- Да... - еще больше растерявшись, промямлила Рита, - прям неловко так,
ей-богу...
- Все - больше ни слова про это, поважней разговор есть, точнее, дело,
только пообещай, что не откажешься?..
- Обещаю, - пожала плечами Рита, совсем уж себя не узнавая, - чего мне,
да суть-то в чем, теть Катя?
- Свахами мы с тобой щ-щас пойдем. К старичку одному. Да тут -
недалеко, одна нога - здесь, другая - там! Полчаса, не больше. Иди,
одевайся, по дороге все объясню...
- Свахами, дак свахами, чего нам...
То же самое продолжая, как заклинание, бормотать, и вернулась Рита
домой, едва волоча полный пакет новых гостинцев, который, не разбирая,
поставила в кухне прямо на пол, потом быстро-быстро - минут за десять -
причепурилась, "свахами, дак свахами", - это она и зеркалу повторила
навязавшуюся фразу, на которую ответом было лишь изумленное молчаливое
недоумение.
Однако про варево на плите Рита в последнюю минуту вспомнила-таки.
Хотела отключить, но, мгновенье поразмыслив, передумала. Лишь добавила воды
да убавила до самого минимума огонь. Пусть - на "автопилоте". Полчаса же. Но
если дом взорву и начнут шить статью о терроризме, теть Катю пускай - тоже.
Как организатора и идейного руководителя бандгруппы...
16.
Первого сентября, то есть уже на последнем месяце беременности, Рита
неожиданно для всех и в том числе для себя, пошла в школу. Не в свою родную,
правда, но в вечернюю. Просто так взяла вдруг и пошла.
Потому что если бы собиралась заранее, то заранее и документы бы, как
полагается, из одной канцелярии в другую перетащила.
Может, она вообще просто так пошла, поглядеть, на что хоть это похоже -
ШРМ, про которую в нормальной школе мнение было традиционно предвзятое, мол,
никто там всерьез никогда не учил, не учился и не учится, учащиеся занятия
практически не посещают, а если посещают, то лишь ради справки, благодаря
которой можно безнаказанно прогуливать работу.
Хотя собственно "рабочей молодежи" в "шэрэмэ" со временем становится
все меньше и меньше, а наводняют заведение в основном юные асоциальные
бездельники и бездельницы, последние, все без исключения, легкого поведения,
многие уже внебрачными детьми обременены, остальные же непременно будут в
ближайшее время обременены. И школу, даже неполноценную такую, никогда не
закончат, к чему, правда, у них и стремления никакого нет.
Еще учителя пугали нерадивых деток полным отсутствием в вечерней школе
того, что зовется ласковым словом "коллектив", а следовательно, и милой
сердцу общественной жизни. Однако это уже вряд ли могло дополнительно
запугать недорослей, переживших в своей небольшой пока жизни крушение двух
величественных в недалеком прошлом столпов школьного режима - пионерской
дружины и комсомольской ячейки.
А интересно, вообще-то, получилось: от коммунистической партии остался
вполне материальный труп. Многоголовый и даже многоговорящий, но тем не
менее труп. От комсомола - легкое, вроде бы эфемерное облачко, однако
пролившееся местами золотым дождем. И только пионерство честно-благородно
обратилось в абсолютное ничто...
Однако вечерняя школа встретила Риту, как говорится, с распростертыми
объятиями. То есть в буквальном смысле: Рита еще в нерешительности топталась
в неожиданно безлюдном школьном дворике, а к ней уже из распахнутых дверей,
раскинув руки, шла большая, широко улыбающаяся тетенька, оказавшаяся тоже
завучихой, но во всем, абсолютно во всем отличавшаяся от маленькой и
злобно-принципиальной "Пи-пополам".
- Милая девушка, я уже минут пять за вами через окно наблюдаю,
отбросьте всякие сомнения, вы совершенно правильно сделали, что решили
окончить школу назло всем обстоятельствам, и вы ее окончите, вы еще увидите
"небо в алмазах", уверяю вас!
Казалось, тетенька совершенно серьезно намеревается обнять абсолютно
незнакомую ей Риту, и Рита уже инстинктивно сжалась, выпирающий живот с
мелким Фридрихом внутри безотчетно прикрыла руками.
- Или, может, вы по ошибке сюда забрели?
- Нет-нет, не по ошибке!
- Тогда - милости прошу!
И они очутились в сумрачном, прохладном, длинном коридоре, где - от
этого вдруг почему-то слегка защемило сердце - тоже царил неповторимый и
нигде более не встречающийся школьный запах - смешанный запах мела, влажной
прелой тряпки, огромной и заслуженно старой "Карты полушарий" с масштабом 1:
220000. Кого-кого, но уж этого милого знакомца Рита меньше всего надеялась
встретить здесь!
Но до конца коридора они не дошли, дверь с табличкой "Завуч"
распахнулась существенно раньше.
- Итак, меня зовут Алевтина Викторовна, а тебя? - сразу приступила к
делу хозяйка кабинета, однако ее подчеркнутая деловитость, пожалуй, вполне
гармонично сочеталась с интонациями искреннего участия и сочувствия.
- Рита... Маргарита Денисова.
Разумеется, Рита отметила про себя непринужденно-мгновенную перемену
формы обращения к ней пожилой или даже старой вечерней учительницы, но боже
упаси, чтобы ей это не понравилось, скорей, наоборот. К чему эта чопорность,
вполне естественная для какого-нибудь старичка профессора из кино, однако
явно нелепая для простой провинциальной тетеньки, будь она даже и завуч.
- Что, залетела, дочка?
И так это неожиданно прозвучало, так одновременно участливо, что Рита,
растерявшись, едва промямлила то, что уже научилась произносить с вызовом:
- Ага, залетела...
- А с дистанции в каком классе сошла?
- Да я как бы не сходила еще...
- То есть?
- Весной десятый закончила и - на каникулы...
- Слушай, так это же здорово! Значит - в одиннадцатый?
- Хотелось бы...
- Настоящее хотение - это все!
- Ага, даже если - на последнем месяце...
- На последнем месяце?! Героиня, ей-богу! Лично стану с тобой
заниматься, лично! Ребенка будешь с собой в школу таскать, но аттестат
получишь - это я тебе говорю! Давай документы.
- Видите ли, Алевтина Викторовна, я не думала, что так - сразу...
Думала только узнать, а уж потом - за документами... Да вы не
сомневайтесь, - теперь уж у Риты, конечно, никак не мог повернуться язык
сказать, что она, вообще-то, давно примирилась с необходимостью пропустить
год, расслабилась уже в предвкушении целого года безделья, абсолютно не
представляя трудностей, которые привнесет в ее жизнь младенец, хотя,
конечно, ей об этом все уши прожужжали, причем даже те, кто знал предмет
ничуть не лучше нее самой, а в "шэрэмэ" забрела либо просто случайно, либо
движимая безотчетным желанием одним глазком взглянуть, как оно выглядит
вблизи...
- Ерунда! - завучиха решительно стукнула ладонью по столу и встала,
давая тем самым понять, что вопрос решен и разговор окончен, - даже и не
утруждайся. Сама схожу в твою школу и все улажу. Делов-то. А приходи в
понедельник прямо на уроки. В одиннадцатый "А"...
И они вместе вышли из школы, вместе дошли до ближайшего перекрестка,
оживленно беседуя на разные темы, а потом расстались. Учительница пошла за
Ритиными документами, а Рита - домой, порадовать и поразить родителей. Если
же явится Олеська - так и ее, а с нею всех прочих.
Она шла по улице, весело пиная палые листья, раньше времени нажившиеся
в том году, шла быстро, не обращая внимания на небывалое для сентября пекло.
И прохожие перед Ритой покорно расступались, а потом многие оглядывались в
тревоге - куда так торопится сильно беременная девочка, уж не приспичило ли
ей рожать? Однако взять и спросить напрямик, мол, не требуется ли чего -
нет, этого в голову никому не пришло. Неоднозначная все-таки вещь -
деликатность. Да, даже и она...
Поделиться новостью сначала удалось лишь с Олеськой, которая, услышав
такое, немедленно кинулась нести новость далее и вширь, не рассказав даже,
как у них-то прошел последний, особенный, что ни говори, "День знаний". А
родителей пришлось ждать еще часа два.
- Что ж ты мне ни слова не сказала? - немножко попеняла мама, хотя
видно было - в целом она, конечно же, довольна поступком дочери, только не
уверена пока: то ли поступок продиктован невероятно возросшим чувством
ответственности, то ли - совсем наоборот.
- Да говорю же - само так вышло!
- Ну, ты у нас прям - как Филиппок! - очень удачно пошутил папа, всех
своей шуткой не только рассмешив, но и порадовав, поскольку в последние
несколько месяцев ему было как-то не до шуток.
17.
Вышла Рита из квартиры, а тетя Катя свою реликтовую дверь уже запирает
реликтовым огромным ключом - вот ведь есть на двери и куда более современные
замки, но они, оставшись без ключей или поломавшись, лишь декоративную роль
теперь исполняют.
- Молодец, быстро собралась, хвалю!
Между тем, вышли из подъезда.
- Та-а-к! Которая из вас здесь живет? - Это тетя Катя - девчонкам,
которых Рита видела утром и которые опять тут - "Pall mall" свой смолят да
еще "Клинское" из баночек потягивают.
В ответ - молчание. Пытаются игнорировать. Ритка в таком возрасте еще
не умела быть столь невозмутимой.
- Никоторая! - удовлетворенно констатирует тетя Катя, и, судя по всему,
ее ничуть не обескураживает, тем более не выводит, из себя явственное
презрение, а возможно, и ненависть этих, по сути дела, юных представительниц
глубоко чуждой старухе цивилизации.
- Значит, курвы сопливые, проваливайте-ка давайте к своим подъездам! И
пусть там ваши мамки-бабки за вами дерьмо подбирают.
"Сейчас они нас пошлют, - с тоской думает Рита, - точно пошлют. И
настроение испортят. Э-эх, тетя Катя, тетя Катя..."
Однако девчонки - это невероятно - воздерживаются от крайности.
Напротив, проглотив "курв сопливых", может, им уже кто-нибудь растолковал,
что "курва" - это всего лишь курящая женщина, а таких теперь в России
абсолютное большинство, и не предаются пороку лишь те, кому, как Рите,
хватило силы воли бросить. Девчонки пытаются сравнительно вежливо отстоять
свое гражданское право гулять и курить, где им заблагорассудится.
- А мы тут вовсе и не думали мусорить. Можете проверить потом - все
банки в урне будут у магазина...
И Рита не выдерживает, чуть трогает соседку за локоть, шепчет:
- Да ну их, теть Кать, нам же сегодня "ихнее степенство" в том числе и
затем подарки сделало, чтобы мы с этими не связывались!
- Как, как ты его назвала? "Ихнее степенство"?! А почему?
- Купец дак...
- Точно! Молодец! Уж скажешь, так скажешь, ха-ха! - И девчонкам - почти
миролюбиво: - Ладно, поверим. Один раз. Но все же вы, девки, бросали бы
курево-то. Тем более пиво. Ведь локти потом будете кусать.
- Щщас, докурим-допьем и бросим. Вот те крест, баушка!
- Тьфу на вас!..
Рита окончательно расслабляется только тогда, когда они с тетей Катей
за угол дома заворачивают. Пронесло. Драгоценное настроение если и
пострадало, то - чуть-чуть. Но какое все-таки чудо удержало дрянных девчонок
от того, что они, можно не сомневаться, умеют делать лучше всего другого?
- Удивляешься, небось, почему они нас на три буквы не отправили?
- Ну, вы, теть Кать, прямо мысли читаете!
- А что, читаю. Иногда. То газетки, то чужие мысли. Вот поэтому они и
не посмели! Но больше, конечно, потому, что я их родителей знаю и могу
наябедничать.
- Конечно. Странно, как я сама не додумалась?
- Ничего удивительного. В большом городе жила - там, небось, соседей по
подъезду не знала.
А между тем они уже перешли на противоположную сторону улицы и брели
чужими дворами, распинывая листву, по которой, должно быть, уже немало ног
прошло, но никто своих следов надолго не оставил. Однако пройдет
один-единственный дождик, и все резко переменится - ковер станет банальным
осенним мусором, если, конечно, не приберут его рачительные аборигены, чтоб
использовать на будущий год в качестве бесплатного удобрения. Или другие
аборигены, еще не растратившие до конца коммунального чувства, не сожгут в
больших, веселых, но поминальных, в сущности, кострах...
- Теть Кать, - спохватилась вдруг Рита, - вы ж обещали по дороге
объяснить! А то я все еще - ни сном, ни духом - иду, как Балда, сама не зная
куда.
- В общем, в среднем подъезде у нас женщина живет, а на твой салтык,
само собой, старуха, как и я. Гутей мы ее зовем, но так-то она Августа
Денисовна. Мы с ней вместе всю жизнь - на фабрике, в приготовительном. И
вот, значит, понравился нашей Гутьке мужичок тут один. И хочет она ему, как
говорится, сердце и руку предложить. Не для того, понятно, чтобы чем-то
таким заниматься, а просто - для души. Чтоб, значит, живая душа рядом была.
Ну, и - для хозяйства, само собой. Вот Гутя меня и попросила. А я тебя
позвала - одной неловко как-то, я ж первый раз.
- Но разве это правильно, теть Кать, свататься таким образом? Вроде
наоборот полагается.
- Конечно, наоборот! Но жизнь-то кончается, Ритуля! А гора все никак не
идет к Магомету! Так, кажись, говорится? Или просто горе, в смысле Николаю,
в голову не приходит. Научился кое-как самообслуживаться, притерпелся, из
всех желаний только одно лелеет: только б хуже не было. Да и все мы,
старичье, так...
- А как же чувства, теть Кать? Ведь если ни чувств, ни, извините,
секса... Только лишь - хозяйство?
- Почему это - без чувств? Есть чувства! Хоть не такие жгучие, как в
молодости бывают, но чувства. Гутьке Колька, я прекрасно помню, еще в
молодости нравился. И она ему, кажись, тоже. Но - не сложилось. Были, как
говорится, альтернативы. Теперь же - никаких альтернатив. А капля давнишних
чувств, запомни, девушка, всегда остается. Приходит время - она идет в дело.
- А может, мы вам потом кого-нибудь сосватаем? - вдруг неожиданно для
самой себя ляпнула Рита и сразу ужаснулась своей дикой, как подумалось,
бестактности, но старушка, очевидно, не сочла вопрос предосудительным.
- Нет уж, девушка, благодарствуем. Никакого дедушку мне в дом не надо.
Я с мужиком нажилась. Намучилась - во как! Он, Вовка-то мой, царствие ему
небесное, всю жизнь пировал, на моей шее сидел, гонял постоянно и меня, и
дочерей наших, то ему мерещилось, что они - не от него, то ревновал меня ко
всякому столбу, хотя я, поверишь - нет, ни единого разика ему не изменила.
Даже и до сих пор, хотя нет Вовки на свете уже без малого двадцать лет. Я от
него раз десять к маме убегала. Вместе с детьми. И столько же раз
возвращалась. А это ж - позорище такое. Но куда деваться - квартира. Мне
фабком давал, не ему. Пыталась его не пускать - он дверь ломал. Потом сам
чинил, потом снова ломал... Когда же запомирал сволочь, ласковый стал, слова
говорить начал, которых раньше не знал вовсе, ревел каждый день - смерти
боялся... Похоронила - честь по чести, на могилку хожу, прибираюсь,
милостыньку ложу, но реветь - нет, не реву. И на похоронах ни слезинки не
проронила, за что до сих пор многие осуждают. Все знают - и осуждают. Такие
люди...
- А дочки ваши - где ж?
- Далеко обе. Шибко далеко. Одну солдатик увез, другую после техникума
по распределению заслали, там и замуж вышла. И почти не приезжают - денег на
дорогу больно много надо. Письма пишут... Да внуков у меня трое, но одного
только видела раз, притом давно. По фоткам любить приходится - не дай бог
никому...
- А к себе не зовут?
- Не зовут. Сами тянут еле-еле в своих "дырах", по сравнению с которыми
у нас - столица. Да и как уедешь - квартира ж, недвижимость, прости господи.
Завещание на дочек оформила - подохну, так хоть разживутся маленько. Или
кто-нибудь вернется сюда, здесь все ж таки город. И ваш, большой, рядом.
Работу хорошую можно найти...
За разговором "свахи" незаметно места назначения достигли. Не так уж
оно близко получилось. Свиные ребрышки уже минут двадцать варились на
"автопилоте". В Ритиной душе беспокойство ворохнулось. Как бы не вышло чего.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг