знал, как на предыдущих выборах Джон Кеннеди обошёл его на повороте - и ту
роль, которую сыграли в этом деле эти развязные людишки с плохими
манерами. В результате здание Института было полностью открыто для людей с
фотокамерами - но только не тот коридор, который вёл в лабораторию
профессора Боровски.
Тот же день, то же время. Москва, утро.
- Вот он.
Зрелище было так себе. В стеклянном ящике спокойно сидел кролик,
довольно упитанный с виду. Перед ним лежала морковка. Кролик презрительно
косил на неё красным глазом, давая понять, что сыт каротином по горло. В
углу валялось несколько катышков засохшего помёта.
- Он так сидит уже неделю, - несколько смущаясь, сказал профессор
Боровский. - Как видите, все витальные функции в норме.
- Все чего? - не понял Леонид Ильич. - Выражайтесь яснее, - бросил он
профессору.
- Витальные функции, - повторил тот, потом поправился: - В смысле, он
живой и здоровый.
- Точно здоровый? - на всякий случай переспросил Брежнев, глянув на
профессора презрительно, как тот кролик на морковку. - Дистрофия там,
истощение организма: почки, печёнка, сердце?
- Здоровее нас с вами, - ляпнул профессор, и, смутившись, попробовал
исправиться: - извините, то есть здоровее меня: - он совсем запутался и
смешался.
Генеральный Секретарь почувствовал нечто вроде симпатии к старику. Было
слишком ясно, что бедолага-профессор никогда в жизни не общался с
верховной властью и отчаянно робеет, хоть и хорохорится.
- Очень интересно, - буркнул он. - А на людях пробовали?
Боровский понял, что прощён, и с облегчением вытер со лба пот огромным
клетчатым платком.
- А то как же. На добровольцах: э-э-э: первого года службы, - неизящно
сформулировал он.
Брежнев поощрительно улыбнулся, и профессор несколько оживился..
- Вы понимаете, Леонид Ильич, - принялся он за объяснения, -
солдат-первогодок, у него же нагрузки: голенища от сапог сожрать готов.
Так вот: не едят. Мы им бутерброды икрой намазываем - ни в какую:
Генеральный Секретарь поймал себя на мысли об икре. Наверняка ведь её
списывают как испорченную в ходе опытов. А потом сами жрут под водку.
Документы оформляются элементарно: Он ещё раз посмотрел на Иосифа
Боровского и решил, что профессор вряд ли к тому причастен: дедок не от
мира сего, у него одна наука в голове: "Да, вот на таких стариках мы пока
и держимся", - вздохнул про себя генсек.
- Ну покажите теперь это ваше средство, - распорядился он.
Тот же день, то же время. Вашингтон, вечер.
- Вот она.
Зрелище было так себе. В стеклянном ящике шебуршилась белая крыса, с
виду довольно тощая. В кормушке перед ней была насыпана гора корма. Крыса,
зарывшись в корм, жрала в три глотки, время от времени отвлекаясь на
поилку.
Но даже и в эти моменты она косила вожделеющим глазом на кормушку,
давая понять, что голодна. По всей клетке был разбросан помёт: зверюшка
какала много и обильно.
- Она так жрёт уже неделю, - с плохо скрываемым торжеством в голосе
заявил профессор Боровски. - Как видите, все витальные функции в норме.
- Все чего? - не понял Никсон. - Выражайтесь яснее, - бросил он
профессору.
- Витальные функции, - повторил тот, потом поправился: - То есть она
жива и здорова.
- Точно здорова? - на всякий случай переспросил Никсон, посмотрев на
профессора подозрительно, как крыса на кормушку. - Ожирение там, проблемы
с желудком: сердце, сосуды?
- Здоровее нас с вами, - самоуверенно заявил, профессор, и, не подумав,
ляпнул: - извините, то есть здоровее меня: - тут он всё-таки осёкся.
Господин Президент почувствовал нечто вроде симпатии к старику. Было
слишком ясно, что бедолага-профессор никогда в жизни не общался с большими
боссами и не очень понимает, что при них можно говорить, а что нет.
- Очень интересно, - буркнул он. - А на людях пробовали?
Боровски понял, что всё в порядке, и с облегчением вытер со лба пот
огромной влажной салфеткой.
- Ну разумеется. На добровольцах: э-э-э: временно испытывающих
затруднения с трудоустройством, - неизящно сформулировал он.
Президент поощрительно улыбнулся, и профессор расцвёл.
- Видите ли, господин Президент, - затараторил он, - человек на пособии
на всём экономит: за цент удавится. Так вот: все деньги тратят на еду. Мы
им автомобили предлагали по цене бутерброда - ни в какую:
Ричард Никсон поймал себя на мысли об автомобилях. Их вполне можно было
бы оформлять как проданные в ходе эксперимента. А потом загонять торговцам
подержанным хламом. Документы оформляются элементарно: Он ещё раз
посмотрел на Йозефа Боровски и решил, что профессор вряд до этого
додумается: старикан не от мира сего, у него наука в голове: "Нет, без
нас, без людей практических, высоколобые ничего не могут", - с
удовольствием подумал Президент.
- Ну покажите теперь эту вашу панацею, - распорядился он.
Тот же день, то же время. Москва, утро.
На предметном стёклышке лежала щепотка красного порошка.
- Это вещество снижает потребность в пище в пять раз, - пояснил
профессор. - Ничего фантастического, просто пища перерабатывается по
другой схеме.
Никаких побочных эффектов. Схема производства отлажена как часы. Можно
хоть завтра запускать в водопровод.
- В пять раз? - не поверил Брежнев. - Ничего себе...
- Можно и больше. Испытуемые обходились одним бутербродом с сыром в три
дня.
И прекрасно себя чувствовали. Ни слабости, ни истощения.
- А алкоголь?
- Эта штука снижает потребность практически до нуля. Да и незачем:
после порошочка у человека стабильно держится повышенный тонус и
прекрасное настроение. И, ещё раз, никакого вреда для здоровья.
Тот же день, то же время. Вашингтон, вечер.
На предметном стёклышке лежала щепотка синего порошка.
- Это вещество повышает потребность в пище в пять раз, - пояснил
профессор. - Ничего фантастического, просто пища перерабатывается по
другой схеме. Никаких побочных эффектов. Схема производства отлажена как
часы.
Можно хоть завтра запускать в водопровод.
- В пять раз? - не поверил Никсон. - Ничего себе...
- Можно и больше. Наши испытуемые съедали один гамбургер в три минуты.
И прекрасно себя чувствовали. Ни запоров, ни колик.
- А алкоголь?
- Повышает усвояемость практически неограниченно. Порошок сам по себе
имеет свойства депрессанта. Нормальное самочувствие - только после бутылки
хорошего виски. И, ещё раз, никакого вреда для здоровья.
14 мая 1971 года. Москва, ночь.
- Похоже, товарищ Генеральный, все наши экономические проблемы решены,
- сказал советник, откладывая в сторону бумаги. - Мы можем сворачивать
своё сельское хозяйство. Достаточно задействовать СЭВ. Нас и болгары с
венграми прокормят:
- Что, кирдык колхозам? - сообразил Брежнев. - И всей этой вечной херне
на селе...
- Так точно, - улыбнулся советник. - Можно использовать всю
освободившуюся человеческую массу в промышленном производстве. Построим
огромные заводы:
Заодно и грузин с мандаринами ихними прижмём наконец. И зерно в Штатах
покупать больше не будем... А представляете себе Москву? Идёшь по городу -
и ни одной столовки, закусочной, рюмочной... Чистота, порядок...
- Отлично, - Брежнев принял решение. - Всех поощрить, профессору - дачу
и орден. Вскорости развернём пробные испытания. Где-нибудь в Сибири. Потом
- по всей стране. Пусть Никсон варежку разинет.
14 мая 1971 года. Вашингтон, день.
- Похоже, сэр, наши экономические проблемы решены, - сказал эксперт. -
Мы можем полностью реанимировать наше сельское хозяйство. И к тому же
задействовать Европу. Откроем свой рынок для голландец и французов, они на
нас молиться будут:
- Что, кранты безработице? - сообразил Никсон. - И есть чем занять
негров с латиносами...
- Именно, - улыбнулся эксперт. - Можно использовать всю лишнюю
человеческую массу на полях. Создадим огромные плантации: Рынок попрёт
вверх со страшной силой. Будем покупать зерно в Индии, рис в Китае...
привяжем их всех к нашим закупкам. А представляете себе Нью-Йорк? Идёшь по
городу - и на каждом шагу "Макдональдс", китайская харчевня, ресторан...
Обороты, деньги...
- Прекрасно, - Никсон принял решение. - Всех поощрить, профессору -
премию и пакет акций "Макдональдса". В ближайшее время произведём пробные
испытания.
Где-нибудь в Аризоне. Потом - по всей стране. Пусть у Брежнева челюсть
отвалится.
19 мая 1971 года. Москва, раннее утро.
- Первая партия, - профессор Боровский высыпал на полированную
поверхность стола горсть красных таблеток. - Своей головой ручаюсь:
никаких неожиданностей.
- Н-мм: - Брежнев покрутил таблетку между пальцами.
- А не хотите сами попробовать? - учёный, внезапно набравшись смелости,
протянул Брежневу красную таблетку. - Просто положите под язык - и готово.
Подействует через полчаса.
Брежнев неожиданно скривился.
- Эта... того... нет, - сказал он, отодвигаясь от учёного и
поворачиваясь к советнику. - Срочно распорядись насчёт усиления химической
проверки всех продуктов для кремлёвской столовки... Мало ли что туда
попадёт... Кстати, - он снова обратился к Боровскому. - У вас есть
какой-нибудь нейтрализатор этой штуки? Который бы действовал наоборот? Ну,
в смысле, увеличивал бы потребность:
- Да, есть. Вот даже захватил на всякий случай... - профессор долго
шарил в кармане, пока, наконец, не вытащил маленькую пробирку, в которую
был насыпан синий порошок. - Но зачем? Практической ценности это не
имеет...
- Ещё как имеет, - усмехнулся Брежнев. - Запиши, - бросил он советнику,
- у меня есть идея. Красный порошок давать всему населению. Партийным -
двадцатипроцентную нейтрализацию. Пусть у них будет два бутерброда в
неделю.
Освобождённым работникам - половину. Членам ЦК - чтобы каждый день в
ресторан ходить могли. Идея доступна?
Советник задумчиво кивнул.
- Да, - наконец, сказал он. - У нас и так нет нормальной системы
привилегий, а на те, что есть, народ раздражается: никого не устраивает,
что начальство на "Волгах" раскатывает... А это... да, это сработает. Еда
- мощный стимул, биологический. Зато буржуи не смогут утверждать, что мы
разложились и сидим на шее народа.
- Забудь о буржуях, - Брежнев махнул рукой, - им конец. Теперь мы их
похороним.
19 мая 1971 года. Вашингтон, поздний вечер.
- Первая партия, - профессор Боровски высыпал на полированную
поверхность стола горсть синих пилюль. - Гарантирую своим авторитетом:
никаких неожиданностей.
- М-нн: - Никсон покатал пилюлю между пальцев.
- А не хотите сами попробовать? - учёный, внезапно набравшись смелости,
протянул Никсону синюю пилюлю. - Просто проглотите - и готово. Подействует
через полчаса.
Никсон широко улыбнулся.
- Это очень кстати, - он ловко ухватил пилюлю, положил в рот и
повернулся к эксперту. - Распорядись, чтобы мне срочно заказали столик в
моём любимом ресторане. Нет, забронируй столики для всего кабинета на две
недели вперёд... Кстати, - он снова обратился к учёному. - У вас есть
какой-нибудь нейтрализатор этой штуки? Который бы действовал наоборот? Ну,
в смысле, уменьшал бы потребность:
- Да, есть. Вот даже захватил на всякий случай... - профессор долго
шарил в кармане, пока, наконец, не вытащил маленький пакетик, в который
был насыпан красный порошок. - Но зачем? Практической ценности это не
имеет...
- Ещё как имеет, - усмехнулся Никсон. - Запиши, - бросил он эксперту, -
у меня есть план. Синий порошок - давать всему населению. Мелким
нарушителям порядка, особенно цветным - двадцатипроцентный нейтрализатор.
Пусть у них аппетит пропадёт. Представляешь, все вокруг жрут в три горла,
пьют вискарь и текилу, а они с унылыми мордами... Рецидивистам - половину.
Политическим - чтобы один раз в неделю жрать могли. Смысл понятен?
Эксперт задумчиво кивнул.
- Да, - наконец, сказал он. - У нас и так слишком гуманное
законодательство, но при этом тюрьмы переполнены. А это... да, это
сработает. Еда - мощный стимул, биологический... Зато коммунисты не смогут
утверждать, что мы проявляем чрезмерную жестокость к угнетённым.
- Забудь о коммунистах, - Никсон махнул рукой, - им конец. Теперь мы их
похороним.
23 сентября 1971 года. Москва, день.
- Они нас похоронят, - заключил Н.
Н. был начальником Особого спецотдела ПГУ КГБ. Имя его Брежнев,
разумеется, знал, но всё время забывал, настолько оно было неприметным и
серым: какой-то Иван Петров или что-то вроде того.
- Но почему? - спросил генсек.
- Как бы это объяснить наглядно: - согласно внутреннему уставу КГБ Н.
был несменяем и Брежнева не опасался, а потому позволял себе говорить то,
что думает. - Их экономическая система завязана на потребление. Чем больше
потребления, тем лучше обстоят дела с экономикой. Если у них возрастёт
потребление еды, особенно в разы, то они получат такой импульс к развитию,
что вылезут из всех своих экономических проблем. В том числе и тех,
которые мы им создавали столько лет: Нет, этого допустить нельзя.
- И что же вы предлагаете? - Брежнев почесал левую бровь.
- Есть две проблемы: профессор Боровски и президент Никсон. Начнём с
последнего. Никсона нужно устранить.
- Убить президента Соединённых Штатов? - генсек до того забылся, что
показал собеседнику дулю. - Вы с ума сошли? Знаете, что за этим последует?
Ядерная война! Я никогда не позволю идти на такой риск, слышите?
- Я не сказал "убить". Я сказал - устранить. С политического поля. Мы
устроим грандиозную провокацию, после чего он уйдёт сам. Причём - уйдёт,
обиженный на всю американскую политическую систему в целом. Он никому не
сообщит секрета.
- Тонко, - согласился Брежнев. - А как?
- Придётся положить половину нашей агентуры, - вздохнул Н. - Но у нас
есть возможность обвинить Никсона в том, что он шпионит за собственными
гражданами. Ну, например, прослушивает разговоры в штаб-квартире
демократической партии. Американцы этого очень не любят.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг