Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
Не утерпела - поделилась с напарницей. Думала - отругает да прогонит  домой.
Не  слишком-то  тянуло  новую,  притом   довольно   сомнительную   профессию
осваивать.
     - Ничего! - бесшабашно махнула рукой напарница - как видно, душа ее  не
слишком о недвижимости болела, - если огонь маленький, да  кастрюля  полная,
да форточка, как ты говоришь, открыта - ничо  не  сделается.  Проверено  сто
раз. Вперед!
     И оказались они в  подъезде  точь-в-точь  таком  же,  как  собственный,
только более ухоженном. Оно и понятно,  здесь  круглосуточного  магазина  не
было, значит, реже забредала всякая шваль. Хотя,  конечно,  тоже  забредала,
поскольку от швали есть лишь одно средство - бронированная  дверь.  Тут  же,
как  и  в  собственном  подъезде,  таких  дверей  даже  квартиры  не  имели,
следовательно, средний обитатель там и там был примерно одинаков...
     Пока на четвертый этаж лезли, старшая "сваха" поспешно снабжала младшую
самой  последней  и  самой,  как  водится,  важной  информацией,   а   также
инструкциями кое-какими.
     - Гутя-то со своим Павлом гораздо лучше жили, чем мы с Вовкой. Конечно,
случалось, что Пашка ее колотил, так редко совсем и, по-моему, за  дело.  Но
вот он помер года два назад, и  Августа  зазвала  к  себе  жить  внучку,  от
младшего сына которая.  Внучку-сучку,  как  оказалось.  Работать  не  хочет,
баушку в грош не ставит, мужиков водит,  на  баушку  -  если  завозникает  -
замахивается, в холодильник  ничего  не  ложи  -  мигом  выметет  со  своими
"гостями". Да у ней и мать такая - всю жизнь блудит, то приходит, то уходит,
а Гутькин сынок-телок принимает...
     Вот и задумала Гутя моя попуститься недвижимостью и уйти к кому-нибудь.
Пока ее не кончили. И как раз Никола  овдовел.  Вот  уж  жених,  так  жених.
Самостоятельный,  непьющий,   книжки   читает,   в   политике   разбирается,
хозяйственный. Это ж он  сам,  один,  весь  подъезд  отремонтировал.  Соседи
только деньгами маленько поучаствовали - кто сколько  мог.  А  которые  -  и
нисколько... И дети у него под стать - все до одного грамотные,  начальники.
Правда, живут, как и мои, далеко...
     Это все тетя Катя выдала скороговоркой, запыхалась,  так  что  пришлось
перед красивой деревянной дверью  потенциального  жениха  остановиться,  дух
перевести.
     - В общем, Рита, сейчас войдем  -  говорить  буду  я.  А  ты  улыбайся.
Обворожительно. Потому что я тебя в  основном  для  эстетики  и  пригласила.
Хотя - не только. Вдруг возникнет  что-то  непредвиденное  -  а  ты  ж  меня
грамотней, моложе, умней. Значит, сразу - на подмогу. Все поняла?
     - Не знаю...
     - Поняла!   Звоню!   Благослови,   Господи,   и   не   оставь    бывших
комсомольцев-безбожников глупых да грешных, а теперь  кающихся  рабов  твоих
Катерину, Августу, Николая да  и  Маргариту  заодно!  Только  бы  Кольша  не
заерепенился, мол, в молодости забраковала, а теперь я забракую...
     И нажала кнопку звонка.


                                    18.

     При  более  пристальном  рассмотрении  основная  часть  предварительной
информации о социокультурном  российском  феномене  под  названием  "шэрэмэ"
подтвердилась. И впрямь сюда очень не многие приходили  даже  за  аттестатом
зрелости, который не представляли, как дальше использовать, а уж про  знания
не приходится и говорить. За знаниями в эту школу, может, только  беременная
Рита и пришла.
     Но зато ее все учителя сразу полюбили. Видать, такого чуда давно, а  то
и никогда в жизни не видели, хотя подсознательно мечтали именно о  нем.  Они
ведь,  учителя  эти,  образованием  ничуть   не   отличались   от   учителей
обыкновенных, все без  исключения  больший  или  меньший  срок  выдержали  в
нормальной детской школе, но по слабости характера сбежали туда, где  меньше
трудностей и можно быть почти совсем беспринципными,  тогда  как  в  дневной
школе по сей день некоторые принципы  требуются.  Или  хотя  бы  -  имитация
принципов...
     И вдруг - абсолютно неожиданно -  реальная  возможность  заняться  тем,
ради чего по  молодости  забрели  в  пединститут.  Хотя,  конечно,  решающее
значение имел тогда самый маленький конкурс, потом уж стало казаться, что  -
по призванию. То есть реальная возможность "сеять разумное, доброе, вечное"!
     А  соученики,  вернее  сказать,  соученицы,  среди  которых  тоже  были
беременные, новенькую, соответственно, невзлюбили.
     "Да пошли вы все!" - сразу решила про  себя  Рита,  и  прочие  вечерние
школьники в один миг перестали для нее существовать. Хотя, наверное, если бы
она проходила  в  школу  подольше,  специфический  контингент  все  равно  б
заставил с собой считаться. Да и не специфический -  тоже.  Не  мытьем,  что
называется, так катаньем.
     Однако на протяжении месяца удавалось вполне  успешно  отстаивать  Рите
личный суверенитет. А потом прихватило прямо на уроке  информатики.  Которую
завучиха Алевтина Викторовна вела.
     Алевтина  Викторовна  как  гаркнула  командирским   своим   голосом   -
одноклассников в шесть секунд из класса выдуло.  Но,  по  счастью,  дело  до
родов в "полевых условиях" не дошло. И минут через десять Риту уже загрузили
в скорую, повезли, завывая на всю округу. Только от  этой  сирены  сделалось
Рите по-настоящему страшно,  а  до  того  -  только  хиханьки  да  хаханьки.
Девчонка же, семнадцать лет всего.
     Алевтина же Викторовна сопроводила свою подопечную до самой родильни. И
положительного  результата  дождалась.  Тогда  только,  согреваемая   уютным
чувством до конца  исполненного  человеческого  и  административного  долга,
пошла, понесла добрую весть всем, кто ее так или иначе ждал.
     То  есть  о  том,  что  Рита  благополучно   разрешилась   здоровеньким
мальчиком, новоиспеченная бабушка тоже  от  завучихи  узнала.  А  дедушка  -
только через два дня, когда из очередного рейса вернулся.
     Валентина, разумеется,  сразу  прибежала,  ее,  разумеется,  внутрь  не
пустили и даже разрешившейся от бремени дочери к окну подойти не  позволили.
Однако скупую  информацию,  которую  можно  было  прекрасно  и  по  телефону
получить, которую, собственно, она уже получила - рост, вес и все  прочее  -
дали. И мама тоже "уютное"  чувство  испытала,  ибо  сделала  все  в  полном
соответствии с вековой традицией...
     А Рите рожать детей ужасно не понравилось. Слишком уж страшно,  больно,
стыдно и неопрятно. И сын новорожденный  ей,  по  правде  сказать,  тоже  не
понравился.  Только  предъявили  его,  сразу  резануло  глаза   сходство   с
ненавистным отцом. И  Рита  мгновенно  решила  об  этом  никогда  никому  не
говорить, вдруг больше  никто,  кроме  нее,  столь  очевидного  сходства  не
обнаружит. Но если обнаружат, то  изо  всех  сил  она  будет  неопровержимое
опровергать, мол, нисколько этот ребенок ни  на  кого,  кроме  меня  и  моих
родителей, не походит.
     А еще мгновенно решила Рита, что - на кого б ни был малыш похож  и  как
бы сильно это ее ни удручало - она будет честно, только без пошлых нежностей
телячьих,  нести  свой  материнский  крест,  стараясь,  раз  уж  так  вышло,
воспитать в детеныше хотя б характер иной, чем у отца.
     И когда отдохнувшей и набравшейся сил  Рите  принесли  младенца  первый
раз, приказав  приложить  его  к  груди,  юная  мать  безропотно  приказание
больничной тетки исполнила, сама  сосок  свой  девчачий  в  маленький  ротик
засунула и стоически терпела,  пока  начинающий  сосунок,  то  ли  добившись
желаемого результата, то ли ничего не добившись, утомится от нелегкой работы
и отстанет сам.
     И дала она имя своему ребенку  не  такое,  которое  самой  нравится,  а
наоборот, которое не  нравится:  Роман.  Ромка.  То  есть  и  тут  поступила
нестандартно. Но до поры промолчала, чтоб новоиспеченные дедушка да бабушка,
с полагающимися почестями  привезя  их  из  больницы,  могли  сколько-нибудь
потешиться своими фантазиями. Уж потом объявила свою непреложную материнскую
волю: Ромка. И дедушке с бабушкой осталось  лишь  с  энтузиазмом  поддержать
данный вариант как наилучший.
     Однако прежде чем ехать  в  загс  оформлять  метрику,  требовалось  еще
решить довольно щекотливый  вопрос  с  отчеством.  Слово  "Фридрихович"  при
обсуждении не прозвучало ни разу, но стоило  бабушке  лишь  заикнуться,  что
таким детям обычно присваивают отчество,  как  у  матери,  дед  вдруг  резко
воспротивился.
     - Нет уж, - сказал он, - я согласен быть дедушкой и даже обязуюсь  быть
хорошим дедушкой, но хватит с меня того, что у внука фамилия будет моя.  Раз
уж никак нельзя иначе. Люди и так постоянно будут  путать.  В  том  числе  и
намеренно. А если и отчество еще...
     "Может, Евгеньевичем его обозвать? - мелькнула вдруг у  Риты  в  голове
шальная, хулиганская даже мысль: - Вот бы Женька психанул!" Но сразу же  она
и устыдилась - чего только не взбредет в голову.
     - В  принципе,  тут  полная  свобода  выбора...  -  неуверенно  сказала
бабушка.
     - Тогда, - решительно заявила Рита, - пускай будет Ивановичем!
     Так и появился в компьютере  районного  загса  новый  гражданин  России
Денисов Роман Иванович. А "рабом Божиим" он стал только  через  год  где-то,
когда намаявшиеся с ним родственники - ребенок  в  первый  год  жизни  часто
болел и, следовательно, много ревел, лишая всех полноценного сна - вняв-таки
многочисленным советчикам, решили испробовать еще  и  такое  средство.  Мол,
хуже не будет. А оно и помогло. Может, совпадение просто, но, может, и знак.
     Впрочем, первый год  Ромкиной  жизни  вместил  в  себя  не  только  его
многочисленные, хотя, к счастью,  не  опасные  болезни  и  беспокойные  ночи
родственников, но и многое другое. Чуть не с  первых  дней  вкруг  младенца,
изначально обделенного отцовским участием, стихийно  сложилось  целое,  если
можно так выразиться, воспитательно-вспомогательное сообщество.  В  которое,
помимо начинающих матери, деда и бабушки, первой уверенно вошла завучиха ШРМ
Алевтина Викторовна, имевшая, вообще-то,  собственных  внуков,  притом  даже
неподалеку живших.
     Также не остались  в  стороне  бывшие  одноклассницы  и  одноклассники,
которых сперва слегка подтолкнула "классная классная", а затем они  во  вкус
вошли, увлеклись тем, что раньше  именовалось  "тимуровским  движением"  или
просто "шефской работой", но однажды  сгоряча  было  зачислено  в  пережитки
тоталитаризма.
     Хотя,  как  показывает  данный,  в  частности,   случай,   "тимуровское
движение" - есть естественная потребность юного сердца, а также,  видимо,  и
мускулов. И если эту потребность не направлять должным образом, то вот вам и
пожалуйста - вандализм.
     Правда, сама Римма Сергеевна по неким известным  лишь  ей  причинам  не
сочла возможным влезать в это дело  так,  как  влезла  коллега  из  вечерней
школы. Однако всегда в курсе событий держалась, не сходя с  рабочего  места,
как  из  штаба,  неназойливо  руководила  действиями   своих   "тимуровцев",
составляла, к примеру, "график посещений", "график учебных занятий на  дому"
и еще несколько различных графиков.
     Впрочем,  наступала  ночь,  а  наступала  она  всегда  с   неотвратимой
регулярностью, и основная нагрузка  все  равно  ложилась  на  хрупкие  плечи
семнадцатилетней матери. Конечно, сочувствуя измученной  дочке,  и  мама,  и
даже папа нередко делали самоотверженные попытки пожертвовать своим отдыхом,
только бы бедная девочка хоть немного отдохнула. Но что  они  могли  сделать
сверх того, что по несколько часов  кряду,  еще  больше  мешая  всем  спать,
слонялись из угол в угол с хнычущим Ромкой на руках, невнятно  завывая  себе
под нос якобы колыбельную? Ведь ребенок все равно не засыпал, хныкал  громче
и громче, не чуя ни от деда, ни от бабки того единственного запаха,  который
хоть как-то облегчал изнурительное вживание в этот шершавый, дурно пахнущий,
вполне безрадостный, если верить первым впечатлениям, мир.
     И в конце концов Рите приходилось опять брать сына себе. После чего он,
почуяв разницу, чаще всего успокаивался-таки. То есть некоторая польза  даже
в бесполезной с виду самоотверженности все-таки бывает...
     Но зато Рита сама ощущала происходящие в ее душе перемены, какие она не
планировала, но сопротивляться которым не могла да и  не  хотела.  Она  явно
привязывалась к сыну все больше, все чаще ощущала в себе настойчивые  позывы
именно к "нежностям телячьим", все меньше раздражало сходство ребенка с  его
отцом. Да и было ли оно настолько уж очевидным, если  до  сих  пор  даже  из
одноклассниц никто словом о нем не обмолвился,  а  их  пока  еще  рано  было
подозревать в избыточной деликатности, которую ведь даже в зрелом  возрасте,
в отличие от старости, далеко не каждый обретает.
     То есть наваливалась на Риту пресловутая "материнская  любовь",  причем
вопреки, повторимся, ее перспективным планам. Так  на  то  она  и  любовь  -
чувство внеплановое во всех без исключения случаях. Впрочем, нужно, пожалуй,
несколько забегая вперед, заметить, что чувству  этому  все  же  никогда  не
суждено было стать чрезмерным...
     Когда Ромке исполнился  месяц,  по  настоянию  бесчисленных  нянек  ему
справили первые именины, называемые иногда почему-то "кашей". Причем знатоки
житейских правил твердо заявляют, что до этого дня чужим людям младенца ни в
коем случае нельзя показывать...
     Мероприятие вышло довольно живым и многолюдным. Притащился весь  бывший
родной класс, Алевтина Викторовна, как всегда шумная, большая, преувеличенно
веселая,  с  букетом  неведомых  желтых  цветов  и  подарками.  Само  собой,
присутствовали и Ритины папа с мамой.
     Ромку, конечно, до полусмерти замучили, без конца передавая  из  рук  в
руки и заставляя беспрестанно лыбиться всяческим благоглупостям взрослых. Но
он стоически все перенес, будто осознавал уже некую ответственность,  однако
вдруг раньше положенного срока заснул сам по себе.  И  неугомонная  завучиха
придумала   устроить   показательную   многолюдную   прогулку,   вроде   как
своеобразную демонстрацию чадолюбия и оптимизма. А погода как  раз  выдалась
замечательная, для  ноября  небывало  теплая  и  солнечная,  так  что  после
несущественных  колебаний  некоторых   близких   родственников   предложение
Алевтины  Викторовны  было   поддержано,   сонного   младенчика   быстренько
запеленали, в одеяльце завернули, в коляску загрузили, повезли.
     И само собой так  вышло,  что  всею  толпой  заявились  в  ШРМ,  откуда
навстречу высыпало изрядное количество радующегося возможности на  несколько
минут оторваться от  изнурительного  учебного  процесса  народа.  Хотя,  как
помнится, новые соученицы относились к Рите довольно прохладно. И теплая эта
встреча вкупе с теплой погодой и глотком  специфического  школьного  воздуха
вдруг пробудили в Рите страстную и непреодолимую жажду знаний.  Никогда  она
ничего подобного не испытывала.
     - В школу хочу - сил нет...
     Конечно, все страшно изумились, даже тихо сделалось, и только  Алевтина
Викторовна сочла  дикое  желание  юной  матери  абсолютно  правильным,  даже
естественным.
     И сказала громко, чтобы все наверняка расслышали:
     - Не знаю, кто как, а я всегда была уверена, что ты вернешься  к  учебе
при первой возможности. И такая возможность уже  вырисовывается.  Тем  более
что для учебы тебе даже не  придется  никуда  ходить  -  я  сама  буду  тебя
посещать, другие наши учителя  тоже  не  против,  друзья  твои  наверняка  в
стороне не останутся, родители, полагаю, рады будут, что ребенок ни  в  коей
мере  не  мешает  их  дочери  становиться  полноценным  членом  общества.  Я
правильно говорю?
     - Правильно! - закричали со всех сторон и почему-то дружно поглядели на
Ритиных предков, которые лишь молчали и несколько обескуражено улыбались.
     Они ведь все никак не могли привыкнуть, что у них теперь не квартира, а
проходной двор какой-то. Тем более им нелегко было сразу привыкнуть к мысли,
что  данное  стесненное  положение  не  прекратится  в  ближайшее  время,  а
наоборот, продлится неопределенно долго. И  не  восстанешь  ведь,  поскольку
люди от чистого сердца и абсолютно бескорыстно хотят  делать  добро,  притом
только добро...
     И Рита продолжила  овладевать,  как  говорится,  знаниями.  Учителя  из
вечерней школы приходили к ней не особо часто и всегда  ненадолго,  ибо  она
все "схватывала на лету"; бывшие одноклассники,  согласно  составленному  их
классной руководительницей графику, -  каждый  день.  В  магазины  и  аптеку
бегали, стирали детские шмотки, гуляли с ребенком. Так что родителям терпимо
было. К тому ж и свободней, чем могло быть.
     И примерно  к  исходу  второй  четверти  Рита  полностью  ликвидировала
отставание по всем школьным предметам, стала, помимо легких домашних заданий
для "мучеников" вечерней школы, прихватывать  и  более  сложные,  приносимые
бывшими одноклассниками от Риммы Сергеевны вместе с неизменными приветами.
     Но когда  появлялась  Алевтина  Викторовна,  Рита  свое  "сверхурочное"
поспешно прятала с глаз - не хотела огорчать славную женщину, которая просто
светилась вся от ощущения собственной  незаменимости,  душевной  щедрости  и
самоотверженности. Что, невзирая на некоторые пустяки, именно  так  и  было,
поэтому ни в коем  случае  не  стоило  давать  доброму  человеку  повод  для
каких-либо огорчений.
     И,  пожалуй,  Рита  со  своим  невероятным   усердием   уже   несколько
перебарщивала, училась так, словно "на медаль шла", хотя медаль  сдающим  на
аттестат экстерном не полагается, но, возможно, дело было еще вот  том,  что
чем больше она уделяла времени учебе,  тем  меньше  приходилось  возиться  с

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг