Видать, запах от малой косточки уже и подъезда достиг. - И мне тоже домой
надо. А до весны доживем - тетя Катя, между прочим, никого никогда в своей
жизни не обманывала - я тебе целую большую грядку выделю. И всему научу. И
все вырастет не хуже, чем у меня. А то - ерунду всякую покупать еще, деньги,
которых и так вечно нам, пенсионерам, не хватает, тратить... Иди!
Так непринужденно соседка спасительную "соломинку" Рите кинула - имя
свое назвала, хотя, возможно, она попросту любит о себе самой в третьем лице
выражаться, не такая уж это редкость, вообще-то.
И старуха исчезла. Рита, поглядев ей вслед, тоже тихонько, чтобы
треклятым ящиком не громыхнуть, затворила дверь. Нет, все же надо сказать
ребятам, чтобы ящик закрепили наконец. Надоело же. Да и хозяин увидит -
похвалит. А и не похвалит - так хотя бы просто заметит. Хозяин же...
Рита вернулась кухню. Подумалось: "Если так и дальше пойдет, то,
пожалуй, опять станет страшно умирать. Ни к чему бы он мне вновь, этот
страх, этот ужас, всю душу выматывающий. Только-только ведь начала
преодолевать его, примиряться с неизбежностью... Впрочем, дальше так вряд ли
пойдет. Среди сотен дней человеческих, дней, от начала и до конца радостных,
по утвержденной не нами норме, выпадает один-два. А то и - ни одного. Что
нормально, как ни крути, ибо не затем приходим мы в этот мир..."
Соседка-то, помимо прочего, освободила Риту и от необходимости делать
мучительный выбор среди крайне ограниченного ассортимента супов. Ибо
содержимое пакета с оборванной ручкой могло превратиться только в борщ. И ни
во что иное. Правда, мяса уж больно мало, зато есть в морозилке маленький
кусочек "летошного", как говорят в народе, сальца - а такое и нужно, есть
колбаска, хоть и дешевенькая, соевая процентов на восемьдесят, если не на
все девяносто пять, но покрошить ее помельче да побольше, пару-тройку
кубиков бульонных бросить, колбаса их духом напитается... Да нормально
будет!
"Пригласите, пригласите, пригласите и ладонь мою в руках своих
сожмите!.."
Косточка вот-вот уже сварится - не говяжья ведь, а старых свиней не
бывает - надо быстрей приниматься за овощи - мыть, чистить, тереть,
шинковать... Эх, сметанки бы еще, но не тащиться же из-за нее снова в
магазин, у плиты-то ноги уже едва держат, поэтому сойдет и майонез, многие
теперь его даже сметане предпочитают, однако настоящий борщ требует все-таки
ее. Впрочем, настоящий борщ и мяса, конечно, требует настоящего да поболе, а
не колбасы суррогатной.
Забавно, а ведь, пожалуй, из того колхозно-совхозного мяса времен
всеобщего дефицита, запомнившихся Рите вполне отчетливо, по нынешним
рецептам тоже можно было страну колбасой наводнить. Но сглупило тогдашнее
начальство, ненавидящее всяческий эрзац еще со времен "ленд-лиза", за что и
поплатилось страной, потому что именно дефицит колбасы, а не свободы страну
погубил...
10.
Потянулись скучнейшие каникулярные дни. "Эх, - думала Рита, изнывая от
неприкаянности, - еще в том году не было никаких проблем: то в ДК
автомобилистов на утренник, то в Дом пионеров на елку, то к папе на работу,
то к маме на службу! И вечером, не чуя ног, падаешь в постель, а с утра
снова - спектакли, утренники, елки, палки. И кульки, кульки со сладостями,
от которых тошнит уже.
А всего лишь год прошел, и враз не стало ничего. Отвалите, детки, вы
уже большие, халява кончилась, зато можете хоть каждый вечер на дискотеке до
упаду скакать. Хотя, кажется, теперь и малышне уже нет той лафы".
Конечно, Рита несколько преувеличивала бедственное положение молодежи,
нашла бы она способ убить время и в эти каникулы, но настроение отчего-то
было такое, что по-настоящему не тянуло никуда, а тянуло, наоборот, лежать
на диване и украдкой поглядывать на страдающих угрызениями совести
родителей, не обеспечивших ребенку полноценный досуг. Да и с одноклассниками
можно было бы неплохо время проводить, ведь все жили неподалеку, но
одноклассников видеть совсем уж не хотелось, поскольку пришлось бы отвечать
на многочисленные и совершенно бестактные вопросы, задавать которые горазды
почти все, а отвечать - лишь редкие любители - особого сорта мазохисты либо
просто дурачье...
А Фридрих, скотина, в эти дни как ни в чем не бывало глазел на
достопримечательности промозглого соединенного королевства, трахал отвязных
девочек из древних британских родов, не брезгуя и внучками магарадж,
болтающихся по туманному Альбиону, как у себя дома, накачивался до икоты
элем и, кажется, грогом - так представляла Рита пребывание своего первого
мужчины за бугром, обнаруживая не столько изрядное знание заграничных
реалий, почерпнутое из советского учебника английского языка, а также прочих
не очень солидных источников, сколько то, что она себе пыталась воспретить.
Ну да, этот гнусный совратитель настырно лез в голову, как недавно - в
душу и в джинсы. Притом ощущения даже самой захудалой влюбленности не было в
помине, слава богу, потому что влюбиться в такого может лишь полная идиотка,
а было некое новое, странное и по-особому волнующее чувство. Потребовалось
немалое усилие, чтобы с ним разобраться.
И пытливая девушка, преодолевая нарастающее смятение, разобралась:
сомнений нет, ей хотелось повторения того, что недавно доставило неприятные
ощущения. Хотелось более тщательно вникнуть, но не для того, разумеется,
чтобы начать предаваться этому дни и ночи напролет все равно с кем, а для
того, чтобы, отыскав способ противостояния столь мощному физиологическому
фактору, не попасть к нему в унизительную, рабскую зависимость.
Рука девушки сама потянулась уже к телефону - а что, взять и позвонить
Женьке, зазвать к себе, честно выложить ему о своем забавном приключении,
посмотреть, каким он будет выглядеть дураком - вроде Ваньки или еще дурнее?
Может, удастся лично наблюдать процесс произрастания мужских рогов. А что,
интересно, вырастает у женщин в аналогичном случае?..
Но тут вовремя вспомнилось, что первым должен позвонить Женька - что б
ни случилось. Стало, может быть, впервые в жизни досадно по поводу себя
самой. Впрочем, нет, не впервые, конечно, однако и не часто случалось такое.
Болтают, что с возрастом обязательно чаще будет, но, скорей всего, врут -
мыслимое ли дело терзать себя за что бы там ни было!
Надо набраться терпения, Женька все равно скоро позвонит, куда он
денется. Даже если "двоечница" в знак благодарности за сухую скучную теорию
уже успела обучить прилежного мальчика самой веселой и, скорей всего, самой
главной из всех на свете учебных дисциплин. Потому что "двоечница", это
по-любому несерьезно. И нос у нее картошкой, и рожа блином.
То есть Рита далеко не всегда была склонна преувеличивать собственные
фактурные недочеты, а лишь под настроение. Под иное же настроение - совсем
наоборот.
И Женька впрямь позвонил. Но не в этот же день и не в следующий, а в
самом конце каникул, когда его подружка - они ж пока еще не расплевались
официально - до такой степени озверела от скуки, что уже несколько раз
ссорилась с родителями, несколько раз порывалась поделиться с ними своим
личным "открытием мира". А несколько раз в ее голову заходила совсем уж
шальная мысль: взять, например, и выскочить голой на улицу, где не только
люди кругом, но еще и мороз рождественский, какого не было лет сто или даже
двести!..
- Привет! - гаркнул как ни в чем не бывало Женька, вспомнив о Рите лишь
в предпоследний день опостылевших каникул.
- Простите, кто это? - манерно пропела с фальшивым недоумением Рита,
предвкушая, как она сейчас поиздевается вволю...
- Кончай придуривать, будто не узнаешь. Я это. Ты - одна?
- Естественно. У родителей каникул нет.
- Так я - зайду?
- Валяй. Любопытно поглядеть, какой ты стал после внеурочных занятий.
- Вот-вот, и мне любопытно... Все, выхожу...
И Женька положил трубку, оставив подружку томиться целых десять или
даже пятнадцать минут, ведь из последней его фразы выходило, что свежая
новость, которую ему приготовила Рита, возможно, будет не такой уж свежей...
И вот - звонок в дверь.
- Привет еще раз.
- Привет. - И никаких нежностей. Значит, уже знает что-то.
Неудивительно - столько общих знакомых. Ну, и плевать. Небось тоже не ангел.
- Проходи. Чай - будем? Папа вчера торт покупал - хотел порадовать
любимую дочь, которая все каникулы, как - царевна Несмеяна. Это папа меня
так иногда называет. Торт здоровый был, мы не доели, еще здоровый кусок
остался.
- Спасибо, не хочу ни торта, ни чаю. Уже тошнит от сладостей, да я к
тебе на минутку, у меня, сама знаешь, каникулы только в феврале, а сейчас -
совсем наоборот, сессия.
- Знаю, не забыла. И как успехи?
- Нормально...
Между тем, вот так ни о чем разговаривая, прошли в комнату, сели друг
напротив друга.
- Ну, - Женька пытливо поглядел в глаза, - рассказывай, как встретила
праздник, небось, впечатлений через край?
Явно что-то знает. Не исключено, что знает вообще все.
- Может, начнем с тебя?
- Пожалуйста. Я праздновал в кругу семьи, как путевый, лег спать в
третьем часу, встал в одиннадцать, поел и - за учебники. Все.
- Ну, и я - аналогично, кроме учебников.
- Да что ты! А мне одна твоя одноклассница говорила...
- Значит, наводил справки!
- Больно надо. Не думал даже. Она - сама.
- И что же она - сама?
- Хотелось бы, знаешь, из первых рук...
И Ритку будто прорвало. Она уже совсем забыла, что намеревалась
ошарашить дружка пикантной новостью, она вдруг почувствовала себя всеми
обиженной, обманутой и преданной, разозлилась на весь свет, будто не
добровольно совершила то, что совершила, а под страхом смерти, но никто не
желает этого понимать.
- Да, я неплохо встретила Новый год! В компании настоящего джентльмена,
который наконец-то сделал меня женщиной! А еще он звал меня с собой в Англию
на все каникулы, но я отказалась - не видала я той Англии! А еще...
Рита, ей-богу, не знала, что придумать еще, но хватило и этого. Потому
что Женька - куда только девалась его всегдашняя невозмутимость - вскочил,
как пружиной подброшенный, и лицо его красными пятнами покрылось, а губы
дрожали.
- Хватит! Ты... Ты... Эх, ты!
И он кинулся в прихожую, стал поспешно одеваться, как когда-то поспешно
одевалась Рита, стремясь скорее покинуть чужой богатый, враз ставший
невыносимым дом.
Он громко хлопнул дверью, а через минуту внизу стрельнула дверь
подъезда. А Рита все сидела в кресле, будто приклеенная, и довольно глупо
улыбалась, хотя ей, кажется, хотелось заплакать.
Но постепенно взяла себя в руки, дурацкую ухмылку поспешно скомкала,
однако задержалась перед зеркалом. Многие люди, особенно молодые, любят
беседовать с собственным отражением, советоваться с ним в трудную минуту,
сверять с ним постоянно меняющееся мнение о себе, которое ведь только при
взгляде со стороны всегда кажется неизменно завышенным или, напротив,
заниженным, а на самом деле куда более динамично. С возрастом потребность
общения с зеркалом, как правило, снижается, потому что, во-первых, зрелище
объективно делается менее приятным, а во-вторых, человек учится общаться с
самим собой даже без такого посредника, учится глядеть прямо внутрь себя...
- Свет мой зеркальце, скажи, я - дура, да?
- Пожалуй...
- Но кто ж знал, что так получится?
- Да можно было, вообще-то, и такой предвидеть вариант.
- Женьке вроде всегда все по фиг было... Я ж хотела проверить...
- Себя или его?
- Да, наверное, обоих...
- И что же?
- Ему, кажись, не по фиг...
- А тебе?
- Вроде тоже... Хотя точно не знаю...
- Узнаешь, когда он со своей "двоечницей" тоже...
- Да ради бога, от него не убудет, зато научится!
- Я имею в виду, что у него с ней всерьез получится, а ты будешь не при
делах вообще.
- Да и плевать, другого найду!
- А это еще бабка надвое сказала.
- Что - надвое? Что - найду, или что - плевать?
- И то, и другое, подруга...
- Да Женька еще одумается, прибежит!
- Обрадуешься тогда?
- Фиг знает...
Такой вот содержательный вышел диалог.
А что, зеркальные отражения часто бывают не глупее своего оригинала.
Хотя, разумеется, и не умнее. Поэтому диалоги всегда или почти всегда
заканчиваются полным взаимопониманием сторон.
11.
Тщательно помыла Рита тети-Катины гостинцы, взялась было за нож, но,
чуть поколебавшись, отложила - нет, береженого бог бережет, не стоит
рисковать, надо нацепить очки.
Разумеется, она и без очков как-нибудь порезала бы овощи для борща -
дело-то нехитрое. Но, под настроение, захотелось вдруг нашинковать свеколки
не тяп-ляп, а как полагается хорошей хозяйке. Хотя прежде, кажется, ни разу
даже в голову не приходило претендовать на это высокое, кто понимает,
звание.
Но мелкую "соломку" строгать острейшим с зубчиками ножиком - дело не
простое, даже с хорошим зрением можно запросто порезаться, а с таким, какое
теперь у Риты, почти гарантированно. Но этого ни в коем случае допускать
нельзя, хотя оно постоянно забывается. Как-то Рита месяца два назад жестянку
с зеленым горошком неаккуратно открывала да поранила палец острой кромкой
банки - так недавно лишь окончательно зажило, а то все кровоточило, все
разъезжались края пореза, уже боялась, что либо не зарастет эта несчастная
царапина до конца дней, либо того хуже - гангрена начнется. А что, сама
видела у эндокринолога паренька с ампутированными пальцами. Да к тому ж -
абсолютно незрячего. Господи, неужто доведется тоже до чего-нибудь подобного
дожить...
Тьфу, тьфу, тьфу, - прочь, мысли, кыш, проклятые, не до вас сегодня,
хоть сегодня отстаньте, проклятущие!
И мысли, как ни странно, впрямь отстали, что это вдруг с ними, никогда
прежде ни на какие команды не реагировали, вот умницы...
А раз уж пришлось напялить ненавистную оптику, то вколола себе Рита
заодно и очередную дозу инсулина - время уж подошло почти, час туда-сюда
роли не играет.
Нет, Рита, конечно, понимает, что скоро подойдет такой момент, когда
без очков нельзя будет и шагу ступить. Но всячески старается этот момент,
как и прочие подобные, оттянуть, считает, что, заставляя глаза напрягаться,
она их тренирует, благодаря чему они лучше сопротивляются вездесущей
болезни.
Кроме того, очки, доставшиеся ей, как говорится, с "чужого глаза",
такие старомодные и нелепые, что вконец уродуют лицо, и без того вечно
изможденное, почти разучившееся улыбаться, успевшее покрыться сложнейшей
схемой мелких морщин.
Собственно, очки Рита себе еще ни разу не покупала, а эти, честно
признаться, - один из предметов меблированной квартиры, и напяливает их
Рита, так сказать, без спросу. Но вряд ли даже мелочный хозяин апартаментов
выразил бы какое-либо недовольство, застукав Риту в своих очках, скорей -
посмеялся. Поскольку такой это раритет, что даже хозяин, будучи по возрасту
много старше Риты, вряд ли мог быть его первым владельцем. Он, возможно,
даже не знает, как такой музейный экспонат очутился в одном из закоулков
недвижимости.
Зато древние эти очки идеально подходят для Ритиного слабеющего зрения.
Сколько б ни доводилось ей примеривать чужие, а доводилось всегда только
среди себе подобных, то есть в очереди у врача - потому что в любом другом
месте примеривать чужие очки она бы ни за что не решилась - ни в одних не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг