- Поверь уж, дорогая, я лучше знаю, что нужно ребёнку, - вздохнула
домина. - В этом деле я ведь немного разбираюсь, не так ли?
- Вы сами как ребёнок, - служанка не собиралась уступать. - Пьёте киф,
а потом опять не сможете уснуть, и потребуете снотворного. А снотворное вам
нельзя, потому что его получит и ребёнок...
- Пожалуй, ты права, - Нелия демонстративно отодвинула от себя
чашечку, но не очень далеко. - Я не буду пить киф. Поэтому принеси мне
шерстяные покрывала и вино. Если хочешь, возьми и себе кувшин. Мы посидим
здесь и посмотрим на закат.
Служанка попыталась сделать недовольное лицо, но не выдержала и
рассмеялась. Огромный зонт над её головой хлопал натянутой тканью, как
крыло химеры.
- Сейчас принесу, - она легко сорвалась с места и убежала.
Нелия тут же взяла чашечку и сделала глоток. Горячий киф обжёг нёбо,
растекаясь во рту приятной горечью. Второй глоток наполнил лёгкие ароматом
и очистил взгляд: рассеянный свет стал как будто ярче. От третьего глотка
госпожа решила пока воздержаться.
Она в который раз подумала, что следовало бы принять предложение этого
Антора и остаться в его дворце до конца срока. Надо признать, молодой
выскочка по-настоящему богат. Уж она-то знает, чем отличается
купец-скоробогач от человека истинно состоятельного. К тому же в его дворце
её бы окружала роскошь и внимание. Но она слишком привыкла проводить
беременность в своём владении на крошечном Лисьем Зубе. Нелия любила этот
островок - в отличии от заброшенного мыса Нели, отцовского подарка, который
когда-то дал ей имя и место среди благородных доминов.
Женщин в Сословии всегда было меньше, чем мужчин. И в ответственность
они себе брали, как правило, незначительные и малонаселённые владения, не
требующие особых забот. Игрушечный Лисий Зуб был в этом смысле идеальным
местом для того, чтобы спокойно выносить и подрастить ребёнка. Не стоит
отступать от привычек и на этот раз. Точнее говоря, в последний раз -
больше детей у неё не будет, это уже понятно. Нелия заметила, что в
последнее время даже обычные постельные забавы привлекают её всё меньше и
меньше. Зелёные жрецы говорят, что это свидетельствует об истощении силы в
теле. Об этом следует задуматься: похоже, способность давать жизнь её
покидает. Что ж, за все эти годы она пользовалась ей более чем щедро.
Скорее всего, именно она, Нелия Золотая Лисица будет признана величайшей
матерью поколения. Уж конечно, не эта проходимка Улла, которая умудрилась
родить сына дому Рею, но более ничем не прославилась... Впрочем, ещё
неизвестно, будет ли этот красивый мужчина с холодными глазами следующим
домом Реем... Возможно, отец предпочтёт кого-нибудь помоложе... Например,
своего сына от домины Миры - он славный парень, хотя и излишне увлечён
путешествиями и приключениями. Но в нём тоже нет того величия, которое
должно отличать Отца Мира, верховного владыку главного острова Арбинады. А
вот её, Нелии, кровь, смешавшись с кровью Великого, могла бы высечь
искру... Жаль, что теперь об этом уже поздно мечтать. Лучшим её
произведением станет тот, кто спит и растёт у неё в животе. Что ж, и это
неплохо. По крайней мере, этот ребёнок будет воистину золотым...
Она положила руку на грозно выпирающий живот, потом коснулась груди.
Увы, тело сдаёт. Уже чувствуется нехорошая дряблость кожи и мышц, верный
предвестник скорой старости. Надо поберечь себя...
Служанка снова появилась у входа. Она умудрялась каким-то образом
удерживать над собой зонт, и при этом ещё нести ворох шерстяных покрывал и
корзину с вином и фруктами.
- Мне бы ещё чего-нибудь горячего и острого, - проворчала домина, пока
служанка разбирала корзину.
- Жрец сказал, что острое может нарушить баланс жидкостей в теле, -
наставительно сказала служанка: она всем сердцем сопереживала своей
госпоже, но намеревалась и дальше стоять на страже её здоровья. - Простите
за напоминание, но ещё вчера вас тошнило весь вечер.
- Я помню. Это естественное явление, - сказала домина.
- На первых дюжинах, но не сейчас, - настаивала служанка.
- Ты права, - Золотая Лисица сдалась. - Иди, я хочу посидеть одна.
Служанка укрыла госпожу пледами, расставила на маленьком столике
посуду и кувшины, зажгла ножную грелку и отправилась обратно на кухню.
Нелия расположилась поудобнее, поставив ноги на горячий ящичек. Только
сейчас, когда живое тепло коснулось подошв, она поняла, что и в самом деле
замёрзла. Это её встревожило: похоже, у неё уже притупляются чувства.
Хорошо, если это случайное явление. Или в её теле осталось настолько мало
жизни? Ну да ладно, теперь уже поздно об этом думать. В следующий раз она
не пойдёт в беседку смотреть на дождь, а останется в доме и прочитает,
наконец, тот сборник проповедей Хингра, о которой ей столько говорили...
Или даже лучше - недавно присланную книгу о превращении элементов. Пусть
она мало что в этом понимает, но в её положении следует быть в курсе моды,
в том числе научной... Или ещё... нет, думать не хочется... Дождь шуршит,
как химерий шёлк, тихо и сонно... сонно... сонно...
Когда служанка вернулась, домина Нелия спала, уютно закутавшись в
шерсть и слегка похрапывая.
Служанка тихонько, чтобы не разбудить госпожу, поцеловала её в дряблую
щёку и так же тихо покинула беседку.
Пробираясь по скользкой тропинке к дому, она думала, что беременность
у госпожи проходит непросто, и что жрец Жизни сегодня вышел из спальни
госпожи Нелии сильно озабоченным.
Большая Гряда, остров Гау, 244-й год, 211-й день.
Длинное голубое пламя спиртовой горелки неподвижно стояло в воздухе,
упираясь острым краешком в дно колбы. Химический сосуд, зажатый в медном
захвате, раскалялся над пламенем. К широкому горлышку была привешена трубка
из асбестовой ткани. Из трубки что-то капало на горячее дно сосуда и с
шипением испарялось.
Домин Гау тщательно осмотрел дно сосуда и перевернул песочные часы.
Потом извлёк из горлышка трубку и заменил её на другую.
В нечистом подвальном воздухе внезапно завоняло отхожим местом.
Антор демонстративно зажал нос: это было уже слишком.
- Простите, это моя ошибка, - дом Гау резво поменял трубки. - Я
понимаю, что вам наши скромные опыты кажутся примитивными, но мы всё же
надеемся, что движемся в верном направлении.
Антор отметил про себя это "мы". Похоже, его худшие подозрения
оправдываются: домин Гау и в самом деле ведёт себя странновато.
- Мы, алкемисты, - невозмутимо продолжал дом Гау, - пытаемся
продвинуться в наших исследованиях природы дальше обычных
естествоиспытателей. Многие считают это невозможным... но вы-то понимаете,
что это просто и очевидно, это ясно как Солнце! Думаю, что и вы проходили
этот этап, пока не достигли успеха. Или же вам всё было известно заранее?
Скажем, вам попал в руки какой-нибудь древний трактат?
- Я не интересуюсь древними трактатами, - почти невежливо прервал его
Антор.
Ему очень не нравилось всё то, что он здесь видел.
Дюжину дней назад Антор устроил для друзей небольшой праздник на море,
с катанием на лодках в заливе, вином и фейерверками. Странным образом среди
гостей оказался и дом Гау, в последнее время очень редко покидающий остров.
Отчасти из-за долгой разлуки, отчасти из-за той истории с единорогами,
Антор каким-то образом уверил себя, что дом Гау ему чрезвычайно симпатичен.
Странно, но и суровый, замкнутый Гау тоже изо всех сил выражал дружеские
чувства. Кончилось это тем, что Гау предложил Антору посетить его
владения - якобы чтобы приятно провести время и распробовать молодое вино,
в этом году решительно удавшееся. Впоследствии Антор уверял себя, что
нездоровый блеск в глазах дома Гау уже тогда показался ему подозрительным:
уж слишком настойчиво зазывал тот его к себе, и слишком уж не хотел более
широкого общества. Тем не менее, на поездку Антор согласился без особых
колебаний.
Путешествие с самого начала не задалась. Двухдневный морской переход
до Гау не принёс радости: погода была скверной, и вместо того, чтобы
наслаждаться морскими просторами, пришлось коротать время в тесных и душных
каютах. Общительный капитан рассказывал обычные морские байки. Антору было
откровенно скучно. Зато дон Гау был всё время оживлён и даже весел. Он с
видимым удовольствием слушал рассказы капитана, задавал какие-то вопросы, и
даже пил с ним ром - этот напиток быстро распространился среди мореходов,
хотя изрядно потерял в качестве. Напивался он быстро и столь же быстро
засыпал после этого.
На острове Гау Антору уже приходилось бывать, так что вид серых
неприветливых скал его не слишком огорчил, хотя и не обрадовал. Местное
вино оказалось и в самом деле хорошим, хлеб - плохим, а овощи -
пресноватыми. Единорогов, которых он так нерасчётливо преподнёс в дар дому
Гау, Антор так и не увидел, а расспрашивать об их судьбе счёл неприличным.
Зато скверные местные дороги и плохие экипажи, влекомые тощими, заморёнными
животными, испортили ему настроение вконец.
Поэтому, когда после довольно скромной встречи в своём доме Гау сразу
же повлёк Антора в лабораторию, тот поначалу даже заинтересовался. Несмотря
на декларируемое неприятие науки, он ещё не потерял остатков любопытства.
Увы, теперь ему стало совершенно ясно, что к научному изучению природы
занятия хозяина острова имеют весьма отдалённое отношение...
- Перед чем останавливается наше естествознание? - разглагольствовал
тем временем дом Гау, не обращая внимания на всё усиливающийся запах
мочи. - Оно изучает мёртвое отдельно от живого. Наука, так называемое
учение о веществах, принципиально не видит разницы между составом мёртвого
и живого тела. Она, например, полагает, что соль, содержащаяся в нашей
крови, есть та же соль, что растворена в водах моря...
- Кажется, те соли различаются составом, - начал было вспоминать
книжную премудрость Антор, но дом Гау перебил его:
- Немного терпения, дорогой мастер! Я имею в виду нечто более
глубокое, но, несомненно, вам ведомое...
"Почему он называет меня мастером?" - недоумённо подумал Антор и
бросил рассеянный взгляд на потолок. Увы, он терялся в темноте - своды
подвала были слишком высокими, а света - слишком мало. Откровенно говоря,
иного источника света, кроме горелки, здесь не было.
- Живое порождает живое, а мёртвое ничего не порождает, -
разглагольствовал дом Гау. - Но учёные не желают замечать этого
очевиднейшего обстоятельства...
Антор помрачнел. Ему некстати вспомнились дурные вести с Лисьего Зуба.
Домина Нелия всё время чувствовала себя плохо, а в последний раз жрец
Жизни, через каждую дюжину дней докладывавший домину о состоянии будущей
матери, откровенно признался, что опасается за её жизнь.
- Так чем же отличается живое тело от неживого, если оно состоит из
тех же элементов? - Нам говорят, составом живых тканей. Но при убиении
живого существа состав тканей не меняется. Меняется лишь строение самого
тела, иногда весьма незначительно. Если некоторые точки мозга длиннокрыла
поразить тонкой иглой, птица немедленно умирает. В то же время в иных
направлениях ей можно пронзить весь мозг, и она остаётся живой...
- Откуда вы это знаете? - не выдержал Антор. - Вы что, проделывали
подобные опыты? Зачем?
- Терпение, терпение, дорогой мастер! Я понимаю, что я всего лишь
жалкий слепец, блуждающий в потёмках... Но всё же выслушайте меня. Живое
тело состоит из тех же веществ, что и неживое, иначе они не могли бы
превращаться друг в друга, не так ли? В чём же разница? В живом теле
вещества ведут себя иначе, чем в неживом! Вот в чём состоит чудо! А тогда,
если они ведут себя иначе, не можем ли мы предположить, что они могут
приобретать свойства, отсутствующие у них во время пребывания в мёртвых
телах? Например, не могут ли первоэлементы, заключённые в живом теле,
превращаться друг в друга? Ведь в телах животных и растений мы можем найти
вещества, которым неоткуда взяться в окружающем мире. Это касается и
первоэлементов. Значит, они образуются внутри этих тел... И вы это знаете,
мастер...
Антор, наконец, понял, на что именно намекает дом Гау.
- Дорогой друг, - сказал он, тщательно подбирая слова, - вы хотите
сделать золото из неблагородных металлов. Вы почему-то думаете, что я умею
делать такие вещи. Поверьте мне, это заблуждение. Вы напрасно тратите
время.
- Я ответил бы точно так же, досточтимый мастер... - дом Гау
неожиданно рассмеялся.
В гулком пространстве подвала этот смех показался страшным.
Но ещё страшней был невесть откуда донёсшийся тихий стон.
Молодой домин схватил горелку - она обожгла ему пальцы - и поднял её
над головой, стараясь осветить стену.
Над химическим столом возвышалась конструкция из каких-то длинных
полок. На ближайшей из них лежало тело лисицы. Её челюсти были туго стянуты
верёвками, тело перекручено и намертво привязано к полке.
Прямо из шеи несчастного зверька торчала тонкая трубка, другая была
воткнута ему в зад. Из трубки в шее медленно сочилась тёмная жидкость.
Третья трубка, пошире, входила в тело через пробитый бок лисы.
На других полках стояли банки. В некоторых находились тельца мышей,
крыс, лягушек. В каких-то лежали отдельные части тел - отрезанные лапы,
внутренности, сердца. В одной находилась изуродованная голова длиннокрыла.
Из пустых глазниц торчали обломки стеклянных игл.
Антор выронил горелку. Она упала и погасла.
- Зачем вы это делаете? - тихо спросил он.
- Итак, превращение элементов происходит внутри живых тел, - как ни в
чём ни бывало продолжил свои рассуждения дом Гау, возясь на полу в поисках
упавшей горелки. - Живые тела, однако, не творят золота, поскольку
потребные для того элементы не могут быть внесены в них естественным путём.
Мы разработали способы введения элементов в разные органы животных. Но они,
к сожалению, быстро умирают, не успевая претворить элементы своей жизненной
силой. Я, впрочем, возлагал надежды на эту лису: она оказалась чрезвычайно
живучей. Я ввожу ей в разные части тела соли олова, и надеюсь найти в её
крови и выделениях следы благородных металлов...
- Это бессмысленно. Вы напрасно мучаете животных.
Шумное дыхание дома Гау послышалось неожиданно близко. Антор невольно
сделал шаг в сторону. Под ногой что-то противно хрустнуло.
- Животных? Так я и думал... Но никак не решался принять этот
вывод... - в голосе Гау послышался неподдельный ужас. - Значит, золото
может вызреть только внутри тела человека? В некоторых трактатах давались
такие намёки, но я не хотел верить...
- Я не говорил этого! - закричал Антор, уже понимая, что переубедить
безумца вряд ли удастся. - Послушайте, - начал он. - Ваши теории
бессмысленны. Вы идёте в неправильном направлении. Я не алкемист. Я не
делаю и не делал ничего подобного. Я просто нашёл клад своего предка...
- Вы напрасно пытаетесь скрыть свои знания, мастер, - тихо сказал дом
Гау. - Алкемисты изучили ваше золото. Монеты, которыми вы платите, состоят
из металла необычайной чистоты...
Умирающая лисица снова застонала.
- Но я же не знаю, откуда взялось это золото! - Антор решил во что бы
то ни стало переубедить друга. - Я вообще не разбираюсь в науках о
веществе! Даже если оно очень чистое, это не значит, что его сделал я!
Алкемист промолчал, продолжая шарить на полу.
- Это очень старое золото, возможно ещё времён Древности, бывшей до
Середины, - продолжал вдохновенно лгать Антор, - может быть, в те времена
золото было чище... Или, может быть, вы и в самом деле в чём-то правы...
может быть, существует какой-то способ превращения элементов... но не столь
ужасный!
- Может быть, - по голосу дома Гау чувствовалось, что он не вполне
убеждён, но готов поверить, - может быть... По крайней мере, я готов
поручиться в Чёрном Храме, что вы не знакомы с алкемическим оборудованием.
Судя по тому, как вы взялись за горелку. Да, никакой алкемист не схватился
бы за горячую часть... Что ж, в таком случае забудьте наш разговор.
Впрочем... Не было ли среди тех ценностей, кои содержались в кладе,
каких-либо записей или манускриптов древних времён?
Что-то звякнуло, потом зажёгся тусклый свет: это дом Гау засветил
масляную плошку.
- Нет, ничего подобного, - Антору стало немножко легче. - Только
золото. Может быть, - добавил он с надеждой, - мы уйдём отсюда? Мне хочется
на воздух.
- Идите, - бросил дом Гау. Похоже, он резко потерял интерес к гостю. -
Мне нужно завершить опыт. Встретимся наверху, там накрыт стол с вином. Я
присоединюсь к вам... позже, - он не стал уточнять, когда именно.
- Вы всё-таки намерены продолжать? - не удержался от вопроса молодой
домин.
- Да, - решительно заявил дом Гау. - Откровенно говоря, я потратил на
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг