
запах... Розы и лето. Жизнь.
На дне души заскреблась какая-то тревожная мысль. Ну да. Почему же нет
доктора?
Ага, вот и доктор. Он стоит, улыбается... смотрит на приборы... ага,
перед глазами появился экран компьютера.
"С днём рождения, Томас. Ты родился заново" - на экране появились
буквы. Какие крупные. Хм-хм, он всё-таки беспокоится за моё зрение.
"Ты видишь меня и чувствуешь запахи. Ты не слышишь меня и не
чувствуешь своего тела. Это пройдёт, но не сразу. Твой мозг прекрасно
приживается, Томас. Операция прошла великолепно."
Изображение мигнуло.
"Томас, мне нужны деньги. Прошло уже четыре месяца, и на моём счёту
пусто. Ты обещал отдать вторую часть неофициального гонорара после
операции."
Опять что-то мигнуло.
"Ты можешь мне ответить. Попробуй пошевелить пальцами."
Томас попробовал, но ничего не почувствовал. Зато на экране стали
появляться буквы. Ага. Они подключили нервы прямо к клавиатуре.
Что-то его беспокоило, но он не мог понять, что же именно. Деньги? Ну,
главный приз ждёт Ходивалу не сейчас. Не сейчас. Когда он, Томас Хоукинг,
будет ходить, играть в теннис и иметь женщин. Кстати, неплохо было бы
начать с Линды. В конце концов, она его жена. И с мальчиком Томми она спала
с удовольствием... Ладно, посмотрим. Достаточно и того, что она честно
отработала на него восемнадцать лет. Выносила и родила нужное ему тело. Это
был, кажется, четвёртый подрощенный зародыш; он уже было собирался
расторгнуть соглашение и поискать кого-нибудь помоложе. Правда, услуги
Линды обошлись ему недёшево. Хотя и не дороже услуг доктора Ходивалы.
"У меня нет денег, Томас. Мне нужны деньги. Сейчас. Заплати мне за
четыре месяца."
Он опять пошевелил пальцами. Ага, у нашего доктора финансовые
затруднения. Скорее всего, лжет... но если нет? Ну что ж, он отдаст ему те
счета на Коморах. Этого ему хватит ещё на полгода, как минимум. Разумеется,
он что-то украдёт, но немного. Он же знает, что потом он, Томас Хоукинг,
проверит все счета. А главный приз дожидается его, когда он будет здоров.
Совсем здоров. И уж тогда... тогда он вычтет из его гонорара всё, что
нужно. А может быть, чуть больше.
Он попробовал набрать номер счёта. Пальцы не слушались, он раз десять
тыкал тем местом, где должен был быть мизинец, в то место, где должна была
бы быть клавиша перевода строки, и набирал снова. Когда нужные буквы и
цифры, наконец, появились, он почувствовал себя обессилевшим.
"Коморские счета?"
Он попытался было набрать "да" - и вдруг понял, что же его так
беспокоило.
Розы. Розы и солнце. Солнце!
Прошло четыре месяца. Четыре месяца. То есть сейчас ноябрь. Ноябрь.
Откуда же здесь это роскошное летнее солнце?
Где он? По идее, в частной клинике Аноришвана Ходивалы. Необходимая
аппаратура находится только там. Перевозить его? В таком состоянии? Куда?
Зачем?
"црене Х?"
Чёрт, клавиши, клавиши... где они были... Он отчаянно тыкался
бесплотными пальцами в мягкую пустоту... спокойнее... так...
"Глде м?"
Ещё раз...
"Где я?"
И тут он неожиданно услышал звук: холодное шипение где-то над ухом.
Потом не было ничего.
- Ну что? Получилось?
Доктор Ходивала перевёл аппаратуру саркофага в автоматический режим.
Потом посмотрел на лежавшее в камере тело Хоукинга-старшего. Желтая
холодная плоть, перевитая трубками и проводами. Макушка была отпилена, из
оболочек мозга торчали провода и разъёмы.
- Я вытянул из него коморские счета. Но это всё. Чёрт, это дурацкое
лето.
Томас Хоукинг-младший оторвался от клавиатуры компьютера и выглянул в
окно. Начинало темнеть.
- А мы никак не можем сделать осень, док?
- Не можем. Он никогда в жизни осенью не попадал в больницу. А вот
летом было. Он тогда был молодой. Кажется, растянул связку. Я активизирую в
его мозгу этот участок, а мозг сам достраивает картинку. Правда, приходится
блокировать звуки. Там, понимаешь, разговаривают его родители. Он бы сразу
всё понял.
- А если сказать, что прошёл год?
- Год... нет, конечно. Он бы сразу догадался. Твой отец прочёл уйму
книг по нейрохирургии. Про пересадку мозга он знает вообще всё, что может
знать дилетант. И он, между прочим, не дурак.
- Но сволочь редкая.
Доктор не стал спорить.
- Я давно хотел спросить... Почему вы всё-таки этого не сделали, док?
В смысле - не пересадили его поганые мозги мне в тело?
- Ну... я мог бы сказать, что хотел тебя спасти. Но не буду. Я этого
не сделал, потому что это было невозможно. Биологически невозможно.
- То есть?
- Хорошо. Давай я тебе всё объясню. Если хочешь.
- Может, попытаемся ещё раз крутануть папашу на бобы? Он сколько ещё
протянет?
- Ну и выражения у тебя. До завтрашнего дня точно не доживёт. Я же
провёл первичную предоперационную подготовку... и всё такое. А скорее
всего, он умрёт через пару часов. Но... хорошо, у меня есть ещё одна
идейка. Попробую. Так ты будешь меня слушать или нет?
- Если честно, то не очень хочу. Но... мне кажется, мне надо знать.
- Хм. Наверное, да. Ну, давай по порядку. Старый Хоукинг знал, что
протянет в лучшем случае ещё лет двадцать. Жить ему, разумеется, хотелось.
Такие всегда хотят жить. И, как правило, им удаётся это делать довольно
долго. Но тут уже был конец. Старость не лечится. Единственный выход -
пересадка мозга в молодое тело. Понимаешь?
- Ну и что?
- Ты слушай, слушай. Для того, чтобы пересадка прошла успешно, нужна
как минимум пятидесятипроцентная биологическая совместимость тканей. Как
минимум, понимаешь?
- Ну да, ты мне это уже говорил.
- Твой папаша нанял женщину, которая выносила для него зародыш. Твою
маму. Разумеется, половина генов была её, зато половина вроде бы как его.
Осталось дождаться, пока ты подрастёшь, а потом вырезать тебе мозги и
вставить на их место свои. Как ты уже убедился, это можно сделать вполне
официально. Преступление против нравственности, Закон о Семье...
- Вообще, кто придумал эти мерзкие законы? Это же какая-то восточная
дикость.
- Хм, восточная, говоришь? Значит, тебя всё-таки чему-то учили? А я
думал, тебе не давали никакого образования, кроме физического... Хоукинг
так хотел иметь спортивный вид... - невесело усмехнулся доктор. - Ну нет,
Восток здесь ни при чём. Малость отредактированные нормы римского права.
Отец семейства распоряжается имуществом и свободой членов семьи, а также
является семейным судьёй. Билль о Нравственности. Был принят на волне
контрлиберальной антифемитистской реакции. Впрочем, либерфеминистическое
законодательство тоже было совершенно безумным, только в другую сторону...
ладно, это всё бла-бла-бла. Пойми главное: пересадка мозга возможна, если
генетический материал как минимум наполовину тождественен.
- Ну и что? Или... - у Томаса начала медленно отвисать челюсть.
- Да. Хоукинг тебе не отец. Когда я выращивал зародыш, я ввёл в него
другую ДНК. Не его. Другого клиента. Я вырастил тебя за его счёт. Скажу
тебе честно: я выполнил бы тот контракт. Но тот человек... в общем, он
умер, и теперь нам надо как-то выбираться из этой ситуации. Короче, нам
нужна основная часть денег твоего, так сказать, папаши. Главный приз.
- Нам? Кому из нас нужны деньги? - Томас лихорадочно соображал, что из
этой истории может оказаться правдой.
- Нам, - с нажимом произнёс доктор. - Тебе даже больше. Юридически,
мой юный друг, ты давно труп. Я ведь оформил все документы по пересадке
мозга. Теперь ты в глазах закона - Томас Хоукинг-старший.
- То есть я имею право на...
- Да, на официальную часть состояния вот этого (опять кивок в сторону
саркофага). Разумеется, до того самого момента, пока тебя считают твоим
папочкой. Понимаешь ли, я всё равно собираюсь сваливать отсюда. На родину.
А там... я старый человек, могу и разболтаться. Старики болтливы, знаешь
ли.
Томас наконец понял.
- Я... я заплачу, - сказал он сквозь зубы. - За... молчание.
- Нет, нет, что ты, сынок, - благодушно замахал руками доктор, - меня
не интересуют твои деньги. Меня интересуют мои деньги. Твой папаша - тот
ещё жук. Этакий двуликий Янус. Все считают его богатым человеком, но на
самом деле он не богат, а очень богат. И свой самый толстый кошелёк твой
разлюбезный папаша где-то очень хорошо упрятал. И нипочём его не отдаст.
- Хорошо, но при чём тут я?
- Мне нужен доступ в твой дом. У него было ещё несколько опорных
точек, но информация может находиться только там. Тебя он, естественно, не
брал в расчёт, а твоей матери уже заплачено. И, сдаётся мне, это такая
информация, которую нельзя доверить памяти. Да ещё и нарезанной на кусочки
вместе с мозговыми клетками. Твоё отец не из тех, кто так рискует.
Томас вздохнул.
- Сколько вам надо?
- Договоримся, сынок. Договоримся, - доктор нервно потёр ладошки.
Давай ещё раз оживим твоего папочку. Может, он расколется. Жаль, что он в
таком состоянии. Можно было бы поджарить его мозги так, что он раскололся
бы через минуту-полторы. Но он не выдержит.
- Жаль, - совершенно искренне сказал Томми.
Том Хоукинг-старший проснулся от аромата роз. Приторный запах,
казалось, оседал на губах. Жаль, ничего не видно. Ночь? Или что-то со
зрением?
Неплохо было бы попросить воды.
Так, зрения нет. Ну да это ещё не самое страшное, Ходивала
предупреждал, что такое может быть. Слух - пока непонятно. Тело не
чувствуется совсем - как в невесомости. Руки, ноги... ничего нет. Ладно,
неважно. Интересно, сильно ли попорчен череп? Томас представил себе
искромсанный скальп... впрочем, что сделано, то сделано. Аноширван
Ходивала - лучший нейрохирург по эту сторону Атлантики. Другое дело, что
пересадка мозга - это всегда лотерея.
Ага, голос. Очень, очень далёкий.
- Томас, это я, Ан. Ты меня слышишь, но ничего не видишь и не
чувствуешь своего тела. Томас, у меня плохие новости. Мозг срастается
неправильно, идут пересечения синапсов. Я попытаюсь что-нибудь сделать для
тебя, но, боюсь, ты никогда не встанешь на ноги. Прости. Я сделал всё, что
мог. Томас, ты можешь мне ответить?
Молчание.
- Томас. Ещё одно: у меня кончаются деньги. Я содержу твоё тело на то,
что у меня осталось от начальной суммы. Я знаю, что я не заработал тех
денег... но я буду искать, куда ты их положил. Я хочу, чтобы ты знал - я их
найду. Есть способ найти их даже у тебя в мозгу. Нейрохирурги умеют
ковырять чужие мозги. Я просто хочу, чтобы всё было честно. Скажи, где они,
и этого не будет.
Молчание.
- Томас. Я могу пропустить через твой болевой центр несколько
микроразрядов, и ты окажешься в аду. Я могу накачать твой мозг наркотиками.
Я могу активизировать твою память, заставить тебя просматривать всю свою
жизнь по кусочкам, и ты не захочешь, а вспомнишь всё. Но я не хочу. Я не
хочу этого, слышишь! Скажи мне, где деньги.
Молчание. Потом далёкий, еле слышимый голос:
- Дурак... Ты... убил меня... никогда не получишь... я... предвидел...
только молодому... тебе никогда...
На пульте что-то заверещало.
- Мы теряем его! - закричал доктор. - Мы его теряем!
Он бросился к саркофагу, потом в отчаянии стукнул кулаком по крышке.
- Всё. Сейчас он сдохнет. Ладно, будем искать в доме.
Томас-младший поднял голову от компьютера.
- Не надо искать в доме, - он нашел в себе силы ухмыльнуться. - Там
ничего нет. И никогда не было.
Доктор резко крутанулся на каблуках.
- Ты догадался? Где?
Молодой Хоукинг победно улыбнулся.
- Да, пожалуй, что я могу это сказать. Видите ли, док, денежки могу
получить только я.
Ходивала озадаченно уставился на него, потом хлопнул себя по лбу.
- Ты хочешь сказать, что...
- Всё очень просто, - перенервничавший Томми теперь тараторил без
умолку. - Папа не надеялся на свою память. После операции она могла и не
сработать. Вам он, похоже, не доверял, и правильно делал. Скорее всего, он
послал самому себе письмо. Там - инструкции и номер счёта. А может быть,
оставил письмо у кого-то, кто должен появиться со временем... Но вся штука
в том, что деньги могу получить только я. Лично я. Точнее, это тело. То
есть если оно сможет явиться в банк и получить их. Эта инструкция дана
сотрудникам банка. Наверное, вместе с моей полной биометрией и прочими
штучками. Стопроцентная гарантия. Только молодому и здоровому Томасу
Хоукингу. То есть мне.
Доктор некоторое время постоял молча, ссутулившись.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг