и ропот умолк. Но и среди ликторов не оказалось никого с запретной группой
крови.
- Ваше счастье! - буркнул Гун, подавая сигнал к отъезду. Я бросил
сцепление, машину словно выстрелило.
- Ну, ты! Не можешь осторожней? - крикнул Гун, которого повалило
назад. Я молча кивнул головой, потому что слова, наверно, застряли бы у
меня в глотке. Эти проверки каждый раз взвинчивали меня до предела - так,
что отнимался язык и переставали слушаться руки и ноги. Дело в том, что у
меня была как раз та запретная одиннадцатая группа крови, обладателей
которой мы разыскивали по всей стране.
4
Осужденного вывели на площадь и поставили на колени в центре высокого
помоста. Судебный автомат забормотал формулу осуждения. "Этот презренный
агент Песьеголовых нарушил законы нашей Великой Империи, гнусно
надругавшись над..." - разнеслись из динамиков знакомые фразы.
Осужденному было лет двенадцать. Мы гонялись за ним несколько дней.
Он, как уж, ускользал от облав, путал следы, терялся в непроходимой чаще.
Лишь когда осатаневший Гун приказал поджечь иссохший от зноя лес, мальчишку
удалось взять. Проверка подтвердила наши предположения - у него была
одиннадцатая группа!
Не так давно нас построили на плацу, и стратег зачитал императорский
указ. Враги пытаются подорвать силы Империи изнутри, засылая к нам
многочисленных агентов. Их число все увеличивается, они проникают во все
сферы государства. Долг Носителей мечей - обнаружить и захватить каждого
агента, под какой бы личиной он не укрывался. Каждый, кто сумеет поймать
врага живым, получит в награду месячное жалованье.
Мы встретили эту новость криками восторга! прежде наградой было
двухнедельное. Мы вскинули ладони, приветствуя мудрость нашего вечно юного
Императора. Да, враг был хитер - недаром нам все реже удавалось схватить
кого-нибудь. Иногда проходила неделя, прежде чем доводилось обнаружить
врага. Агенты Песьеголовых маскировались умело: они принимали облик
торговцев, бродячих монахов, пробирались к Равноправным, даже в ряды
ликторов и цензоров. Но рано или поздно они попадались, потому что всех их
выдавало одно - одиннадцатая группа крови.
Я смотрел, как палач поднимает свой длинный меч, и думал о том, что
стойкость Императора в борьбе с врагом безгранична и милосердна. Ведь
каждый из казненных искупал свою вину и уходил в Солнечные Края очищенным.
Мне понадобилось много времени, чтобы понять благородное величие всех
деяний Императора. Еще совсем недавно молодость осужденного смутила бы
меня. Теперь постыдная жалость совершенно исчезла во мне.
Тут кто-то положил мне руку на плечо. Я обернулся. Передо мной стоял
незнакомый бедно одетый человек с умным тонким лицом Мыслящего и сильными
руками простолюдина.
- Наверно, это несправедливо, - сказал он. - Ты тоже участвовал в
поимке, а награда досталась Гуну.
- Кто ты такой? - спросил я, потихоньку кладя руку на рукоять меча. -
И что тебе надо?
Незнакомец заметил мое движение и слегка улыбнулся.
- Меня зовут Ло. А хочу я одного - чтобы ты тоже получил награду.
- Устав Носителей мечей... - начал я холодным тоном, но Ло невежливо
оборвал меня.
- Знаю, знаю... Я не собираюсь опровергать ваш устав Я просто хочу
указать тебе на агента Песьеголовых, которого ты можешь захватить без чужой
помощи, чтобы ни с кем не делить награду.
Такое удивительное предложение вряд ли кому-нибудь доводилось слышать.
Я недоверчиво посмотрел на незнакомца.
- А тебя вознаграждение, конечно, не интересует? - спросил я с
сомнением.
- Увы, мне его никогда не получить. Дело в том, что агент, которого я
хочу выдать - это я сам.
В первый момент я не поверил ему. Добровольно пойти под меч...
Наверно, этот человек сумасшедший.
Ло словно прочитал мои мысли.
- Я вижу, ты принял меня за ненормального. Я вполне здоров. И тебе
ничего не придется доказывать, потому что у меня одиннадцатая группа
крови...
Я ошеломленно смотрел на него. Произнести вслух эти слова значило
обречь себя на быструю и неотвратимую гибель.
- Ты хочешь, чтобы тебе отрубили голову?
- Это первое из трех моих желаний. Второе - чтобы награду за меня
получил ты.
- Ну, а третье?
- Третье мое желание - сказать тебе несколько слов. Но ты должен
обещать мне, что не убьешь меня, когда услышишь их.
- Нет, ты все-таки ненормальный, - задумчиво сказал я. - И группа
крови у тебя, наверное, седьмая. Приведешь тебя, а потом позора не
оберешься...
Я повернулся, чтобы уйти, но тут Ло быстро шагнул ко мне вплотную и
прошептал в самое ухо:
- У тебя самого одиннадцатая группа крови! Я в ужасе отпрянул и
схватился за меч, чтобы тут же прикончить его. Но он крепко сжал мое
запястье.
- Теперь ты знаешь, что я говорю правду. Не убивай меня тут, а отведи
куда надо. За мертвого награды не полагается.
- Ты хочешь выдать меня... - прохрипел я.
- Это можно было сделать, не ставя тебя в известность, - резонно
возразил он.
Я отпустил рукоятку меча, и он, глухо лязгнув, ушел в ножны. Логика
незнакомца была безупречна. Но для чего ему все это понадобилось, я не мог
понять.
- Кто ты, Ло? - спросил я. - Твое имя мне ничего не говорит.
- Смотри, вон идут Носители мечей, - показал он. - Зови их скорей, и
награда твоя.
Он протянул мне руки, я защелкнул наручники и подал тревожный свисток.
Носители мечей обнажили оружие и кинулись к нам, расшвыривая людей,
пришедших посмотреть на казнь.
- Я друг твоего сына, - прошептал Ло. - Он сказал, что скоро ты
увидишь его...
5
Незнакомца казнили на следующий день. Я получил награду и хотел по
обычаю угостить своих друзей. Но ночью нас подняли по тревоге, выдали
боевое оружие и куда-то повезли. Неизвестно откуда прошел слух, что в
Империю вторглись орды Песьеголовых и пограничные войска, истекая кровью, с
трудом отбивают их атаки.
Мало кто из нас мог заснуть в эту ночь. Мы возбужденно обсуждали
новость и сошлись на том, что коварный враг будет разгромлен в самом
ближайшем времени.
Разговоры стихли только под утро. Я улегся на полке в дальнем углу
вагона и снова стал думать о сыне.
Последний раз я видел его в тот день, когда ему исполнилось десять
лет. Как все мальчишки в Империи, он жил в Воспитательном лагере, приезжая
домой только на летние каникулы. Как раз в это время Император провозгласил
эпоху Скорого Благоденствия. С каким энтузиазмом мы встретили его речь!
Тысячи людей добровольно отказывались от своих домов, от хозяйства,
достатка, чтобы отдать свой труд для достижения Благоденствия. Равноправные
- так назвали их, потому что они были равны во всем - в пище, одежде,
развлечениях. Никто не был выделен и никто не был обижен, и труд каждого
шел на пользу всем, а не ему одному. Я был в числе первых Равноправных и
три года работал в шахтах Западной пустыни. Все эти годы я не видел сына.
Он писал, что начальство довольно его успехами и его хотят послать в
Воспитательную академию. Но спустя несколько лет я узнал, что сын стал
врагом Императора, участвовал в заговоре, был схвачен, бежал и скрывается у
Песьеголовых.
Сейчас я с трудом вспоминал его милое круглое лицо. Наверно, я не
узнал бы его при встрече - за эти годы он превратился в мужчину. Я сосчитал
- скоро ему должно исполниться тридцать лет. Самый цветущий возраст...
Мне было очень тяжело сознавать, что мой сын стал врагом Императора.
Встав на преступный путь, он сам порвал все родственные связи. Но иногда по
ночам его лицо возникало передо мной, и против воли в сердце вдруг
поднималась теплая волна... Я старался подавить в себе это чувство, но оно
никак не умирало, только пряталось куда-то вглубь, чтобы потом опять
терзать меня.
Все эти годы я не имел о нем известий. Я не знал даже, жив он или нет.
Лежавшая за Западной пустыней страна Песьеголовых была дика и страшна.
Никто не знал, что делается там. Возведенная еще в древние времена Стена
ограждала наши земли от набегов жестоких орд Песьеголовых. Очевидно, теперь
им удалось каким-то образом прорваться. Но ничего! Наш ответный удар будет
сокрушительным!
И опять мои мысли возвращались к сыну. Я не мог понять, что общего
нашлось у него с Песьеголовыми. Мой добрый, веселый, круглолицый сын не мог
превратиться в чудовище - я верил голосу крови. Но как он прожил среди них
столько лет? Что там делал?
Только под самое утро сон сморил меня. Проснулся я от толчка, когда
вагоны встали.
6
Нашу фалангу выстроили вдоль путей перед бронированными вездеходами,
которые уже пофыркивали моторами. Вокруг простирались мрачные холмы
Западной пустыни. На шее у меня висел тяжелый боевой автомат, левое бедро
приятно холодила сталь меча. Стратег зачитал боевой приказ.
- Доблестные Носители мечей! Помните о своем главном долге перед
Императором! Враги, вторгнувшиеся на священную землю Империи, должны быть
разгромлены! Вашей высшей воинской доблестью будет пленение врага. Каждый,
захвативший в бою Песьеголового, награждается двухмесячным жалованием!
Мы встретили это сообщение криками восторга. ""Да здравствует
Император! Да здравствует Солнце!"" - кричали мы, поднимая ладони. И словно
услышав наш крик, солнце разорвало пелену туч и озарило нас своими лучами.
Трудный марш продолжался весь день. Машины надрывались в безводных
песках, пыль ослепляла глаза, раздирала легкие, но мы упорно двигались
вперед. Лишь после захода солнца последовал приказ остановиться.
Ночи в Западной пустыне всегда холодны. К вечеру исчезают тучи,
загораются колючие звезды, мороз крепчает. Палатки мы ставили уже в
темноте. К счастью, взошла Первая Луна, и стало светлее. Вскоре взошла и
Вторая Луна, самая маленькая, затем - Третья. Нам раздали консервы, и мы
дружно застучали ложками, утоляя голод.
В это время тишину прорезал дикий вопль. Мы вскочили, хватаясь за
оружие. Но это был не враг.
- Смотрите! - кричал кто-то. - Четвертая Луна! Четвертая Луна!
Мы замерли в ужасе. Из-за горизонта поднималась невиданная, небывалая
Луна, превосходящая размерами и блеском все три остальных - Четвертая Луна!
Она плыла между звездами, озаряя холодные холмы своим голубым светом,
а мы ошеломленно смотрели на нее, пораженные невиданным зрелищем. Довольно
скоро она обогнала Третью Луну, поравнялась со Второй и закрыла ее...
И опять мы долго не могли заснуть. Испуганные Носители мечей дрожали в
палатках, стараясь согреться друг о друга, и шепотом переговаривались:
- Не к добру это... Погибнем все до единого. Никто не вернется
домой...
7
На рассвете мы двинулись вперед. Примерно через час показалась Стена,
а далеко за ней был слышен приглушенный грохот.
Ворота в Стене были открыты, около них стояли заряженные тяжелые
бомбометы. Повсюду виднелись палатки, штабели ящиков с боеприпасами,
тянулись провода телефонов. Грохот вдалеке становился все сильней. Сразу за
воротами нам стали попадаться машины с ранеными. Потом на бешеной скорости
промчался вездеход. Борта его были прострелены, и сидевший в нем Носитель
меча что-то кричал нам и махал рукой.
Над нашими головами, борясь с сильным встречным ветром, медленно
проплывали боевые воздушные шары. Они двигались красивым строем - в форме
меча, направленного острием вперед. Большой красный шар стратега помещался
в основании рукоятки, а по сторонам, как перекрестье эфеса, плыли шары его
личной охраны. Под кабиной каждого шара висел тяжелый заряд, который
аэронавты, подходя к цели, будут по очереди сбрасывать на головы врагов. В
открытых кабинах были видны обнаженные спины летной команды, усердно
работавшей педалями, от которых вращались огромные тянущие винты, похожие
на крылья ветряных мельниц.
Грохот боя приблизился. Мы сидели наготове, положив стволы автоматов
на бронированные борта и мысленно посылая молитвы Солнцу.
Вдруг я снова заметил воздушные шары. Гонимые ветром, они стремглав
летели нам навстречу, потеряв строй и угрожающе раскачиваясь. Заряды
по-прежнему висели под ними - стало быть, шары отступили, не достигнув
цели. Один из шаров стремительно снижался. Очевидно, его баллон был
поврежден, и газ улетучивался из оболочки. Вдруг от шара отделился заряд и
полетел прямо на голову нашей колонны. Шар взмыл вверх, и в тот же момент
впереди рвануло. Наш вездеход наскочил на идущий впереди - водитель от
испуга не успел вовремя затормозить. Вслед шару затрещали очереди, он
вспыхнул и стал падать. Мы видели, как пилоты выбросились из кабины, над
ними раскрылись парашюты. Один из вездеходов свернул в сторону и погнался
за пилотами. Вскоре их привезли туда, где еще дымились остатки двух
передних машин, и тут же отрубили им головы
Бросив тела казненных у дороги, мы двинулись дальше. Грохот почему-то
прекратился. До места боя оставалось уже недалеко. Наша колонна
развернулась в боевой порядок, вперед пошли дозорные машины. Но отъехав на
сотню шагов, они остановились.
Это было какое-то наваждение. Как только очередная машина подъезжала к
невидимой черте, ее мотор выходил из строя. Скоро все наши вездеходы
замерли в неподвижности.
Мы еще не знали, что война проиграна. Но это было так. Противник
каким-то таинственным образом вывел из строя все наши машины, и мы
оказались без средств передвижения, лишенные подвоза боеприпасов, топлива,
пищи, не имея возможности вывезти раненых. Наше отступление было страшным
кошмаром. Мы брели по холодной пустыне из последних сил, оставляя
ослабевших умирать на песке. Песьеголовые не нападали на нас. Иногда мы
видели их патрульные машины, но они держались в отдалении и ни разу не
приблизились на дистанцию огня. Весь транспорт по-прежнему бездействовал, и
лишь несколько парусных буеров, пробившиеся через пустыню, вывезли в тыл
стратегов. Это страшное отступление длилось пять суток. Когда впереди,
наконец, показалась Стена, я уже не мог идти и полз по песку, раздирая
колени и руки. Автомата я не бросил - сам не знаю почему. Возможно, я
попросту не смог снять его с себя. Это спасло меня от смерти. Сразу за
воротами всем Носителям мечей, пришедшим без оружия, отрубали головы...
8
События проигранной войны заставили меня на многое смотреть
по-другому. Песьеголовые оказались прекрасно подготовленными. Это вовсе не
был дикий и нищий народ, каким я его себе представлял. Особенно меня
поразило, что они выпустили нас живыми, хотя вполне могли уничтожить всех
до единого. Может быть, мой сын не стал зверем и преступником от того, что
жил среди них?
Почему-то чаще всего я вспоминал не разгром, не наше бегство, а ту
холодную ночь, когда над нами в недостижимой высоте проплывала Четвертая
Луна. По ночам, когда я забывался беспокойным сном, я снова видел ее
стремительный полет над безводными песками Западной пустыни, и в заливающем
мир голубом зареве каждый раз появлялось знакомое и в то же время чужое
лицо моего сына - не мальчика, но взрослого человека. Я просыпался и долго
лежал с открытыми глазами, пытаясь что-то вспомнить - очень важное для
меня, быть может, самое важное. Порой мне казалось, что я близок к
разгадке, и я лихорадочно разматывал в своей памяти клубок прошедших
событий, ища ответа и почему-то боясь его, но каждый раз нить обрывалась, а
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг