Борис Захарович Фрадкин
ГОМУНКУЛУС,
или История одного эксперимента
...Быть или не быть?
Вот в чем вопрос...
В. Шекспир. "Гамлет"
Такой жары, да еще в первой половине мая, не помнили даже
старожилы города. Здесь, далеко на севере страны, температу-
ра в полдень была выше, чем за тысячи километров, на берегах
Черного моря.
Члены ученого совета, рассаживаясь вокруг длинного, свер-
кающего лаком стола, обмахивались газетами, вытирали платка-
ми потеющие лица, шеи, лысины. В кабинете ректора, несмотря
на распахнутые окна, было душно, как бывает накануне грозы.
Вадим Сергеевич, ректор института, невысокий упитанный
мужчина с гривой седых волос и круглым мясистым лицом, уста-
ло поднялся на ноги. Он нетерпеливо поглядывал на тех, кто
запоздало появлялся в дверях и медлил, разыскивая свободное
место.
- На повестке дня нашего внеочередного заседания один
вопрос, - произнес он рокочущим звучным голосом, - это бесп-
рецедентный эксперимент, который сегодня ночью произвела
старший научный сотрудник кафедры хирургии мозга Барботько
Ася Давыдовна, - Вадим Сергеевич метнул недобрый взгляд в
дальний угол кабинета, где сидела Ася Барботько. - Не прошло
и недели после трагической гибели Софьи Николаевны Бельской,
известного ученого и нашего товарища, а Барботько имела
нескромность взять на себя руководство кафедрой. Хотя, дол-
жен сказать, у нас намечены более достойные кандидатуры.
- Руководство темой... - поправил ректора слабый голос
Аси.
- Что вы сказали? - нахмурился ректор.
- Я возглавила руководство темой, а не кафедрой, - громче
повторила Ася Барботько.
- Не считаясь ни с мнением ректората, ни с той принципи-
альной позицией, которую в этом вопросе занимает наша науч-
ная общественность, - в голосе ректора зазвучал металл, -
сегодня ночью, тайком, Ася Давыдовна произвела пересадку че-
ловеческого мозга.
Тишина установилась такая, какой еще не случалось на со-
ветах медицинского института. Прекратилось поскрипывание
стульев, на которых поудобнее устраивались члены совета,
смолкло шуршание газет, которыми они обмахивались. Не только
все в кабинете, но, казалось, и Гарвей в золоченой раме на
стене в изумлении уставились на Асю.
Тишина была столь напряженной, что Вадим Сергеевич должен
был сделать паузу.
- Сейчас, в эту минуту, - продолжал он погодя, - в экспе-
риментальной операционной кафедры живет существо, скроенное
по методе безумного уэльсовского Моро.
Двадцать шесть пар глаз рассматривали Асю тяжело и недру-
желюбно, - так рассматривают человека, с которым годами де-
лили хлеб-соль, а он вдруг отплатил тебе самой черной небла-
годарностью.
Внешность Аси была самая заурядная, если не считать роста
(последствие акселерации!) - спокойное, чуть продолговатое
лицо, которое всегда оставалось невозмутимым, светло-серые
спокойные глаза, коротко подстриженные под мальчика темные
волосы. В студенческой среде Асю знали больше как незамени-
мого члена баскетбольной команды института, нежели научного
работника.
На ней были коричневые брюки, легкая белая кофточка и яр-
ко-красные лакировки на "платформе".
- Барботько втянула в свою авантюру студентов-выпускни-
ков, - достаточно громко заметил сидевший по правую руку от
ректора проректор по научной работе. - Это вдвойне отягощает
ее вину.
- Так уж сразу и вину... - усомнился профессор Гликин,
заведующий кафедрой терапии, тучный мужчина, прозванный сре-
ди студентов за свою внешность "мистером Пиквиком". - А мне
так по душе та страшная бомба, которую Барботько швырнула в
реку познания. Представляю, сколько мудрой рыбешки всплывет
пузой кверху.
- Михаил Соломонович! - нахмурился ректор.
- Нет, вообще-то я потрясен, - Гликин выпуклыми, почти
черными глазами преданно уставился на ректора и пухлые губы
его сложились в скорбную трубочку. - Но, согласитесь, Вадим
Сергеевич, решиться на такое...
Его перебили возгласами:
- Нашли чем восторгаться!
- Да это же надругательство над личностью!
- Возмутительно!
- В воображении не укладывается!
Первой всеобщую растерянность преодолела заведующая ка-
федрой анатомии профессор Кетова, седовласая женщина с муже-
подобным лицом, одетая, несмотря на жару, в синюю жакетку
мужского покроя и строгую синюю юбку. В отворотах жакетки
виднелись воротничок белой мужской сорочки и черный галстук.
Кетова властным жестом попросила у ректора слова, и еще
прежде, чем получила его, встала, рассеянно вертя в руке не-
распечатанную пачку сигарет.
- Буквально месяц тому назад, - произнесла она низким
грудным голосом, - вот здесь, рядом со мной, сидела покойная
Софья Николаевна. С каким восторгом расписывала она успехи
своей любимой ученицы Аси Давыдовны Барботько. Боже мой,она
души в вас не чаяла, Ася Давыдовна. Знали вы это?
- Догадывалась... - отозвался слабый голос Аси.
- А знали ли вы, что Софья Николаевна была непримиримым
противником идеи пересадки человеческого мозга. А, Барботь-
ко?
- К сожалению...
- Так как же вы решились предать своего учителя, осквер-
нить то, что было свято и неприкосновенно для Бельской? Что
же вы загодя в карманах камешки припрятывали?
- Камни, - с полной серьезностью уточнил Гликин, теперь
преданно глядя на Кетову, - булыжники с мостовой.
Его одернули, зашикали, замахали руками. Профессор пока-
янно развел руками, приложил палец к своим губам - "молчу,
молчу!" Однако его реплика сбила Кетову и та, обиженно под-
жав губы, села.
Со времени учебы в институте из всех преподавателей Ася с
особой теплотой вспоминала Кетову. С каким вдохновением чи-
тала лекции эта седовласая женщина! У нее была слабость к
истории медицины. В ущерб времени, отведенному на учебную
программу, Кетова уводила своих слушателей в мир, полный
драматизма, самопожертвования и неустанного поиска истины. И
не странно ли, именно эти экскурсы в романтическое прошлое
медицины и определили жизненный путь Аси Барботько. Нет,
между Кетовой и Асей не случалось душевных откровений. Кето-
ва ни разу не выделила Барботько из среды ее однокурсников,
и все-таки, сама того не ведая, она растревожила воображение
девушки.
А теперь Кетова первой швырнула в лицо Аси слова гневного
обвинения, и они особенно тяжело ранили молодую женщину.
Глядя, как Кетова нервно комкает коробку с сигаретами, Ася с
особой остротой ощутила всю горечь и возмущение этого безза-
ветно преданного медицине человека.
После Кетовой выступления последовали одно за другим, все
более гневные, обличающие. И каждый выступающий или выступа-
ющая не преминули обратиться к имени покойной Бельской, к ее
общепризнанному авторитету ученого. Если некогда живую Бель-
скую эти люди ставили вровень с собой, то теперь склоняли
головы перед ее громкой славой, смотрели на нее снизу вверх.
Незримая, но величественная Бельская вошла в кабинет рек-
тора и села рядом с Кетовой, чтобы вершить суд над своей лю-
бимой ученицей.
Бельская...
Сорокапятилетняя женщина с пышными формами, с тяжелой
копной русых волос, укладываемых в лучшем салоне города. Пы-
шущая здоровьем, громогласная, любившая поболтать с друзьями
и знакомыми. Красавица. И заботливая мама, не упускавшая
случая похвастать:
- Я первый профессор медицины, родивший тройню!
Ученый с мировым именем, непременный участник международ-
ных симпозиумов по восстановительной хирургии мозга. Это ей
принадлежало сенсационное открытие неотторжимости пересажен-
ного моа^а. Любой пересаженный орган, будь то сердце, почка,
легкое, железа, - испытывает несовместимость с телом реципи-
ента. Даже кусочек пересаженной кожи отторгается чужим те-
лом. Ничто пересаженное само по себе не приживляется. Нич-
то... кроме мозга! Коварная природа словно нарочно приоткры-
ла перед поборниками пересадок чудесную лазейку, зная напе-
ред, что ни один, даже самый отважный исследователь не риск-
нет этой лазейкой воспользоваться.
Идея пересадки человеческого мозга завладела Асей на лек-
циях все той же Кетовой. Как пример величайшего подвига в
медицине Кетова привела открытие Бельской, приравняла его к
бессмертному поступку Хавкина, ибо и то и другое сделано во
имя человечества.
Пересадка мозга!
Вот ради чего стоит жить на свете. Ася выиграла подлинное
сражение на конкурсных экзаменах в аспирантуру, которой ру-
ководила Бельская. И очень скоро заставила Бельскую обратить
на себя внимание.
Тем сильнее было разочарование Аси Барботько, когда она,
уже работая над кандидатской диссертацией, убедилась, что ее
научный руководитель и не помышляет идти дальше опытов над
животными. Более того - Бельская оказалась принципиальным
противником самой идеи пересадки человеческого мозга.
Не странно ли?
Так блестяще решить все неясные стороны проблемы, нако-
пить богатейший практический опыт, приобрести технические
возможности и... отказаться от решающего шага.
Нет, Ася отказывалась верить. Что-то тут было не так.
Очевидно, у Бельской оставались какие-то нерешенные вопросы,
какие-то еще не преодоленные барьеры. Что ж, надо набраться
терпения и ждать.
Нелепый несчастный случай оборвал жизнь Бельской. Перехо-
дя улицу и спеша к себе в клинику (Софья Николаевна всегда
спешила), она угодила под машину.
Ася решительно возглавила серию экспериментов, не дове-
денных Бельской до конца. И не колеблясь, подобно своему
учителю, совершила следующий решающий шаг.
Она поймала себя на том, что не слушает выступающих. К
ней обращался ректор, о чем-то спрашивал ее.
- Простите, - спохватилась Ася, - я не расслышала.
- Мы хотели бы знать, какие мотивы побудили вас решиться
на это подлинное безумство, пойти наперекор общему мнению?
- Ах, да, решиться...
Ася потерла лоб кулаком, заставив себя сосредоточиться на
происходящем. Она повернулась к своему соседу, аспиранту Ар-
каше, вместе с нею пришедшему на совет, хотя вызывали ее од-
ну. Аркаша стал для Аси таким же беззаветно преданным едино-
мышленником, каким она в свое время была для Бельской. Он
принадлежал к той категории молодых людей, которых не смуща-
ют самые именитые авторитеты. А сейчас вокруг него сидели
доктора наук, ученые, возглавляющие клиники и кафедры. "Пуш-
кинские" бакенбарды и короткие усики придавали Аркаше до-
вольно воинственный вид.
Он извлек из кармана брюк соединенные скрепкой листки бу-
маги. Ася приняла их, бережно разгладила на коленях и подня-
ла так, чтобы листки стали видны всем членам совета.
- Вот что побудило меня решиться на так называемое "бе-
зумство", - сказала она.
И молчала, пока профессор Персидский, заведующий кафедрой
онкологии, сухонький и седенький, с остренькой бородкой и
громовым голосом, всегда вызывавшим веселое оживление у сту-
денческой аудитории, не спросил вежливенько:
- Не завещание ли Софьи Николаевны это?
Ася утвердительно наклонила голову.
- Именно так я и мои друзья расценили этот документ.
Здесь список, составленный Софьей Николаевной, - Ася говори-
ла монотонно, растягивая слова. - В списке собраны умершие в
нашем городе за одну наугад взятую неделю.
- Странный вид завещания, - фыркнул Гликин, - ни тебе да-
чи построить, ни тебе машины купить. Одно слово - мертвые
души.
- Вы правы только наполовину, Михаил Соломонович, -
вздохнула Ася. - Это список только тех умерших, кто мог бы
стать донором мозга или реципиентом тела, - потершись щекой
о плечо, она смотрела на Гликина так, словно пыталась при-
помнить, где встречала этого тучного и рыхлого, распираемого
весельем мужчину. - Скрытно от всех нас, используя собствен-
ную методику анализа, Софья Николаевна в течение недели су-
мела отобрать девять пар потенциально способных к воскреше-
нию жизней. Девять человеческих жизней - вы только вдумай-
тесь, товарищи! И всего за одну неделю. И только в одном на-
шем городе, - Ася тоскующе покосилась на застывшего в золо-
ченой раме Гарвея. - Увы, эти жизни были традиционно преданы
земле, отданы на съедение червям.
Члены совета настороженно поглядывали на листки бумаги,
веером развернувшиеся в руке Аси. Тут сидели люди, потрясти
которых фактом жизни и смерти было не так-то просто. И воз-
раст, и профессия научили их не отдаваться во власть эмоций.
Они прежде верили своему опыту, сверяли все новое со своими
укоренившимися убеждениями.
И только Гликин, не скрывая своей заинтересованности,
подвинулся вместе со стулом, чтобы лучше видеть Асю. Да Ва-
дим Сергеевич обеспокоенно переглянулся с проректором по на-
учной работе, - все утро они вдвоем просидели над проектом
решения совета. Все им казалось предельно ясным. Их убежден-
ность возникла не вдруг, она выпестовывалась годами с того
самого дня, как вылупилась на свет эта кощунственная идея
пересадки человеческого мозга. Ее, эту идею, неоднократно
пережевывали в печати. О ней стало модно судачить на меди-
цинских конференциях. Она часто становилась темой застольных
бесед. Но никто, ни один уважающий себя ученый (не говоря
уже о медиках!) не осмелился высказаться в пользу подобной
пересадки.
Что ж из того, что созрела техническая возможность? Проб-
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг