Помните, когда Петрушка лежал у дверей клубного зала, проходящие мимо
него люди говорили о том, что жюри конкурса на лучшее ситцевое платье не
состоялось потому, что не пришел Главный художник клуба. Вспомнили?
Так вот, этот Главный художник был еще и детским, так как рисовал
картинки к детским книжкам, и был также веселым, так как картинки он любил
рисовать смешные. И поэтому некоторые называли его веселым художником, а
некоторые - детским.
В сущности, это одно и то лее, потому что всякий настоящий детский
художник - еще и непременно веселый.
И за все эти качества Главного художника очень любили и уважали многие
люди, особенно дети.
Но была у него еще одна черта, которая причиняла и ему и всем
окружающим массу хлопот. Дело в том, что Главный, веселый и детский
художник был по совместительству еще и самым забывчивым и рассеянным
человеком на свете.
Чтобы не забыть нужных дел, он записывал их на различных необходимых
вещах - например, на папиросных коробках или на трамвайных билетах, но
всегда забывал вовремя посмотреть на них.
Он завязывал узелки на платках и галстуках, и это очень огорчало его
жену, хотя она и была самой доброй и приветливой на свете женщиной. Но все
равно он никогда не мог вспомнить, почему завязан узелок на его носовом
платке.
Он забывал сдать работу в срок, и детские книжки из-за этого не
выходили вовремя. Он забывал приходить на заседания, и поэтому никто не мог
узнать его мнения о рисунках других художников.
Одного только никогда не забывал веселый художник - того, что он
рисовал в данное время.
Вот и сейчас, подходя к клубу, в котором он уже много лет состоял
Главным художником, он бормотал:
- Нет, хвост у него я загну крючком, это будет смешнее... Да-да,
смешнее! А в зубы ему дам... Что я дам ему в зубы?.. А, да трамвайный
билет! - сказал он весело, так как в это время ему в руку, которую он
держал в кармане, попался старый трамвайный билет.
"Вот-вот, именно такой билет. И с ним он войдет в трамвай... Да-да,
вот именно с таким..."
И веселый художник поднес к самым глазам обыкновенный трамвайный
билет, чтобы получше его запомнить и потом правильно нарисовать: ведь он
все и всегда рисовал с натуры.
Но на обыкновенном трамвайном билете было что-то написано красным
карандашом. Веселый художник на мгновение замер, потом хлопнул себя по лбу
и ринулся в клуб.
На трамвайном билете было написано: "Жюри", и художник спешил попасть
на это жюри.
Он совсем забыл, что оно должно было состояться вчера: веселый пес,
герой его новой детской книжки, прочно завладел его памятью.
Но тут неожиданно чья-то рука ухватила руку веселого художника.
- Извините, я тороплюсь! - закричал художник и рванулся к двери, но
рука крепко держала его.
Ведь это была рука тети Лизиного мужа, а он работал на заводе, и руки
у него были достаточно крепкие.
- Я не задержу вас, товарищ художник, - весело сказал тети Лизин
муж. - Я только попрошу вас передать эту игрушку директору клуба. Потому
что я тоже тороплюсь.
И, передав художнику Петрушку, тети Лизин муж торопливо пошел дальше.
А веселый художник крикнул: "Непременно!" - и побежал в клуб. Он
пробежал мимо дремлющего Непейводы прямо на второй этаж и рванул дверь
зала. Но зал был пуст. Стулья были чинно расставлены у стен и пол чисто
выметен - недаром здесь побывала недавно тетя Лиза.
Художник устало опустился на один из стульев у стены и вытер платком
лоб.
- Странно! - сказал он, сунув платок в карман. - Жена дала мне сегодня
какой-то особенный платок - весь разноцветный, толстый и мягкий. А не дать
ли такой платок в зубы моему псу? И пусть он с этим платком бежит по
улице...
И веселый художник торопливо вышел из зала и, сбежав вниз по лестнице,
так же быстро направился к себе домой, чтобы скорей нарисовать то, что ему
только что пришло в голову.
Глава тридцать шестая
В СТАРОЙ БАШНЕ
Веселый художник забывал не только о заседаниях и сроках сдачи своих
работ. Он забывал и о многом другом, о чем люди более практические не
забывают никогда.
В городе, где жил веселый художник, все время строились большие новые
дома, и многие люди переезжали в новые квартиры. В этих квартирах у них
прибавлялись семьи - рождались маленькие дети, женились взрослые, - и самые
настойчивые и нуждающиеся хозяева этих квартир покидали их, чтобы переехать
в новые, более просторные. А в старые, освобожденные ими квартиры въезжали
другие семьи.
Но Главный, веселый и детский художник не въезжал еще ни разу в новую
квартиру. Он просто забывал о том, что она ему совсем не помешала бы, и
по-прежнему жил и работал в старой башне.
Вы думаете, это оговорка? Какие могут быть башни, да еще старые, в
новом, так быстро растущем и шумном городе?
Однако башня такая существовала, и возвышалась она над зданием очень
старого монастыря, который был построен в то давнее-давнее время, когда
города окружали крепостные стены и дозорные глядели из узеньких,
стрельчатых окошек крепостных башен, высматривая, не виден ли вдали
неприятель.
Такое окошко было и в башне у веселого художника. Оно было заделано
снаружи решеткой, и свет сквозь него пробивался неяркий. Поэтому внутри
круглой башни всегда было темновато, и веселый художник работал у самого
окна.
У этого окна он придумывал для ребят разные истории и потом рисовал к
ним картинки.
Честно говоря, он любил свою старую башню, потому что очень привык к
ней. Но когда садился рисовать, то всегда ворчал и жаловался, что в ней
мало света.
- Когда же ты подашь заявление о новой квартире? - спрашивала его жена
каждый раз, услышав знакомую воркотню.
И каждый раз он отвечал:
- Завтра, обязательно завтра подам...
И переставал ворчать, потому что начинал работать.
В этот день, придя домой, художник тоже сразу поспешил к своему окну,
но его остановила жена. Она стала спрашивать, где он был и почему так рано
ушел и так скоро вернулся. А об ноги его стали тереться две кошки: одна -
светло-рыжая, большая, а другая - маленькая, черная.
Петрушка сразу вспомнил кота Мартына из Кукольного театра и высунулся
подальше из кармана художника, чтобы посмотреть на кошек. А они смотрели на
него и ничуть не удивлялись: в башне у веселого художника они привыкли ко
всяким чудесам.
- Дорогой мой, что это у тебя в кармане? - спросила жена, хотя веселый
художник забыл ответить на ее прежние вопросы.
- Как - что? Носовой платок, который ты сама мне положила.
- Правда? - спросила жена и, смеясь, вытащила из его кармана Петрушку.
Жена смеялась; кошки, подняв хвосты трубой, смотрели на Петрушку, но
не удивлялись; зато сам художник был удивлен больше всех.
- Вот так фокус! - сказал он. - Откуда ты, Петрушка?
Петрушка ничего не ответил, хотя художник ему понравился. Он считал
неудобным для себя пускаться в разговоры с незнакомыми людьми.
- Он-то тебе ничего не расскажет, - сказала жена, - а ты попробуй
припомнить сам.
Но как ни старался художник, он ничего не мог вспомнить.
В голове его прочно засел бегущий к трамваю пес из его новой книжки.
Пес этот должен был потом встретиться и подраться с двумя кошками - это
были непременные герои всех его историй... При чем же тут Петрушка?
А Петрушка и сам не понимал, при чем он тут. Его посадили на диван, и
кошки сейчас же начали тереться о его бока и что-то ему втолковывать, но
Петрушка не очень слушал их. Он с любопытством оглядывался, и то, что он
видел, ему нравилось.
Посреди круглой комнаты стоял круглый стол, и на нем - красивый
круглый пирог. Около стен разместились шкафы, в которых было очень много
пестрых детских книжек и разных забавных человечков из глины и фарфора.
А у окна сидел художник, и то, что он делал, понравилось Петрушке
больше всего.
Представьте себе, что он увидел: перед художником был кусок картона -
белый, совершенно белый. И вдруг на нем появилась голова с мохнатыми ушами,
потом туловище, потом пушистый собачий хвост! Хвост этот закрутился
колечком - и пес глянул на Петрушку такими озорными глазами, что тот
поплотнее прижался к диванной подушке... Это было чудо, настоящее чудо!
Откуда взялся пес?
Петрушка посмотрел на кошек, но эти тертые особы привыкли ко всему и
ничему не удивлялись.
Потом художник нарисовал другую голову - с острыми ушками, и морду с
усами, и выгнутую рыжую спину, и толстый, пушистый хвост...
Батюшки, да ведь это он рисовал ближайшую Петрушкину соседку - рыжую
кошку! Но рыжая и тут не удивилась, а, зевнув, свернулась калачиком и
притворилась спящей.
Искусство ее очень мало интересовало. Другое дело, если б ей
предложили сейчас блюдце сметаны!
Маленькая черная тоже свернулась калачиком и, прикрыв голову черной
лапкой с белой подушечкой на конце, посмотрела на Петрушку: "А ты что ж не
спишь?"
Но уж какой мог быть сон, когда на картоне, стоявшем перед художником,
происходили такие чудеса!
Петрушка готов был смотреть и смотреть на удивительный картон, но тут
к художнику подошла его жена и сказала:
- А не довольно ли, дорогой? Пора обедать.
Да, и она, видно, тоже предпочитала искусству блюдце сметаны.
Стол был накрыт. Кошки сейчас же проснулись и стали требовать свои
порции - и, конечно, получили их. Петрушке тоже было предложено угощение,
но обедать в чужих домах он так же не умел, как и разговаривать с
незнакомыми людьми.
Глава тридцать седьмая
РАЗГОВОРЫ ОБ ИСКУССТВЕ
После обеда чудеса на картоне больше не продолжались, а начались
разговоры.
Художник сказал, что уже темнеет и трудно работать. Жена художника
сказала, что нужно же наконец подать заявление о новой квартире. А художник
ответил ей, что он завтра же непременно сделает это.
Кошки мурлыкали - может быть, тоже о новой квартире, хотя она была им
совершенно не нужна. Как известно, кошки еще больше, чем люди, привыкают к
месту и не любят менять квартиры.
А потом пришел гость. Это был худой, длинный человек, не очень молодой
и не очень старый, не очень веселый, но и не очень грустный, и очень
молчаливый.
Ему налили чаю, и он стал молча пить его с вкусным круглым пирогом.
Потом пришел другой гость. Этот был очень молодой и очень сердитый.
Ему тоже налили чаю, но он не стал его пить, а подбежал к окну и стал
смотреть то, что было нарисовано на картоне, и стал махать руками и
кричать, что это надоело уже, что это скучно - рисовать все одних и тех же
кошек, что это, наконец, несовременно!
- Вы бы хоть что-нибудь другое нарисовали, да хотя бы вот его! - И он
ткнул пальцем в Петрушку.
- Нет, нет и нет! - закричал художник. - Меня и так обвиняют в том,
что я кукольный художник. Надо рисовать живую жизнь. А мои кошки живые! И я
рисую их на фоне заводских труб, которые видны из моего окошка.
Петрушке стало очень обидно. "Я самый живой! - тоже закричал он. - Я
умею говорить! И плясать! Я был в поле! Я катался на лодке! Я участвовал в
научной экспедиции!"
Прокричав все это, Петрушка устыдился своего хвастовства и очень
смутился, но оказалось, что его никто не слышал, так как споры об искусстве
продолжались.
Петрушка уже не слушал их. Ведь он не был похож на Ученого Петрушку и
плохо разбирался в таких разговорах. Может быть, это происходило и оттого,
что он слышал их впервые. Но, главное, его грызла обида: как, ему
предпочитают кошек! И зачем только их рисовать?
Петрушка не знал, что веселый художник рисовал кошек и собак так
хорошо и смешно, что дети всего мира смеялись и радовались, глядя на них.
Значит, и кошки бывают полезными.
Но Петрушка этого не понимал. Он недолюбливал кошек и, главное, был
обижен.
Петрушка не знал и того, что художник только говорил о том, что не
хочет его рисовать, а на самом деле уже поглядывал на него исподтишка и
придумывал новую книжку - "Приключения Петрушки". Он даже обложку уже
представлял себе: веселую Петрушкину голову - во всю страницу, в
ярко-желтом колпачке с красной кисточкой.
И попал бы Петрушка в книжку знаменитого детского художника, и
прославился бы на весь мир... Но тут случилось одно не предвиденное никем
обстоятельство.
Глава тридцать восьмая
ХРАНИТЕЛЬ МУЗЕЯ
Неожиданно заговорил первый гость. Тот, что пришел первым и все время
молчал. Такой - ни грустный, ни веселый, ни молодой, ни старый.
- Послушайте, - сказал он вдруг, - отдайте мне вашего Петрушку. В моей
экспозиции как раз не хватает такого экземпляра.
Сказав это, он снова замолчал и продолжал пить чай.
Художник, и его жена, и их сердитый молодой гость тоже все сразу
замолчали и поглядели друг на друга, а потом на Петрушку.
- Право, не знаю, - нерешительно сказал художник. - Он мне, по правде
говоря, самому нравится.
- Но вы только что сказали, что ни за что не будете его рисовать, -
невозмутимо произнес молчаливый человек.
- Да, конечно, - смутился художник. - Но я, понимаете, сам не знаю,
как он ко мне попал!..
- Тем более, - сказал молчаливый человек.
Он, видимо, уже наговорился и стал отвечать все короче и короче.
- Ну что ж, берите, - еще нерешительнее сказал художник.
И молчаливый гость на этот раз только кивнул головой.
Молча подойдя к дивану, он сунул Петрушку под мышку и, молча
поклонившись, вышел из комнаты.
Все снова переглянулись.
- Кто это такой? - воскликнул сердитый юноша.
- Это работник Городского музея, - объяснила жена художника. - Он
иногда заходит к нам на огонек.
- Очень любит свое дело, - подхватил художник, - и прекрасно поставил
его. У него отдел старой русской игрушки.
- Да? - удивился сердитый юноша. - Где это?
- Да рядом же. У нас во дворе.
- Вот как! - еще больше удивился юноша. - Ни разу не был.
А Петрушка в это время сидел на столе в очень странной и тихой
комнате. Молчаливый человек только что принес его сюда. Он сам отпер дверь
большим ключом, и замок резко щелкнул в царившей кругом тишине.
Петрушке стало страшно. Отчего?
Ведь кругом было довольно интересно и красиво. За блестящими
зеркальными стеклами стояли и висели нарядные, хотя немного поблекшие куклы
и другие игрушки.
Но никто из них далее не шелохнулся, когда в комнате появился
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг