- Я в патриотические газеты не пишу, - огрызнулся Герман, - и с жидами
бороться не собираюсь. Я хочу, спасти русский народ, извините за пафос...
- У русского народа уже есть спаситель. Господь Иисус Христос, владыка
живота нашего. Другого спасителя не нужно. Уже искали других спасителей, и
что нашли? Кровь, грязь, позор. Помнишь, у Волошина...
Герман деликатно кашлянул. Старик сделал вид, что не заметил.
- У Волошина, в стихах, к России обращение - "очнёшься пьяной по плечи
в крови"... Воистину, поэт-пророк. Вот дал Господь дар человеку. Страшный
дар, огненный... Но ты, Гера, не православный, да и не христианин даже. Ты,
может, в науку веруешь, да и то не слишком. Ну и в этот самый русский
народ. Дался он тебе... хотя с вашими такое бывает. Это очень типическая
фигура: немец-славянофил. Так ты сам у народа спроси - хочет ли он, чтобы
ты его спасал. И народ тебе ответит простым народным языком...
- Это уже, извините, демагогия, - занервничал Герман, - и вы это
прекрасно знаете. В нынешнем состоянии народ не способен ничего хотеть.
Идёт обскурация. Русская пассионарность на нуле, даже ниже нуля.
Представьте себе: перед вами лежит умирающий. У вас в кармане шприц с
лекарством, которое может его спасти. А вы стоите, слушаете его мычание и
размышляете, хочет ли он жить.
- Плохая метафора... Шприц - он с разным бывает, так сказать,
содержимым. Иногда, знаете ли, лучше от укольчика воздержаться...
Герман вспомнил Яну и её проблемы, нахмурился, потом медленно кивнул.
Аркадий Яковлевич, приняв это за согласие, назидательно поднял палец:
- Народ переживает естественную стадию своей жизни. Усугублённую, как
я уже сказал, многочисленными грехами молодости... Нам не новый
пассионарный толчок нужен, а монастырь. На всю страну один большой
монастырь. На хлебе и воде. И в сокрушении о грехах провести золотую осень
свою... - Шапиро чуть подвинулся вверх по подушке.
- Ну вот опять, Аркадий Яковлевич... Не будет никакого монастыря,
вообще ничего не будет. Гумилёв ошибался насчёт "золотой осени". Будет
кровь, хаос, мерзость. И пустая земля, на которой будут жить другие народы.
Если вы нам не поможете, конечно.
Старик завозился под одеялом, устраиваясь поудобнее.
- Я был знаком с Лёвой Гумилёвым. Очень интересный человек, но
совершенно глухой. Слушает только себя. А с православной точки зрения,
слушающий только себя рано или поздно впадает в прелесть... То есть
начинает слушать бесов. К тому же он был антисемит. Знаете, это очень
страшно - интеллигентный, вежливый антисемит, обосновывающий свою ненависть
к тебе специальным научным способом... - старик снова взялся за стакан,
недовольно хрюкнул, глотнул, с шумом втягивая воду.
- Извините, Аркадий Яковлевич, но у него были на это причины, - Герман
посмотрел старику в глаза, - и вы их знаете.
- Знаю, - Аркадий Яковлевич почесал лысый подбородок об одеяло. - И
как человек, и как христианин - прощаю ему. Не знаю, что бы я сам думал,
если б я был русский, и два еврея-следователя разбивали мне шею
прикладом... Но я помню ещё и то, что это делалось во имя очередной теории
общественно-исторической! Которая была, кстати, ничуть не хуже, чем
построения Льва Николаевича.
- Марксистская теория не подтвердилась, Аркадий Яковлевич. А теория
пассионарного толчка доказана. Мы можем создавать народы, Аркадий
Яковлевич. И вы сделали для этого больше всех.
- Не я, - Герман заметил, что старик проглотил похвалу, и не прочь
получить добавку, - Не я. Скорее уж, Вульф, Левинсон, Княжин... Кстати, что
с Княжиным? Он вроде был молодой ещё?
- Живёт в Израиле. Уехал с внучкой... Давайте к делу. Аркадий
Яковлевич, вы же всё прекрасно понимаете. Русские переживают фазу надлома.
Она проходит очень неудачно. Если всё пойдёт так, как сейчас, России скоро
не будет. Каяться будет тоже некому. Нам нужно возродить русский народ. То
есть создать его заново. Другого способа у нас нет. Нам нужен новый
пассионарный толчок. И милостей от природы ждать не приходится.
- Не от природы. От Бога. Природа - дура, - убеждённо сказал Шапиро, -
И всё-таки пришлось ведь ждать милости, да? Потоки создавать мы не можем.
Только немножко украсть. Зачерпнуть в ладошку и утащить. У вас есть выход
на спутник?
- Допустим, - Герману не хотелось обсуждать эту тему сейчас, - но нам
нужны управляющие программы к зеркалу. У вас они есть. Вы же
предусмотрительный человек, Аркадий Яковлевич. У вас они есть, я не
сомневаюсь.
- Я не помню. Я всё оставил на старой квартире, - старик неожиданно
повысил голос. - И вообще, я не хочу иметь к этому отношения. Никакого
отношения! Монастырь, Гера, монастырь. Покаяние всенародное, вот единое на
потребу... Посмотри под кроватью, что-ли. Там коробки с перфокартами.
Может, что и осталось. Опись программ внутри коробок. У вас хоть найдётся
вводилка для перфокарт? Или ручками будете вбивать? Ещё нужен эмулятор
старого PL/1...
Герман улыбнулся.
- Не лыбься, - неожиданно строго сказал старик. - Я-то никуда не
денусь. Я это делал, мне за то и отвечать. Но вообще-то имей в виду - грех
мы творим с тобой. Грех!
Российская Федерация, Москва.
На дверной ручке висели сумки: черная и белая. Бесформенный рюкзак
Германа, похожий на дохлого осьминога, кое-как пристроили на табуретку - он
свисал с неё боками сразу во все стороны, метя пол почерневшими концами
шнуровки. Из его нутра торчала жестяная коробка для перфокарт.
Полковник ВВС Геннадий Михайлович Шацкий смотрел на всё это с плохо
скрытым раздражением. Он знал цену порядку, и того же требовал от других.
Жаль, очень жаль, что Гера не отслужил - тогда, в правильной армии. Ну
да... сердце, конечно. Врождённый порок. Не повезло. А вообще-то парень
должен служить, это мужской долг. Две зимы, две весны - из пацана
получается человек. Конечно, Герка - особый случай, это надо признать. Как
он тогда поступал в Физтех - сутками напролёт сидел за книжками, дым из
ушей, глаза красные... Дядя Женя тогда учил, учил охламона: сходи на
воздух, отдохни, выспись, как человек - больше толку будет. Да куда там! А
если вдуматься - зачем поступал, учился, нервы трепал? Всё равно теперь вся
советская наука накрылась одним местом... Хотя ведь и армия советская тоже
накрылась тем же местом. Н-да, заранее не угадаешь ни черта.
- Курить-то у вас тут хоть есть куда? - осведомился Шацкий, отыскивая
взглядом пепельницу.
- А на пол, - легкомысленно ответил Герман, сидя на колченогом столе и
болтая ногами. - Тут можно.
- Грязь разводить, - не удержался от замечания полковник, но всё-таки
вытянул из кармана пачку. Курить хотелось очень. - Ну давайте, что-ли,
рассказывайте. Делайте из меня идиота. Чего надо-то?
- Дядя Женя, - Герман внимательно смотрел в дублёное лицо полковника,
пытаясь сообразить, стоит ли жать на старые семейные связи. К сожалению, по
лицу Шацкого понять что-либо было решительно невозможно.
- Геннадий Михайлович, - попробовал Герман по-другому. - Мы обращаемся
к вам как к русскому военному, патриоту... ну, вы понимаете, о чём я?
- Пока ничего не понимаю. Кроме того, что вы очень хотите втравить
меня в какую-то гадость, - ядовито заметил полковник. - Только я вот что
скажу. Ты, Герка, хороший парень, и папа у тебя был... ну, ты знаешь, кто
для меня был твой папа. Поэтому я сижу в этом свинарнике и тебя слушаю. Но
имей в виду одну простую вещь. Я ни в каких бизнесовых делах не участвую
принципиально. И если ты в какое-то дерьмо вляпался с деньгами, задолжал
кому-то, или ещё что - я совсем не уверен, что смогу тебе помочь. У меня,
конечно, есть кое-какие старые связи. Но сейчас всё это не работает. А если
что-нибудь политическое - так я вообще здесь ничего не понимаю, и понимать
не хочу. Я, если хочешь знать, считаю так: все наши политики - говно.
Продажная сволота. Все, без исключения. Страну развалили - раз. Продают по
кускам - два...
- Геннадий Михайлович, так вот и мы о том же, - невежливо перебил его
Генрих. - Вы послушайте, а потом делайте выводы.
- Ну, слушаю, - полковник потёр пальцем переносицу. - Только быстро и
доступно.
- Ну да... В общем... Роб, давай ты, что-ли...
- Значит, так, - Роберт слегка волновался. - У нас есть звезда. То
есть у нас была звезда...
- Вифлеемская, - вставил Генрих.
- Будем надеяться... В общем, так. Сверхновая звезда в центре
Галактики. Зрелище, конечно, красивое. Жаль, отсюда его не видно.
Понимаете, облака в созвездии Стрельца её закрывают. А если бы не
закрывали, кстати, у нас ночью было бы светлее, чем днём. Центр Галактики
вообще светит офигенно... Звезда массивненькая была, приятная такая
бешечка... Дальше по классической модели. Ну, нейтронизация, то-сё. И
потом - бамц. Доступно?
- Доступно, - в голосе полковника прорезалась обида. - Нейтронизация,
понимаешь... бамц... Думаешь, раз я военный, значит - дуб? Да ты знаешь, с
какой техникой я работал? И сейчас, между прочим, работаю. У меня на
объекте вся спутниковая связь...
- Знаем, дядя Женя, вы лучше слушайте, - огрызнулся Герман.
- Значит, звезда взорвалась. Давно. Двадцать пять тысяч лет прошло
примерно. Из взорвавшейся звезды до чёрта всего сыпется. Лучи всего
спектра, частицы разные. Нам это всё неинтересно. А вот изменение формы
интересует нас очень и очень сильно. Понимаете, её же на части разнесло.
Тут-то всё и начинается. В центре трансформы...
- Ты попонятнее, - попросил Генрих.
- А тут нельзя попонятнее. Мы, по сути, ни черта не знаем точно, -
Роберт развёл длинными худыми руками. - Старик Шапиро вот знает, наверное.
Короче, так: в эпицентре взрыва возникает поток минус-вероятности... Как бы
это объяснить по-простому... Что-то вроде энергии, но не совсем энергия. По
Шапиро - докосмическая форма единой материи-энергии. По Гумилёву -
пассионарный импульс. По религии - наверное, благодать Божья... Ну, это уже
не из физики, сами понимаете...
- Радиация, что-ли? - на всякий случай уточнил Шацкий.
- Нет, не радиация... Короче говоря, возникает что-то,
распространяющееся со скоростью света и ломающее нахрен вероятность
событий. То есть - там, где проходит поток, случаются чудеса. Ну, дальше мы
уже не уверены...
- Ближе к нашей проблеме, - напомнил Роберт.
- Ну так я про что? Короче, Земле иногда доставалось этой благодати.
Правда, очень уж немного. Прямого потока на Землю не было чёрт знает
сколько времени. Так уж получилось. Вероятностная плоскость нашей системы
искривлена Луной... ладно, этого вы всё равно не поймёте. Короче, Землю
этак слегка царапают минус-потоки, и появляются новые народы. Это
называется пассионарный толчок. У Льва Гумилёва всё это хорошо описано. В
общем, на каком-то участке земли, где царапнуло, вдруг начинают рождаться
очень крутые люди. Очень сильные, волевые, а главное - им всегда везёт.
Некоторые из них, кстати, могут делать чудеса. Все народы числят в своих
основателях богов, или там великих магов. Так это всё правда. Могут.
Правда, это только первое поколение такое бывает. Но импульс живёт в этносе
довольно долго. Где-то тысячелетие с хвостиком. Хотя бывает и больше, это
уж как фишка ляжет. Вот, скажем, Вифлеемская звезда - это же была типичная
сверхновая. Земле достался импульс довольно приличный, мазнуло её по
вероятностной плоскости. В основном всё пришлось на Иудею. Ну там и
началось... Зато евреи до сих пор существуют - столько пассионарности они
тогда получили. А в самый момент импульса рождались пророки, чудотворцы,
экстрасенсы всякие. Иисус Христос, я так думаю, тоже из таких. Просто ему
досталось побольше прочих. Хотя Иоанн вот тоже, например...
- Ни черта не понимаю, - полковник демонстративно набычился. -
Какая-то звезда взорвалась. Было это хрен знает когда. Очень интересный
научный факт. При чём тут евреи? В каждой бочке затычка эти евреи. Лезут
везде, себя пропагандируют. А если хочешь знать, они-то всё и развалили.
Тут жили и против нас же работали. И теперь нами правят. Я вот читал...
- Ещё раз, совсем просто, - Роберт явно терял терпение. - Если
взрывается звезда, от неё идёт... ну, скажем - особое излучение. На самом
деле это не лучи, это поток негэнтропии. Но сейчас это нам пофиг, пусть
будут лучи. На том месте, куда падает луч, возникают новые народы. Понятно?
- По-моему, чушь какая-то, - сжал губы полковник. Но было заметно, что
он уже ухватил суть и ждёт продолжения.
- Значит, так, - начал Роберт, торопясь и слегка запинаясь. - В
советское время все разработки по физике минус-вероятности были строго
засекречены. Но в восьмидесятые годы были проведены кое-какие опыты. К
сожалению, Земля почти полностью экранирована от всех основных космических
источников негэнтропии. Наши придумали фазовые зеркала, отклоняющие
вероятностные потоки. И вот, когда запустили спутник с таким зеркалом...
- Когда запустили спутник? - поинтересовался Геннадий Михайлович,
любивший точные даты.
- В восемьдесят восьмом. Возможно, были какие-то идеи насчёт
использования потока в качестве оружия. А может быть, просто ради науки. Я
точно не знаю. Документы, которые есть у Миниха, довольно двусмысленны...
Да не в этом дело. Как бы то ни было, сейчас идёт поток. Очень мощный
поток. К сожалению, он идёт мимо вероятностной плоскости системы. Задача
стоит так: надо повернуть фазовое зеркало спутника, чтобы отклонить часть
потока сюда, на Землю.
- Зачем? - Шацкий уже понял, к чему идёт дело, но во всех случаях
предпочитал выслушать собеседника до конца.
- Чтобы вызвать искусственный пассионарный толчок. Если мы направим
минус-поток на местность, где живут люди, там образуется новый народ. Не
сразу, конечно. Лет через тридцать, когда вырастут дети, зачатые в момент
прохождения импульса. Но результат обещает быть грандиозным. Мы подсчитали
мощность пассионарного толчка. Мы переродимся как нация. У нас появятся
великие вожди. Чудотворцы. А главное - воскреснет русский народ.
- Вы сказали - "у нас". Куда конкретно вы хотите... того... облучить?
Направить эту штуку? - Геннадий Михайлович хрустнул пальцами.
Герман недоумённо поднял бровь.
- На Москву, естественно. Самый большой российский город, максимальная
плотность населения... Куда же ещё?
Соединённые Штаты Америки, Нью-Йорк.
- Одну минуту. Подождите одну минуту, - Гомес замолчал и закрыл глаза.
Сначала он попытался себе представить одновременно небо и землю. Этой
медитации его научил один знакомый китаец . Парень говорил, что это
старинный даосский способ очищения ума. Возможно, возможно - хотя,
насколько помнилось Гомесу, китайца звали Джим, родился он в Калифорнии, и
был стопроцентным калифорнийцем во всём, исключая физиономию. Как бы то ни
было, медитация помогала.
Гомес сосредоточился на тёплых бетонных квадратах внизу, потом
вообразил бледное сухое небо, в белесоватой дымке от жары. Потом стал
осторожно сводить их вместе, пока в голове не осталось ничего, кроме
бесконечной равнины, мощёной плитами, и бесконечным небосводом над ней.
Незваный гость ему не мешал. Удобно устроившись в красном кресле, он
разглядывал безделушки, украшавшие стол хозяина кабинета. Кроме фотографии
жены, на нём стояли индийские слоники, стакан с игральными костями, рядом с
нам - маленькая серебряная копия какого-то спортивного кубка. Фарфоровая
бульдожья голова скалилась и подмигивала.
Гость выглядел, как типичный, почти киношный, агент: характерно
неприметная внешность, серый костюм, галстук с зажимом. Не хватало разве
что значка с надписью ЦРУ.
Аксель Гомес искренне считал ЦРУ позором Америки. Кроме того, серый
человечек говорил неприятные Гомесу вещи, что было само по себе было
скверно. Впрочем, это не отменяло необходимости быть вежливым и держаться в
рамках. Гомес знал, что клопы из Управления могут больно кусаться. Так что
оставалось держать лицо и полагаться на интуицию.
Интуиция не подвела. В прозрачном воздухе, наполняющем пространство
под закрытыми веками господина правительственного эксперта, вырисовалось
примерно следующее.
Во-первых, человечек пришёл сам. И, скорее всего, по собственной
инициативе. Гомес не почувствовал за ним той вяжущейся тени, которая
ощущается за представителем значительных людей. Хотя - не исключено, что
его таким образом прощупывают. Но кто и зачем? Заинтересованные лица не
стали бы играть на таком уровне. Впрочем, кто знает? Его решительная
политика по отношению к русским могла не понравиться кому-нибудь из старой
гвардии. Но сейчас старая гвардия досиживает последние годы... Нет, нет,
это невозможно.
Но даже если у человечка из ЦРУ есть какие-то резоны, их ни в коем
случае не следует признавать. Нет ничего глупее, чем менять однажды
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг