каждый раз сбивался на этот тон, - ведь тогда я потеряю тебя. Ты ведь не
останешься со мной, я же знаю.
- Я не хочу здесь жить! - девочка капризно топнула ножкой. - Не хочу!
И никто не хочет! Все говорят, что ты нас тут запер и кормишь хлебом из
какашек! И ещё вы едите людей!
- Ну ты-то не ешь какашек, - попытался было защититься Оскар. Щадя
чувства любимой, он выделял на её питание остатки продуктов из корабельных
запасов: там ещё оставалось немного овощей и говядины.
- Ещё чего, чтобы я ела какашки! Ты просто... просто... ты просто
зверь! Ты мучитель! Ты мучаешь себя и нас всех, - девочка разрыдалась,
потом немного успокоилась. Кралевский попытался было подползти к ней, но
девочка молча и больно ударила его по руке.
- Не трогай меня! Ты, когда мне туда лезешь, мне в глаза не глядишь, -
добавила она мстительно. - Потому что у тебя глаза как у рыбы. У гадкой
снулой рыбы.
У Оскара сделалось такое лицо, что девочка разревелась и выбежала из
каюты.
*
Бухнуться в кровать, повернуться спиной к двери, скататься в
клубочек - чтобы были видны трогательные позвонки. Поза обиженного котёнка.
Символизирует крайнюю, запредельную обиду на весь мир вообще и на обидчика
в частности.
Анна-Мария прекрасно понимала, что помещение сканируется следящей
системой корабля, и что Оскар прямо сейчас смотрит на неё через монитор.
На самом деле она напряжённо размышляла.
Влюбить в себя жабообразного дядьку, который тут, оказывается, рулит
всеми раскладами, оказалось на удивление легко. Дядёк повёлся сразу - на
самую обычную "лолиту". Эту нехитрую тактику - ручки, губки, голые коленки,
капризный голосок, прикосновения, первая близость, слёзы, капризы и так
далее - она сначала освоила по пособиям, а потом хорошенько отточила на
друзьях семьи, а также и на самом папаше Ферминале. Друзья семьи
расплачивались ценными подарками. Законному отцу её прелести достались
бесплатно - чтобы тот не мешал работать. Долгое время Анна-Мария думала,
что хотя бы мама ни о чём не подозревает. Пока случайно не узнала, что та
не только в курсе дела, но и посильно участвует в бизнесе, взимая с её
кавалеров дополнительную плату, превосходящую скромные дочкины расценки на
порядок. Она наябедничала папе, и тот объяснил ей, что стряхнуть маму с
хвоста проблематично: в чём - в чём, а в этих вопросах у госпожи Ферминале
была щучья хватка. Тогда девочка поговорила с мамой сама и выцыганила у неё
пятнадцать процентов сверху...
Как бы то ни было, Оскар оказался очень лёгкой добычей. Однако, дальше
ходу не было. Она могла сколько угодно вертеть этим липучим дядьком, но
одно она поняла твёрдо: развести его на серьёзное изменение ситуации не
получится.
Она немножко подумала над чисто теоретическим вопросом: каким образом
паршивый говнокрут - девочка прекрасно знала, как называют космонавты
оператора биологических систем замкнутого цикла и каково его положение на
борту - сумел перебить экипаж и захватить корабль? То, что он именно это и
сделал, у неё не было ни малейших сомнений - в обычную оскаровскую сказочку
о какой-то непонятной катастрофе она не поверила ни на кредит. Вопрос был в
том, как ему это удалось. Может быть, ей будет полезно это знать. Мало ли
как оно всё сложится дальше.
Анна-Мария не собиралась убивать Оскара, хотя была способна это
проделать. Но она знала, что после его смерти на борту начнётся хаос, и
власть возьмут Мухин или Тусе. Её, скорее всего, попользуют в качестве
подстилки и отправят на мясо. В самом лучшем случае победитель возьмёт её к
себе в гарем. Влюблённый по уши Кралевский заморозил всех своих женщин,
сделав её единственной. Но новый хозяин корабля миндальничать не будет.
Если, конечно, он вообще оставит её в живых. После гибели Оскара система
очистки очень скоро придёт в негодность, а другого говнокрута нет даже на
складе тел - об этом ей сказал сам Оскар, и она была склонна ему верить в
этом вопросе. В случае чего единственным источником питания останется
человечина... Нет, убивать его нельзя. Во всяком случае, до того момента,
когда она сумеет связаться с внешним миром.
Между тем, она была уверена, что Кралевский за ней следит - постоянно
и неотступно. Скорее всего, он сейчас пялится в экран и рассматривает её
спину, забросив прочие дела. Это плохо: подданные наверняка почуяли
слабину, у толпы на это звериный нюх. Наверняка в ближайшем окружении уже
зреют заговоры. Чего доброго, дядька попытаются скинуть. Разумным решением
было бы его не убивать, а пленить - чтобы он контролировал очистные системы
под присмотром... Нет, всё это её не устраивает.
Что ж, подумала Ферминале. Кажется, придётся какое-то время поиграть в
хорошую девочку. Не слишком долго, пока муть в голове у толстогубого уродца
ещё не осела. Но пока что - пусть он немного успокоится и займётся делами
управления. Пока она будет искать слабое звено в его системе.
Она легко перекатилась на бочок и улыбнулась сквозь подсыхающие
слёзки.
*
Верный слуга своего господина, Ли Юн, сидел, скорчившись, в своей
каморке и вспоминал свою хозяйку, Терезу Макгрегор.
Воспоминания ходили вокруг него, словно угрюмые гости.
Вот она, совсем ещё юная Тереза Макгрегор, приподнимаясь на цыпочках,
пытается дотянуться лицом до огромной жёлтой лилии, которую держит в руках
её отец - высокий, красивый, ещё не подсевший на синтетические эндорфины.
Девочка тянется за цветком, вытягивается в струнку - подрагивающие кудряшки
рассыпаются лёгким пеплом, футболочка обтягивает крепенькие грудки... Он
поспешно опускает глаза: на это слуге смотреть не положено.
А вот она же, спящая, в огромной кровати под балдахином. Велено её
разбудить, но он никак не осмелится коснутся её тела: это кажется ему
святотатством. Он только смотрит на спутанный ворох волос на подушке - как
перья упавшего голубя. Наконец, он касается одеяла, приподнимает его - и
видит острые ключицы, и вдыхает тёплый аромат сонного тела. Одеяло сползает
ниже. В последний момент он понимает, что на ней нет лифчика - и успевает
отвернуться, чтобы не увидеть запретное. За спиной - шорох, слабое "ой",
писк - "не поворачивайся". И шорох надеваемой одежды, сводящий с ума.
Тереза на морском берегу, под дождём. В сумрачных волнах сияют
отражения молний. Он держит над ней "зонтик" - источник энергетического
поля, отталкивающего воду. По сути дела, это миниатюрный генератор
Макгрегора - тот самый, благодаря которому люди впервые пробили
пространство. Увы, теперь эта штука используется только в качестве
дорогостоящей игрушки... Он пытается сосредоточиться на мыслях о прогрессе
технологий, но рука предательски дрожит, и струя воды, прорвавшись через
силовые линии, окатывает девочку ледяной волной. Девочка визжит и
прижимается к Ли Юну...
Он пытается вспомнить другое. Вот тридцатилетняя женщина с красивым
злым лицом бьёт его туфлей. Вот она же, пьяная и несчастная, целует его в
ухо, кусает за мочку, шепчет какую-то непристойность. Он отстраняется,
зная, что если сейчас воспользуется её слабостью, то больше не сможет ей
служить... Вот она же - ей завтра будет тридцать шесть, она называет это
"тридцать с хвостиком" - стоит на краю ванны, задрав ногу, и изучает при
помощи маленькой телекамеры свой пах. "Ли, посмотри, у меня там, кажется,
бородавка". Он смотрит и подтверждает - да, бородавка, судя по всему -
какой-то новый штамм старой как мир конической папилломы, это лечится... А
вот Тереза сразу после оргазма, с некрасивым лицом, покрытым красными
точками, требует, чтобы он вытер ей потную спину сухим полотенцем... А вот
из душа выходит мужчина, на которого Тереза потратила предпоследний год
жизни... А вот...
Нет, нет, всё это не помогает. Он помнил и любил ту, настоящую
Терезу - которая, привстав на цыпочки, тянулась лицом к лилии. Её одну,
только её одну.
И что же ему делать, куда деваться, если эта проклятая девчонка,
Анна-Мария, так похожа на его обожаемую госпожу?
*
- Сюда, пожалуйста, - голос Ли Юна был еле слышен. - Здесь осторожнее.
- Он спит? - спросила Анна-Мария громким шёпотом.
- Он спит. Я добавил в его питьё немного снотворного из аптечки. Он
будет спать ещё час.
- Этого хватит. Он ничего не заподозрит?
- Он не подозревает меня, - грустно сказал Ли Юн. - Я единственный,
кому он доверяет.
- Я доверяю тебе, - девочка выделила голосом слово "я". - Не думай о
нём. Я всё делаю правильно. Так будет лучше для всех.
- Но не для меня, - вздохнул маленький китаец. - Я не смогу больше
жить...
- Вот уж нехитрое дело, - не удержалась девочка, но вовремя прикусила
язык. Проповедовать жизнелюбивую мораль AA58C было бы сейчас не вполне
уместно.
Они находились в святая святых корабля - в капитанской каюте. Там
находился единственный монитор, напрямую связанный с корабельным
компьютером. Оскар в последнее время предпочитал спать именно там - на
узкой койке рядом с монитором.
Ли старался не смотреть на хозяина, которому он изменил.
Девочка, напротив, с интересом рассматривала спящего Оскара. Её
интересовали люди, которым что-то удалось. Этот толстогубик умудрился
украсть корабль и устроиться на нём жить так, как ему хотелось. Надо будет
потом с ним побеседовать на эти темы... Впрочем, сейчас у неё другая
задача.
Анна-Мария устроилась перед консолью и стала ждать, пока Ли Юн войдёт
в систему.
Она далеко не сразу поняла, какого рода власть она имеет над Ли Юном.
Сначала она принимала его сверхъестественную услужливость как должное.
Потом, столкнувшись с тем, как китаец обращается с прочими слугами
господина, она сообразила, что он выделяет её среди прочих. Её сбивало с
толку отсутствие какого бы то ни было намёка на обычные мужские желания:
девочка привыкла думать, что мужчинам нужно в основном это... Однако,
порасспросив Оскара и узнав, что китаец всю жизнь был слугой у
одной-единственной женщины, девочка начала о чём-то догадываться.
Анна-Мария провела несколько экспериментов и выяснила, что китаец ведётся
на определённые жесты и интонации в голосе. Дальнейшее было делом техники:
ориентируясь на реакции обрабатываемого человечка, подстроить под него
собственное поведение.
Умная девочка никогда не предлагала ему впрямую изменить хозяину:
подобное предложение вызвало бы у старика разного рода ненужные душевные
терзания. Девочка просто обращалась с ним как со своим слугой и требовала
выполнения своих капризов. В том числе и таких, которые в той или иной мере
противоречили воле хозяина.
Приучив Ли Юна к двойной жизни, она, наконец, объяснила ему, чего
именно она от него хочет. Китаец думал два дня (ночью он плакал), но потом
всё-таки согласился на всё.
Ждать момента пришлось почти месяц. Кралевский, при всём своём доверии
к китайцу, никогда не подпускал его близко к монитору. Разумеется, система
была запаролена, и никаких шансов на взлом пароля не было. В принципе, это
можно было бы попробовать сделать из рубки, но Оскар предусмотрел и это,
просто-напросто приварив тепловым пистолетом дверь рубки к косяку.
Поэтому Ли Юн использовал каждый удобный момент, чтобы посмотреть, как
его хозяин работает с консолью. Тем более, что в последнее время он стал
делать это довольно часто: похоже, он что-то искал в межпространственной
сети, не выходя при этом в активный режим запросов. Работа же в пассивном
режиме требовала времени, и к тому же официальные каналы работали
недостаточно надёжно. Связь часто прерывалась, что иногда приводило к
зависанию интерфейса. Приходилось заново набирать коды доступа. Китайцу
несколько раз удалось вовремя подобраться на достаточное расстояние, чтобы
разглядеть, в какие именно клавиши тычет пальцем хозяин. Во время его
отсутствия - особенно в тех случаях, когда он уходил к Анне-Марии, которая
то ласками, то капризами удерживала Оскара при себе часами... В конце
концов он сумел разобраться в системе и научился входить и выходить из неё,
не оставляя следов.
Разумеется, Оскар перед сном тщательно запирал каюту на кодовый замок.
Разумеется, верный Ли Юн давным-давно выяснил, как она открывается извне -
для того, чтобы прибираться в ней в часы отдыха господина, не беспокоя его:
китаец умел передвигаться и даже работать бесшумно. Хороший слуга всегда
знает о хозяине немножко больше, чем тот считает ему нужным сообщить...
Всё прошло гладко: Ли Юн ввёл все нужные пароли, после чего со вздохом
освободил место. Анна-Мария недовольно посмотрела на него, и он, виновато
улыбнувшись, положил на кресло шёлковую подушечку, чтобы ей было удобнее
сидеть.
Ферминале-младшая была хорошо знакома с тонкостями работы в сети. В
частности, она прекрасно знала, каким образом обеспечить анонимность
работы. Ей понадобилось полминуты, чтобы выйти на связь с секретным
спутником-анонимайзером, аккуратно стирающим все следы начального сигнала и
генерирующим его уже от своего имени. Ещё полминуты заняла проверка счёта:
она последний раз проплачивала услуги спутника ещё в бытность на родине, и
с тех пор прошло много лет. Впрочем, счёт оказался в полном порядке. Среди
клиентов анонимайзеров попадались очень непростые люди, и владельцы сервиса
на всякий случай старались не обижать никого.
На втором и третьем анонимайзере, к которым она обратилась, ситуация
оказалась аналогичной. На всякий случай она решила построить колечко из
трёх спутников, гоняющих сигнал между собой и выпускающий его наружу в
случайный момент: этот нехитрый приём ей однажды очень помог.
Наконец, простроив цепочку передачи, Анна-Мария начала работать. Для
начала она вытащила из компьютера координаты корабля. Это было несложно:
координаты считались важнейшей информацией, которую необходимо сохранить
даже в случае разрушения компьютера - чтобы в любом случае был шанс
передать её и спастись. Оскар стёр бортовой журнал, но координаты стереть
было невозможно. Потом Анна-Мария открыла личную информационную ячейку в
"Центавр-Инфо-Банке" и слила туда информацию, переопределив внешние права
доступа к ней.
Ли Юн, неплохо разбирающийся в делах такого рода, смотрел на девочку с
тихим изумлением. Его покойная хозяйка не могла даже открыть новый счёт в
банке без получасового сражения с "проклятой железкой". Анна-Мария
проделала куда более сложную работу минут за десять: цепочки цифр на экране
метались, как вспугнутые золотые рыбки.
Наконец, она закончила с техническими делами и набрала код личного
вызова.
Ждать пришлось долго: абонент на той стороне был, видимо, занят.
Наконец, экран осветился, и девочка увидела на экране лицо худого
черноволосого мужчины.
- Привет, Гортензий, - улыбнулась девочка. - Это Анна-Мария тебя
беспокоит. По делу, - добавила она.
- Привет, сестрёнка, - если брат и удивился, то виду не подал. - Давно
не виделись.
- Лет семь или восемь. Не так уж много.
- Как летит время. Кстати, что-то ты у нас такая молоденькая? Ты же
сейчас вроде бы должна быть, кхм, в самом соку?
- Я лежала на холоде и хорошо сохранилась.
- Ах вот как... Ладно, это не моё дело. А почему сигнал от тебя идёт
из каких-то непонятных точек, да ещё из разных? Моя аппаратура сбоит.
- На всякий случай, братец. На всякий случай.
- Вот как? У тебя что, проблемки с Лотереей? - подозрительно спросил
Гортензий.
- Никаких проблем, дорогой Гортензий. Наоборот. У меня есть
межзвёздный транспорт и двадцать тысяч туш переселенцев. Точнее,
восемнадцать. Это бесхозное имущество. Я знаю его координаты. У меня есть к
кому обратиться, но я сначала позвонила тебе. Ты можешь найти покупателя?
Гортензий думал минуту.
- Тридцать процентов с общей суммы, - заявил он, наконец. - Иначе я не
вижу своего интереса.
- Братишка, не понтуйся. Твой боковик - пятнадцать. Пять я добавляю,
чтобы ты всё сделал чики-пуки. Ищи покупателя и связывай меня с ним
напрямую.
- Погоди, крошка. Может быть, я сам возьму. Это тот транспорт, который
недавно объявили пропавшим?
- Он самый.
- Ты на борту?
- Это неважно. Кстати, не напрягайся, сигнал не сканируется.
- Я уже знаю, откуда ты разговариваешь, детка.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг